Чавивафа

Часть 1 Несвежие трупы. Глава 3. Убийство в Цитадели

Полуденное солнце жарило из зенита, двое в алых набедренных повязках с голым торсом и пышными стоячими прическами ходили кругами напротив друг друга, примеряясь длинными широкими мечами. Смотрели исподлобья, сжав челюсти, злыми глазами, напрягали бицепсы и грудь так что ходили под смуглой кожей бугры, смазанные кровью высокие пучки волос покачивались в такт шагам, солнечные блики скользили по бледным лезвиям мечей.

Дуэлянты так шипели друг на друга уже пару минут, не рискуя броситься в атаку первым, — можно было уже успеть их разнять. Но публика стояла молча вокруг и бездействовала, напряженно ловя каждое движение поединщиков. Девушки возбужденно пялились на полуобнаженные атлетичные юные тела, игравшие хорошо прокаченными мышцами. Парни дергали губами и стреляли глазами, небось уже сделали ставки, кто победит. Мужчины и женщины по старше прикидывали чем обернется успех того или иного придворного забияки с точки зрения баланса сил кланов и семей.

Тот что покрепче и пониже ростом внезапно рванулся вперед и сделал выпад мечом, метя сталью в живот тому что повыше и постройней. Тот отшагнул вовремя назад, отмахнул своим мечом меч нападавшего далеко в сторону и левой, широко размахнувшись всадил крепышу в бок пониже ребер кинжал. Раненый согнулся и попятился, волоча меч, закрываясь выставленной вперед свободной рукой. Длинный в прыжке долбанул его ногой в лоб, свалив на гранитную плитку, которой была вымощена эта площадка в саду у водопадика. Высоко подняв меч, вертикально вниз со всей дури воткнул его врагу в живот и провернул. Поверженный орал так что звенело в ушах. Кровь фонтанировала вверх небось на метр, забрызгивая грудь и лицо победителя продолжавшего ворочать клинком в брюхе умиравшего, выворачивая кишки на гранит.

Одни дамочки падали в обморок, другие смотрели не отрываясь и не дыша на агонизировавшее тело. Мужики сопели или ругались. Погибавший хрипел пуская кровь изо рта и дергая конвульсивно ногами. Убийца тяжко дыша стоял в паре метров, смотрел на врага с отрешенным удивлением.

С противоположной, возвышенной стороны ручья, невидимая с площадки ставшей местом дуэли, из-за розовых благоухавших кустов следила за поединком Саута. Дождавшись результата, скривила губы и обернулась к советнику — Красавчика этого сдай прокурору за убийство. Всех, кто смотрел, оформи как пособников.

Прошли вдвоем с полсотни метров по узкой дорожке между густых прохладных розовых кустов к дороге, где на обочине ждали слуги с закрытым паланкином. Поехали прочь из сада поднимаясь неспеша по петлявшей дороге все выше к дворцу. Царица Саута глядела через щелочку в покрывале на окне на нечастых прохожих, вспоминая кого как зовут и прикидывая по каким таким делам тот или другой придворный прется в жаркий час субботы. Большинство возвращались явно с ночных гулянок с трудом неся свои гудящие головы на плечах и жадно двигая кадыками на пересохших глотках. Не известно еще, кто хуже, думала хозяйка Цитадели. Эти бездельники, прожигающие жизнь и казенные деньги в однообразных и безобразных увеселениях и оргиях. Или те пафосные придурки, что вспарывают друг дружке животы из-за дутой чести семьи или клана. В любом случае тот крепыш, что развалил сейчас свои кишки на площадке у водопада — по факту уже самый бесполезный. У остальных еще есть хотя бы время. А время это все таки какая-то вероятность пользы.

Минуя Площадь Короны, которая широкая и открытая, слуги принесли паланкин к заднему двору главного корпуса царской резиденции. Хоть это и Цитадель — царский дворцовый комплекс, средоточие власти великой империи Гувуманга. Но легковых автомобилей тут всего не больше трех десятков, сразу видно кто едет. Паланкин советника гораздо больше подходил царице для таких скрытых объездов своих владений. Накинув вуаль, Саута вышла и быстрым шагом скрылась за колоннами, поднялась к себе в покои, мило кивая встречным придворным и слугам.

В спальной стояла у окна, освежаясь фруктами, смотрела как августовское немилосердное солнце заливает жарким желтым светом каменный простор Площади Короны, как в струящемся мареве дрожат высокие и ровные, крепкие и белоснежные, построенные по инопланетным технологиям стены дворцов управлений внешней и внутренней политики, башни управления кадров. Украшенные золотыми колоннами, портиками и барельефами, трепетавшие знаменами и шумевшие фонтанами и кронами деревьев вдоль стен, это были твердыни власти над огромными просторами Гувуманги и двумя сотнями миллионов людей ее населявшими.

Там среди кабинетной тиши и пыли, где принимались стратегические политические и кадровые решения главной империи континента, корпели над бумажками не больше пяти сотен чиновников. Но всего в Цитадели жили две с половиной тысячи всякого народа и столько же гостили. Все это называлось «Двор», которым по традиции заведовала Царица. Вся эта бездельная с виду расфуфыренная гордая публика являлась сложным инструментом, определявшим культуру страны, общественное мнение и являвшимся чем-то вроде гражданского общества. Конечно, Хозяйка Цитадели управляла всем этим, решая, кого впустить на двор, а кого выгнать, кого возвысить, кого приспустить, чье мнение услышать, а чье не заметить… Но все это было очень опосредованное управление. Пять тысяч голов — достаточное количество, чтоб порождать хаос идей и желаний, неожиданных союзов и склок. Саута была вынуждена допускать здесь все эти разнузданные оргии, кровавые дуэли, ритуалы мудрецов, обожравшихся хны и впадавших в транс будто они колдуны, мутные артпроекты заигравшихся художников. Где-то нельзя было переть против древних традиций чтоб не оскорбить стариков. Где-то было не правильно останавливать рискованные искания молодежи. Хозяйке этого огромного то ли клуба то ли дурдома приходилось даже потакать этим развлечениям, иногда незаметно помогать организоваться чему-нибудь относительно интересному, из-за кулис незаметно дирижируя своим оркестром. Не часто, но случалось в этой куче песка находить золото, брать в работу какие-то возникшие в этом хаосе идеи и мысли, использовать на благо страны местные интриги, принципы и заблуждения.

1-го августа, в День Мирного Неба на Площади Короны у крыльца Царской резиденции проводили торжественный развод караула. К охране Цитадели это действо отношения не имело, отдельный полк Стражей нес службу сам по себе, был единственным в стране вооружен и экипирован всем инопланетным и для ритуалов не годился. На развод выводили три сотни ряженых — рослых красавцев атлетов в белоснежных мундирах с золотыми оторочками и эполетами, в голубых высоких мохнатых шапках, в красных остроносых сапожках. Комплектовали артистов бледными и смуглыми из расчета пятьдесят на пятьдесят, отражая нерушимое единство северного и южных народов Империи.

Строй блистал золотом на вечернем закатном солнце, тысячи придворных и представителей иностранных посольств глазели на военных, бряцавших алебардами и топавших ножками. Слушали надрывный вой боевых труб и гулкое уханье большого барабана. Царь Гувуманги, Наут из рода Кусини, возвышался на верхних ступенях белокаменного крыльца на красном ковре — увешанный золотыми покрывалами и алыми лентами, увенчанный голубым высоким островерхим шлемом-короной. У него справа за спиной стояла Царица Саута. Тридцатипятилетняя, смуглая, высокая и фигуристая, в золотом как чешуя змеи обтягивающем платье с пестрой короной в виде цветочного венка в пышных черных волосах. Любовалась парнем лейтенантом, забавно махавшим сабелькой перед строем.

— Парни сегодня у водопадика — молодцы, — не оборачиваясь, почти не разжимая рта, царь говорил царице, — утешили стариков. На такой молодежи только и держатся наши традиции. Не наказывай.- Уже к прокурору бумагу отправили, — также сквозь зубы цедила Саута, — я убийства покрывать не буду. Хочешь сынка генеральского отмазать, сам Канцлера проси.

Царь Наут невозмутимо улыбался, глядя голубыми глазами сквозь строй и сквозь площадь, его щеки неестественно розовели, он что-то мычал себе под нос и, может, не слышал ответ Сауты. Под неистовый визг дудочек и дробь барабанов артисты двинулись ровными рядами через площадь четко чеканя шаг и звеня алебардами. Царица смотрела на владыку, который, наверное мыслями уже снова в своей башне вместе с приятелями «колдунами» жрет зеленый порошок, после которого два-три дня блуждает в иных мирах и говорит с богами, а потом его взгляд становится еще голубее и отрешеннее, а щечки еще розовей. Все время неустанных странствий Императора по незримым путям и сражений с чудовищами из-за грани, всякой мурой типа управления внешней, внутренней и кадровой политики занималась она. Как бы за одно с делами двора.

На Цитадель легла ночь, отужинав с царем и проводив его «в путь», Саута прошла в свое крыло дворца, нагрянув к фрейлинам. В узкой длинной зале полыхали факелы и стелился томный запах возбуждающих масел. Царица прошла мимо тяжело и шумно дышавших совокуплявшихся молодых тел. Задушевно играл на дудочке мальчик на постаменте как статуя, за столом раскуривали кальян и водили вокруг безумными глазами давешние бойцы почетного караула. Блестя из-под расстегнутого кителя потной безволосой грудью лейтенантик красавчик кудрявый ласкал пятерней соски фрейлины. Саута потянула его за кудри и потащила на балкон. Внизу мерно и тихо гудела неся свои темные широкие воды Мажимаиша, со степей Махалигизы ветер нес прохладу, с берега кричала и квакала ночная буйная жизнь. Саута мягко держала офицерика за макушку, чувствуя горячие потные волосы между пальцев и влажный проворный и веселый язык между ног.

Вышла на улицу, села в закрытый паланкин, счастливая и игривая, помолодевшая. Специальные немые слуги несли через весь парк, где за Академией секретная вертолетная площадка. Невидимка садилась почти бесшумно, едва угадываясь в темноте движением неясных теней. Пока немые слуги выгружали запечатанные коробки из салона, пилот-миротворец в круглом черном гермошлеме подошел к Сауте и отдал ей в руки маленький железный сейф, сказав, что шифр от замка она получила по своему каналу. Укрывшись в паланкине на обратной дороге царица набрала код и открыла, рассмотрела и поднесла к носу щепотку зеленого порошка — тот что надо.