Юлия Зайцева

14 На воре шапка

Зимой 2009-го мы сняли последнюю сцену нашего мегапроекта, приехали к ночи в отель и устроили в ресторане «шапку» — так киношники называют итоговую вечеринку. Я заказала себе по этому случаю бутылку вина. Каждый съемочный день московская группа заканчивала с Максом долгими посиделками в баре. Мы с Ивановым решили во время экспедиций обходиться без алкоголя и стойко продержались до финала. Иванов никогда не пьет, пока не завершит проект. А мне в поездках нужно было сохранять ясную голову, чтобы адекватно реагировать на все сюрпризы Макса.

«Юлия, вы заказали вино по принципу “самое дорогое”?» — съязвил Парфёнов. Но я не повелась на его иронию. Я заслуживала любой бутылки в меню этого демократичного ресторана. Я два года работала над тем, чтобы этот фильм состоялся, а потом еще год рисковала на съемках, вела свою тайную борьбу с Максом и защищала позицию рядом с писателем. Первый тост, конечно, все подняли за успешное завершение большого этапа. А я про себя загадала свой личный финиш: убедить Иванова, что в его окружение затесался предатель.

Впереди были сложный постпродакшен, подготовка графики, выбор музыки и монтаж. Московская группа планировала заниматься всем в своей студии. Контролировать их работу Алексей поручил Максу. У меня было полно агентских обязанностей: я ездила с Ивановым на все книжные презентации, готовили новые контракты.

Макс засуетился, его проект стремительно подходил к концу, деньги на исходе, должность агента Иванов застолбил за мной, но Максу не хотелось просто так отпускать выгодного писателя. Тогда мой ушлый партнер активировал свои чиновничьи связи и предложил Иванову организовать для писателя крупный госконтракт. Я отнеслась к идее скептически. Опыт общения с властью во время съемок оставил лишь неприятный осадок.

В середине проекта мы обратились к пермскому губернатору Олегу Чиркунову за дополнительным финансированием. Губернатор принял нашу просьбу с энтузиазмом и предложил лично обсудить проблему с Ивановым и Парфёновым. Под встречу чиновники закатили банкет в ВИП-зале модного пермского ресторана. На общение у нас был только час. Вечером Леонид с группой собирались вылетать в Москву. Операторы отправились сразу в аэропорт, а мы с Парфёновым, Ивановым и Максом приехали в ресторан. Помощников Чиркунова предупредили заранее, что до отъезда на самолет у нас мало времени. Нас убедили не беспокоиться: всё под контролем, машина заказана, нас точно доставят на рейс.

Кажется, Чиркунов был настроен приятно и неформально провести время со звездными гостями. Он вальяжно травил байки и расспрашивал Парфёнова о его громких проектах. Развернуть беседу в нужное русло не удавалось, время стремительно заканчивалось. Я занервничала и напомнила о цейтноте. Но губернатор, похоже, не собирался закругляться: ему было интересно. Чиркунов вышел из-за стола, пообщался о чем-то с помощником. Тот вызвал меня и снова заверил, что всё под контролем и Парфёнов успеет на самолет. Я проверила в телефоне электронное табло. Регистрацию давно закрыли, но губернатор продолжал оживленно беседовать. Под конец второго часа мы все же обсудили проект и получили лукавый ответ Чиркунова: «Ну что, снимайте, а я с радостью за этим понаблюдаю».

Парфёнова доставили прямо к трапу. Съемочная группа и две сотни пассажиров уже час мариновались на борту, не понимая, что происходит. А я раз и навсегда для себя уяснила: похоже, что личное удовольствие губернатора выше чьих-то неважных планов. Больше участвовать в играх с этой сомнительной властью мне не хотелось. А Максу такое барство определенно понравилось. Это был его стиль хозяина мира и благодетеля.

В 2009-м он задружился с местным министром от культуры и выкружил одиннадцать миллионов рублей под проект Иванова «Пермь как текст». За содержание отвечал писатель, бюджетом рулили Макс в дуэте с министром. Алексей задумал спродюсировать серию из двенадцати книг пермских деятелей культуры и ученых, которые формируют региональную идентичность. Иванов отобрал авторов, написал к их книгам развернутые предисловия, утвердил красивый дизайн и потребовал выплатить всем приличные гонорары. Сам Алексей работал на чистом энтузиазме: ему хотелось сделать важный для территории проект, а деньги он и так зарабатывал на собственных романах. Несколько месяцев Иванов увлеченно трудился над серией. Начали выходить первые книги. А от Парфёнова и команды ни слуху ни духу. Макс отчитывался, что работа идет, монтаж сложный; Парфёнов ссылался на занятость в новом проекте. Проходил месяц за месяцем — Иванов послушно ждал.

Я терпеливо наблюдала за бульоном, который начал уже остывать, недоваренный. На девятом томе книжная серия тоже стухла, выпуск последних трех томов заморозили. Макс с чиновником заявили о дефиците бюджета, хотя изначально денег хватало. До Иванова дошли слухи, что многим авторам не выплатили гонорары. Вдова Виктора Астафьева, например, вместо положенных по бюджету ста тысяч получила тысячу восемьсот рублей. Иванов занервничал.

Я начала готовиться к финальному рывку. Предложила Максу закрыть так и не востребованное ООО «Июль» и тайно зарегистрировала собственный продюсерский центр. Название оставила прежним, оно мне вполне подходило. «Июль» — Иванов и Юля. Оставалось только наполнить его содержанием. К осени Алексей рассвирепел. Девять месяцев уклончивых обещаний Парфёнова и Макса, а результат нулевой. Киношники, похоже, похоронили наш фильм на рабочих кассетах. Тогда Иванов обратился ко мне: «Мне кажется, от меня что-то скрывают. Макс с Парфёновым ведут себя странно. Ты поможешь мне разобраться?»

И я помогла. Для начала позвонила одному из режиссеров Парфёнова. Оказалось, что в это время он был в Штатах и мой звонок разбудил его в четыре утра. Застигнутый врасплох посреди ночи, он не успел подготовиться и с ходу выдал: «Мы даже не начинали монтаж, Макс обещал нам с Парфёновым увеличить гонорары, заключить дополнительные договоры. Мы ждем денег. С вас еще около восьми миллионов». Я сообщила Иванову новость, которая его просто взбесила. Получается, что его все это время обманывали. Москвичи, задружившись с Максом, вытеснили автора проекта за скобки. Макс, изображая всесильного благодетеля, наобещал киношникам с три короба сверх договоров, деньги закончились, и бывшие дружбаны по барной стойке теперь уперлись друг в друга рогами, не двигаясь с места.

«У тебя получится разрулить?» — спросил Иванов. «Мне ничего другого не остается», — вздохнула я. Не так я себе представляла эту победу. Дело было заведомо проигрышное. Судиться — не вариант. Это на годы отсрочит премьеру. Все отснятые материалы по договору принадлежат конторе Макса, и он добровольно их не отдаст. Москвичи не доделают фильм без обещанных им восьми миллионов. Мне наконец развязали руки, наступило время сыграть в открытую. Но, кажется, слишком поздно, потому что выигрышных ходов не осталось.