Железный дворец

49

Путешествие в Бахленд заняло гораздо больше времени, чем ожидал Фроан. В основном это было связано с тем, что Стрегг объяснил ему, что нужно «собирать души» для бога. Богом, конечно же, был Пожиратель, то самое божество, которое наделило Фроана силой. С приходом чёрного жреца Фроан научился мыслить более религиозными категориями. Бодрящий прилив сил, который он ощущал после каждой жестокой смерти и который приводил к увеличению его силы, назывался «благодатью». Страх, который он внушал, и его способность разжигать в людях ненависть были его проявлениями. Таким образом, по мнению Стрегга, разрушения, которые он учинял на пути к своим владениям, хотя и замедляли его продвижение, не только делали его сильнее, но и возвышали.

Фроан не был до конца в этом уверен. Бывали случаи, когда он чувствовал себя мясником, а не лордом. Тогда вместо ощущения собственной силы он чувствовал себя пленником – заложником обстоятельств, чужих ожиданий и, самое главное, «своей тени». Когда на него накатывало такое настроение, лесть Стрегга казалась фальшивой, а награбленная роскошь не приносила удовлетворения. Именно в такие моменты Фроан с тоской вспоминал, как лежал в лесу с Моли. В его воспоминаниях всё было проще: она была всего лишь украденной девушкой, а он – всего лишь парнем, которого вытащили из реки и у которого было лишь немногое – любовь Моли. И всё же в каком-то смысле он чувствовал себя богаче, чем будучи лордом. Это настроение всегда проходило. Но пока оно длилось, оно обнажало всю глубину его пустоты.

Хотя Фроан и скучал по Моли, это было не из-за того, что ему не хватало женщин. Стрегг добывал их вместе с другими трофеями. Это были либо шлюхи, либо вдовы, но никогда – девственницы. Все они были чистыми и красивыми, и ни у одной не было ни одного выбитого зуба. Более того, они были готовы угодить. Однако после каждой плотской связи Фроан думал, что «отчаянно стремящиеся угодить» – более подходящее описание. Иногда, поймав партнёршу врасплох, он замечал страх в её глазах. Одна несчастная женщина даже выказала отвращение, и это стало роковой ошибкой. Когда Фроан успокоился, он пожалел о содеянном, хотя Стрегг сказал, что «сучка получила по заслугам».

Священник сказал, что сожаление – это слабость, недостойная великого лорда. Несмотря на периодические приступы скептицизма, Фроан понял, что имел в виду Стрегг. Раскаяние казалось чем-то худшим, чем бесполезность. Армии нужны были припасы и добыча, чтобы прокормить и вознаградить своих людей. Сожаление о поступках, совершённых ради этого, не уменьшало их необходимости. Совесть казалась такой же бесполезной. Священник поддержал эту философию, и люди Фроана согласились с ним – по крайней мере, те, кто ещё был способен мыслить логически. Что касается остальных, то Фроан так их распалил, что они убивали без раздумий. Когда у них не было врага, которого можно было бы убить, они часто убивали друг друга.

Большинство обезумевших людей были родом из Каприка. Его разрушение затмило собой разрушение Мидгпорта. На это ушло несколько дней, и это был первый раз, когда Фроан использовал свои силы, чтобы натравить защитников друг на друга. Этот подвиг – свидетельство того, что его сила возросла, – дался ему легко и превратил равную битву в кровавую бойню.

После этого имя Тень было забыто, и Фроан привык к тому, что его называют лордом Бахлом. Это имя способствовало его преображению. Мысли о Моли приходили всё реже, как и приступы сожаления и угрызения совести. Его голос стал холоднее и жёстче. Люди внимательно слушали его, словно боялись неправильно понять хоть слово. Он привык к повиновению и перестал сдерживать свой нрав.

Когда Фроан приблизился к границе своих будущих владений, из Железного дворца начали сновать туда-сюда гонцы. Они часто приносили подарки. Один из них привёл великолепного жеребца. Конь был огромным, угольно-чёрным, с горящими глазами. Вскоре после того, как другой гонец снял с Фроана все мерки, начала прибывать одежда. Фроан, выросший в одежде из козьей кожи, познакомился с бархатом, золотой вышивкой и полированной кожей. Доспехи прибыли вскоре после одежды – почерневшая кольчуга с пластинами из воронёной стали цвета эбенового дерева и шлем изящной формы, который подчёркивал его раскосые глаза. К доспехам прилагались украшенный драгоценными камнями палаш и кинжал – фамильные реликвии его отца.

Два дня спустя прискакал кавалерийский полк Железной гвардии. Возглавлявший его генерал спешился и, преклонив колени в пыли, поцеловал руку Фроана. После этого в знак своей доблести Железная гвардия с лёгкостью перебила всех, кто сопровождал их нового лорда, кроме священника. Лорд Бахл счёл это зрелище впечатляющим, воодушевляющим и особенно символичным, поскольку оно, казалось, знаменовало конец его прежней жизни и начало новой.

Железная Стража сопровождала своего лорда ещё один день, прежде чем они вошли в Бахленд. Граница страны была обозначена парой базальтовых стел, похожих на гигантские каменные пальцы, которые стояли по обе стороны дороги. Когда Фроан вгляделся в зимний пейзаж впереди, он подумал, что его суровость объясняется не только временем года. Казалось, ничто не было сделано для того, чтобы радовать глаз. Камни, обозначавшие границы, были сложены в беспорядке. Мусор валялся на виду. Поля были покрыты бурой стернёй и гнилью, а на необработанных участках разрослись колючие сорняки.

Конная колонна двигалась по дороге, кавалеристы ехали по четыре в ряд. Полк был разделён на две неравные части: меньшая часть сопровождала своего господина, а большая следовала за ним. Фроан ехал в середине, в сопровождении Стрегга и генерала по имени Драк. Когда вдалеке показалась деревня, генерал Драк поравнялся с Фроаном.

– Милорд, ваши подданные соберутся, чтобы выразить свою преданность и почтение. Они преподнесут вам дары. Вы, в свою очередь, восстановите справедливость.

– Справедливость? Какая именно справедливость?

– Преступники должны почувствовать твой клинок на своей шее. Это древний обычай.

Когда колонна приблизилась к деревне, Фроан увидел, что главная улица заполнена людьми. Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, и молчали. Казалось, что пришли все, независимо от возраста и состояния здоровья. Унылое поселение вокруг них выглядело таким же суровым, как и окружающий пейзаж. Основным строительным материалом был серый камень, и построенные из него здания не отличались ни красотой, ни изяществом. Камни, некрашеные деревянные двери и ставни были покрыты сажей, что придавало им мрачный вид. Мусор убирали с улиц, оттаскивая его к обочинам, где толпа затаптывала его ногами. В целом картина представляла собой убожество, нищету и запустение.

При ближайшем рассмотрении большинство жителей деревни были такими же мрачными, как и их жилища. Даже дети в лохмотьях выглядели угрюмыми. Все были одеты в коричневое, серое или чёрное. Единственным ярким пятном был круг, нарисованный у каждого на лбу; он был только что залит кровью. Ещё до того, как Фроан добрался до деревни, люди начали ликовать, и ликование распространилось, как огонь, раздуваемый ветром, по сухому полю. К тому времени, как он проехал по улице, по ней уже разносился рёв.

Фроан смотрел на кричащую толпу, удивленный их энтузиазмом. Казалось, все были охвачены неистовыми возгласами. Оглядевшись по сторонам, Фроан понял почему. Они верят, что их покорность сохранит их в безопасности. Поскольку никто не мог укрыться от его проницательного взгляда, Фроан увидел, что самые напуганные громче всех выкрикивали ему дифирамбы.

Колонна остановилась, когда Фроан добрался до центра деревни, который представлял собой небольшую грунтовую площадь. Там толпа была особенно плотной. В первых рядах стояла группа мужчин, одетых чуть лучше остальных. По бокам от них расположились несколько священников в чёрных рясах. Когда Фроан осадил коня, священники поклонились, а мужчины опустились на колени прямо в жидкую грязь.

– О, Великий и Ужасный Господь, – воззвал первый из преклонивших колени, – для нас большая честь, что ты посетил нас. Твои смиренные и верные подданные молят тебя принять дары в знак благодарности за оказанную нам милость.

– Ты можешь встать и сделать это, – сказал Фроан.

Мужчины встали и подошли ближе, кланяясь при каждом шаге. Тот, кто говорил, держал в руках что-то, завёрнутое в чёрную ткань. Он развернул ткань и показал кубок, сделанный из чистого золота. Он с поклонами протянул его Фроану. Фроан осмотрел кубок. Работа была выполнена грубо, но кубок был тяжёлым.

– Все заплатили за его изготовление, милорд.

– Мне это приятно, – сказал Фроан.

Мужчина вздохнул с облегчением.

– И мы отправили семнадцать сыновей в вашу Железную гвардию, ваша светлость. И семь коров, и тринадцать овец, и пятьдесят птиц для вашего пира. И мы пообещали отдать половину урожая в качестве десятины.

– Всё это хорошо, – ответил Фроан.

Мужчина поклонился и сделал жест. Затем толпа позади него расступилась, и вперёд вывели молодого мужчину и ещё более юную женщину. Их губы были зашиты, а руки крепко связаны за спиной. Оба были босы и одеты в тонкие туники, которые едва защищали от холода.

– Эта пара нарушила ваши законы, милорд. Вы восстановите справедливость?

Стрегг подсказал Фроану, что нужно говорить.

– Да. Я дам им смерть. Принесите плаху, чтобы все могли увидеть судьбу тех, кто нарушает мои законы.

Когда Фроан спешился, ему поднесли деревянный брусок, и юношу заставили встать на колени и положить на него голову. Фроан обнажил свой палаш и подошёл к стоящему на коленях мужчине, который дрожал то ли от холода, то ли от страха, то ли от того и другого вместе. Фроан никогда раньше не пользовался таким тяжёлым клинком и чувствовал себя неловко, когда обхватил огромный меч обеими руками, чтобы поднять его высоко над головой.

Казнь оказалась делом непростым. Первый удар Фроана пришёлся не в шею, а чуть ниже плеч. Рана была тяжёлой, но не смертельной. Второй удар тоже не был смертельным, но, по крайней мере, пришёлся в шею несчастного. Третий удар добил его, но не отрубил голову; для этого потребовался ещё один удар.

После того как окровавленный труп утащили, привели молодую женщину. Она сильно дрожала, и Фроан совершил ошибку, заглянув ей в глаза. Он сразу почувствовал её отчаяние и понял, что ни она, ни молодой человек не сделали ничего, чтобы заслужить свою участь. Закон был лишь предлогом для того, чтобы принести их в жертву безжалостному правителю и его кровавому богу.

В тот момент Фроан был самим собой, а не лордом Бахлом. Он уже собирался проявить милосердие к женщине, но тут огляделся. Бешеные взгляды, устремлённые на него, выдавали общее настроение: все люди с выкрашенными в красный цвет лбами жаждали увидеть его убийство. Фроан сразу понял, что они рассматривают казнь как развлекательное зрелище, одно из немногих, способных скрасить их унылую и тяжёлую жизнь.

Женщина была вынуждена встать на колени, и он не видел её лица, но чувствовал, как дрожит всё её тело. Фроан пожалел её, но понимал, что должен оправдать ожидания. Единственное милосердие, которое он мог себе позволить, — это быстро убить её. Он замахнулся своим мечом и преуспел в этом. Когда толпа одобрительно взревела, милосердный порыв Фроана показался ему безрассудным. Лорд должен быть суровым, подумал он, ведь его подданным нужна железная рука. Безголовое тело оттащили в сторону. Тёмная сторона Фроана ликовала, и, укрепившись двумя смертями, она подавила остатки сожаления. Когда Фроан сел на коня, он снова стал лордом Бахлом. Он холодно улыбнулся и поскакал в следующую деревню.

* * *

Во время путешествия Фроана в Железный дворец посещение первой деревни стало образцом для всех последующих остановок. Населённые пункты варьировались от крошечных деревушек до городов приличного размера, но везде, куда бы он ни направлялся, все жители выходили навстречу. Ценность подарков тоже варьировалась, как и количество несчастных, которых приводили для «правосудия». Благодаря практике Фроан стал лучше владеть палашом. После первых казней он стал более жестоким и лишь однажды поддался искушению проявить милосердие. Это произошло в деревне, где на казнь вывели целую семью – мать, отца и пятерых детей. В конце концов они погибли, как и все остальные.

Остановки по пути к Железному дворцу замедлили продвижение Фроана, но дали ему представление о землях, которыми ему предстояло править. Его подданные казались вполне покорными, но в остальном – суровыми и жестокими. Судя по Железной гвардии, из них получались отличные солдаты. Они также умели демонстрировать преданность. Когда Фроан проходил мимо ликующей толпы, невозможно было не почувствовать себя возвышенным и могущественным. Полк двигался по маршруту, который пролегал через большую часть Бахланда, и Фроан пришёл к выводу, что кто-то позаботился о том, чтобы этот марш стал триумфальным. Он подозревал, что этим человеком был Его Святейшество Горм.

Через тринадцать дней после того, как Фроан пересёк границу, он впервые увидел Железный дворец. Ничто из того, что он видел во время своих путешествий, не могло подготовить его к этому зрелищу. Сначала он не мог поверить, что это сооружение создано руками человека: оно казалось слишком большим. Дворец возвышался над городом в великолепной изоляции на утёсе, и единственным фоном для него было небо. Прежде чем Фроан смог рассмотреть его поближе, ему пришлось пройти через город. Там его встретили самым радушным и восторженным образом за всё время его путешествия. Со всех зданий свисали чёрные знамёна, толпа была огромной, дары – экстравагантными, а тринадцать человек были выведены на казнь. Фроан с нетерпением терпел всю эту помпезность и показуху, думая лишь о том, как поскорее добраться до дворца.

Когда церемонии наконец завершились, Фроан отправился в свой новый дом. Чем ближе он подъезжал, тем больше его поражали размеры замка. Если бы он не был таким симметричным, Фроан мог бы подумать, что это холм, построенный из чёрного, смазанного маслом железа. В основе замка лежал огромный квадрат, окружённый стенами, которые сужались к центру и поднимались на высоту более десяти человек. По углам располагались квадратные башни с плоскими крышами. Примерно посередине задней стены возвышалась пятая башня. Она отличалась от остальных тем, что была намного выше, в ней не было окон, а её верхняя часть сужалась внутрь, образуя пирамиду со срезанным верхом. Плоская часть, по-видимому, представляла собой небольшую площадку. На вершинах других башен, как и на внешних стенах, были зубцы. Из-за этого они выглядели остроконечными, поскольку каждый зубец был увенчан пирамидой с крутыми сторонами.

Фроан мог разглядеть верхние этажи огромного здания, возвышавшегося за стенами. Единственным другим заметным сооружением была сторожка у ворот, выступавшая из передней части дворца. Она тоже была гигантских размеров и возвышалась почти так же высоко, как стены позади неё. Железные ворота занимали всю её огромную стрельчатую арку. Когда колонна приблизилась к ним, по десять всадников в ряд, ворота медленно поднялись, открыв чёрную зияющую дыру.

Глядя на Железный дворец, Фроан был поражен, что такое сооружение принадлежало одному человеку. Еще больше он был поражен тем, что оказался этим человеком. Одна мысль об этом приводила его в трепет и благоговейный трепет. Это казалось грандиозной фантазией, сном, от которого он мог проснуться и снова обнаружить себя на болотах. Как такое могло случиться со мной? Он недоумевал. Это казалось одновременно чудесным и тревожащим.

Колонна, по-прежнему двигавшаяся шагом, проехала через ворота в просторный и холодный внутренний двор. Во дворе стояло массивное прямоугольное здание, занимавшее большую его часть. Верхний этаж здания был пронизан высокими узкими окнами с остроконечными арками, а венчала его крутая шиферная крыша. Фроан предположил, что это и есть сам дворец. Как и башни и внешние стены крепости, он был покрыт железными пластинами. Все остальные постройки, окружавшие двор, были возведены из того же камня, которым был вымощен двор, – из чёрного базальта. Эффект был мрачным, но впечатляющим.

Из дворца выбежали люди в чёрном и бросились к нему. Фроан решил, что это слуги, и их робкое поведение подтвердило его догадку. Один из них встал на четвереньки, превратившись в живой табурет, а остальные низко поклонились.

– О могущественный господин, – сказал один из них, – наше единственное желание – исполнить любое твоё желание. Мы в твоём распоряжении.

Затем заговорил второй.

– Тебя ждёт Святейший Горм.

Фроану показалось, что второй мужчина противоречит первому, но тот ответил ему, приказав отвести его к Всевышнему.

Внутреннее убранство дворца было таким же впечатляющим, как и его внешний вид. Фроан прошёл через череду больших тёмных залов, двигаясь так быстро, что самым ярким впечатлением, помимо темноты, стал для него запах. В холодном воздухе витал едва уловимый, но стойкий аромат. Сначала Фроан не мог понять, что это. Затем он вспомнил затхлый запах высохшего трупа, который он нашёл на вершине Твин Хайт. Фроан представил, что если бы люди строили гробницы в Серых Болотах, то они пахли бы так же, как эти мрачные помещения, – древностью и смертью.

Когда он вошёл в большой зал, ему показалось, что он снова оказался на улице, потому что это огромное помещение превосходило все представления Фроана о том, какой может быть комната. Она казалась слишком большой для человеческих нужд. Чёрные колонны напоминали ему деревья, особенно там, где они изгибались, образуя стрельчатые арки потолка. Зеленоватое стекло в высоких окнах приглушало свет и окрашивало его в подводные оттенки. Больше всего поражала пустота зала, то, как он поглощал звуки и заставлял Фроана чувствовать себя ничтожным.

В дальнем конце комнаты находилась приподнятая платформа, на которой стояли два стула. Один был богато украшен и пуст. Другой был простым, и на нём сидел человек. Когда он поднялся со своего места, слуги отошли в сторону, оставив Фроана и мужчину наедине. Фроан направился к нему. Сначала мужчина казался крошечной фигуркой на фоне огромного пустого зала. Но постепенно Фроан смог разглядеть его получше. У него была густая чёрная борода, и он был облачён в эбеновую мантию священника. Однако простой железный кулон Пожирателя висел на изысканной золотой цепочке. Мужчина поклонился и обратился к Фроану.

– Лорд Бахл, ваше кресло давно пустует. Присаживайтесь, пока мы говорим.

Фроан подошёл ближе. Когда он оказался достаточно близко, чтобы разглядеть загорелое лицо мужчины, у него сложилось двоякое впечатление: мужчина выглядел молодо, казалось, он был всего на дюжину зим старше Фроана. В то же время его серые глаза казались древними. Мужчина поклонился.

– Ваша светлость, я – Святейший Горм, глава ордена, который служит вашему делу. Я долго ждал этой встречи.

Фроан посмотрел Горму в глаза и понял, что не может заглянуть ему в душу. Он увидел лишь то, что мог бы заметить любой внимательный наблюдатель: Горм его не боялся и излучал триумф.