Иван Проханов

Десять недель тайного пребывания у друзей

В Хельстингфорсе (Хельсинки) было решено, что И. С. П. отплывёт заграницу пароходом, но так как они с пастором С. прибыли в финскую столицу в феврале 1895 года, а судоходство начиналось лишь в конце апреля, Проханову предстояло провести в Финляндии десять недель. Вместе с пастором С. отправился он в местность под названием Винае, где его принял в своём поместьи барон Г., протестант, искренне сочуствовавший тем, кого преследовали за веру. Барон предоставил Проханову комнату на третьем этаже своего дворца и полное содержание. Так как пребывание И. С. П. в Финляндии было тайным, то он не имел возможности даже выйти на прогулку в сад барона.

Как-то, когда в дом барона явился по каким-то делам русский чиновник, И. С. П. укрыли на чердаке. Таким образом, в доме своего гостеприимного хозяина Проханов фактически пребывал на положении узника.

Это напоминает историю о том, как в своё время реформатора римско-католической церкви Мартина Лютера, которого в 1518 году Папа Римский отлучил от церкви, проклял и приговорил к изгнанию, — укрывал в своём дворце в Вартбурге, в горах Тюрингии, курфюрст Саксонский Фридрих ; Лютер провёл там 9 месяцев.

Схожие переживания выпали тысячелетия назад и на долю апостола Павла, которого братья по вере в Дамаске укрывали от врагов-иудеев, хотевших убить его (Деяния Ап. 9, 20-25).

Во дворце барона Проханов, однако, не бездельничал, но под влиянием своих переживаний слагал стихи и гимны, которые позднее стали петь, да и теперь ещё поют верующие в России и других странах.

Вот два из них:

О, нет, никто во всей вселенной Свободы верных не лишит, Пусть плоть боится цепи плена И пусть тюрьма её страшит!

Но мысли, тьмой порабощенной, Сам Бог любви свободу дал, И цепи ей, освобождённой, Доныне мир не отковал.

О, нет, никто во всей вселенной Нас чести нашей не лишит! Пускай с враждою откровенной Толпа позором нас клеймит —

Поднимем знамя правды вечной, Любовью злобу обовьём, И честь не в славе быстротечной, А в торжестве любви найдём.

О, нет, никто во всей вселенной Не похитит богатств у нас! Пусть на алтарь борьбы священной От нас возьмут в жестокий час

И серебро, и что имеем — Мы совесть чистой сохраним, Мы тайной счастья овладеем И ею мир обогатим!

(“Песни Христианина”, 74)

К неземной стране путь указан мне; И меня влечёт что-то всё вперёд. Не растут цветы на пути моём, Лишь шипов кусты вижу я кругом. Соловьи зарёй не ласкают слух, Лишь шакалов вой слышу я вокруг. Не сулит покой мне прохлады тень, Но палящий зной жжёт и ночь и день. Не в тиши идёт путь кремнистый мой Ураган ревёт, проносясь над мной. Не среди лугов, под шумок ручья, — По камням холмов пробираюсь я.

И встречаю я всюду крови след: Кто-то шёл, скорбя, средь борьбы и бед. В черной мгле сокрыт путь суровый мой, Но вдали блестит огонёк живой.

Огонёк горит, и хоть вихрь шумит, Но меня влечёт что-то всё вперёд!

(“Гусли”, 325)

Несмотря на тяжёлые переживания тех дней, И. С. П. видел впереди ясный огонёк надежды. И это нашло отражение в приведенных выше стихах.

Сидя в своём заточении, Проханов усиленно, кроме того, изучал английский язык, который потребуется ему заграницей.

И вот в конце апреля приехал за ним пастор С. и со всеми предосторожностями забрал из дворца; вместе они отправились в порт Або. Там с молитвой пастор усадил его на пароход, и они сердечно простились. Пароход отплыл к Стокгольму: опасность больше не грозила Проханову. Однако, на душе у него было грустно. Ведь он, 25-летний юноша, впервые ехал заграницу, в чужие ему страны, и не ведал, что его там ожидает и как примут его...