Железный дворец

4

Хонус медленно просыпался, приходя в себя, словно выныривая из тумана. Когда он открыл глаза, то мало что понял из увиденного. Он уже привык просыпаться в незнакомых местах, и даже то, что он был чист и одет, не произвело на него особого впечатления. В животе у него было пусто, но он не обращал на это внимания. Пустота, грызущая его, имела более глубокую природу, и мир живых не мог ее облегчить. Хонус медленно сел, скрестил ноги и закрыл глаза, чтобы погрузиться в транс и найти какое-нибудь счастливое воспоминание о Темном Пути.

Этому помешала внезапная резкая боль в верхней части бедра. Хонус попытался не обращать на нее внимания, но почувствовал боль снова и снова. Он открыл глаза и впервые заметил, что в комнате находится еще один человек. Он сидел рядом. У него была густая белая борода и спутанные волосы. Он был одет в потрепанный халат и держал в руках палку. Уверенный, что мужчина ударил его палкой, Хонус попытался схватить ее. Его рука ухватилась только за воздух.

Незнакомец усмехнулся.

– Довольно медленно для Сарфа.

Хотя это было очевидно, до Хонуса только сейчас дошло, что его маскировка пропала.

– Я не Сарф.

– Твое лицо говорит об обратном.

– Мои татуировки не свидетельствуют о служении богине, – ответил Хонус, его голос был низким и холодным. – Они отображают мою ненависть к ней.

– Твои руны говорят о другом.

– Руны сарфа нельзя видеть!

Незнакомец улыбнулся.

– Но, как ты уже сказал, ты не Сарф. Кроме того, мне нужно было отвлечься, пока я мыл твою спину.

Хонус пристально вглядывался в глаза мужчины, пытаясь понять, что стоит за его словами. Но, как и в случае с другими навыками, его способность к восприятию ослабла. Он уловил лишь то, что было совершенно очевидно: человек был стар, беден и имел доброе лицо.

– Я слышал о твоем недуге, – сказал мужчина, – но так мало кто умеет впадать в транс, что я никогда не сталкивался с этим. Но я уверен, что твой озноб не от мира сего.

– Ты говоришь глупости.

– Ты знаешь, что это не так, – возразил мужчина. – Ты жаждешь воспоминаний о мертвых, как пьяница жаждет эля. Из-за этого ты растратил свою жизнь на Темном Пути.

– И что? Это моя жизнь.

– Твоя жизнь - дар Карм, и потому она драгоценна.

– Это ложный дар, который подходит только для целей дарителя, – ответил Хонус. – Не говори о моем мучителе.

– Карм любит тебя.

– Ха! Ложь, чтобы обмануть наивных. Ты не знаешь моей жизни.

– Отчасти знаю, – ответил мужчина. – Она записана в твоих рунах.

– Значит, мои страдания были предсказаны, – сказал Хонус, его голос был тяжелым от горечи. – Я не удивлен. Но кто ты такой, чтобы вмешиваться? Если ты умеешь читать мои руны, то должен знать, что это святотатство.

Дейвен встретил агрессивный взгляд Сарфа мягким взглядом. Человек на спальном коврике был почти мертв, и все же Дейвен насторожился. Он слишком хорошо знал, насколько опасными могут быть такие люди. Поэтому он честно ответил на замечание Сарфа.

– Это не первое святотатство, которое я совершил, и уж точно не самое тяжкое. Как и ты, я отвернулся от Карм.

– Значит, ты мудрее, чем я думал, – ответил Сарф. – А теперь оставь меня в покое.

Дэйвен знал, что поступить так будет благоразумнее всего, но чувствовал, что ему придется пойти другим путем. Судя по разговору Сарфа, он, похоже, сохранил рассудок, даже если отвернулся от мира живых. Если мне суждено вернуть его в этот мир, подумал он, я должен сделать это осторожно.

– Кто-то бросил тебя у меня на пороге, – сказал Дэйвен. – Если бы это было не так, тебе больше не нужно было бы входить в транс, чтобы бродить по Темной тропе.

В ответ мужчина лишь хмыкнул.

– Увидев твое лицо, я вспомнил твои татуировки, но не тебя. Если мне не изменяет память, ты был Сарфом Теодуса. Что с ним стало?

– Погиб.

– Мне жаль это слышать. Он был мудрым и добродетельным человеком. Говорят, что Носитель – это мера Сарфа. – Дэйвен поклонился. – Я польщен вашим присутствием.

– Не стоит. Я подвел Теодуса и... – Лицо Сарфа потемнело, и он замолчал.

Дэйвен решил рискнуть и поведал немногое из того, что узнал, читая руны сарфа.

– Ты не подвел Йим.

Как только Дэйвен произнес эти слова, он почувствовал себя человеком, который вытащил камень из стены и заставил ее рухнуть. Отчужденное лицо Сарфа рухнуло, и по его чертам разлилось страдание. Дэйвен увидел всю глубину его отчаяния и понял, что Йим – ключ к его пониманию.

– Кто такая Йим?

– Она была моей Носительницей, и... – Сарф сделал паузу, пытаясь совладать со своим голосом. – ... и она была чем-то большим.

– Она? Твоим Носителем была женщина?

– Да.

– Женщины-носители – редкость. Я думал, что знаю их всех.

– Йим стала моей Носительницей после падения храма. Карм сама объединила нас. Позже она укрепила эту связь любовью. – На глаза сарфа навернулись слезы.

– Какая любовь! – тоскливо произнес он. Затем его голос ожесточился. – Но это была лишь уловка Карм, чтобы использовать нас, а когда мы удовлетворили ее потребность, она разлучила нас навсегда!

– И ты все еще тоскуешь по Йим?

– Семнадцать зим! Теперь единственная радость, которую я испытываю, – это воспоминания о мертвых.

– Но эти воспоминания не твои, – сказал Дэйвен, – и сердце не облегчается от теней.

– На мгновение они кажутся реальными, а на это мгновение я забываю.

Откровения Сарфа придали смысл некоторым надписям на его спине, заставив Дэйвена задуматься о том, какие из своих выводов он должен раскрыть. Очевидно, я должен ему что-то сказать. Бывший Носитель тщательно подбирал слова.

– Богиня разорвала тебя на части, но не навсегда.

Он наблюдал за лицом Сарфа. Искра оживления ненадолго зажглась в его опустевших глазах, но быстро угасла.

– Я верю, что моя судьба – подготовить тебя к тому, что ждет впереди. Ты нужен Йим.

– Мои руны сказали тебе об этом?

– Да.

Сарф долго молчал, и у Дейвена сложилось впечатление, что он борется со своими чувствами. Наконец татуированный мужчина вздохнул и заговорил.

– От меня ей нет никакого проку. Я не знаю, где она, и даже не могу отбиться от палки старика.

– Разве ты не хочешь ей помочь?

– Зачем задавать бессмысленные вопросы? То, чего я хочу, не имеет никакого значения.

– Значит, ты бросишь ее.

Сарф покраснел.

– Йим бросил меня!

– Не по своей воле. И не без сожаления.

– Откуда ты знаешь?

– Руны.

Сарф так разволновался, что Дэйвен испугался за свою жизнь.

– О, бессердечная Карм! И ты тоже, раз потворствуешь ей!

– Карм хочет помочь тебе, а моя роль – помогать ей.

В ответ Сарф лишь недоверчиво уставился на Дейвена. Боль и печаль в глазах мужчины с капельками слез глубоко тронули Дейвена, и он подождал некоторое время, прежде чем заговорить снова. Когда он заговорил, его голос был тихим и смиренным.

– Мне было бы полезно узнать твое имя.

– Хонус, – прошептал он в ответ.

– Я Дэйвен. Как ты уже догадался, когда-то я был Носителем.

– Дэйвен? – Похоже, это имя имело для Хонуса какое-то значение, так как он некоторое время размышлял над ним. Когда он наконец заговорил, то выглядел озадаченным. – Твоего сарфа звали Гатт?

– Да. Почему ты спрашиваешь?

– Я встретил его давным-давно. Он сказал, что ты пал.

– Он говорил правду. Когда народ ополчился против богини, я бежал от их гнева и стал отшельником. Но где ты встретил Гатта?

– Он пытался убить Йим. – Затем Хонус одарил Дейвена тревожной улыбкой. – Вместо этого он убил меня.

Казалось, его забавляет недоумение Дейвена.

– Разве мои руны не подсказали тебе?

Вспомнив надпись, в которой говорилось о Хонусе как о «дважды живущем», Дэйвен решил, что наконец-то понял ее смысл.

– Они намекают на воскрешение.

– Это дело рук Йим. Она не была обычной Носительницей.

Дейвен изо всех сил старался скрыть волнение, вызванное словами Хонуса. Еще в юности, обучаясь в храме, он услышал шепотом слухи о пророчестве, известном в полной мере лишь немногим Провидцам. Оно предвещало приход святой женщины с необычайными способностями – той, кого называли «Избранной». Может ли эта Йим быть ею? Дэйвен не решался спросить. Вместо этого он вспомнил о другой загадочной надписи и подумал, что Хонус может пролить на нее свет.

– Руны говорят о трех переплетенных судьбах – твоей, Йим и того, кого зовут Фроан.

– Этот Фроан мне незнаком.

– Думаю, это ненадолго.