Железный дворец

32

Йим прожила с Хьютом и Виттой уже более полумесяца, когда наступила осенняя погода. Ночи стали холоднее, и прохлада затягивалась до утра. Зная, что в любой день могут начаться заморозки, Йим решила, пока есть возможность, пополнить запасы целебных растений для Витты. После утренней дойки она взяла корзину для сбора трав и вместе с пастушьим посохом повела коз на хребет за кормом. Тропа была каменистой, поэтому она надела свои «новые» сапоги, которые оказались вполне подходящими, после того как она набила их сухой травой.

Около полудня Йим и стадо добрались до ложбины на южной стороне хребта. Пока козы с удовольствием паслись на дикой моркови, астрах и чертополохе, Йим обнаружила заросли валерианы. Корни этого растения помогали от головной боли, судорог и бессонницы. Она успела выкопать несколько растений, когда почувствовала первый холодок, знаменующий момент чьей-то насильственной смерти. Он казался сильнее тех, что она испытывала раньше, но, как и они, был похож на осколок льда, вонзившийся глубоко в грудь. Холод и намек на боль, а затем «лед», казалось, растаял, оставив более общий холод. Прошло еще мгновение, и Йим почувствовала второй холод. Затем жизнь вернулась в нормальное русло.

За несколько дней, прошедших с момента возвращения ледяных приступов, Йим уловила в них закономерности и придумала сценарии, объясняющие их причины. Она представляла себе группу людей или, возможно, небольшую армию, идущую по малонаселенной земле. Она убивала всех, кого встречала. Одиночная боль означала одинокого путника или человека, живущего в одиночестве. Два удара подряд означали, что муж и жена застигнуты врасплох в своем доме. Если вскоре после этого следовали еще толчки, то у пары были дети. Уничтоженная деревня ощущалась как град. К счастью, она пережила всего три таких случая.

Удручающим фактом было то, что, хотя ознобы у Йим случались нечасто, они происходили достаточно часто, чтобы стать обыденностью. Обычно она не обращала на них внимания. Когда у Йим случился последний приступ, она лишь на мгновение приостановилась в своих раскопках. Затем она вздохнула и продолжила работу: делать было больше нечего. Всю вторую половину дня Йим продолжала искать травы и ощущать кратковременный озноб. На какое-то время они стали появляться так быстро, что она была вынуждена приостановить работу, пока приступы не прошли. К позднему вечеру корзина была наполнена травами, и она начала гнать коз к хижине. Только выйдя из лощины, Йим заметила дым. С высоты она увидела, что западный конец долины затянут дымом, а из самой долины тоже поднимаются отдельные шлейфы.

Йим замерла, озадаченная увиденным. Затем она почувствовала еще больший озноб, когда появился еще один шлейф дыма. Он поднимался с другой стороны долины, не слишком далеко от хижины Хьюта и Витты. Начавшись как тонкая серая линия, он быстро сгустился в черные клубы, окрасившие небо. Йим была достаточно близко, чтобы разглядеть пламя, создававшее это пятно. И тут с внезапной и ужасающей ясностью она поняла и причину своего озноба, и причину дыма. Люди движутся по долине, убивают людей и сжигают их дома!

Йим забыла о козах. Она отбросила корзину с травами и, взяв только посох, бросилась вниз по крутой тропе. Она думала только о Хьюте и Витте и о разрушениях, надвигающихся на них. Пока Йим бежала, надежда и ужас попеременно подстегивали ее. То одна, то другая надежда заставляли ее прилагать все свои силы и энергию, чтобы добраться до хижины. Как только она падала, она тут же поднималась и бежала, не обращая внимания на боль. К тому времени как Йим добралась до хижины, она дышала с трудом.

Она пришла слишком поздно. Во дворе лежал Хьюта. Он был так изуродован, что Йим узнала его только по пропитанной кровью одежде. Она вскрикнула и остановилась, парализованная горем и тошнотой. Затем в дверном проеме появился забрызганный кровью мужчина. Когда Йим увидела в его руке окровавленный меч, новое чувство вытеснило все остальные. Это была ненависть. Горе, страх и благоразумие исчезли, когда жажда мести стала всепоглощающей. Йим покорилась ему. Не раздумывая ни секунды, она подняла посох и бросилась на мужчину.

Человек, стоявший в дверях, был одет в рваную одежду, на которой были видны следы его деяний. Одни пятна крови были старыми и сухими, другие еще влажными. Его грубое лицо было маской ярости, из которой смотрели бездушные глаза. Но когда он увидел Йим, выражение его лица изменилось. Йим показалось, что ее ярость опередила ее и иссушила мужчину. Его лицо опустилось еще до того, как в него вонзился ее посох. Йим почувствовала прилив ликования, услышав, как от ее удара треснул череп мужчины. Когда мужчина покачнулся, она ударила его еще раз. Он рухнул, и Йим ударила его, когда он упал. К тому времени его голова напоминала потрепанный кожаный мешок, зашитый волосами и искаженными человеческими чертами. Кровь лилась из всех отверстий – ноздрей, рта, глаз и ушей, – но Йим продолжала наносить удары. Мужчина был мертв, но в ее ярости этого было недостаточно. Она хотела превратить его в мякоть.

Только потому, что Йим перестала наносить удары по трупу, она заметила движение в хижине. Схватив меч мертвеца, она бросилась в тусклую комнату. Тело Витты лежало на грязном полу, потемневшем от ее крови. Над ней возвышался огромный мужчина с топором в руках. В полумраке трудно было разобрать выражение его лица, но оно казалось пустым. Его поза была, безусловно, пассивной. Он стоял совершенно неподвижно, топор безвольно болтался в его руке. Для Йим это были лишь мимолетные впечатления, ведь она была сосредоточена на хаосе. Убийство первого мужчины лишь усилило ее ярость, но не погасило ее.

Сократив расстояние в несколько шагов, Йим вонзила меч в живот мужчины, надавливая изо всех сил, пока острие не прорвалось с другой стороны. Затем клинок легко скользнул в теле мужчины, пока рукоять не уперлась в живот, и горячая кровь хлынула на руки Йим. Взволнованная, она потянула клинок в сторону, чтобы расширить рану. Мужчина застонал и упал, вырвав меч из рук Йим. Он был еще жив, когда она выхватила его и принялась с диким остервенением рубить. Йим успела частично отрубить мужчине руку, прежде чем один из ее ударов глубоко вонзился в его шею и оборвал его жизнь. Йим почувствовала еще один прилив экстаза, а затем продолжила рубить.

Звук голосов прервал Йим. Она бросилась к дверному проему и выглянула наружу. К хижине спешили трое вооруженных мужчин. Они были в крови, а один нес за волосы отрубленную голову женщины. Увидев Йим, они бросились на неё. Йим ответила чистой яростью. Не раздумывая ни секунды, она бросилась навстречу нападавшим. Пока Йим бежала, она слышала маниакальный смех, в котором было столько же кровожадности, сколько и ликования. Только когда она почти добежала до мужчин, Йим поняла, что смех принадлежит ей. К тому времени мужчины уже перестали бежать. Если бы Йим задумалась об этом, то решила бы, что они стали странно пассивными. Но Йим было не до размышлений, ее интересовало только убийство. Она неуклюже рубила ближайшего мужчину, и ей потребовалось несколько ударов, чтобы повалить его. Зарядившись энергией, она вогнала клинок глубоко в глаз второму мужчине, мгновенно убив его.

Ухмыльнувшись, Йим повернулась к мужчине, который нес голову. Как и у остальных, в его лице не было ни страха, ни злости, только пустота. Йим замахнулась мечом на его шею, но попала в плечо. Вывернув клинок, она снова замахнулась и попала в цель. Из мужчины брызнула кровь, он упал на землю и умер. Тем не менее, Йим продолжала наносить удары, пока не обезглавила его. Затем она отбросила его головуиз его рук в сорняки и заменила ее головой своей жертвы. В приподнятом настроении Йим хихикнула над своим жутким юмором, а затем огляделась в поисках кого-нибудь еще, кого можно было бы убить.

Не увидев никого, Йим почувствовала разочарование. В утешение она провела языком по лезвию, пробуя кровь своих жертв. Лезвие стало горячим на фоне ледяного языка, и Йим осознала, насколько холодной она стала. Затем Йим потрясенно осознала, что, скорее всего, кровь Хьюта и Витты тоже была на клинке. Ее ужас утихомирил ярость настолько, что в памяти всплыло воспоминание о Витте. Это было в тот день, когда они познакомились. Йим вспомнила старую Мудрую женщину, сидящую за столом, и напряженный взгляд ее молочно-голубых глаз. Йим также вспомнила слова Витты:

– Не корми тьму. Она сильнее, чем ты думаешь.

Как только Йим вспомнила об этом, в ней снова вспыхнула ярость. Однако на этот раз она поняла ее источник и стала бороться с ней. Это было нелегко: убивая, она усиливала своего внутреннего врага. В голове Йим царило смятение, но в ней было достаточно ясности, чтобы понять: чтобы победить своего заклятого врага, ей нужно заменить ненависть состраданием. Йим видела, что не вершила правосудие и даже не мстила. Вместо этого враг помог ей убить тех, кого он разжег. Вот почему мужчины не защищались: их охватил Пожиратель, и он хотел, чтобы они умерли.

Несмотря на понимание того, что она должна сделать, Йим чувствовала себя не в силах это сделать. Она не могла простить тех, кто убил Хьюта и Витту. Ненависть – орудие Пожирателя, говорила она себе. И все же она тлела в ней. Эти люди жестоко расправились с двумя добрыми и нежными людьми. Естественно было нанести ответный удар. Более того, это казалось правильным. Тем не менее, это была ловушка. Неспособность остудить гнев показалась Йим признаком ее слабости и силы Пожирателя.

Ситуацию осложняла и опасность, в которой находилась Йим. Она была уверена, что прибудут еще люди. Если она встретится с ними лицом к лицу, то еще больше укрепит власть Пожирателя над ней. Бегство казалось ей единственной надеждой. Йим направилась к хижине, чтобы собрать все необходимое для поспешного бегства. Но даже для этого ей потребовалась вся ее воля, и, как она ни старалась, она не могла отказаться от обретенного меча. Добравшись до тела Хьюта, Йим затащила его в хижину, чтобы он лежал рядом с Витой. Затем она поспешно собрала одежду, снаряжение и провизию для своего путешествия, не переставая при этом смахивать слезы с глаз.

Когда Йим была готова к уходу, она нашла время, чтобы собрать погребальный костер для Хьюта и Витты из всего легковоспламеняющегося, что только можно было найти. Когда все было готово, она втащила двух своих друзей на импровизированную кучу и, произнеся молитву Карм, зажгла ее. Когда пламя начало разгораться, Йим поспешила выйти из хижины. На ее плечах лежали полный вьюк, три шкуры с водой, тяжелый мешок с зерном и меч без ножен. Кроме того, она устала от долгого бега к хижине, от усилий, затраченных на разжигание костра, и от того, что ей пришлось убить пятерых мужчин. Тем не менее, она двигалась так быстро, как только могла. Йим нужно было двигаться на юг, а это означало пересечь долину.

Больше всего Йим боялась, что наткнется на новых мародеров. Это была одна из причин, по которой она хранила меч. Она подозревала, что были и другие причины, более мрачные, о которых она не могла задумываться в своем нынешнем состоянии. Об этом мы поговорим позже, подумала она, оглядываясь по сторонам в поисках признаков опасности, а сначала я должна пережить этот день.

Пася коз, Йим выходила на дно долины, но никогда не заходила так далеко, как на ту сторону. Поколения пастухов превратили внутреннюю часть долины в луг с растениями высотой по пояс, лишь редкие деревья нарушали стройную линию. Йим чувствовала себя опасно заметной, и ее опасения росли, чем дальше она продвигалась. Когда это чувство стало слишком сильным, она опустилась на землю, боясь идти дальше. Закат был уже не за горами, и Йим взвесила свои возможности. Сорняки заслонят ее от посторонних глаз, но если кто-то пройдет рядом, ее заметят. Таким образом, она могла затаиться до темноты и рисковать тем, что враг найдет ее, или же продолжить бегство, рискуя быть замеченной. Решать, что рискованнее, было бессмысленно, ведь она ничего не знала о врагах – ни их численности, ни положения, ни целей, ни лидера.

Это неправда, подумала Йим. Их предводитель, должно быть, Фроан. Это было вполне логично. Однажды ей уже приходилось сталкиваться с людьми, похожими на тех пятерых, которых она только что убила. Они были членами крестьянской армии лорда Бахла. Они тоже казались бесчеловечными и разъяренными. Только один человек обладал силой, способной создать такую армию, и Йим было очевидно, что эта сила перешла к ее сыну. Эти люди были творениями Фроана. К такому выводу Йим привела не только логика, но и материнская уверенность в том, что ее самый большой страх воплотился в жизнь. Сердце подсказывало ей, что это правда, и это убеждало ее не хуже любых доказательств.

Йим вспомнила свое страшное путешествие к отцу Фроана и то, как она прошла через жестокую толпу под его властью. Это был кошмарный опыт, но не такой ужасный, как сам лорд Бахл. Он был источником безумия своей армии, ее злобным ядром. Йим предполагал, что Фроан находится где-то поблизости, подбивая людей бесчинствовать в долине. Возможно, он находится в горящей деревне или даже ближе.

Ирония судьбы. Йим готовилась к долгому и трудному путешествию, чтобы найти своего сына, а вместо этого он собирался найти ее. Все, что ей нужно было сделать, – это оставаться на месте и подняться из своего укрытия, чтобы ее проводили к нему. Затем Йим представила себя стоящей перед сыном с поличным после убийства пяти человек и читающей ему лекцию о сдержанности. С тоскливым чувством, граничащим с ужасом, она боялась, что эта задача ей не по силам.

Никогда еще Карм не казалась ей такой слабой, а Пожиратель – таким сильным. Смогу ли я преодолеть зло внутри себя и свернуть Фроана с его пути? До этого дня Йим ответила бы утвердительно. Но неистовые убийства заставили ее засомневаться в этом ответе и в самой себе: Ей было приятно убивать этих людей. Она слизывала их кровь и наслаждалась ее вкусом. Это момент моей величайшей слабости, когда все, что я могу возразить: «Внимайте моим словам, а не поступкам». Казалось бы, эта попытка обречена на провал.

Долгое путешествие в Бахленд имело одну привлекательную сторону – оно откладывало противостояние с Фроаном. Йим сказала себе, что не будет убегать от нее, а скорее выберет более подходящее место и время. Когда я буду лучше подготовлена. Как только она придумала это обоснование, то принялась за дело с энтузиазмом, смахивающим на отчаяние. Казалось, оно намекало на то, насколько сложным будет противостояние, и свидетельствовало о ее неуверенности в себе. Тем не менее, Йим решила отправиться на юг.

Это решение вернуло Йим к первоначальной дилемме: ей нужно было скрыться от мародеров. Поколебавшись, что делать, она решила лечь в сорняки и надеяться на лучшее. Если ее никто не найдет, она отправится на юг в сумерках. Если же ее настигнут люди, у нее был меч. Йим была готова воспользоваться им, хотя и боялась последствий. Йим не верила в судьбу, и, похоже, ход ее жизни определяла случайность. Ей оставалось только ждать и ждать, как все сложится.