Это

Глава 17 Из которой мы узнаем, кто дает бодливой корове по рогам

– М-дааааааа… Ну, тогда у меня для вас есть две новости. Плохая в том, что капельницы не помогут – только ампутация! Срочно избавляемся от того, чем вы думаете! А хорошая новость – голову вам оставят. Но вот что именно…

– Сынок, поправь меня, если я ошибаюсь: тебе все еще кажется, что ты живешь на некоем шарообразном объекте, обитатели которого все время друг друга едят, да? И так продолжалось миллиарды лет, на протяжении которых они постепенно совершенствовали свои гуманистические воззрения и рецепты приготовления тел. Но вот незадача: где-то с год назад эта твоя Земля вдруг начала жутко греться, расплодились смертельные бациллы и видеоблоги, в которых люди злят своих псов, подсовывая им микроскопические бургеры – и все это сделало ее практически непригодной для жизни. Правильно?

– Да, все верно, но…

– И ты вправду думаешь, что эта история слишком сложна для того, чтобы кто-нибудь вроде тебя смог такое сочинить?

– Ну, в общем, да… Только одна микроскопическая поправка: я довольно неплохо разбираюсь в живописи, музыке, литературе… архитектуре… истории… немного в философии и психологии… совсем немного в религиоведении. Но не будем также забывать о математике, физике, химии, механике, биологии, генетике, медицине, физиологии, фармакологии, гистологии, климатологии, геологии, геодезии, палеонтологии, антропологии, орнитологии, животноводстве, агрономии, ботанике, лингвистике, юриспруденции, принципах экономического и социального устройства общества, причинах, по которым я не падаю со стула, когда «эта моя» Земля проворачивается на четверть оборота относительно чего-то там космического, а также о том, следует ли считать эвфемизмом выражение «действительный член-корреспондент», и если да, то что за мерзость под ним может скрываться – короче, куче всякой загадочной научной хренотени, в которой я ни в зуб ногой! И это полностью исключает даже теоретическую возможность, что реальность могла быть мною придумана, не так ли?

Я выдохнул с жалостью взглянул на то место, где раньше сидел поверенный, наверняка теперь раздавленный сокрушительной силой моего интеллекта. Однако, он все еще находился там:

– О, я думаю, что ты себя сильно недооцениваешь! И, как ни странно, одновременно переоцениваешь. Ну да, готов признать: в своей реальности ты – не отпирайся! – довольно подробно описал некоторые закономерности того, что ты считаешь внешним, независимо существующим миром – как раз с помощью тех самых законов, правил, формул, аксиом, теорем и прочей, как ты выражаешься, загадочной научной хренотени, благодаря чему ты теперь можешь быть вполне уверен, что если два велосипедиста выехали с одинаковой скоростью навстречу друг другу, то рано или поздно они непременно окочурятся в каком-нибудь занюханном доме престарелых вне зависимости от наличия у них академических степеней.

Но почему у тебя тут никак не объяснены самые фундаментальные принципы? Как возникла твоя вселенная? Взрыв? Да какой к черту взрыв? Ты когда-нибудь видел взрыв? Скорее похоже, будто собака отряхнулась от воды – и чем эта версия бредовее твоей? Вообще, когда что-нибудь где-нибудь взрывается, ищи поблизости тупицу со спичками, который понятия не имел, как это должно было работать!

Почему твоя квантовая физика полностью опровергает существование тобою же изобретенной «материи»? Чем ты думал, когда пытался заткнуть этой дурацкой материей каждую свою метафизическую дыру? Как у тебя из неорганической субстанции произошла органическая жизнь? А сознание? Как оно зародилось? Что с ним происходит после смерти тела?

Вершина всех твоих достижений на самом пике твоей так называемой «человеческой эволюции» – это то, что ты сумел найти некоторую связь между разумом и тем, что ты со своим семантическим кретинизмом обозвал «нейрохимией мозга»! А каким дьяволом ты решил, что второе – причина первого, а не наоборот?!

Привычка путать причину и следствие – это вообще твоя коронная фишка! Кто сказал, что сознание определяется «общественным», господи прости, бытием? Маркс? А откуда он вообще взялся, этот Маркс? Ты просто воспользовался необъяснимой симпатией, которую вызывают мужчины с бородами, и придумал этого Маркса, чтобы скормить себе же самому эту апостериорную дичь!

Почему любой мыслительный процесс даже в своей наивысшей форме у тебя непременно приводит к категорическому противопоставлению тобою же произведенных – причем совершенно бессодержательных ментальных конструкций? Почему бы просто не оставить их в покое, чтобы они наконец смогли нормально сосуществовать? И вот еще что: не слишком ли легкомысленно было с твоей стороны сочинить сюжет, который при всей его кажущейся сложности можно полностью изменить всего лишь несколькими словами? И почему, что бы после этого не происходило, все равно получилась бы такая же жалкая несуразица?

– А можете привести пример? Давайте, попробуйте изменить мир несколькими словами, а мы тут все посме…

– «И назначил Господь мерой времени меру вдоха».

– Ха! Надо же, удивили! Кто угодно мог бы навертеть дел, вкорячив что-нибудь свое в Пятикнижие. И кстати, просветите: что после этого должно было измениться?

– Ну, я бы предположил, что из-за твоей вздорной блажи считать время абсолютным мерилом всего, вдохи назвали бы богоугодными, а за выдохи сжигали бы на кострах; где-то заставляли бы дышать всех в унисон, с придыханием вспоминать о великом прошлом и мечтать о прекрасном будущем, не обращая внимание на паршивое настоящее; банки ссуживали бы воздух под проценты, а должникам перекрывали бы кислород; углекислый газ признали бы отравой, и тех, кто его выдыхает, обвинили бы в глобальном…

– О’кей, о’кей, я понял – все бы изменилось, но получилось бы то же самое. Можете подтереться своей самодовольной ухмылкой. У меня остался только один вопрос: если это все – моя реальность, что в таком случае мешает мне прийти к выводу, что я, к примеру, и есть тот самый Создатель?

– Хочешь считать себя Создателем? Но тогда, позволь заметить, для тебя не должно представлять никакой трудности изменить что-угодно вокруг себя в любой момент. Да вот хоть, например, заставить этих воображаемых тобою людей заткнуться. Хочешь попробовать?

Сумасшедшие американские горки, по которым мое сознание скользило последние часы, уже настолько утомили меня, что я решил больше не спорить с ним. С некоторым скепсисом посмотрев на лица зрителей, в очередной раз готовящихся излить на меня свою ненависть, я сварливо пробурчал:

– Не похоже, чтобы это было так уж просто…

– Это должно быть так же просто, как не проиграть самому себе в покер, Джо. Играл когда-нибудь в покер? Так вот: единственный известный мне способ всегда побеждать в этой игре – это сперва научиться видеть все карты в колоде как части единого целого – и затем просто отождествить себя с этим целым.

– То есть, я смогу заставить их заткнуться, только если заткнусь я сам?

– Начинаешь потихоньку вникать.

– Ладно. Но сначала попробуем по-моему.

Я привстал со своего места:

– Короче… Эй, бабуины! А ну-ка, быстро позатыкали свои поганые хавальники! Слышали, что сказал этот пожилой джентльмен, одетый в чехол от рояля Либераче? Вы – это я! Так что упаси господь, если я услышу хотя бы еще один звук – пойду и заставлю вон ту стриженную под боксера-легковеса корову в первом ряду раздвинуть свои вонючие жирные булки, а потом засуну свой язык так глубоко в ее жопу, что вы все почувствуете вкус той гадости, которой она намазала индейку на позапрошлое рождество!

К моему удивлению, зал озадаченно притих. Даже «корова», до этого протестовавшая громче и яростнее остальных, захлопнула свою варежку и молча вылупилась на меня.

– Видите, – устало обратился я к поверенному, – мой способ тоже вполне себе неплох… Только вот в чем смысл? Пользуясь вашими же софизмами, один сюжет сменился другим, вместо одной иллюзии – теперь другая…

На лице моего собеседника, который, казалось, был впечатлен моей удачей гораздо сильнее меня, промелькнуло выражение удовлетворения.

– Ну что же, приемлемо, – проворчал он, одновременно бросив в шляпу последнюю карту. Когда она пролетала надо мной, я успел заметить, что это был червонный валет. – Теперь тебе осталось только проснуться. Видишь ли, ты уже довольно долго находишься в состоянии, которое у тебя там принято называть «смертью».

Удивительнее всего было то, насколько спокойно я отреагировал на эти слова.

– Вы предлагаете мне не проснуться, а ожить?

– Да.

– И как же мне провернуть этот фокус?

– Легко. Я подброшу карты, а ты должен суметь поймать одну определенную. Скажем, пусть это будет… м-м…

– Валет черв?

– Отличный выбор, парень! Но учти – тебе придется поймать его зубами.

– Сильно сомневаюсь, что это возможно. Дайте лучше какую-нибудь таблетку, раз вы доктор. И сами тоже съешьте. Вам похоже, даже нужнее…

– Ну конечно же это возможно! Помнишь, что такое эти карты на самом деле? Передай мне колоду, пожалуйста…

– Черт с вами… Как же вы надоели со своими выкрутасами…

Я осторожно достал карты из цилиндра, стараясь не уронить малютку-священника, который сидел, свесив крохотные ножки, и с любопытством меня разглядывал, сложил их и передал поверенному. Тот принял колоду и зачем-то ее перетасовал.

– Готов?

– Кидайте уже…

Мне пришло в голову, что это, скорее всего, могло быть очередной западней, только когда карты уже кружились надо мной, поверенный и зал со зрителями испарились, а я, не отрываясь, смотрел на червонного валета, который, зловеще улыбаясь как будто знакомой мне улыбкой, медленно приближался к моему лицу…