Железный дворец

47

– Ох, Йим! – сказала Кара, качая головой. – Подумать только, они сочиняют баллады о моей жизни!

Она наполнила свой кубок и кубок Йим фальфхисси и сделала ещё один глоток тёмного напитка. Был вечер, и две женщины находились в «комнате Дар», спальне матери клана. Остатки их ужина лежали на соседнем столике, а сами они сидели на кровати Кары. Йим, от которой всё ещё пахло после первого за много лун купания, была одета в одно из шерстяных платьев Кары с длинными рукавами.

– Да, – сказала Кара, – барды бы с тобой повеселились! Ты и любовница лорда Бахла и его мать».

– Я никогда не была его любовницей, – ответила Йим, содрогнувшись от воспоминаний. – Любовь здесь ни при чём.

– Я не согласна. Если бы ты так сильно не любила Карм, ты бы никогда не отправилась в Бахл. Избранная, как же! Избранная для жизни, полной мучений. О, бедняжка. Я даже представить себе не могу! То, что ты пережила, страшнее любого кошмара. А потом проспать всю зиму с медведем – совсем как моя Вайолет, – родить ребёнка в болоте, вырастить его там, а потом тебе перерезали горло, и ты пришла сюда пешком, убив по пути пятерых человек! Да ведь это почти невозможно – понять, как ты пережила хоть что-то из этого, не говоря уже обо всём! Хонус знает о твоих испытаниях?

– Я мало что ему рассказала, – ответила Йим. – Он, конечно, знает, что Фроан – сын лорда Бахла. И что Фроан – новый лорд Бахл.

– Ты уверена, что это он? Я ничего об этом не слышала.

– Я чувствую это и без вестей.

Кара сделала ещё один глоток фальфхисси.

– Значит, все наши беды могут начаться заново. Я едва пережила первое вторжение Бахла, а ведь я тогда была моложе. На этот раз всё будет в пять раз хуже из-за моих детей. Я боюсь за них больше, чем за себя.

– Тогда ты понимаешь, почему я должна уйти.

– Нет, не понимаю, – сказала Кара. – Когда фейри украли Вайолет, я не стала искать её в их долине. Это было бы опрометчиво, а благоразумие – вещь полезная. Крепость у Врат Тора была ничем – совсем ничем – по сравнению с Железным дворцом. С таким же успехом ты могла бы убить себя здесь и не тратить время на дорогу. В любом случае, что ты могла бы сделать, если бы добралась туда?

– Поговорить с Фроаном.

– Поговорить? Чёрт возьми! Что ж, это наверняка умный план. Йим, я говорю с Вайолет до тех пор, пока у меня не начинает заплетаться язык, но она всё равно делает то, что ей вздумается. А он – лорд Бахл. До меня доходили слухи, что он умеет слушать. А ты, как никто другой, знаешь, какой он мерзкий. Все, кто носит это имя, – чудовища, в которых нет ни капли милосердия.

– Фроан не монстр, монстр – это то, что у него внутри.

– Это может показаться важным различием, когда он замучает тебя до смерти. Послушай, ты сделала всё, что велела тебе Карм. Ты родила ребёнка. Теперь наслаждайся счастьем с Хонусом. Вы оба этого заслуживаете.

– Ты мать, – сказала Йим. – Я думала, ты поймёшь. Ты не перестаёшь любить ребёнка, когда он заболевает, ты любишь его ещё сильнее за его страдания. Фроан не хотел, чтобы его поразила эта злая болезнь. Когда он был молод, он называл её своей тенью.

В глазах Йим появилась тоска, и они наполнились слезами.

– Он боролся с ней, Кара. Он боролся с ней и победил. А потом он стал милым и любящим ребёнком. Если он смог победить свою тень тогда, то сможет и сейчас.

– Может, он больше не хочет побеждать. Может, он лучше будет лордом, чем будет пасти коз на болоте. Люди надевают чёрные мантии ради гораздо меньшего, чем получит Фроан.

– Я нужна ему, – сказала Йим, начиная всхлипывать. – Я не брошу его. Я не могу.

Кара вздохнула, затем обняла Йим и прижала её к себе.

– Ну-ну, – проворковала она. – Конечно, ты не можешь, Карм тебе в помощь. Так что не слушай меня. Я всего лишь робкая домоседка.

Йим прервал рыдания, чтобы произнести:

– Ха!

– Это правда. Я вполне довольна тем, что остаюсь дома. Я не была в Бремвене три зимы и совсем по нему не скучаю. И, конечно, с Вайолет много хлопот, а у меня только одна рука. Но я больше никогда не буду жаловаться, услышав о твоих бедах! Моё бремя ничтожно по сравнению с твоим.

Кара притихла и продолжала обнимать Йим, пока та не успокоилась. Затем она налила Йим ещё немного фальфхисси.

– Я вижу, что ты уйдешь, что бы я ни говорила, – сказала она, – и, думаю, я понимаю почему. Это меня не радует. Это точно! Но, судя по тому, что ты сказала о том, как Древние помогли тебе с вороной, медведем, лошадью и всем остальным, может, тебе стоит поговорить с моей дочерью, которую поцеловали фейри. Никогда бы не подумала, что скажу это кому-то! Но ты уже видел её во сне, и это определённо сработало. Так что, может, будет разумно навестить башню Вайолет. Конечно, тебе придётся называть её Чертополохом.

Кара вздохнула.

– Может, мне стоит начать делать это самой.

Было уже поздно, когда Йим наконец вернулась в комнату Хонуса. Она была изрядно пьяна. Хонус понял это в ту же секунду, как она вошла, пошатываясь.

– Вижу, Кара сбила тебя с пути.

Йим бросилась к Хонусу и покрыла его лицо поцелуями.

– О, благослови тебя Бог, Хонус! Спасибо тебе за помощь! Ты так добр ко мне! – Йим плюхнулась на кровать. – Пожалуйста, обними меня сегодня. Я так давно мечтала поспать в твоих объятиях. Прости, что мне холодно. Я ничего не могу с этим поделать. Это потому что… ну, ты знаешь. Надеюсь, тебя это не слишком беспокоит! Я не буду снимать платье, чтобы ты не замёрз.

– Тебе не нужно делать это ради меня, – сказал Хонус.

– О, всё в порядке. Я не против.

Йим перевернулась на бок, когда Хонус задул свечу и забрался в постель рядом с ней. Он обнял её и уткнулся лицом в её волосы.

– Что ты пила? – прошептал он.

– Фалфхисси, – ответила Йим. – Кара говорит, что это значит «смеющаяся вода».

И она заплакала.

Хонус просто обнимал Йим, отчасти потому, что не знал, что сказать, а отчасти потому, что чувствовал, что ей это нужно. Йим быстро уснула, оставив Хонуса размышлять о странном повороте, который приняла его жизнь. Как всегда, он не мог разглядеть в ней какой-либо закономерности или цели, но чувствовал, что Дэйвен был прав, когда сказал, что Карм его любит. Хонус держал доказательство этого в своих объятиях.

На следующее утро у Йим раскалывалась голова. Хонус присоединился к охотничьему отряду Хаврена, который добывал дичь для вечернего пира. Приближался канун Дня середины зимы, и Кара планировала превратить традиционный пир в праздник в честь Йим. Таким образом, Йим была отдана на милость швеи и сапожника, которым Кара поручила нарядить её. Они были вежливы, но настойчивы, так как им нужно было сшить платье и пару туфель за один день. Их суета усилила беспокойство Йим по поводу банкета, но она мало что могла с этим поделать. Кара была полна решимости отпраздновать её прибытие. Она всегда была сильной личностью, а должность вождя только усилила эту черту её характера.

В том, чтобы быть в центре бурной деятельности, было одно преимущество: это давало Йим повод отложить свой визит в башню Вайолет. Она подозревала, что Древние используют девушку в качестве своего посланника. Хотя их советы могли оказаться полезными, Йим не особо хотелось их слушать. Её нервировало то, что фейри, как и провидцы Карм, знали о ней ещё до её рождения. Это заставило её почувствовать себя бессильной, словно пешкой, которой управляет невидимая рука в игре, правил которой она не знает.

Что, если она скажет мне, что все мои надежды беспочвенны? – спросила себя Йим. Это казалось вполне вероятным. Если так, стоит ли мне от них отказаться? Йим пришлось признать, что такая капитуляция принесла бы ей облегчение. Путешествие в Бахленд казалось пугающим как никогда. Она отправилась на юг, чтобы отложить встречу с сыном, а поездка к Каре позволила ей ещё больше отсрочить её. Но от того, что она откладывала встречу, легче не становилось. Напротив, Йим чувствовала, что за прошедшее время Пожиратель стал ещё более грозным, что уменьшало её шансы на успех.

Мрачное настроение Йим не испортило радостного предвкушения праздника, царившего в зале. Все знали о подвиге Йим в ту ночь, когда мать их клана потеряла руку. Поэтому внезапное появление Йим после долгого и загадочного отсутствия казалось хорошим предзнаменованием, достойным празднования. То, что Кара сообщила об этом в последний момент, только усилило волнение. К тому времени, как стемнело, последний шов был зашит, большой зал был освещён и украшен, пир был готов, и все гости собрались.

Когда Йим и Кара вместе вошли в большой зал, все поклонились. Кара, одетая в серовато-зелёное платье, была увенчана тонким золотым обручем матери клана, на ней был тёмно-зелёный клетчатый пояс и золотая брошь в виде дерева клана Уркзимди. На Йим было тёмно-синее платье с длинными рукавами. Женщины медленно подошли к главному столу, который стоял на возвышении в конце зала. Деревянный стул Кары, похожий на трон, стоял в центре длинного стола. Её семья, Хонус, и высокопоставленные гости стояли за теми местами, которые им отводились в соответствии с рангом. Йим должна была занять почётное место справа от Кары, а Роуз, как наследница Кары, должна была сесть справа от Йим. Йим заметила пустое место рядом с Роуз. Это место, обозначенное простой деревянной чашей, очевидно, символизировало отсутствие близнеца Роуз.

Когда Кара подошла к своему стулу, она не села. Вместо этого слуга принёс ей кубок. Затем слуги принесли кубки или чаши для питья всем гостям. Когда все взяли в руки свои кубки, Кара подняла свой.

– Тост! – воскликнула она. – Это самая длинная ночь, самое тёмное время в тёмном сезоне. Но она также знаменует возвращение солнца, предвещая светлые дни. Сейчас самое подходящее время, чтобы отпраздновать возвращение Йим.

Она подняла свой бокал выше.

– За Йим!

Вся компания в зале уже была готова прокричать «За Йим», когда порыв ветра распахнул огромные двери, которые закрылись, как только вошла мать клана и её почётная гостья. Тот же порыв ветра погасил большинство факелов, погрузив зал в полумрак. Оставшиеся факелы осветили маленькую фигурку в белом платье, которое в тусклом свете казалось ослепительным, как будто на него падал солнечный луч. Йим узнала девушку в белом из своего сна. Как и все остальные в зале, Йим была заворожёна видом Чертополоха, которая двигалась к главному столу с величественной грацией, совсем не свойственной детям.

Её золотистые волосы были увенчаны короной из чертополоха. Его колючие листья и цветы выглядели такими свежими, словно их сорвали ранним летним утром. Девушка шла бесшумно, потому что, несмотря на элегантное платье без рукавов, она была босиком. У платья был длинный шлейф, с которого осыпались цветы. Так Йим поняла, что всё платье было сделано из цветов. Когда Чертополох поднялась на помост, Йим разглядела белые фиалки, волшебные кружева, пролески, тысячелистник, анемоны и розы. Все цветы выглядели совершенно свежими.

Чертополох низко поклонилась Йим.

– Приветствую тебя, Мать. Я принесла тебе любовь Старейшин и свою собственную. – Затем она поклонилась Каре. – Здравствуй, Мама. Я бы не пропустила такой достойный пир и рада, что ты приготовила для меня место.

Затем Фринла подбежала к Чертополоху и протянула ей деревянную чашу для питья. Девушка подняла её, и в этот момент все вдруг вспомнили, что они пили за Йим. Как будто ничего не произошло, все закричали:

– За Йим! – и выпили.

Йим наблюдала за Чертополохом во время тоста и заметила, что она одними губами произнесла: «За маму». После этого девушка подошла к скамейке и прошептала Роуз:

– Сестра, ты на моём месте.

Лицо Роуз покраснело, но она всё же подвинулась, чтобы Чертополох могла сесть справа от Йим. Затем Кара заняла своё место, и все расселись. Йим, Чертополох и Роуз пришлось перешагнуть через скамью, чтобы сесть, и две девушки сделали это гораздо изящнее в своих платьях, чем Йим. Пока слуги спешили зажечь факелы, другие слуги принесли еду. Там были жареный кабан и оленина, три вида птицы, осётр и щука, жареный белый корень, арахис, тушенный в вине, луковые пироги, разные виды хлеба – как с начинкой, так и без, пять видов сыра, несколько видов рагу, цукаты, эль и вино. Еда, которую подавала Чертополоху Фринла, отличалась от того, что ели остальные. Всё это было сырым и состояло из кореньев, семян, орехов и – что самое странное – свежей земляники и ежевики. Чертополох ела всё руками. Ароматная жидкость в её чашке для питья не была ни элем, ни вином, ни каким-либо другим известным Йим видом чая.

Какое-то время все были заняты едой и напитками, и в зале царила тишина, нарушаемая лишь звуками пиршества. Но когда аппетит был утолен, начались разговоры. Кара повернулась и улыбнулась своей дочери, поцелованной фейри.

– Ах – Чертополох, я рада, что ты присоединилась к нам. Для меня это большая честь.

– Для меня это не менее важно, мама. И я рада, что ты посоветовала маме навестить меня. Хоть она и боится того, что я могу сказать, она доверяет твоей мудрости.

Йим окинула взглядом Чертополоха. Её платье в цветочек выглядело тонким и негреющим. Оно уже начало кое-где расползаться, и Йим подумала, что оно вряд ли выдержит этот вечер. Она также заметила, что лоб девочки был поцарапан и кровоточил из-за колючего венка. Чертополох поймала её взгляд и безмятежно улыбнулась.

– Да, мама, мне больно.

– Тогда зачем его носить? – спросила Йим. – Сомневаюсь, что это из тщеславия.

– Мой наряд даёт всем понять, что я чту вас, и напоминает о том, что даже добро не обходится без страданий.

– Я слишком хорошо это знаю, – сказала Йим.

– Тогда приходи ко мне и узнай что-нибудь ещё.

– Ты рассказала матери о моём страхе. Оправдан ли он?

– Приходи завтра поговорить со мной и составить собственное мнение.