Железный дворец

52

Лорд Бахл, Фроан, провёл зиму, оттачивая своё мастерство владения оружием, инспектируя постоянно растущую армию, вынося суровые приговоры и потакая своим желаниям. Ему были доступны изысканные блюда, лучшие вина, красивые женщины и всевозможные предметы роскоши, но, когда природа зазеленела, к нему иногда возвращалось чувство вины. Отчасти это было связано с тем, что его противоположное настроение – неуёмное стремление к хаосу – усиливалось из-за мягкой погоды. Мужчины и женщины гибли от его внезапных и жестоких приступов ярости, от которых был полностью защищён только Горм.

Как наставник Его Светлости, Святейший обычно ужинал с Фроаном. Однажды Фроан забеспокоился из-за одного из своих недавних решений и спросил:

– Ты помнишь семью, которую я приговорил к сажанию на кол?

– Тот, что недоплатил десятину? – спросил Горм.

– Да, – сказал Фроан. – Возможно, мне стоило пощадить детей. Они бы выросли и стали солдатами.

– Возможно, милорд. Но смерть малышей послужила сдерживающим фактором для других родителей, и они отдали свои души Богу. Вы приняли мудрое решение.

– Откуда такая уверенность?

– Я говорю с Богом, и Оно отвечает мне.

– Зачем называть Пожирателя «оно»?

– Потому что это выходит за рамки гендера.

– И всё же Карм – богиня.

– Это подтверждает мою точку зрения. Она обладает женской слабостью – это слабое божество, которому поклоняются такие же слабые. Ты живёшь в этом великолепном дворце, а у Карм нет ни единого храма.

– Ты хочешь сказать, что я сильнее Карм?

– После причастия так и будет, ибо твоё понимание и сила возрастут во много раз. Как и твоя уверенность в себе. Я знаю о твоих приступах неуверенности. Ритуал избавит тебя от них.

– Ты никогда раньше не говорил об этом ритуале.

– Я ждал прихода жрицы.

– Жрица? Я думал, Пожирателю служат только мужчины.

– Эта женщина – исключение.

– Что она делает? Позволит мне сосать её грудь?

Горм усмехнулся:

– Нет, ты выпьешь её кровь. Обычно достаточно одного глотка. Тогда ты станешь полноценным.

– Я не понимаю.

– Так и будет, милорд. Это станет настоящим откровением.

– Где и когда это произойдёт?

– На самой высокой башне. Что касается сроков – думаю, скоро. Очень скоро.

Как обычно, Фроан чувствовал, что Горм что-то скрывает, но он уже давно перестал пытаться его раскусить. Святейший был неуязвим для его взгляда. Фроан гадал, изменится ли что-то после кормления. Он надеялся, что изменится.

***

Хотя Хонус готовился к путешествию в Железный дворец с тяжелым сердцем, он стремился к быстрому отъезду. Он чувствовал ужас Йим и знал, что промедление только продлит его. Лучше совершить прыжок без долгих размышлений, подумал он, опасаясь, что размышления о предстоящих опасностях лишат Йим надежды, не изменив ее решимости. Кара помогла, предоставив одежду, подходящую для Бахланда, и пайки, которые не требовали приготовления.

Чтобы ускорить путешествие, они собирались проехать через Аверен верхом на лошадях, а вьючную лошадь запрячь для перевозки припасов. Затем, не доезжая до Бахланда, они собирались оставить животных и незаметно пересечь границу пешком. Единственным недостатком этого плана было то, что их должен был сопровождать конюх, чтобы забрать лошадей. Это означало, что у них будет меньше личного пространства во время приятной части путешествия.

Подготовка заняла всего три дня. Каждую ночь Хонус и Йим занимались любовью среди увядших фиалок, и это было горько-сладко. Ужины в банкетном зале были такими же. Разговоры велись приглушённым тоном или с напускной весёлостью. Кара в основном молчала. На пятое утро после возвращения Йим из башни Чертополоха всё было готово. Когда Хонус, Йим и конюх собрались садиться на лошадей, Кара выбежала во двор.

– Я уже столько раз прощалась, что ты, наверное, считаешь меня сумасшедшей, раз я говорю это снова.

– Нет, Кара, – ответила Йим.

– Я помню, как махала тебе с лодки в ту ночь, когда уплывала от фейри, – сказала Кара. – Тогда я думала, что ты отправляешься к своему возлюбленному, и мне становилось легче. Но теперь…

– Я снова отправляюсь к своей любви – к своему сыну. – Йим улыбнулась и взяла Хонуса за руку. – И моя возлюбленная пойдёт со мной.

– Ты так красиво говоришь, но... но... Я не могу это произнести. Я не буду этого произносить. О, Йим! О, Хонус!

– Всё закончится хорошо, Кара, – сказала Йим. – Я правда в это верю.

– Ну, твоя вера – это то, что делает тебя Носителем, а меня – нет.

– Я больше не Носительница. Я мать. Я знаю, что ты поступила бы так же ради любого своего ребёнка.

– Может быть, – сказала Кара, – мне бы хотелось так думать.

Она обняла Хонуса.

– Береги её, Хонус. И береги себя.

Затем она обняла Йим.

– Да защитит тебя Карм. А теперь возвращайтесь оба, и не ждите восемнадцать зим, чтобы сделать это! Затем Кара со слезами на глазах поцеловала их обоих и поспешила в зал.

Хонус вывел их за ворота поместья и повёл через деревню. Затем он свернул на тропинку, которая шла вдоль берега озера на запад. Этот путь вёл в обход более оживлённых дорог. Когда они почти миновали озеро, из воды раздался голос.

– Мама!

Все посмотрели в ту сторону и увидели голову, торчащую из бурной воды.

– Чертополох? – крикнула Йим.

– Да, – ответила девушка. Затем она поплыла к берегу, делая мощные гребки. Она достигла его гораздо раньше, чем ожидал Хонус, вынырнув раздетой из ледяной воды. Подойдя к группе, она обратилась сначала к парню.

– Хамик, ты можешь возвращаться к своей семье. Старейшие доставят маминых лошадей домой в целости и сохранности.

Когда мужчина, казалось, заколебался, она добавила более повелительным тоном:

– А теперь ступай. Я должна поговорить с матерью и Кармаматусом.

Когда парень отъехал, Чертополох поцеловала руку Йим. – Мама, у тебя есть то, что я тебе подарила?

– Да, у меня в волосах.

– Запомни всё, что я сказала, потому что со временем это обретет смысл. Мне больше нечего сказать, кроме того, что Старейшие узнают, чем всё закончится, и я расскажу об этом Маме. – Затем она повернулась к Хонусу. – Кармаматус, ты всё ещё носишь железную палку. Тебе следует прислушаться ко мне.

– Я Сарф, – ответил Хонус, – и мне нужен меч.

– Это его инструмент, а не её, – ответила Чертополох. – Подумай об этом.

– Я так и сделаю.

– Моя любовь и надежда уходят вместе с тобой, – сказала Чертополох, уже направляясь к зарослям. – А теперь мне нужно выбрать платье. Дойдя до кустов, она словно растворилась в воздухе.

Хонус и Йим продолжили путь, радуясь тому, что едут вдвоём. Окинув последним взглядом зал Кары, они заметили Чертополоха, одетого в зелёное, который вприпрыжку направлялся к ним.

Когда Йим могла не думать о своём зловещем предназначении, путешествие по Аверену казалось ей свадебным путешествием. Она думала так, потому что была наедине со своей любовью, а ночь после её зимнего сна была похожа на первую брачную ночь. Она быстро привыкла снова путешествовать с Хонусом, ведь всё время, что они были вместе, они были в пути. Дольше всего мы пробыли на одном месте, – подумала Йим, – когда провели двенадцать дней у Коммода. Она задумалась о том, каково это – жить с Хонусом, наблюдать за сменой времён года в одном и том же месте, сажать урожай и собирать его, а главное – жить без страха. Это казалось чудесной мечтой.

Зимы в Аверене были долгими и суровыми, и это придавало весне особую пышность. Золотисто-зелёные молодые листья дополняли облака полевых цветов. Йим и Хонус искали тихие лощины, где они могли бы заниматься любовью с отчаянной страстью, наслаждаясь моментами, которые, как и само время года, пролетали слишком быстро. Они никогда не говорили о будущем и редко вспоминали прошлое. Настоящее было для них всем, и они оба хотели, чтобы оно длилось вечно.

Тем не менее, лошади несли их вперёд, и вскоре Аверенские горы остались позади. Местность стала более равнинной, и когда с запада подул ветер, стало холодно и сыро.

– Море близко, – сказал Хонус.

– Я никогда его не видела, — ответила Йим. — А на что оно похоже?

– Увидишь сама. У тебя будет такая возможность очень скоро. Пора отпускать лошадей с привязи. Хонус спешился и снял с лошади уздечку и поводья. Когда Йим сделала то же самое, Хонус снял с третьей лошади их сумки, а затем уздечку.

– Мы уже близко к Бахланду? – спросила Йим.

– Я не знаю наверняка, – сказал Хонус, – но подозреваю, что да. На дорогах есть указатели, но мы не хотим ехать по дороге.

Йим погладила свою лошадь и уткнулась в неё носом.

– Спасибо», – сказала она лошади. Затем лошадь тронулась с места, и остальные последовали за ней. Глядя им вслед, Йим пожалела, что не может пойти с ними. Тем не менее она взвалила на плечо свой рюкзак и повернулась к Хонусу.

– Ну что, ты покажешь мне море?

С тех пор как они покинули горы, вся местность вокруг казалась бесплодной. На твёрдой земле, которая слегка поднималась к западу, росла в основном жёсткая трава, кустарник и несколько чахлых деревьев. Причиной тому, по-видимому, был ветер. Он дул непрестанно. Йим и Хонусу приходилось кутаться в плащи, несмотря на время года. Хонус выбрал этот маршрут, потому что в этой безлюдной местности было безопаснее: в более спокойных местах были поселения и наблюдатели.

Они шли совсем недолго, прежде чем земля внезапно обрывалась, и они стояли на краю высокого черного утеса, возвышающегося над океаном. День был пасмурный, и бескрайняя водная гладь имела угрюмый оттенок тусклого олова. Тем не менее, Йим была очарована.

– Как великолепно! – воскликнула она. – Я чувствую себя так же, как тогда, когда посетила Страну Фейри: мои проблемы кажутся незначительными по сравнению с чем-то таким вневременным.

Хонус ничего не сказал, но обнял её.

Зная, что Железный дворец стоит на берегу моря, они могли найти его, просто следуя вдоль береговой линии. Так они и поступили, углубившись в сушу ровно настолько, чтобы укрыться от сильного ветра. Они шли осторожно, избегая любых контактов с людьми. Всякий раз, когда они натыкались на жилище или поселение, они либо делали крюк, либо ждали наступления темноты, чтобы продолжить путь.

Однажды они встретили оборванную девочку лет восьми. Она собирала хворост, когда заметила их. Йим взглянул на Хонуса и с тревогой увидел, что тот обнажил меч. Она жестом велела ему убрать меч в ножны, и девочка убежала. Йим и Хонус побежали в противоположную сторону и вскоре услышали, как их ищут люди. К счастью, это произошло ближе к закату, и они смогли ускользнуть в темноте. Опасаясь погони, они шли всю ночь.

За всё время путешествия по Бахланду Йим и Хонус занялись любовью лишь однажды. Они сделали это быстро, в холодную ночь, закутавшись в сырые плащи. Хонус сразу же оделся, его кожа покрылась мурашками. Дело не только в ночной прохладе, подумала Йим, дело во мне. С тех пор как они вошли во владения Бахл, её постоянная дрожь усилилась. Йим чувствовала, что Пожиратель внутри неё стал сильнее, несмотря на внешнее спокойствие. Эта перемена вызывала беспокойство и заставляла Йим усерднее бороться со своим внутренним врагом. Она была уверена, что Хонус заметил, как она погрузилась в себя и стала тихой и мрачной. Йим не знала, догадался ли он о природе этих приступов, но подозревала, что да. Тем не менее, Хонус никогда не комментировал их, как и не упоминал о её неестественной холодности.

После девяти дней изматывающего путешествия они заметили вдалеке крошечное черное пятнышко. При первом же взгляде на него Йим почувствовала зловещее присутствие, которое не оставляло сомнений в том, что она видит Железный Дворец. Все ужасные воспоминания о ее первой встрече с лордом Бахлом – воспоминания, которые она так старательно подавляла, – нахлынули на нее. На мгновение страх парализовал ее. Но на этот раз лорд Бахл – мой сын. Она надеялась, что это что-то изменит.

Йим почувствовала, как Хонус легонько встряхнул её.

– Нам не стоит приближаться к нему днём, – сказал он. – Давай найдём место, где можно переждать до ночи.

Йим просто кивнула и последовала за Хонусом к зарослям низких колючих кустарников. Они пробрались туда и легли, чтобы их не заметили и чтобы хоть немного укрыться от ветра. Йим было холодно, несмотря на плащ и объятия Хонуса. Она стойко молчала, чтобы казаться храброй и уверенной, хотя на самом деле была напугана и несчастна.