Железный дворец

21

Фроан налегал на весла рядом с Жабой, потея под полуденным солнцем. Они были на реке уже довольно долго, и команда затихла, пытаясь продвинуть свое судно вверх по реке. Фроан уже привык к гребле, и его мышцы напрягались меньше, чем во время предыдущих путешествий. Более того, он стал ценить эту тяжелую работу как время для размышлений. А подумать было о чем. С тех пор как он покинул болота, его жизнь усложнилась гораздо быстрее, чем он мог себе представить.

Некоторое время он думал о Моли, поскольку нежность и страсть, которые она вызывала, были для него в новинку. Он старался не обращать внимания на циничные объяснения того, почему она выбрала его, и сосредоточиться на том простом факте, что она это сделала. Ее опытные занятия любовью сделали его первую встречу с женщиной просто восхитительной. Фроан чувствовал, что возбуждается при одной мысли об этом. Более того, он чувствовал, что своим поступком вступил в ряды мужчин. Он не мог похвастаться перед товарищами-пиратами тем, что уложил женщину, ведь это выдало бы его неопытность. Впрочем, хвастовство оказалось излишним, поскольку Моли едва уловимыми способами дала всем понять, что стала его женщиной.

Другие женщины в лагере узнали об этом первыми, поскольку их задевало, когда кто-то из них спал исключительно с одним мужчиной. Когда Моли следовала за Фроаном, когда он шел из леса, он не обратил внимания на ее сигнал. А вот женщины – нет. Женщины Кровавой Бороды заметили это первыми и быстро перешептались с остальными. На рассвете Моли ждал Фроана с явным вниманием, а также проявлял особую заботу обо всех своих друзьях. Фроан замечал, как Моли смотрит на него с обожанием, давая понять, что он – центр ее мира. Его обостренное восприятие не находило обмана в ее взгляде. По какой-то причине она поставила на него свою жизнь.

Приверженность Моли радовала Фроана, но и тревожила. Ему хотелось, чтобы его чувства к ней были полностью отделены от его темных порывов. Всю жизнь он боролся со своей яростью и порывами к насилию, а потом стал зависеть от них, чтобы выжить. Нужно это было или нет, но Фроан чувствовал себя запятнанным своими поступками и хотел оградить Моли от этой его стороны. Обстоятельства не позволили этого сделать. Он понимал, что, заявив о своих правах на женщину, ему придется их отстаивать. Таким образом, в пиратской банде даже любовь может привести к насилию. Неужели это то, что я чувствую к Моли? – задался он вопросом. Любовь? Фроан не был уверен, что именно он чувствует, и лишь с нетерпением ждал, когда снова увидит ее.

***

В Пути Сарфа было семьдесят семь испытаний, и Хонус с трудом справлялся с первым из них. Последний раз он проходил испытание Каменного круга после шестнадцатой зимы, когда заработал татуировки на лице. Испытания Пути длились много дней. В первом испытании Хонус заставил два камня размером с большую дыню двигаться по кругу в воздухе, перебрасывая их из руки в руку. Так он продержался полдня. В первый день реабилитации Хонус жонглировал камнями размером с яблоко. Быстро изнемогая от напряжения, он стал неуклюжим.

Дэйвен наблюдал за ним, но ничего не сказал, когда Хонус снова уронил камни. Хонус потерял счет тому, сколько раз он наклонялся, чтобы их поднять, но, похоже, он делал это всю вторую половину дня. Когда Хонус потянулся за камнями, чтобы начать очередное испытание, он почувствовал себя ребенком в храме, стремящимся к мастерам. Только теперь я стар и устал, а не молод и жаждущ. Когда посох Дейвена ударил его по тыльной стороне ладони, Хонус склонил голову.

– Спасибо, мастер.

Затем он поднял один из упавших камней.

Хонус потянулся за вторым камнем и почувствовал второй удар. Согласно традиции, он был сильнее первого.

– Спасибо, мастер, – спокойно произнес Хонус.

Спокойствие демонстрировало сосредоточенность ума, и Хонус знал, что Дейвен ищет вздрагивания или каких-либо признаков эмоций. Взяв два камня в покрасневшие от множества ударов руки, Хонус начал подбрасывать их, чтобы сделать каменный круг. На этот раз камни прошли почти две дюжины кругов, прежде чем он ошибся. Приготовившись к удару, Хонус потянулся к одному из камней.

Палка Дейвена просвистела в воздухе, пролетев мимо руки Хонуса.

– Ты думал о палке или о камне? – спросил Дейвен.

– О палке, учитель.

– И ты называешь себя Сарфом! Скажи мне: широк ли истинный путь?

– Нет.

– Прямой ли он?

– Нет.

– Что лежит по обе стороны?

– Бездна, – ответил Хонус. Его лицо покраснело, но он склонил голову. – Мастер, я не безымянный мальчик. Я могу прочесть Свиток Карм.

– И что? Прочитать – это одно. Понять – другое. Думаешь, Бездна – неприятное место? Там просто темно. Хорошее место, чтобы спрятаться. Или погрузиться в транс и наткнуться на какое-нибудь счастливое воспоминание. Тогда ты сможешь забыть о своей неуклюжести с камнями.

– Я же сказал, что отказался от транса.

– Тогда ты не уставал. Руки не болели. Воспоминания о возлюбленной были еще свежи. Искушение ждет своего часа и ждет слабости.

– Я не буду слабым.

– Искушение также благоприятствует гордыне. Ты слаб. Будь смиренным и никогда не забывай об этом. Ты даже не представляешь, что тебе грозит.

Хонус низко склонил голову.

– А вы, мастер?

– Наставление рун редко бывает ясным, а твои особенно трудно понять. Но знай: Перед тобой лежит трудный путь, узкий и извилистый, как сказано в свитке. И я должен подготовить тебя к нему. Надеюсь, ты справишься с этой задачей, как и я.

Хонус снова склонил голову.

– Я польщен твоим терпением.

Он потянулся за вторым камнем, стараясь не замечать нисходящего удара.

***

До наступления сумерек пираты не смогли перехватить ни на одну лодку. Они заметили стремительный трехмачтовик и бросились в погоню, но судно ускользнуло от них. Однако, капитан не стал приказывать рулевому направиться к их островному лагерю, а велел прочесать все ближе к северному берегу. Там пираты увидели длинную лодку с парой мужчин, которые гребли веслами. Когда они направились в ее сторону, Жаба сказал Фроану, что это рыбацкое судно, буксирующее сеть.

Когда пиратское судно приблизилось к рыбакам на расстояние пятидесяти шагов, Кровавая Борода приказал своей команде сушить весла. Затем он позвал Сома и Фроана на корму.

Когда они предстали перед ним, капитан усмехнулся так, что Фроан почувствовал тревогу.

– Тень, ты, конечно, тот еще тип, но это судно – совсем другой приз. Так что спасибо тебе за меч и кинжал.

Фроан заколебался, уверенный, что все происходящее не сулит ему ничего хорошего.

Лицо Кровавой Бороды ожесточилось.

– Это была не просьба, Тень. Это был приказ.

Фроан огляделся. За исключением Жабы, все его союзники в команде были зажаты на скамьях для гребцов людьми, преданными капитану. Фроан, сомневаясь, что это случайность, улыбнулся Кровавой Бороде.

– Так они останутся сухими и не заржавеют, капитан, и я благодарю вас за заботу.

Не видя другого выхода, Фроан сдал свое оружие.

Когда Кровавая Борода принял его, его ухмылка расширилась.

– Мы часто берем часть улова рыбаков. Сом знает, что тебе нужно делать, и проинструктирует тебя, пока вы будете грести. Только учтите, сегодня никаких убийств. Рыбаки ловят рыбу, а мы берем свою долю. Так мы сможем возвращаться снова и снова. Понятно?

– По-моему, разумно, – сказал Фроан. – Если тебе нравятся яйца, зачем убивать курицу?

– Хороший парень, – сказал капитан. – А теперь пошли.

Сом схватил две большие пустые корзины и бросил их в гребную лодку на буксире, после чего сел в маленькое суденышко и взялся за весла.

– Я с тобой, Тень, – сказал он. – Давай сделаем это.

После того как Фроан взобрался на борт, Сом начал грести и разговаривать.

– Видишь, как они подняли весла? Они знают, что их ждет.

Фроан взглянул на другую лодку. Двое мужчин в ней уже не гребли, а сидели неподвижно и наблюдали за ним. По мере того как Сом подгребал все ближе, Фроан чувствовал напряжение в закаленных работой телах мужчин и гнев в их взглядах. Он взглянул на своего спутника, чтобы убедиться, что тот вооружен, и обнаружил, что это не так.

Сом выглядел забавным.

– Итак, юная Тень, раз уж ты стал смелым и жестоким пиратом, твоя задача – наполнить корзины рыбой этих людей.

Фроан снова посмотрел на другую лодку. Один из рыбаков держал в огромных мозолистых руках гафель. Его крепкое дубовое древко было увенчано большим железным крюком. Судя по тому, как мужчина сжимал его, он не собирался безропотно отдавать свой улов. Черная ярость закипела во Фроане, когда он увидел уловку Кровавой Бороды. Он подставил меня под удар! Унижение казалось самым надежным исходом; более вероятно, что Сом будет грести обратно один.

Понимая это, Фроан встал лицом к рыбакам. У него не было оружия, только ярость. Он позволил ей захлестнуть себя, пока мир не померк, а ярость не овладела всем его существом. Он дал волю тьме внутри себя, и она не подвела его. Злоба хлынула из Фроана и опередила его, как жар перед пожаром.

Она иссушила обоих мужчин. С их бескровных лиц исчезла решимость. Они в ужасе таращились, словно на них спускалось воплощение всего ужасного. И тут Фроан почувствовал, что именно таким он и стал – источником ужаса и безумия. Он не совсем понимал, что происходит, пока высвобожденная им сила концентрировалась на двух незадачливых мужчинах. Ему казалось, что он стоит в стороне и наблюдает за тем, как его тело использует другой.

Когда Фроан был примерно в десяти шагах от рыбацкой лодки, человек, державший гафель, выронил самодельное оружие и с хныканьем прыгнул в реку. Он вынырнул на поверхность только один раз, с трудом удерживаясь в тяжелых сапогах и промокшей одежде. Затем его поглотил Турген, и он скрылся из виду. Затем другой рыбак перевалился через борт и тут же исчез. Несколько пузырьков и расширяющееся кольцо ряби на короткое время обозначили это место. Когда они рассеялись, Фроан понял, что Сом перестал грести. Фроан остался стоять на месте, а лодка продолжала скользить вперед, мягко сталкиваясь с пустой рыбацкой лодкой.

Схватив две корзины, Фроан запрыгнул в пустую лодку. Поставив корзины, он схватил гафель и взмахнул им по дуге так, что железный крюк вонзился в скамью, на которой сидел Сом, едва не задев его бедро. Хотя пират и избежал всей силы грозного взгляда Фроана, он все же пострадал. Робкость сменилась испугом на лице Сома, и он вскрикнул, когда крюк глубоко вонзился в дерево.

Тогда настала очередь Фроана ухмыляться.

– Не стоит уплывать, пока я собираю рыбу, – сказал он.

– Нет, Тень, – кротко ответил Сом. – Никогда.

Фроан вернулся к своей задаче, но ненависть медленно уходила из него. Он не чувствовал прилива сил после гибели двух рыбаков. Видимо, утопление было слишком мягкой смертью, чтобы взрастить в нем темную сущность. Он чувствовал голод своей тени, и она затаилась, как хищный волк у норы, в которую сбежала добыча. Под ее властью Фроан видел все как в болотной воде. Свет казался тусклым, а тени – глубокими. Звуки были приглушенными. В воздухе витал слабый запах разложения, от которого у него сводило желудок.

Только после того как Фроан наполовину наполнил корзины, темнота постепенно отступила, а ощущения живого мира стали более непосредственными. Фроан почувствовал, как под ним покачивается лодка, услышал мягкий плеск воды и ощутил терпкий запах свежей рыбы. Он заметил, что лодка, в которой он стоял, была поношенной, но ухоженной. Ее древесина была гладкой и смазанной. В ней не было ни гнили, ни беспорядка. Вид реликвии двух исчезнувших жизней вызвал у Фроана угрызения совести, которые он быстро подавил. Ничто не потопит меня быстрее, подумал он.

Пока они с Фроаном гребли обратно к пиратскому судну, Сом был подавлен. Большинство его товарищей по команде выглядели так же, хотя глаза Чоппера вспыхнули ярким светом. В глазах Телка появился более слабый, но похожий блеск. Кровавая борода выглядел озадаченным, но, когда Фроан и Сом подняли на борт переполненные корзины, он заставил себя ухмыльнуться.

– А что, неплохо. Дамы сегодня не будут беспокоиться, они будут потрошить рыбу до рассвета. А ты, Тень, какая кружка! Подумать только, мужчины предпочитают смотреть на дно реки, а не на твое лицо! – Он покачал головой в насмешливом изумлении. – И что в этом видит Моли?

Упоминание Кровавой Бороды о Моли, казалось, несло в себе смутную угрозу, и на мгновение Фроан подумал о том, чтобы обратить свою обретенную силу против капитана. Но потом он передумал, решив, что это было бы поспешным решением, когда ему еще многое предстоит узнать. Кроме того, он не был уверен, что сможет вызывать силу по своему желанию. Она пришла к нему без его зова, и, похоже, командовала его тень.

На протяжении всего долгого пути к острову Фроан размышлял о том, что он сделал. Как и прежде, он колебался между уверенностью и беспокойством. Однако он не видел возможности свернуть со своего пути, а часто и не хотел этого делать. Как никогда раньше, он ясно представлял себе, куда могут привести его способности. Человек, способный вселять страх и воспламенять сердца последователей, мог добиться великих свершений. Такой человек мог дать Моли гораздо больше, чем туфли и красивые платья.

Было уже далеко за полночь, когда пираты сошли на берег. Женщин ждала еда в котелках, и они застонали, когда Кровавая Борода объявил, что они будут чистить рыбу после того, как команда наестся. Поскольку даже женщинам капитана было приказано чистить и потрошить награбленное за день, Фроан смирился с тем, что спать придется в одиночестве. Перекусив и выпив эля, он улегся в осиннике и заснул.

Уже почти наступило утро, когда его нашла Моли. Она выглядела изможденной. В ее волосах блестела рыбья чешуя, а липкие руки пахли рыбьими внутренностями. Тем не менее Фроан раздел ее и себя, а затем покрыл Моли поцелуями. Затем он занялся любовью с отчаянием человека, который насмотрелся ужасов и жаждет проявить хоть немного нежности.