Железный дворец

11

Фроан с ужасом наблюдал за тем, как его мать подняла на него глаза и попыталась заговорить. Губы ее дрожали, но вместо слов по губам потекла капля крови. Тишина была ужасной. Капля становилась все больше, пока не скатилась по подбородку, оставляя за собой багровый след. Затем лицо матери смертельно побледнело, а глаза закатились кверху. Она рухнула на пол, слегка дернувшись, и осталась лежать неподвижно. Я убил ее! – подумал Фроан, не зная, случайно это произошло или нет. Все произошло так быстро, что память его была бессвязной. Ярче всего он помнил, как легко распалась ее плоть и как он испытывал противоположные реакции – ужас и ликование. Казалось, за всем этим наблюдали два человека, каждый из которых испытывал чувства, совершенно чуждые чувствам другого. Фроан пытался примириться с тем, что он был и тем, и другим, но это было невозможно. Он чувствовал, что может быть только одним из них. Либо он совершил нечто ужасное и отвратительное, либо отомстил за убийство отца и при этом освободил себя.

Разрываясь между этими двумя предположениями, Фроан не мог решить, какая из них верна. Его эмоции были слишком сильны и непосредственны для этого. Затем он почувствовал желание, которое было столь же ужасным, как и смерть матери, – жажду отведать ее крови. Это желание было настолько сильным, что Фроан уже наклонился к растерзанной шее матери, но отвращение заставило его отпрянуть. Он быстро вытер кровь с кинжала обрывком ткани, в которую тот был завернут, борясь с желанием лизнуть лезвие. От этого желания он задрожал. Опасаясь, что если он не убежит немедленно, то поддастся своему неестественному желанию, он схватил свой плащ. В спешке он не обратил внимания на то, что многие из собранных им предметов вывалились из его импровизированного свертка. Подхватив его, он повернулся, чтобы покинуть единственный дом, который он когда-либо знал.

Фроан в последний раз с сожалением взглянул на лежащую женщину, которая лелеяла его всю жизнь. Затем он бросился на улицу. Пока он бежал, его зрение затуманилось от слез, а желудок забурлил. Вскоре у него началась рвота, и он был вынужден остановиться и вызвать рвоту. Поскольку он ничего не ел с самого завтрака, из него вытекла лишь тонкая струйка кислой жидкости. Тем не менее, его желудок еще долго бился в спазмах. Когда желудок наконец успокоился, он был совершенно несчастен. Будущее, казавшееся таким манящим, было испорчено смертью матери.

Что сделано, то сделано. Фроан мысленно произнес эти слова, хотя казалось, что мысль пришла из другого источника. Тем не менее, Фроан увидел в них правду. Мама умерла. Ничто не изменит этого. Я могу только идти вперед. И тут ему пришло в голову, что ее смерть – еще один знак, свидетельствующий о том, что он навсегда порвал со своей прежней жизнью. Болота больше не мой дом, подумал он.

Фроан отправился в пещеры на северной стороне холма, где взял запас сыра и копченого козьего мяса. Он нашел клочок козьей шкуры и сделал из него грубые ножны. Это была лишь обмотка для лезвия кинжала, но она позволила ему засунуть оружие в пояс кафтана. Сделав это, Фроан отправился в Тарак Хайт. Он намеревался провести ночь у лодки Телка, чтобы утром первым делом найти своего друга.

Пока Фроан пробирался через коварную трясину, его разум пребывал в смятении. Та его часть, которую он называл своей тенью, подстегивала его. Ее ликование по поводу его свободы не ослабевало от угрызений совести. Фроан вспомнил, что отец говорил ему следовать своим инстинктам, и решил, что, повинуясь своей тени, он прислушивается к его советам. Тем не менее, сожаление замедляло его шаги. Он знал, что мать не хотела бы, чтобы он уходил. Ну и что? – сказал голос внутри него. Она была убийцей и шлюхой. Я этого не знаю! Ты сомневаешься в словах своего отца? Твоя мама лгала тебе. Ее последними словами были: «Я скрывала правду». Возможно, у нее была веская причина. Нелепость! Она любила меня. Она только использовала тебя, как использовала твоего отца. Горе – это слабость. Ты должен быть сильным. Назад дороги нет. Она мертва. По крайней мере, с последним пунктом спорить не приходилось, как бы он к этому ни относился.

Дойдя до Тарак Хайта, Фроан пошел осторожно, потому что отец Телка часто возвращался вечером с проверки ловушек. Фроан не хотел ни с кем сталкиваться. Он был не в том состоянии, чтобы это делать. Более того, он хотел бесследно исчезнуть. Никто никогда не посещал Фар Хайт, и тело его матери так и осталось бы ненайденным. Для болотников и его, и ее исчезновение стало бы общей загадкой.

Спрятавшись среди тростника, Фроан увидел, как Рорк направляется домой с дневным уловом. Он подождал, пока Рорк пройдет мимо, и направился к месту, где Телк держал свою лодку, которая шла по другому каналу, чем тот, которым пользовался его отец. Добравшись до лодки, Фроан обнаружил, что меч, который он подарил Телку, спрятан под несколькими рыбными ловушками. Он снял с него упаковку и нахмурился. Лезвие имело следы заточки, но оставалось ржавым. Отсутствие усердия Телка разочаровало его.

Запущенный меч, похоже, свидетельствовал о том, с каким испытанием Фроан столкнется завтра утром. Телк был доволен своей судьбой, и без вмешательства Фроана он наверняка женится на дочери какого-нибудь болотника и осядет, чтобы плодить детей и ловить рыбу. То, что Телк немного жаждал приключений, было результатом подстрекательства Фроана. А завтра утром я должен заставить его навсегда покинуть это место. Фроан понимал, что это будет нелегкая задача, но он должен ее выполнить. Для бегства ему нужна была лодка Телка и его навигационные навыки.

Несмотря на привязанность Телка к своему дому, Фроан был уверен, что сможет заставить его покинуть его. Эта уверенность основывалась на чувстве силы, которое пробудил в нем визит духа. Хотя Фроан всю жизнь боролся со своими темными порывами, он начал видеть в них источник силы, то, что отличало его от самодовольного друга и его заботливой матери. Ему казалось, что могущественный лорд должен видеть в других людях либо пешки, которые можно использовать, либо препятствия, которые нужно устранить. Разве отец Фроана не говорил ему, что он предназначен для величия и обладает врожденной властью над другими? Такая власть – дар, от которого не следует отказываться, проявляя сдержанность.

Размышляя о преимуществах, которые давала его теневая сторона, Фроан увидел, как насилие способствовало его преображению. Смерть матери укрепила его решимость. Это было трагично, но в то же время в какой-то мере и удачно. Он почувствовал себя виноватым из-за этой мысли. Затем он переосмыслил случившееся и решил, что в смерти матери виновата она сама. Она заставила меня выронить кинжал, а потом бросилась на меня, когда я его поднимал. В том, что произошло, не было моей вины. Она сама себя убила. Эта мысль облегчила совесть Фроана. Я не должен чувствовать себя виноватым в том, что какое-то зло произошло случайно.

Фроан принял эту идею, ибо инстинкт предупреждал, что угрызения совести будут ему только мешать. Казалось, это бремя, не приносящее пользы, от которого следует отказаться. Однако, сидя в одиночестве в сгущающейся темноте, ему было трудно это сделать. Усилием воли Фроан попытался вытеснить из своих мыслей все воспоминания о матери. Это оказалось невозможным. Тогда он вспомнил наставления отца быть безжалостным. Он решил, что станет именно таким. Если он не сможет забыть мать, то хотя бы сможет бороться с ее слабеющим влиянием. Он закалит себя. Он добьется успеха там, где потерпел неудачу его отец. Это решение принесло небольшое успокоение, достаточное для того, чтобы он смог отдохнуть, готовясь к предстоящему дню.

Фроан проснулся с первыми лучами солнца, съел немного сыра, затем взял камень и принялся обрабатывать лезвие меча Телка. К приходу друга он избавился от большей части ржавчины, хотя попытки придать мечу острую кромку оказались менее успешными. Он улыбнулся удивлению Телка, увидевшего его сидящим в тростниковой лодке. Взяв в руки клинок, Фроан сказал:

– Ты сказал мне, что сделаешь его сверкающим, как солнце.

– У меня были дела. Но я...

– Ты хотя бы собрал свои вещи?

– В основном.

– Принеси сверток сюда. Я хочу посмотреть на него.

– Почему?

– Потому что ты обещал, – сказал Фроан.

Телк ответил так, словно эта ложь была правдой.

– Прости, Фроан. Я принесу его.

– Хорошо, – сказал Фроан. – Будь быстр, но не вызывай подозрений.

Затем он снова обратил внимание на меч.

Прошло некоторое время, прежде чем Тельк вернулся. Как и Фроан, он завернул в плащ свои вещи. Это был небольшой сверток, поскольку все в болотах жили на грани нужды. Фроан улыбнулся, увидев его.

– Я знал, что могу рассчитывать на тебя, Тельк. И ты можешь рассчитывать на меня. Когда Мать пришла ко мне прошлой ночью, она заставила меня пообещать, что я не оставлю тебя.

Глаза Телка расширились.

– У тебя было еще одно видение?

– Да. После того как мама уснула.

– Но что это за фраза о том, что ты не оставишь меня?

– Мать сказала, что мы должны идти вместе. Пойти сегодня.

– Сегодня? Куда?

Фроан заметил беспокойство на лице Телка, и это его раздражало. Тем не менее, он улыбнулся и ответил спокойным тоном:

– Конечно, к реке, где нас ждет удача.

– К реке? Ты хочешь сказать, что покинем болота?

– Мы всегда так и планировали. Ты знал, что этот день настанет.

– Я знал?

– Мы не можем гнить здесь вечно, – ответил Фроан, придав своему голосу жесткость.

– Но у меня есть дела, Фроан. Я просто не могу...

Раздражение Фроана переросло в ярость.

– Телк! - крикнул он, глядя на друга и пряча глаза. Когда он заговорил, то ничего не сдерживал, и от ярости его слова стали горячими и угрожающими. – Ты не бросишь меня!

Телк отреагировал так, словно его ударили, и удар разбил его на куски. Его лицо осунулось, а все тело словно лишилось жизненной силы. Перемена была столь резкой и драматичной, что даже Фроан был потрясен ею. Когда Телк ответил, его тон был кротким и с оттенком страха.

– Я никогда не пойду против тебя.

– Хорошо. Я знал, что ты этого не сделаешь.

Фроан улыбнулся. Телк улыбнулся в ответ, но как-то покорно и пусто. Фроан поднялся и вышел из лодки, чтобы облегчить ее.

– А теперь бери вещи на борт и спускай лодку на воду.

Телк повиновался без единого слова. Когда тростниковое судно оказалось на воде, Фроан вернулся в него.

– Направь нас к Тургену.

Телк повел лодку по каналам в направлении Твин Хайта и Тургена за ним. Он вел уверенно, останавившись лишь ненадолго, чтобы выбросить за борт все свои ловушки для рыбы. Фроан воспринял это как добрый знак – доказательство того, что Телк находится в его власти.

Телк замешкался лишь однажды, и то после того, как они миновали Твин Хайт. По мере приближения к реке каналы между зарослями тростника становились все шире, а их дно – все глубже. Наконец русло, по которому они ехали, словно исчезло. Камыши больше не образовывали ограждающих стен. Вместо них осталось лишь несколько зарослей, уходящих в открытую воду к горизонту. Шест Телка больше не мог коснуться дна. Не имея ничего, от чего можно было бы оттолкнуться, Телк не мог направлять судно, и оно бесцельно дрейфовало. Фроан видел, что его друг встревожен.

– Фроан, – сказал Телк испуганным голосом, – ты уверен в этом?

– Дай мне шест, – сказал Фроан.

Когда Телк протянул ему шест, Фроан почувствовал некоторую тревогу своего друга, ведь он никогда не смотрел на такую пустоту. Турген был широкой рекой, и, когда Фроан смотрел в сторону от болот, он видел только мутную воду, слабую серую линию, обозначавшую далекий берег, и огромный купол пасмурного неба. Он чувствовал себя маленьким и таким незащищенным, как никогда в жизни. Но когда лодку отнесло к одному из последних островков тростника, Фроан прижал шест к последнему клочку болота и изо всех сил стал толкать лодку к реке. Когда шест застрял в грязи, Фроан отпустил его, чтобы не потерять ход.

Камышовое суденышко скользнуло дальше от берега, и течение подхватило его. Лодка медленно вращалась, пока река захватывала ее, утягивая все дальше в свои широкие просторы. Как и большинство болотников, ни Фроан, ни Телк не умели плавать. Они были полностью во власти Тургена, который нес их к странным местам и неизвестному будущему.