Чавивафа

Часть 1 Несвежие Трупы. Глава 2. Любовь и дальняя дорога

Полоса была готова, старшие, одетые злыми духами, в шкурах фантастических зверей с хорошо закрепленными рогами на косматых прическах, в жутких масках в виде чудовищных морд, танцуя под дробный барабанный бой, поднесли факелы к бензину в траншее и все заполыхало как надо. Огонь лизал языками перекладины и брусья, лесенки и рукоходы, бубны, дудки и барабаны ревели и наращивали ритм, будоража всех, кто стоял вокруг. Перед полосой, топая ногами, крича боевые вопли, подпрыгивая на месте, толпились в ожидании старта пацаны, почти голые, в ритуальных алых лентах и пестрых повязках на руках и ногах. За полосой, за огненной траншеей стояли в ряд девчонки — зазывно визжали и танцевали, махали ручками и звали некоторых парней к себе по именам. Празднично разукрашенные, в венках из свежих ярких цветов на головах, полуголые, в парадных накидках, в кучах браслетов и бус.

На помост забрался шаман, затрясся и заорал что-то на нечеловечьем языке, изобрасив гримасу ярости, запел какой-то колдунский жуткий речитатив. Молодые бросились вперед, накинувшись на полосу препятствий сотней худых юных тел, мелькая острыми плечами и локтями, бритыми затылками. Надо было перепрыгивать, перелазить, проползать. Везде мешали, взбадривая кнутами демоны, ставили подножки. Пацаны падали, разбивая лица и руки о бревна перекладин, вскакивали и лезли опять вперед. Подруги орали и подначивали, Ведьмак громко выл и стонал, музыканты глушили всех дикой какофонией. Один пацан навернулся в лужу с огнем, ближайший злой дух, хватанул его за руки и потянул в сторону, стянув с себя шкуру моментально сбил пламя с одежды молодого бойца. Другой растянулся под брусьями, держась за ногу и не мог встать, демоны склонились над ним, разглядывая колено и сердито морщась. Из сотни выпускников, обычно десяток не проходит Испытание. Остальные, уже перелезши через все, сгрудились перед двухметровой траншеей с горящим бензином. Бесы сновали рядом и орали, чтоб не смели прыгать, девки притихли, глядя на уже близких к ним парней, отделенных только двумя метрами огня и завесой дыма. Наконец, первые несколько, разбежавшись, с воплем сиганули вперед, за ними остальные, монстры вытаскивали обратно троих оступившихся и упавших в огонь. На той стороне уже ликовали и целовались, обнимались и хохотали. Испытание пройдено, молодые получили зачисление в Орден Аскеров — воинов, защитников, героев. Смогут отпустить волосы на голове, надеть островерхий шлем с красной звездой, получить ружье, и скоро — первые задания. Девчонки, чьи избранники не упали на полосе, тоже теперь подруги Аскеров, под защитой Ордена.

Сотник Чечеманга счастливо растянувшись в сторонке на буйной траве, глазел на все это… Каждый год одно и то же, но все равно завораживает и увлекает. Жевал травинку, вспоминал, как сам десять лет назад скакал козлом по таким же бревнам в далекой Аинанге, как боялся прыгать через огонь. Радовался за знакомых мальчишек, благополучно сейчас пляшущих с девчонками и хлещущих из фляг бурду. Хотел их забрать до своей сотни.

Последние три месяца были у Чечеманги скучноватые — гарнизонная служба, сонная и бездельная. Гадалка еще на прошлой неделе по пьяни обещала ему, что скоро Любовь Большая и Дорога Дальняя. Да вот что-то пока нет. Из-за медпункта окликнул товарищ, сотник с другого отряда, сказал, что типа звал к себе Полковник — главный здесь Аскер. Чечеманга встал и побрел к холму, где пировало праздновало Испытание начальство.

Полковник с круглым лицом и пышными усами, седыми висками и глубокими карими глазами сидел на пеньке, широко расставив мощные волосатые ноги, положив на колени инопланетный посеребренный с гравировками короткоствольный автомат с кривым рожком. Покачивая пышной ритуальной красной прической ставил задачу:

— Возьмешь девять человек понадежней. Поедешь в Дунмаситу, в лагерь имперских ученых. Там примешь под охрану Ведьму — она тремя машинами с ценным грузом едет в Файдазавад. Сопроводи ее до границ Гувуманги, до городка Рембобуш.

Вот и выпала дальняя дорожка, как обещали, сосредоточенно молча кивнул Чечеманга, встал и пошел набирать команду, искать водилу с грузовиком. До Дунмаситы ходу день — по извилистым и коварным узким дорогам среди болотистых джунглей. Грузовичок, сделанный в Файдазаваде, пыхтел и рычал, ныряя по бампер в ямы, раскачиваясь на ухабах, цепляя тентом ветви и лианы. Вся группа уместилась в кузове, игноря скамейки у бортов, валялись на дощатом полу, так меньше себе поотшибаешь при такой качке. Десять неплохих стрелков с хорошим ружьями — вполне достаточный отряд, чтоб отбиться если что от разбойников на больших дорогах Мотогорофы.

Лагерь ученых притулился у самого края огромных и бескрайних джунглей Мажимситы, лежавших на юге Континента. С холма, где дымил очаг лагеря уже видно было не менее обширный, до горизонта простор саванных равнин.

У белой палатки сидела, глядя на дорогу улыбчивая красавица ведьма. Жгуче черные неприбранные патлы на голове, украшенные пестрыми лентами, красное огненное просторное платье до пят, весьма открытое на груди, увешанной бусами и ожерельями, кулонами да талисманами.

Сотник еще за сто метров нечаянно пересекся с ней глазами, почуяв как током прострелило в плечах и спине. Поправил на ремне ружье, подошел к ней и поздоровался вежливо «мадам» по имперски.

Звали ее Шаука, что ей очень шло (страстная на языке гизов), три инопланетных пикапа были уже погружены и готовы. Мешки и ящики с какими-то материалами для исследований в Академии лежали в кузовах, на задних сиденьях в салонах еще ящички поменьше и маленький сейф. Также умная ведьма запаслась дровами, продуктами, батарейками, канистрами с водой и бензином.

Решили выезжать завтра утром чуть свет. Ехать по дуге, объезжая с юга и востока безжизненные пески Мжангвы — пустыни в центре Мотогорофы — в основном по землям Аинаньи, кочевой свободной страны. Это будет чуть меньше двух тысяч километров. Три дня и две ночи, если без поломок или еще каких неприятностей. Утром в сумерках зарядились хорошим кофе и лепешками с колбасой. Аскеры расселись в кузовах пикапов на мешках, Чечеманга сел на переднем правом в кабине головной машины. В зеркале увидел, как босая Шаука, подобрав полы складчатого платья, нырнула в кабину второй машины. Ножки у нее худые, жилистые, ступни маленькие, лодыжки рельефные, ногти на пальчиках крашенные кроваво красным лаком.

Двинулись, съехав с холма, немного попетляв среди топей и трясин в плотных зарослях, где еще жила ночь, вырулили на твердый камень — вот и саванна. Везде, куда хватало взгляда была ровное красноватое полотно, редко утыканное сухими деревцами. Сейчас на него вываливались первые лучи солнца, и было светло, прохладно и приятно ехать. Час-другой, и тут будет огненный ад. Аскер смотрел вперед на прямую как стрела дорогу, чистую без встречных машин или всадников. Поглядывал в зеркало, как идет не отстает колонна, какие пронзительные и умело подкрашенные глаза у Шауки, какие у нее детские ямочки на щечках.

Путешествие не сулило особых опасностей. Да оно и не первое такое, Чечеманге уже много раз приходилось сопровождать караваны через пески и камни Мотогорофы. Живут тут в основном вполне мирные кочевники — желтокожие квенды и смуглые мотогизы, сородичи всех прочих гизов, ушедшие тыщу лет назад с гор востока искать лучшей доли в саванне. Иные из них, конечно, могут приниматься и за разбой. Но аскеры, много лет уже как начавшие охранять здесь купцов и помогать местным князьям защищать мирные кочевья, у большинства злодеев отбили охоту безобразничать.

Но не у всех. Впереди послышалась стрельба и гортанные вопли. Чечеманга мигнул фарами всем встать. Сам выкатился тихо на край холма глянуть что там. У развилки стоял накренившись недешевый белый джип, рядом с ним согнув ноги в коленях и подняв руки вверх мялись двое в дорогих халатах, явно купцы. Вокруг них кругами скакали верховые в грязном тряпье, стреляя в воздух и угрозно крича. Человек двадцать. Ни на что другое кроме разбоя это было не похоже. Сотник приказал высадить из машин Шауку и ее умников. Бойцы вскинули ружья, стоя в кузовах. Тремя машинами, сильно газанув, стремительно одолели холм и понеслись к развилке. Резко встали в трехстах метрах и открыли по всадникам беглый огонь. Купцы нырнули под колеса своего джипа и там лежали в ожидании чем все кончится. Аскеры с такой дистанции стреляли метко. Двое убитых и четверо раненых слетели с седел и лежали на медной глине среди желтой редкой травы. Остальные не целясь бегло шмаляли в нападавших, но ни разу ни в кого не попали. Вопя и наяривая хлыстами, понеслись прочь, в сторону от дороги, туда, где пустыня.

Один пикап остался на месте, другой быстро попылил вперед, отгоняя бандитов, чтоб не вздумали вернуться. Сотник на своей подъехал к развилке. Бойцы оставались в кузове, страхуя командира, шаря вокруг стволами ружей. Чечеманга спешился, подошел к джипу, постучал по борту:

— Мы Аскеры, защитники купцов. Вылазьте, кто там?

— Я Тембез, купец из Аинанги, со мной мой помощник, — из-под машины вылез немолодой и невысокий, почти старик с сухими узкими руками и яркими крупными глазами на подвижном лице, — Едем в Гувумангу, в Живекижу, центр Дамудуньи, закупаться. Вот, прострелили нам колесо, пришлось остановиться. Если бы не вы, то это был бы наш последний день под этим Солнцем… Если нам по пути, с удовольствием, продолжили бы путь вместе. Защиты у нас нет, зато есть деньги.

— Пристраивайтесь, попутчики. Запаска есть? — Из-за спины Чечеманги игриво смотрела на хитрое лицо старого торгована подошедшая Шаука, — Мы через Рембобуш поедем, это по пути.

— Да, есть запаска, спасибо, мадам! — Купец, смуглый, явно из мотогизов, уже улыбался широченным своим ртом, как на базаре, — еще есть свежие персики, нежные сливы и прекрасное вино! Будем счастливы разделить их с Вами и Вашими спутниками на привалах по дороге!