Железный дворец

44

Хонус проснулся в своей комнате задолго до рассвета, что было для него необычно. Казалось, его тело понимало, что ему некуда идти и нечего делать, и поэтому сдалось на милость усталости. Несмотря на долгий сон, он чувствовал себя разбитым и вялым. Тем не менее, он встал и выглянул в окно. Поля и горы за ними были покрыты снегом, и с серого неба всё ещё падали снежинки. Хонус подумал о Йим, которая где-то бродит на холоде.

Она могла быть где угодно, подумал он. С самого своего пребывания в Куприке он ожидал увидеть Йим, поджидающую его у Кары. Глядя на пустой зимний пейзаж, Хонус ощутил всю тяжесть своего разочарования. Он беспокоился, что Кара, возможно, права, и он состарится, ожидая Йим. Я уже чувствую себя старым.

Загадочные слова Чертополоха о «матери» дали Хонусу единственную надежду. Он планировал расспросить её об этом вчера вечером за ужином, но она не пришла. Другие дети Кары были там, и он познакомился с каждым из них. Сильнее всего на него произвела впечатление Роуз, потому что она была поразительно похожа на Чертополоха и в то же время отличалась от неё. Несмотря на кажущуюся разницу в возрасте, Роуз явно была близняшкой Чертополоха. У неё были такие же золотистые волосы, голубые глаза и тонкие черты лица, хотя кожа Роуз была румяной, а не бледной, и выражение её лица было скорее оживлённым, чем безмятежным. Однако главное отличие заключалось в том, что Роуз росла без перерывов и стала взрослой женщиной. Поэтому она была необычайно красива и держалась с достоинством молодой леди, которая прекрасно осознаёт свою привлекательность.

Когда Хонус спросил Роуз, где её сестра-близнец, её лицо на мгновение утратило свою привлекательность.

– Она спит голышом с медведями, – ответила она.

– Но я видел её только сегодня утром.

– Тогда ты знаешь о её местонахождении больше, чем я. Я думала, она пропала до весны. Роуз изящно всплеснула руками в знак отчаяния. – Она такая непоседа, я не могу уследить за ней.

Хонус больше ни о чём не расспрашивал и провёл остаток вечера, пытаясь быть радушным гостем на типичном клановом ужине, за которым сидело более двух десятков человек. Он уже сто лет не играл эту роль и чувствовал себя в ней неуютно. Он был плохим собеседником, потому что мало что помнил о своей недавней истории, не говоря уже о том, чтобы рассказывать об этом. Что касается его жизни до отъезда Йим, то она казалась ему историей другого человека, который стал ему чужим. Кара почувствовала, что Хонус не в своей тарелке, и пресекла попытки юного Кронина и Торальда расспросить его о сражениях. Тем не менее, Хонус не смог вежливо уклониться от вопросов Хаврена и вкратце рассказал о том, как в одиночку осадил крепость Бахла и преследовал похитителей Йим, что привело к её спасению. В остальном он ел молча и ушёл, как только того позволяли приличия.

Из-за того, что Хонус поздно вставал, к тому времени, как он выходил из своей комнаты, в зале уже кипела повседневная жизнь. Он спустился в комнату рядом с кухней, где домочадцы ели утреннюю кашу. Из-за того, что он опоздал, он ожидал, что каша будет холодной, и так оно и было. Хонус также ожидал, что в комнате никого не будет. Но его ждала Кара.

– Доброе утро, Хонус, – весело сказала она. – Надеюсь, твоя постель была мягче мёрзлой земли, а в комнате было теплее, чем в сугробе.

– Да, это превзошло все ожидания, – ответил Хонус. – Там даже были цветы в оттенках, соответствующих времени года.

– В последний раз в этой комнате останавливались молодожёны, – ответила Кара. – Отсюда и цветы.

– Если это любовное гнёздышко, то мне здесь не место.

– Я как раз о тебе и думала, – ответила Кара, сверкнув глазами. – Кто знает? Может, Йим объявится. Всегда есть надежда.

– Кажется, ещё вчера ты предостерегала от надежд.

– Возможно, меня воодушевило сегодняшнее чудо, ведь у тебя, кажется, вырос новый язык. Вчера за ужином ты был совсем не в себе.

– Я отвык обедать в компании. Похоже, твоя вторая дочь тоже. Я скучал по ней вчера вечером.

– Ты имеешь в виду Вайолет?

– Да. Я хотел поговорить с ней о Йим.

– Ну, нет смысла ждать её за ужином. Она редко появляется. Лучше пойти к ней в башню. Она живёт в норе под деревом. Если она захочет с тобой поговорить, то выглянет. В противном случае она не появится. Если так, то оставь её в покое. Не стоит с ней связываться.

– Она всего лишь девчонка.

– Не обманывайся внешностью. Рассердишь её, и вы разозлите Древних. А они – серъезные враги.

– Всё, чего я хочу, – это поговорить. Сомневаюсь, что это её обидит.

– Ну, там есть бревно, которое тянется от внешней стены до отверстия высоко в стене башни. Это единственный вход, и в морозную погоду по нему опасно ходить. После всего, что тебе пришлось пережить в пути, ты не должен поскользнуться и сломать себе шею, так что будь осторожен. О… и не бери с собой ничего железного. Это все советы, которые я могу дать, кроме как посоветовать больше говорить за ужином. Вчера ты не был таким застенчивым со мной, слава Карм за это!

– Это потому, что мы старые друзья.

– О, мы не старики. По крайней мере, я не старуха. И ты тоже, просто обветренный. Ты слишком долго провёл на улице. Это не пошло тебе на пользу, но ничего страшного. Отдых пойдёт тебе на пользу. Что ж, мне пора. Мать клана действительно возглавляет большую семью, и они приберегают свои ссоры для зимних месяцев. Сегодня речь идёт об овсяных полях и бродячих овцах. Это серьёзное дело, Хонус. Поверь мне, очень серьёзное. Да придаст мне сил Карм!

Кара поспешила уйти, оставив Хонуса доедать холодную кашу. Покончив с едой, он вернулся в свою комнату. Там он проверил карманы на наличие чего-нибудь железного, затем надел плащ и направился к башне Чертополоха. Бревно, о котором говорила Кара, служило мостом через трёхметровую пропасть между башней и стеной, окружавшей зал клана. Оно было не толще человеческого бедра, так что служило не только мостом, но и препятствием. Снег на его поверхности был нетронут, тонкая белая полоска контрастировала с тёмным камнем башни. Хонус ступил на неё и поспешил к низкому проёму на дальней стороне. Чтобы войти, ему пришлось пригнуться.

Оказавшись внутри башни, он словно попал на бурый луг, окружённый круглой стеной, за которой не было видно ничего, кроме неба. Сквозь растения высотой по пояс была протоптана извилистая тропинка, которая вела к дереву в центре огороженной территории. Дуб рос на небольшом холме, а его узловатые корни окружали вход в нору, о которой говорила Кара. Хонус подошёл к отверстию и крикнул в темноту:

– Привет, Чертополох. Ты не могла бы со мной поговорить?

Хонус подождал, но не услышал ни ответа, ни какого-либо другого звука.

– Чертополох?

И снова не было слышно ни звука. Постояв немного на снегу, Хонус решил, что ему следует вернуться в зал. Он уже собирался снова перебраться через бревно, как вдруг услышал голос:

– Кармаматус!

Хонус обернулся и увидел, что Чертополох сидит, скрестив ноги, на снегу перед своей норой. Она выглядела так величественно, что Хонус поклонился, прежде чем подойти и присесть перед ней на корточки.

На Чертополохе был тот же плащ, что дала ей Фринла. Вблизи казалось, что он соткан из травы и лиан – грубая одежда, которая вряд ли могла согреть. Чертополох подоткнула плащ сзади, чтобы не сидеть прямо на снегу. Это была её единственная уступка холоду, под плащом на ней была только юбка из листьев, а её бледная кожа приобрела синеватый оттенок. Хонус пожалел её.

Словно прочитав его мысли, Чертополох улыбнулась и сказала:

– Я просто часть этого времени года, хотя иногда мне не хватает моего медведя. Несмотря на то, что сказала Младшая Сестра, я сплю только с одним.

– Значит, ты не боишься холода?

– А снегу всё равно? Но ты же не для этого пришёл. Говори, что у тебя на уме.

– Когда мы познакомились, ты говорила о той, кого называла Матерью.

– Ты знаешь, о ком я говорю.

– Йим?

Чертополох улыбнулась.

– Мама.

– Ты сказала Фринле, что она приедет. Она скоро приедет?

– Мама собирает монеты, пока идёт. Это замедляет её шаг. Но я стану зимней, когда мы с ней поговорим.

Чертополох улыбнулась, как будто Хонус сказал что-то смешное.

– Нет ничего странного в том, что ты обращаешься ко мне за ответами. Я старше своей сестры и к тому же мудрее.

После этих слов Хонусу показалось, что спокойное выражение лица девушки стало грустным. Но это было лишь временное изменение, и когда Чертополох заговорила снова, её голос был спокоен.

– Кармаматус, мы с тобой похожи – нам суждено ждать и помогать, чем можем. Набирайся сил, особенно внутренних. Скоро тебя ждёт испытание.

Хонус снова почувствовал, что должен поклониться. Он поклонился, и когда поднял голову, единственным признаком присутствия Чертополоха был небольшой след на снегу. Он встал, пересек узкий мостик и вернулся в тепло зала. Все это время он продолжал думать о Чертополохе. Ему казалось, что ее участь была особенно тяжелой, потому что Роза показала, какой была бы ее жизнь, если бы фейри не забрали ее. Благословили или прокляли Чертополох Древние? Хонус не мог решить, что из этого правда, так же как не мог решить, было ли его чувство к Йим благословением или проклятием. В любом случае он чувствовал себя связанным этим чувством.

Хотя разговор Хонуса с Чертополохом не удовлетворил его полностью, он дал ему надежду на то, что он воссоединится с Йим до наступления зимы. Поскольку ему оставалось только ждать, он решил, что должен научиться ждать хорошо. Он стал более общительным. Днём он тренировался или участвовал в частых охотах. Вечера он проводил с детьми Кары, рассказывая им о своих приключениях с их покойным дядей, которого они никогда не знали. Он ещё несколько раз наведывался в башню Чертополоха, но она так и не вышла, когда он позвал её. Поскольку она не появлялась в зале, Хонус решил, что она вернулась в долину фейри, пока Фринла не сказала ему, что это не так.

– Она что, не ест? – спросил Хонус. – Никто не носит еду в её башню.

– Это делают мыши, – ответила Фринла.

Хонус подумал, что она шутит, но потом вспомнил, что совы приносили Лиле еду. Позже Хонус заметил на снегу крошечные следы, ведущие к узкой трещине в основании башни. Однажды он даже увидел колонну грызунов, которые шли гуськом и не боялись наблюдавшей за ними кошки. Это напомнило ему о Чертополохе, которая жила высоко в своей башне, но при этом под землёй. Он сочувствовал её одиночеству, ведь он тоже жил отдельно от других. Однако он часто посещал Темную Тропу, в то время как Чертополох, казалось, путешествовала в разных мирах. Хонус понятия не имел, что это могло быть. Он также не мог понять, как она жила, и какие вещи – если они вообще были – приносили ей радость. И все же он знал, что она делала. Как и он, она ждала. Он задавался вопросом, предвидела ли она, что произойдет, когда ожидание закончится. Он, конечно, не предвидел.