Железный дворец

56

Вздрогнув, она проснулась, как делала всегда с тех пор, как стала пленницей. На этот раз ее мысли были заняты чем-то более тревожным, чем ночной кошмар. Жить мне осталось один или два дня? Йим потеряла чувство времени, потому что у нее не было возможности отметить его течение. Комната без окон так и не изменилась. Ее питание не соответствовало расписанию, поскольку Тимек кормил ее только тогда, когда она просила. Более того, она спала беспокойно, а молодой жрец никогда не выходил из комнаты. После разговора с Гормом он избегал зрительного контакта и редко отвечал на её вопросы. Тем не менее, Йим пыталась с ним заговорить.

– Как давно я здесь?

Таймек молча смотрел куда-то в сторону.

Йим вспомнила, как однажды заставила Коммода сказать правду и даже смогла ненадолго проникнуть в мысли Горма. Она подумала, что могла бы легко сделать то же самое с Таймеком. Но мне придётся посмотреть ему в глаза. Йим придумала уловку, которая могла сработать. Когда она заговорила снова, её голос был тихим и застенчивым.

– Я знаю, что обречена. Я хотела спросить… ну… надеялась, что… О, Таймек, ты меня трахнешь?

Это привлекло его внимание. Таймек взглянула на Йим, и в этот момент она набросилась на него. Глаза жреца расширились, когда он понял, что не может отвести взгляд.

– Когда будет кормление?

– Я не знаю.

Йим знал, что говорит правду.

– Когда пришли эти люди?

– Вчера утром.

Йим предположила, что это означает, что она умрёт завтра вечером. В отчаянии она решила проверить, на что способна. Вместо того чтобы просто получить информацию от Таймека, она попытается заставить его выполнить её приказ. Йим собрала всю свою волю и направила её на жреца, скованного её взглядом.

– Освободи меня.

– Я не могу. У меня нет ключа.

Полностью контролируя разум Таймека, Йим больше не сомневался в его словах.

– Тогда иди и возьми его.

– Я не могу. Я заперт с тобой в одной комнате.

Уверенная в том, что Таймек попытался бы достать ключ, если бы мог, Йим попыталась придумать, чем ещё он мог бы ей помочь. Я могла бы попросить его позвонить в колокольчик. Это открыло бы дверь, но могло бы также привлечь внимание Горма. Она отвергла эту идею. Затем она подумала о своей расчёске с семенами нейгина. Они бы сделали меня невосприимчивой к зелью Горма. Йим представила, как она появляется прямо перед началом ритуала и срывает с себя золотую маску, чтобы Фроан увидел, что Горм двуличен.

– Подойди сюда, – сказала Йим. Таймек подчинился. – Пощупай мои волосы на затылке. Там есть маленькая заколка. Вытащи её.

Йим подняла голову, и Таймек сделал, как она сказала. Когда заколка оказалась у него в руке, Йим заговорила снова.

– Вытащи эти маленькие семена и положи мне в рот. Таймек подцепил семена ногтями и по одному протолкнул их между губами Йим. Всего их было три. Йим раскусила их зубами, и ее рот наполнился горечью.

– Дело сделано, – подумала она.

Таймек по-прежнему склонялся над кроватью, полностью в её власти. Йим задумалась, не стоит ли заставить его сделать что-то ещё, но ничего не могла придумать. Потом она вспомнила про расчёску.

– Вставь её обратно мне в волосы.

Когда Таймек сделал это, она сказала:

– Забудь, что произошло, и особенно забудь, что я просила тебя трахнуть меня.

Таймек отскочил назад, как маленький зверёк, вырвавшийся из ловушки. Он забился в угол комнаты, и взгляд его стал пустым. Йим надеялась, что это временное явление. Горечь во рту усилилась.

– Можно мне глоток вина? – спросила она.

Таймек подошёл к столу и наполнил золотой кубок. Когда он протянул его ей, Йим попыталась понять, исчезло ли из его глаз выражение пустоты. Она не могла сказать наверняка, потому что он отвернулся.

***

Поездка в повозке к Железному дворцу была сопряжена с задержками, но из своего укрытия Хонус не мог понять, в чём причина. Ближе к полудню звук колёс повозки изменился: они застучали по гладкому каменному покрытию. Похоже, они проехали через дворцовые ворота. Вскоре повозка остановилась, и Хонус услышал чей-то голос.

– Куда дальше?

– Конюшня для святых, средний отсек. Отдайте это сборщику десятины.

– Это всего лишь два ярлыка!

– Новый хозяин – новая десятина. Жалуйтесь ему.

– Я бы не отказался.

– Ha!

Повозка снова тронулась с места. Затем остановилась. Хонус услышал, как возница что-то бормочет, спускаясь с повозки. Затем раздался скрип ржавых петель. Вскоре после этого повозка проехала немного вперёд и снова остановилась. На этот раз она не двигалась. Хонус услышал, как возница снова спускается с повозки. Хонус уже был готов выскочить из своего укрытия, но сначала он подождал и прислушался. Через некоторое время ему показалось, что сено разгружает кто-то другой, а не водитель.

Вместо того, чтобы выскочить из своего укрытия, Хонус выбрался оттуда как можно тише. Он быстро огляделся, чтобы сориентироваться. Как он и предполагал, он был в конюшне. Она была большой, но не такой просторной, как в кавалерийском полку. Там тоже были люди, которые ухаживали за лошадьми и чистили стойла. Скоро кто-нибудь придёт, чтобы разгрузить это сено, – подумал Хонус. Он бесшумно спрыгнул на пол и, выбравшись из повозки, спрятался за небольшой кучей сена. Она не слишком хорошо скрывала происходящее, но, поскольку находилась рядом с открытой дверью, оттуда был виден дворцовый двор.

Двор был просторным, несмотря на то, что большую его часть занимало огромное здание, обшитое железом. Хонус предположил, что это была резиденция лорда Бахаля и, скорее всего, место заключения Йим. Это делало его целью. По его прикидкам, здание находилось по меньшей мере в ста шагах от него. Открытое пространство между конюшней и железной резиденцией Бахаля было вымощено чёрным камнем. Там тоже кипела жизнь: солдаты тренировались. Простые люди ходили туда-сюда, кто-то целенаправленно, а кто-то как будто заблудился. Возчики доставляли товары. Крестьяне гнали стада овец и крупный рогатый скот. На глазах у толпы мужчину и женщину сажали на кол. Мужчины в масляных пятнах толкали ручные тележки, нагруженные вёдрами и верёвками. Множество мужчин и женщин в чёрной ливрее сновали туда-сюда. Многочисленные священники двигались более степенно.

Хонус размышлял, как ему проскользнуть мимо стольких глаз, не вызвав тревоги, с его-то татуированным лицом. Пока он размышлял, он услышал чьи-то шаги. Хонус спрятался в пустом стойле. Услышав, как кто-то разгребает сено вилами и бросает его, он выглянул из стойла. Рядом была дверь. Она была открыта, и за ней виднелась комната, где хранилась сбруя. Среди сёдел, уздечек и прочего Хонус увидел кое-что полезное. Он метнулся в комнату.

Его внимание привлекли плащи для верховой езды в плохую погоду. Эти объёмные вещи были сделаны из плотной шерсти и предназначались не только для того, чтобы укрывать всадника, но и для того, чтобы закрывать круп лошади. Они были чёрными и с капюшонами. Хонус взял один из них и отрезал длинную полосу ткани, чтобы обернуть ею лицо. Сделав это, он надел другой плащ и взял седло и уздечку. Выглянув за дверь, он заметил неподалёку лошадь. В дальнем конце конюшни какой-то мужчина убирался в стойлах. Тем не менее, Хонус подошёл к лошади, оседлал её, надел уздечку и вывел из стойла. Мужчина даже не поднял головы.

Тактика Хонуса для достижения цели основывалась на дерзости, а не на скрытности. Зная, что в весенний день он будет выглядеть странно в зимней одежде, он планировал проскакать через двор галопом, пока никто не успел среагировать. Он рассчитывал, что люди не станут утруждать себя расспросами, а просто недоумённо покачают головами и вернутся к своим делам.

Хонус быстро вскочил на лошадь и пустил её галопом в сторону двери в здании с железными стенами, через которую, как он видел, входили и выходили многие слуги. Его стремительный проезд через двор вызвал суматоху, на которую он и рассчитывал. Хонус осадил лошадь прямо перед дверью, быстро спешился, сбросил свой громоздкий плащ и ворвался внутрь с завязанным лицом. Оказавшись в огромной шумной кухне, он огляделся в поисках выхода, который вёл бы дальше в здание, и заметил подходящие двустворчатые двери. Хонус уверенно и целеустремлённо направился к ним. То ли из-за его блефа, то ли из-за угрожающего вида, никто не преградил ему путь, пока он почти не добрался до дверей. Затем на его пути встал крепкий мужчина.

– Эй, ты! – крикнул он. – Что ты...

Хонус ответил своим клинком прежде, чем вопрос был закончен. Его дознаватель рухнул на пол, и Хонус, не замедляя шага, обошел его труп. Проходя через двойные двери, он услышал женский крик. Началось, подумал Хонус, держа клинок обнаженным. Он бросился в пустой обеденный зал, чтобы снять сандалии, чтобы двигаться тише. Покончив с этим, он потрусил прочь в поисках лестницы.

Вскоре Хонус столкнулся с женщиной, которая несла корзину с грязными полотенцами. Она выронила её, когда Хонус направил на неё свой меч.

– Ты хочешь жить?

Женщина кивнула, слишком напуганная, чтобы говорить.

– Тогда покажи мне дорогу на верхние этажи, мне нужен священник. А теперь иди быстрее!

Женщина тихо всхлипнула и поспешила прочь, Хонус следовал за ней по пятам. Они прошли через лабиринт комнат, иногда встречая других слуг, которые, как ни странно, не проявляли интереса к Хонусу. Когда они подошли к широкой лестнице, женщина смогла выдавить из себя:

– Сюда, сир.

Хонус приставил клинок к её горлу.

– Если ты заговоришь об этом, думаю, тебе стоит больше бояться своего хозяина, чем меня. А теперь беги и живи долго.

Когда женщина поспешила прочь, Хонус быстрым, но ровным шагом поднялся по лестнице. Его босые ноги почти не издавали звуков. С каждым новым пролётом лестница становилась шире и величественнее. Базальтовые ступени сменились чёрными мраморными. Железные балюстрады стали более изысканными. Когда Хонус поднялся на пятый пролёт, он увидел наверху священника. Хонус тут же бросился на него и пронзил его мечом прежде, чем тот успел среагировать. Затем Хонус схватил мёртвого жреца, оттащил его в угол и сорвал с него одежду. Хонус быстро сбросил с себя одежду и надел её на свою жертву.

Сбросив повязку с лица, Хонус продолжил подниматься на верхние этажи, все еще не имея плана того, что он будет делать, когда прибудет туда. Терзаемый неуверенностью, Хонус думал, что только богиня может помочь ему. Затем прощальные слова Чертополоха снова обеспокоили его. Она сказала, что меч – это инструмент Пожирателя, а не Карм.

Звук голосов и шагов на лестнице наверху прервал размышления Хонуса. Их источник ещё не был виден, поэтому Хонус взбежал на середину следующего лестничного пролёта и остановился. Затем он повернулся спиной к приближающимся звукам, зная, что со спины он будет похож на священника. Уловка сработала. Мужчины продолжили спускаться по лестнице. Когда они подошли ближе, Хонус развернулся и застал врасплох двух мужчин в чёрных одеждах. Он обезглавил обоих. Их головы скатились по лестнице, а тела последовали за ними.

Хонус взбежал по лестнице, понимая, что каждое новое убийство увеличивает вероятность тревоги. Прежде чем это произойдет, он хотел что-то сделать. Что? – спросил он себя. Ничто из того, что я делал, не поможет Йим. Хонус понял, что, если не случится чуда, ей ничто не поможет. Никакое чудо не спасло его первого Носителя, орды Бахла разорвали его на куски. И теперь Йим в руках Бахла. Хонусу казалось, что всё, что он может сделать, – это броситься на врага и отразить гнев, застывший на его лице. Это гнев Карм или мой? Хонус увидел жреца, и этот вопрос вылетел у него из головы, когда он бросился убивать этого человека.

Ещё один лестничный пролёт привёл Хонуса на широкую площадку. На стенах по обеим сторонам были вырезаны сцены битвы у перевала Карваккен. Хонус узнал изображённую на них крепость. Прямо перед ним была большая стрельчатая арка, за которой виднелся огромный зал, построенный из чёрного камня и залитый тусклым зеленоватым светом. В дальнем конце зала находилась возвышающаяся платформа. На ней сидели две фигуры. Из-за расстояния они казались крошечными. Под ними стояло множество людей в чёрных одеждах. Хонус гадал, что происходит и кто эти люди на помосте. Судя по их положению, они были важными персонами. Один из них мог быть сыном Йим, новым лордом Бахлом. Внезапно Хонус поверил в возможность чуда. Если бы он мог добраться до мальчика, возможно, чудо бы произошло.

Снизу, с лестничной площадки, Хонус услышал шаги, громкие голоса и характерный звон доспехов. Поднялась тревога. Хонус бросился в огромный зал, надеясь, что тревога поднялась слишком поздно. Пока он бежал по залу, его никто не замечал. Но в конце концов несоответствие между священником и лицом Сарфа было замечено. Как и поднятый меч Хонуса. Затем все собравшиеся жрецы как один выхватили кинжалы из-под своих чёрных мантий. Многие лезвия были испачканы ядом.

Кинжалы не остановили Хонуса. Он бросился на тех, кто их держал, и своим более длинным клинком собрал кровавую жатву. Когда первые жрецы пали, их товарищи, похоже, растерялись. Как правило, они не убивали открыто, и мастерство и свирепость Хонуса заставили их отступить, несмотря на численное превосходство. Приподнятая платформа перекрывала один из путей к отступлению. К ней вели ступени, но жрецы, похоже, не хотели по ним подниматься. Вместо этого они попытались обогнуть Хонуса и бежать к арке. Хонус, в свою очередь, действовал как пастушья собака, отрезая им путь и убивая их.

Услышав, как в зал входят солдаты, Хонус удвоил свои усилия. Он как раз ударил жреца мечом в шею, когда увидел, что к нему направляется другой жрец. На мужчине была изысканная серебряная цепь, и, хотя он казался безоружным, его манера держаться была уверенной и угрожающей. Хонус вытащил меч из шеи жреца, перерезав ему артерию, а затем замахнулся на приближающегося жреца.

Последнее, что увидел Хонус, – это вспышка яркого синего света, когда его клинок коснулся плоти противника. В тот же миг он почувствовал мучительную боль в руке, державшей меч. Сознание покинуло его, и он не успел вспомнить, что однажды уже подвергался воздействию железных чар. Хонус ненадолго застыл, пока ослепительно яркий свет в его голове не сменился темнотой. Затем он без чувств упал на каменный пол.

Фроан наблюдал за нападением скорее с любопытством, чем с опаской. Каждая смерть придавала ему сил и пополняла ряды Пожирателя свежими душами. Его не беспокоило, что жрецы умирали, чтобы обеспечить их этими душами. На самом деле это казалось ему ироничным и уместным. После того как незваный гость пал, жрецы вновь обрели храбрость и двинулись к его лежащему на земле телу с поднятыми клинками.

– Не трогайте его! – приказал Фроан. Жрецы отступили.

Фроан повернулся к Горму.

– Почему у этого человека синее лицо?

– Это татуировки, милорд, рисунки, нанесённые на его кожу. Они выдают в нём Сарфа. Такие люди – слуги врага, и в наши дни они встречаются довольно редко.

– Интересно, он ли это, – сказал Фроан. – И мама, и дух моего отца говорили о нём, но по-разному. Мама сказала, что он был моим отцом и добрым пастухом. Но мой настоящий отец сказал, что он был Сарфом и смертоносным убийцей.

– Что ж, этот парень точно такой, – сказал Горм. – И я думаю, что смогу выяснить, кто он такой.

– Тогда давай, – сказал Фроан. – Но кто бы он ни был, Хонус или нет, давай принесём его в жертву. Он кажется гораздо более достойным противником, чем тот вождь в моей темнице.

– Отличная идея, милорд, – ответил Горм. Он посмотрел на только что прибывших стражников. – Святейший Стрегг сделал за вас всю работу. Ваш господин хочет, чтобы этого человека посадили в тюрьму. Свяжите его, пока действие заклинания не закончилось.

Фроан закончил считать убитых жрецов и обратился к стражникам.

– Он убил ещё кого-нибудь, кроме них?

Старший стражник поклонился.

– Насколько нам известно, пятерых, милорд. Повар и четверо священников.

– Всего двадцать три, – сказал Фроан. – Впечатляет.

Он повернулся к Горму.

– С нетерпением жду возможности перерезать ему глотку завтра.

– Что ж, так даже лучше, – ответил Горм. – Это станет достойным завершением незабываемого вечера.