Железный дворец

35

В то время как Хонус начал свое путешествие, не зная, куда оно его приведет, Йим продолжила свое, зная, куда направляется. Не без иронии она отправилась на юг, ибо была уверена, что Фроан находится позади нее, а не впереди. Хотя у Йим не было конкретных доказательств того, что Фроан возглавлял людей, убивших ее друзей, все ее инстинкты подсказывали ей, что это так. Тем не менее, она упорно продолжала идти к Железному дворцу.

С тех пор как Йим бежала от мародеров, она все время вспоминала свои ужасные поступки. Хуже всего воспоминания об этих убийствах были в первую ночь, когда они были свежими, а темнота усиливала их яркость. Со временем жуткие убийства стали казаться скорее кошмарами, чем тем, что она совершила на самом деле. Однако окровавленный меч, который она все еще носила с собой, опровергал это. Он служил доказательством того, что ни один из этих ужасов ей не приснился.

Йим знала, что большинство людей скажут, что пять убийств были оправданными, и похвалят ее за это. Они также сочтут, что она предусмотрительно носит с собой меч, когда путешествует одна. Йим отчасти соглашалась с этим, но не могла отказаться от оружия. Тем не менее, она была убеждена, что насилие в конечном счете служит Пожирателю и не может быть использовано для победы над ним.

Я должна найти другую тактику, подумала Йим. Все, что она могла придумать, – это умолять Фроана сопротивляться злу, живущему в нем. Она опасалась, что этот способ не сработает, но это казалось ей лучшим шансом. В конце концов, я его мать. Кроме того, у меня будет время отточить свои аргументы. Йим знала, что у нее будет это время, потому что армия Фроана, похоже, движется на восток, а не в сторону Бахланда. При этом она была уверена, что рано или поздно он прибудет в Железный дворец. К тому времени я должна быть готова встретиться с ним лицом к лицу.

Йим намеревалась подготовиться к этому противостоянию несколькими способами. Во-первых, она собиралась как можно дольше держаться подальше от людей. Большой мешок зерна позволит ей продержаться в одиночку много дней. Тогда, если повезет, ей не придется прибегать к насилию, чтобы защитить себя. Во-вторых, она собиралась часто медитировать и бороться со своим внутренним врагом. Она надеялась, что это поможет ослабить его власть над ней. И наконец, Йим молилась, чтобы ее встреча с Хонусом на серебряной тропе – было ли это видение, сон или что-то еще – оказалась пророческой. Хонус сказал, что его руны предсказали, что мы еще встретимся и что он поможет мне. Хотя это было похоже на выдачу желаемого за действительное, Йим уцепилась за надежду, что его обещание сбудется. Хотя она и не могла представить, какую помощь может оказать Хонус, но чувствовала, что она понадобится ей, когда она снова встретится со своим сыном.

***

Фроан также был на уме у Стрегга, хотя черный священник думал о нем как о «наследнике» или «лорде Бахле». Его убежденность в том, что пропавший сын лорда Бахла находится где-то в Пустых землях, не ослабевала, хотя он ничего не слышал, чтобы подтвердить свою веру. Это было неудивительно, ведь новости между разрозненными поселениями распространялись медленно. Ни один путник не проезжал через его деревню уже более полумесяца, что было несколько странно, учитывая время года. Однако это было скорее поводом для разговоров, чем для беспокойства.

Поэтому, когда Стрегг услышал неистовый стук в дверь, он не был готов к тому, что перед ним окажется незнакомец. Мужчина был дикоглазым, растрепанным и окруженным небольшим стадом овец. Животные выглядели так, словно их сильно загоняли. Затем незнакомец заговорил поверх их блеяния.

– Здешние жители говорят, что ты умеешь наводить чары.

– Меня благословил Пожиратель, – ответил Стрегг, перебирая пальцами железный кулон, висевший у него на шее. – Ты верующий?

– Да, – ответил мужчина.

Стрегг чувствовал, что тот лжет, но его это не волновало. Священник также заметил, что незнакомец напуган. Это его порадовало, ведь страх сделает человека более сговорчивым.

– Какой амулет ты ищещь?

– Тот, что снимает проклятие.

Стрегг сделал озабоченное лицо.

– Проклятие. Значит, дело серьезное. Что за проклятие?

– Меня преследуют ваши мертвые.

– Погибший любимый человек? Кто-то, кого вы убили? Будьте конкретны.

– Ничего подобного, – ответил расстроенный пастух. – Это был целый город трупов. Все они гнили, и с ними делали мерзкие вещи. Мерзкие, я говорю!

Мужчина содрогнулся.

– И теперь я не могу избавиться от них ни в мыслях, ни во сне. Я проклят тем, что видел. Вы должны изгнать из меня эти видения.

Интерес Стрегга возрос, хотя он сохранял невозмутимый вид.

– Это был сон?

– Нет, это было реальное место. Миджпорт. Я часто бываю там, чтобы продать своих овец.

– Я знаю его, – сказал Стрегг. – Оно находится на Тургене, примерно в шести днях пути отсюда.

– Все было так! Сейчас там нет ни души живой, только духи, которые гоняются за тобой. Нужен амулет, чтобы отгонять их.

– Для этого мне нужна овца, – сказал Стрегг.

– Целая овца!

– Да. Чтобы принести в жертву Пожирателю. Учти, после того как горло перерезано, туша принадлежит богу. – Затем, видя, что мужчина обеспокоен расходами, он добавил: – Мертвые хотят, чтобы ты присоединился к ним. Вот почему они преследуют тебя в мыслях и снах. Хорошо, что ты нашел меня, а то вряд ли бы ты прожил еще долго.

Стрегг осмотрел стадо, затем указал на самую лучшую овцу.

– Эта подойдет.

Мужчина вздохнул.

– Тогда бери ее.

Стрегг достал из складок халата кинжал, подошел к овце и быстро расправился с ней. Затем он обмакнул указательный палец в кровь и нарисовал ею круг на лбу незнакомца.

– Никогда не смывай это, – сказал он мужчине. – У меня есть для тебя кое-что еще.

Стрегг вошел в свою хижину и вскоре вернулся с несколькими высушенными растениями.

– Каждый вечер перед сном заваривай два листа в воде, которую ты довел до кипения. Отвар облегчит твои сны.

– Значит, мертвые больше не будут меня беспокоить?

– Со временем так и будет, – ответил Стрегг. – Главное, чтобы мертвецы не убили тебя.

Незнакомец, похоже, был не слишком доволен этой новостью, но не стал жаловаться. Вместо этого он просто склонил голову.

– Благодарю тебя, Святой.

После этого он погнал свое стадо по дорожке, выглядя не менее взволнованным.

Стрегг поднял овцу, чтобы вылить из нее кровь и зарезать. При мысли о жареной баранине у него потекло слюна, и он досадовал, что так много мяса пропадет зря. Но ничего не поделаешь. Он чувствовал, что завтра утром ему придется уехать, ибо резня в Миджпорте казалась делом рук кого-то, вдохновленного Пожирателем. Ни один обычный разбойник не уничтожит целый город, только тот, кого влечет жатва душ. Стрегг снова почти ощутил серебряную цепь на своей шее.

Вечером священник набил себя бараниной, часть закоптил для путешествия, а остальное оставил на улице для падальщиков. На следующее утро он отправился на поиски наследника. Хотя Миджпорт лежал на северо-западе, Стрегг направился на север. Он полагал, что сын лорда Бахла уже в походе и, скорее всего, направляется на восток, ведь именно там лежит наибольшая добыча. Если его предположение верно, то северный маршрут в конце концов пересечет след наследника. Если Стрегг ничего не найдет к тому времени, когда достигнет Тургена, он отправится в Миджпорт и будет искать зацепки там.

Стрегг отправился в путь на рассвете и проехал до утра, не встретив ни души. Это не было неожиданностью, ведь в Пустых землях редко можно было встретить других путешественников. Особенно это касалось тех, кто покидал дорогу. Поэтому одинокая фигура, приближающаяся к Стреггу, сразу привлекла его внимание. Он только что взобрался на холм, когда заметил крошечную фигурку, пересекающую равнину внизу. Священник тут же остановился и присел на корточки, чтобы скрыть свой силуэт. Он долго всматривался в фигуру, прежде чем смог определить, что путник – женщина. Вскоре после того, как он это определил, она резко изменила курс, направившись не на юг, а на запад.

Она увидела меня, подумал Стрегг, и хочет избежать встречи. Это была естественная реакция для женщины, путешествующей в одиночку. Гораздо более необычным было то, что она вообще решилась выйти на улицу. Полагая, что только тяжелые обстоятельства могут заставить одинокую женщину пойти на такой риск, Стрегг решил расспросить ее. Он отступил вниз по склону, а затем направился на запад, чтобы перехватить путешественницу. Позже, обогнув западный склон холма, он снова увидел ее.

Она была гораздо ближе. Он разглядел, что у нее темные волосы, она одета в крестьянскую одежду и обременена вьюком и большим мешком. Он также удивился, увидев, что она несет меч без ножен. Оружие не испугало священника. Он был уверен, что сможет запугать любую женщину, даже если она вооружена. К тому же он покрыл свой кинжал быстродействующим ядом. Но что-то в этой женщине заставляло его задуматься.

Стрегг замер, не зная, что предпринять. Как бы абсурдно это ни казалось, он чувствовал себя испуганным. И дело было не в поведении женщины или ее мече. Оно возникло у него изнутри, неопределенное чувство тревоги, которое усиливалось по мере приближения женщины. Когда до нее оставалось около сотни шагов, беспокойство Стрегга переросло в ужас. Он бросился бежать в ту сторону, откуда только что пришел, все еще недоумевая по поводу причины своего страха. Однако ужас овладел им, и к тому времени, когда женщина обогнула склон холма и пошла дальше на юг, он был уже далеко.

***

Хонус был странником с тех пор, как отрекся от богини, поэтому дорога была ему не в диковинку. Но все-таки он чувствовал себя по-другому, ведь дорога должна была его куда-то привести. Семнадцать зим Хонус был странником без цели, человеком, который проводил на Темной тропе почти столько же времени, сколько и в живом мире. И вдруг ему стало куда идти, только он не знал, куда именно.

Другие в его ситуации, возможно, шли бы не спеша, но Хонус чувствовал, что его подстегивает неуверенность. Он шел энергичным шагом, словно скорость могла помочь в разгадке предстоящей тайны. Главная надежда была на то, что он случайно встретит кого-то или что-то, что направит его или послужит знаком. Три дня он шел на запад, ночевал под открытым небом и ел кашу, которую варил на костре в маленьком горшочке. На четвертый день пути, когда наступил вечер, он решил искать гостеприимства. Этого он не делал с тех пор, как путешествовал с Йим. Заметив на небольшом расстоянии от грунтовой дорожки грубую хижину, он подошел к ней.

Хижина была построена из дерна, а ее крыша напоминала луг. Когда Хонус приблизился к жилищу, из него вышел человек с мотыгой. Хотя крестьянин держал инструмент как оружие, Хонус не замедлил шага, пока не оказался в нескольких шагах от него. Тогда он остановился и спокойно поклонился, прежде чем заговорить.

– Приветствую вас, отец. Я прошу приюта и пищи в знак уважения к богине.

Фраза показалась ему странной после стольких зим.

– И что это за богиня?

– Карм, богиня сострадания. Я ее слуга.

– Правда? Если она такая добрая, то почему у ее слуги такое сердитое лицо?

– Мои татуировки показывают, что она гневается на злодеев, а не на добрых людей вроде тебя.

Крестьянин нервно взглянул на меч Хонуса.

– И все же, кто посмеет отказать тебе?

Хонус знал, что уместным ответом будет:

– Я не возьму ничего, что ты не дашь свободно, – но вместо этого он ответил: – Я не желаю тебе зла.

Крестьянин медленно опустил мотыгу.

– Тогда иди и оставайся с нами, если хочешь. Мы можем предложить только коренья и пол возле нашего очага. Надеюсь, это тебя устроит.

Хонус поклонился.

– Карм видит твою доброту, и я благодарен тебе за гостеприимство.

Крестьянин крикнул в хижину:

– Жена, у нас гость.

В дверях появилась молодая женщина. Она была босая и оборванная, как и ее муж, а ее лицо выглядело преждевременно изможденным. За ее рубашку цеплялись трое маленьких детей. Как и их мать, они испуганно смотрели на Хонуса. Понимая их трепет, Хонус улыбнулся и поклонился.

– Я служу богине Карм, которая видит твою доброту.

– Карм? – спросила женщина. – Моя бабушка молилась ей.

Затем она отступила назад, когда Хонус последовал за ее мужем в хижину.

В крошечном жилище были очаг, грубый стол, пара таких же грубых скамеек, один матрас из пучков соломы, сельскохозяйственный инвентарь и скудные пожитки семьи. Все это валялось на земляном полу или висело на палках, воткнутых в дерновые стены. На столе стоял посудный горшок с вареными кореньями и пять маленьких деревянных мисок. В каждой из них была мутная жидкость и наполовину съеденный корень.

Женщина метнулась в угол, принесла на стол еще одну миску, положила в нее корень, а затем наполнила миску жидкостью из горшка.

– Присаживайтесь, сир. Это скромная еда, но это все, что у нас есть.

– Мне подходит скромная еда, – ответил Хонус. – Я всего лишь слуга, так что называйте меня Хонусом, а не сиром.

Хонус сел на скамью.

– Садитесь, дети, – сказала женщина, – и доедайте свою еду.

Дети сгрудились на скамье, где сидел Хонус, держась как можно дальше от него и не сваливаясь с конца. Старшей была девочка лет четырех. Она смотрела на него со смесью испуга и восхищения. Наконец последнее, похоже, взяло верх, и она заговорила.

– Почему у тебя такое грязное лицо?

Хонус улыбнулся.

– Это не грязь. Это татуировки.

– Татуировки?

– Рисунки, сделанные иглами, чтобы они не сходили. Ты можешь потрогать их, если хочешь.

Девушка нерешительно протянула руку и быстро провела по щеке Хонуса. Затем она осмотрела пальцы на предмет пятен. Не найдя таковых, она спросила:

– Больно?

– Да, – ответил Хонус, – но это было давно. Больше не болит.

– Я никогда не видел таких как ты раньше, – сказал отец ребенка. – Что привело тебя сюда?

– Я ищу женщину. Возможно, она путешествовала этим путем. Она симпатичная, с темными волосами и глазами. Видели ли вы такую?

– Мы редко встречаем путников, и таких, как она, не было, – ответил мужчина. – А как насчет ее спутников?

– Думаю, у нее их нет.

– Тогда она глупа и далеко не уйдет.

– Молись, чтобы это было не так, – ответил Хонус, – ведь она призвана спасти мир.

Хозяин Хонуса усмехнулся, как будто Сарф пошутил.

– Девушка спасет мир? Тогда мы в большой опасности.