Железный дворец

51

К тому времени, когда Йим проснулась, светящаяся сфера, освещавшая комнату, устланную пухом, потускнела. Свет, который она излучала, был уже не розовым, как на рассвете, а нежно-голубым, как в сумерках. Йим огляделась и увидела, что она одна, даже кролики ушли. Первой её мыслью был Хонус. Чертополох сказала, что мне не нужно бояться его, – подумала она, чувствуя, как её охватывает волнение. На мгновение она задумалась, можно ли верить словам Чертополоха. Она не обычная девочка, – напомнила себе Йим, вспомнив, как Лила – ещё одна девочка, поцелованная фейри, – узнала о её чувствах к Хонусу. Чертополох такая же. Более того, Йим отчаянно хотелось ей верить.

Йим почувствовала что-то в своей руке и увидела расчёску из орехового дерева. Это напомнило ей о том, что Чертополох говорила о гораздо более мрачных вещах. Это испортило Йим настроение, но потом она вспомнила, что Чертополох сказала ей отправиться в Бахленд весной.

– До этого ещё много лун, – сказала она вслух, думая о том, сколько счастья она может вместить в этот промежуток времени. С этой мыслью Йим захотелось поскорее покинуть башню. Мысль о том, чтобы одеваться в снегу, была неприятной, и Йим хотелось поскорее с этим покончить. Она скользила вверх по узкому извилистому туннелю так быстро, как только могла, готовясь к ожидавшему её холоду. На втором повороте Йим увидела впереди зеленоватый свет и ускорила шаг.

Ещё до того, как Йим выбралась из норы, она была озадачена. А когда она вылезла из норы, то просто остолбенела. Не было ни снега. Ни мёртвых растений. Вместо этого внутри башни было много зелени и весенних цветов. Дуб сбросил свои коричневые листья и выпустил новые. Йим поискала своё платье и нашла его валяющимся на земле. Сквозь ткань даже пробились несколько побегов. Она смогла найти только один ботинок, и какое-то животное хорошенько его погрызло.

Одеваясь на теплом воздухе, Йим надеялся, что смена времен года ограничивается пределами башни и внешний мир по-прежнему будет окутан зимой. Когда Йим подошла к отверстию в стене башни, ее мечты рухнули, сельская местность была в самом разгаре весны. Она “проспала” весь период потенциального блаженства, и это ее разозлило. Почему Чертополох обманула меня? Это казалось жестоким, пока она не вспомнила, что Чертополох сказала ей, что в башне она в безопасности. В этом свете дремота Йим напоминает тот случай, когда она ускользнула от лорда Бахла, впав в спячку вместе с медведем.

Несмотря на разочарование, Йим простила Чертополох. Она вздохнула и сказала себе:

– Остаётся только надеяться, что Хонус всё ещё здесь.

Йим уже собиралась перешагнуть через бревно, как вдруг заметила на тропинке гирлянду. Она была сплетена из фиалок и выглядела такой свежей, что Йим огляделась в поисках Чертополоха, который мог её туда бросить. Девочки нигде не было видно. Надев гирлянду на голову, Йим почувствовала её сладкий пряный аромат. Это пробуждало в ней земные чувства, которые, казалось, были особенно уместны в это время года. Йим подумала о том, как прекрасна весенняя ночь для любви, и её губы изогнулись в чувственной улыбке. Она продолжала улыбаться, перепрыгивая через брёвна, спускаясь во двор и торопясь к особняку.

Когда Йим вошла в поместье, из банкетного зала доносились звуки разговоров и трапезы. Она заглянула в дверной проём и увидела Хонуса, сидевшего за главным столом. Трапеза была неформальной, за столом сидело меньше двух десятков человек, и Йим без колебаний прервала её. Её босые ноги почти бесшумно ступали по деревянному полу, но вскоре её шаги стали самым громким звуком в зале. Её внезапное появление заставило всех замолчать.

Хонус не сводил с неё глаз. Йим смотрела на него в ответ, не обращая внимания на устремлённые на неё взгляды, но всё же ощущая их. Она прекрасно понимала, что стала воплощением желания. Её глаза, губы, каждое движение выдавали женщину, которая точно знала, чего хочет, и верила, что заслуживает этого. Пьянящий аромат фиалок и мускуса наполнил зал, превратив всех посетителей в статуи с раскрасневшимися лицами.

Не сводя глаз с Хонуса, Йим с чувственной медлительностью поднималась по лестнице, наслаждаясь тем, как под тканью платья двигаются её бёдра и грудь. Каждое её движение говорило о том, что она была воплощением женственности и её совершенством. Хотя она не ела уже много лун, запах еды не вызывал у неё никаких эмоций. Её охватил другой голод, который она сдерживала гораздо дольше. Подойдя к Хонусу, Йим нежно погладила его по лицу.

– Пойдём, – сказала она низким хриплым голосом. – Мы слишком долго ждали.

Хонус поднялся со скамьи, словно человек во сне, беспомощный, но полный решимости. Больше никто ничего не сказал. В этот идеальный момент условности вежливости казались бессмысленными. Йим молча взяла Хонуса за руку, и они вышли из зала под ошарашенными взглядами оставшихся. Они не проронили ни слова, пока не добрались до комнаты Хонуса под карнизом. Она была усыпана таким количеством фиалок, что Йим давил их при каждом шаге, вдыхая их аромат. Однако эти неожиданные цветы казались не таким удивительным чудом, как восторг, который она испытывала.

– Хонус, я люблю тебя с тех пор, как наши души соединились, когда я вернула тебя к жизни.

Это был первый раз, когда Йим призналась в содеянном, но Хонус, похоже, не удивился.

– Наша любовь не была даром Кара, – прошептала она, – она была твоей. И я хочу – мне нужно – испытать её в полной мере.

Йим поцеловала его в губы.

– Займись со мной любовью.

Йим показалось, что лицо Хонуса смягчилось прямо у неё на глазах, как смягчаются скалистые горы весной. Его пальцы коснулись её лица нежно, как тёплый ветерок. Это прикосновение было его ответом, и оно говорило ей о его нежности, тоске и обожании. Оно также было пронизано первобытной страстью, которая более чем намекала на предстоящую незабываемую ночь.

Губы Хонуса нежно коснулись её губ. Они задержались там, становясь всё более жаждущими и страстными. Когда Йим почувствовала, что больше не может выносить, когда между её телом и Хонусом что-то есть, она с его помощью сняла платье. Было так приятно стоять перед ним обнажённой, видеть, как он смотрит на её тело, и чувствовать, как его руки исследуют его. Она ненадолго отдалась его ласкам, прежде чем снять с него одежду и заново открыть для себя его тело.

Когда они оба разделись, то легли в постель. По мере того как свет, проникавший из слухового окна, угасал, пальцы, губы и языки делали то, что не могли сделать глаза. Йим чувствовала себя музыкальным инструментом, по которому играет мастер. Его игра была столь же восхитительной, сколь и новой. Когда он наконец вошёл в неё, Йим была готова и ждала этого. Она задрожала от наслаждения. Вскоре радость и удовольствие стали нарастать, пока не разлились по её телу, словно волны. Она задрожала и вскрикнула в экстазе. По её телу разлилось тепло, которое было чем-то большим, чем просто тепло. Оно принесло с собой счастливое удовлетворение, смывшее скверну и боль её кошмарного свидания с лордом Бахлом.

– Йим… Йим… Йим, – прошептал Хонус голосом мягким и сладким, как сироп. Он произносил её имя, как прорицатель, взывающий к богине, и каждое слово было наполнено благоговением и преданностью. Она чувствовала себя по-настоящему любимой, и от этого ей хотелось плакать от счастья. Вместо этого она поцеловала Хонуса.

– Это действительно был мой первый раз, – сказала Йим. – То, что было раньше, не в счёт.

– Стоило ли так долго ждать? – спросил Хонус.

Йим поцеловала его в ответ и хихикнула.

– Знаешь, что самое приятное в том, чтобы проспать пять лун подряд? Мне совсем не хочется спать.

– Как насчет того, чтобы проголодаться?

Йим застонала.

– О, зачем ты это сказал? Я вдруг почувствовала голод.

Хонус встал с кровати и натянул штаны.

– Посмотрю, можно ли что-нибудь найти в кладовой.

Он открыл дверь и увидел на полу в коридоре поднос. На нём стоял кувшин с вином, два бокала и всевозможные деликатесы. Он принёс поднос в комнату.

– Подозреваю, что за это мы должны благодарить Кару. Она всегда была романтичкой.

Йим улыбнулась.

– Если бы она добилась своего, мы бы уже давно перепихнулись в таверне «Бридж». – Её лицо стало серьёзным. – А лорд Бахл, полагаю, захватил бы Аверен и весь мир.

– Ты всегда ставила других выше собственных желаний, – сказал Хонус.

– Только не сегодня! – Йим снова улыбнулась, и её улыбка превратилась в ухмылку. – Давай поедим! Но прежде чем присоединиться ко мне, сними эти штаны.

Они ели обнажёнными при свете свечей. На столе были небольшая птица, хлеб, сыр и множество сладостей. Утолив голод, Йим окунула пальцы в миску с мёдом и намазала им соски.

– Что ж, кому-то лучше это слизать, – сказала она. Так началась игра влюблённых, в которой мёд мазали всё более изобретательными способами. Всё закончилось любовью на усыпанном цветами полу.

После этого они ещё немного поели, стряхнули с влажной кожи лепестки фиалок и легли спать. Там Йим заявила, что в знак уважения к Карм она намерена поцеловать каждый шрам, полученный Хонусом во время служения богине. К тому времени свеча догорела, и ей пришлось искать каждый шрам на ощупь. Ей это удалось, хотя у Хонуса была обширная коллекция старых ран, и она добавила несколько от себя.

Хонус ответил взаимностью, но ему не нужно было искать раны Йим. Он знал их все наизусть. Сначала он поцеловал маленькую отметину на её ноге в том месте, где тёмный человек парализовал её своим отравленным мечом. Йим удивилась, что он знает об этом, ведь она солгала о той встрече. Затем он поцеловал шрам от стрелы, полученной в ту ночь, когда был убит Хомми. Шрам был на спине Йим, и именно он зашил его. Затем он поцеловал отметину на её подбородке, оставленную крестьянином, желавшим её смерти. Эту отметину она получила, будучи Носительницей Хонуса. И наконец, он поцеловал длинную рану на её шее – ещё одну рану, о которой она ему солгала.

После этого они ещё раз занялись любовью, не торопясь, больше ради близости и единения, чем ради страсти. В конце концов они оба устали и, обнявшись, уснули, погрузившись в сны друг друга.

За дверью Йим и Хонуса стояли кувшины с водой и медная ванна. Они обнаружили их, когда встали посреди утра. Вода остыла, но Йим была рада возможности помыться. Хонус помыл её, а она помыла его. Это было приятно возбуждающе, и если бы Йим не чувствовала себя разбитой, она бы затащила Хонуса обратно в постель. Вместо этого она предложила пойти позавтракать.

– Кара будет ждать, – предупредил Хонус.

– Конечно, – сказала Йим. – От неё не скроешься. Нам повезло, что она нас не разбудила.

Они оделись и спустились в комнату рядом с кухней, где вся семья ела утреннюю кашу. В комнате никого не было, кроме Кары. Она сияла от радости.

– Ну, Йим, ты вчера вечером произвёла настоящий фурор! Я до сих пор в восторге, когда вспоминаю об этом.

– Полагаю, ты хочешь знать, что произошло, – сказал Хонус.

— Чёрт возьми, Хонус. Хочу ли я знать, что утром восходит солнце? Или что озеро полноводно? Я замужняя женщина с богатым воображением. Мне не любопытно, я рада за вас обоих. И кстати, уже пора! Итак, Йим, что такого сказала тебе Вайолет, чего я не говорила раньше?

– Что это будет безопасно.

– Безопасно? Я не понимаю.

– Ты знаешь о том, что находится внутри меня. Она заверила меня, что это не причинит вреда.

– Ну и что с того? Что ж, это точно. Ты прекрасно выглядишь. Хонус тоже. Может, теперь ты дважды подумаешь, прежде чем отправиться туда, куда ты знаешь куда, и вместо этого выберешь счастье.

– Чертополох рассказала мне и другое, – сказал Йим. – Она также сказала, что я должен уехать весной.

Услышав эти слова, Хонус и Кара уставились на Йим. Атмосфера в комнате изменилась, когда на глазах у Йим выступили слёзы. Хотя она была уверена, что они с Хонусом снова займутся любовью и проведут вместе несколько нежных мгновений, она чувствовала, что прошлая ночь никогда не повторится. Её слова породили ощущение обречённости, которое не исчезнет, пока она не сделает то, что должна. Йим лучше, чем кто-либо другой, понимала, какую ужасную цену придётся заплатить за бездействие и с какими ужасами ей предстоит столкнуться.

Хонус взял Йим за руку и нежно сжал её.

– Когда ты хочешь уехать?

Йим вздохнул.

– Как только сможем.

В зале не было карт Бахленда. Кара сомневалась, что их можно найти за пределами Бремвена, ведь владения лорда Бахла были местом, которое мало кто посещал. Тем не менее, она навела справки и узнала о человеке, который кое-что знал о Бахланде, потому что его брат побывал там. Кара послала за ним, и он пришёл на следующий день. Это был торговец мехами по имени Датлан, худощавый мужчина средних лет с обветренным лицом, длинной рыжей бородой и такими же волосами. Он встретился с Хонусом и Йим в маленькой комнате рядом с прихожей.

– Мать клана говорит, что ты хочешь отправиться в Бахленд, – сказал Датлан. – Послушай моего совета и оставайся дома.

– Но твой брат совершил это путешествие, – сказала Йим.

– Да, Томмик дважды ходил туда продавать шкуры чёрных волков. Но вернулся он только один раз. Они не принимают чужаков, даже тех, у кого есть нужный им товар. Томмик попал в беду, я в этом уверен.

– Почему? – спросил Хонус.

– Потому что чёрные жрецы управляют каждым поселением и следят за соблюдением законов Бахла. Татуировка на твоём лице – смертный приговор. То же самое с мечом или кинжалом. А если ты путешествуешь без разрешения чёрного жреца, что ж, это тоже приговор. Нарушить можно множество законов, и каждое разбирательство заканчивается на Тёмном пути.

– Значит, мы будем путешествовать под видом проклятых, – сказал Хонус.

– Это не сработает, – сказал Датлан. – Проклятых хоронят заживо.

– Тогда мы будем объезжать все города и деревни. Бахланд густо населён?

– Томмик сказал, что мало кто живёт у побережья, потому что там высокие скалы и бедная земля.

– Тогда пойдём туда, – сказал Хонус.

– Хонус, твоё лицо тебя погубит, – сказала Йим. – Я должна пойти одна.

– Мои руны говорят об обратном. Такова воля Карм.

– Карм не предписывает ничего, кроме того, что каждый волен выбирать.

– И я решил пойти с тобой, даже если это будет стоить мне жизни. Я не вынесу ещё одной разлуки.

– Вы оба сумасшедшие, – сказал Датлан.

– Наверное, так и есть, – сказала Йим. – Но раз уж мы уходим, можешь дать нам ещё какой-нибудь совет?

– В Бахленде в это время года холодно. Одевайся теплее, но не слишком. Местные предпочитают серую одежду и носят её до тех пор, пока она не превратится в лохмотья. Никому не доверяй. Избегай чёрных мантий. Могу я спросить, ради чего ты готова пожертвовать жизнью?

– У меня там сын, – сказала Йим.

– Тогда ты смелая и любящая мать, – сказал Датлан. Он покачал головой. – Но глупая.