Маг черного солнца

Глава 2

Во второй раз мы встретились на полулегальных боях в доках «Асвиора». Я, уже в своих привычных брюках и майке, делала ставку на приглянувшегося мне бойца. Не отводя от избранника глаз и вновь погрузившись в размышления, я повернулась, сделала шаг к крупье и уперлась носом в грудь Астра. Он тоже глядел на ринг, поэтому наше удивление было взаимным.

— Предлагаю болеть за разных спортсменов, так должно быть интереснее, — произнес он, делая ставку следом за мной.

Так мы и поступили, указывая друг другу на недостатки и достоинства бойцов, крича и подбадривая участников. Из-за его появления мне пришлось отказаться от участия в поединке, а ведь я собиралась быть не только зрителем.

Он не сказал ни слова о моей одежде, не спросил о том, как я очутилась на мрачной нижней палубе, среди работников доков, подпольных торговцев и прочих внесистемных элементов, а я и не знала тогда, что и самому Астроилу можно задать тот же вопрос. Что делал комендант «Асвиора» на полулегальных боях? Сейчас я уже думаю, что он из тех начальников, которые стараются вникнуть в саму суть вверенной им территории, знать все потаенные уголки и темные дела, быть полностью осведомленными.

— Мне опять кажется, что вы немного рассеяны, — произнес он, когда бой кончился. Я выиграла, но вместо ликования, вдруг вспомнила бой на Арене с Адрианом, на последнем курсе Академии. И чуть задумалась. — Вы видите призраков, что-то, чего уже давно нет. Я прав?

Пришлось утвердительно кивнуть и пойти к крупье за своими деньгами. Крики болельщиков метались среди металла перегородок и звенели в ушах, а открытые галереи, опоясывавшие арену, были полны народа. Кто-то сидел, свесив ноги, кто-то стоял, оперевшись на металлическую балку спиной или привалившись к каким-то конструкциям. Воздушные фильтры циркуляционной системы воздуха едва справлялись.

В какой-то момент я ощутила, как резко изменилась температура моего тела, в глазах потемнело. Противный звон в ушах заглушил даже крики толпы, и меня шатнуло вперед, в темноту. Астроил среагировал мгновенно и подхватил, не дав врезаться лицом в стену. Он вывел меня наверх, где воздух был чище и прохладнее, усадил на ступеньку лестницы и дал время прийти в себя.

Тьма понемногу рассеивалась вокруг, звон утихал, а тело возвращалось к обычному состоянию. Лишь в горле мгновенно пересохло, руки чуть дрожали и сил почти не осталось. Слава Вардану, даже в этой ненормальной вселенной было серебро для нужного мне зелья. Но части ингредиентов тут обнаружить не удалось. Поэтому оно помогало лишь отчасти, и недуг прогрессировал год от года. Скоро, очень скоро будет становиться только хуже. Мне нужно домой, где меня еще можно спасти.

Я ощутила, что Астроил держит меня за руку и смотрит неотрывно, прищурившись в сомнении. Он почувствовал, как менялась температура моего тела на протяжении нескольких минут. Любой знает, что такие резкие скачки невозможны. В серьезном материальном мире нужно гораздо больше времени для изменения температурных показателей человеческого организма. Правда, я была из миров другого рода и не совсем человеком.

— Что с вами? — спросил он, наклоняясь ко мне. В его голосе звучала тревога и интерес, но мне почему-то казалось, что он спрашивает обо всем сразу, а не только о недуге. Он хотел знать, как я стала такой. Но беда была в том, что мне не хотелось этого вспоминать.

С каждым годом было все тяжелее смотреть в зеркало, мне казалось, что я вижу не себя, а кого-то другого. Этот кто-то сломлен и болен, он устал и нет в нем даже искры от прежнего огня. Я молодой, но великий архимаг, я бесстрашный воин и лидер. Но, видимо, где-то очень глубоко. Не брала уже много лет оружия в руки, не решалась использовать магию. Мир померк, желания перегорели. Я видела призраков, а этот мужчина, пахнущий металлом, видел, что их вижу. И как оказалось, его понимание не требовало моих разъяснений, ему хватило собственной наблюдательности, чтобы сделать верные и очень точные выводы.

Третий раз я столкнулась с Астроилом в приемной: он выходил из кабинета, а я ожидала приема к его помощнику, с которым мы неплохо поладили на почве интереса к некоторым редким вещам. Тогда я все еще надеялась на вариант с подкупом должностного лица.

Мы на миг замерли, глядя друг на друга, затем он улыбнулся, вернулся к двери и пригласил меня войти. До того момента, как он сел в кресло, а я прочитала табличку на столе, я не понимала, кто он такой и что здесь делает.

То, что мы за те два раза так и не познакомились как следует, можно объяснить только моей апатией, усталостью и почти сомнамбулическим состоянием. Мне отчаянно хотелось тепла, но старая боль и долгие годы одиночества оставили болезненный след. Кто бы мог подумать, лидорианец — отрекшийся от любви и жажды близости! Я искала утешения в знаниях, в новых планетах и невероятных мирах. А Астроил оказался достаточно умен, деликатен и терпелив, чтобы не настаивать.

В тот день я поделилась с ним своими мечтами об исследовании аномалий, он посоветовал мне ДеВеля в качестве пилота.

И вот теперь пришлось снова связаться с комендантом и договориться о личной встрече. Мне был нужен компетентный совет человека, знающего работу бюрократического механизма Империи изнутри.

— Есть несколько возможностей, — говорил Астроил, отгородившись от мира широким столом. Настенные украшения заменяли бесконечные карты звездных систем, нескольких планет и фиолетовое знамя Империи в углу. — Самая простая для вас — это купить на свои средства корабль, укомплектовать его и взять на себя обязательства по выполнению госконтракта. Например, исследования. И тогда вам, по вашей просьбе, могут выдать этого самого пилота в качестве его отработки приговора. И помощи экспедиции. Но ведь все усложняется тем, что вы можете не вернуться, верно? Полет в один конец. Империя этого не одобрит и не оплатит. И не позволит такую опасную авантюру с поднадзорным пилотом.

Я вздохнула и потерла лоб, почувствовав, как холодны мои пальцы. В который раз я занялась самобичеванием.

Как я могла забыть, что неизлечимо больна? Как могла без всяких оснований решить, что моих запасов лекарств хватит надолго, а новые сделать не составит труда? Как меня угораздило совершить столько ошибок?

Вернуться домой спустя пять лет.

Поругаться с отцом.

Махнуть туда, где ни от каких моих навыков не было проку.

Забыть о своем недуге.

Пространствовать без малого пятьдесят лет, не думая ни о чем, чтобы лишь спустя полвека обнаружить, что зашла так далеко, что уже едва ли можно вернуться домой.

Пожалуй, стоит повести себя логично и пополнить этот список угоном звездолета и бесславной смертью среди пустоты. Для завершенности картины под названием «Полная дыра».

— Но я же могу поучаствовать в такой экспедиции, что требует, например, доставки чего-то на край мира. А после и я, и мой пилот будем свободны, как звездный ветер?

Астроил задумчиво хмыкнул и несколько раз ткнул пальцем в настольный терминал.

— Я попробую найти что-нибудь подходящее. А пока — вам нужно развеяться и отдохнуть, иначе ожидание покажется вам адом. Сходите в театр, сегодня выступают знаменитые Певцы Духа.

Я рассеянно кивнула и покинула кабинет коменданта, незаметно для него оставив на столе в качестве благодарности небольшой сувенир из моих странствий — тотемный знак воина в изящном исполнении и дорогой упаковке. Все-таки торгашеско-деловую жилку из меня трудно вытравить, я всегда буду мыслить как лидорианский дипломат.

Орбитальная станция кипела жизнью, подчас не совсем гуманоидной, но в целом понятной. Все спешили по важным делам, сновали туда-сюда погрузчики с аккуратными кубами малогабаритных грузов. По громкой связи объявлялись прилеты и отлеты космических кораблей и последние новости станции.

За столько лет я привыкла к тому, что от безвоздушного пространства мою беззащитную в этом мире плоть отделяет лишь тонкий прозрачный материал и чуть более толстая металлическая обшивка. Все миры по-своему прекрасны, иногда лишь нужно замечать красоту, как разноцветные осколки, вкрапления среди рутины и обыденности.

Ноги сами принесли меня в бар. Я села за металлическую стойку, и ткнула пальцем в столешницу, где высветился список. Долго искала знакомые мне названия в меню, просить бармена «налить на свой вкус» — было глупо, он явно не человек. Кто знает, что такому зеленоватому существу по вкусу. Вскоре я нашла амарику, настойку дикой травы и шкурок гусениц, — на вкус куда лучше, чем на слух! — и выпила половину бокала залпом.

Помню планету, где отведала эту желтую настойку впервые. Там была чудесная музыка, ее исполняли с помощью камней и палочек, ничего больше. Музыка земли и ветра, каменистых пустошей, каньонов и тростниковых зарослей. Там так пахло дикими травами, что казалось, даже песок пропитался этим запахом.

Я жила, как космическое перекати-поле, почти сто лет. Очередной ветер-звездолет подхватывал меня и уносил к новому светилу, на новый шарик среди черноты, где жили целые народы и цивилизации. Оставляя за спиной время и расстояния, я все равно забирала свои печали и проблемы с собой. Они летели следом, молчаливые спутники, иногда словно отставали, а после все же нагоняли снова. Как безумные кометы или облачка газа от раскаленных сопел, всегда чуть позади, стоит лишь оглянуться. Боли и печали, надежды и разочарования не хотели тонуть в огромных океанах, не желали сгорать в свете сверхновых, не растворялись под действием живодерской местной выпивки. И даже издали по-прежнему казались огромными.

Я видела миллионы лиц, но могла легко вызвать в памяти образы тех, кто остался так далеко отсюда. Так ясно и четко, словно встречала их вчера. И мое прошлое было реальнее настоящего.

Я долго странствовала, приумножала свое богатство, меняла документы и подданства. А последние тридцать лет я пыталась найти способ вернуться в привычные для меня миры. Снова ощутить, каково это, когда в твоей руке вибрирует посох от колоссальной магической мощи, как подчиняются зову стихии, как плетет свои сети транс. Полгалактики за пилота, Ватмаар побери!

Мне было тридцать, когда я ушла из дома. Всего лишь тридцать…

А теперь мне почти сто сорок лет. Больше трех четвертей жизни я провела вдали от Леары, а она, как чудо, все является мне во снах и видениях. Белокаменная, сияющая среди морских волн и высоких пиков гор. Нигде не было такого гладкого мрамора, ни на одной из планет не было такого сладкого воздуха и нежного моря, нигде горы не казались такими прекрасными. Лишь в моих мечтах о доме.

Там остались братья. Было странно думать о них, но я скучала. Они были мне чуть ближе, дороже, чем все остальные…

Я неожиданно вздрогнула и пролила на стойку часть амарики. Вардан… А ведь я совсем потеряла счет времени и годам. О боже! Где-то далеко-далеко юный Шинмер, Избранный, еще почти мальчик, покрытый татуировками и потерявший все, что имел, не только взошел на престол, победив врагов, но и уже давно состарился и умер, возможно оставив после себя удивительный мир. Атрас и Клоя тоже скорее всего мертвы, оплаканы внуками и детьми в светлом мире паладинов. Голди, Мет, Георг… Все, кроме такой же бессмертной эльфийки и деканата, скорее всего давно покинули мир живых. И никого из них уже нет. Я совсем потерялась среди своей боли и жажды убежать. Я не заметила, что никто не сможет угнаться за мной.

Мир вдруг показался таким огромным, пустым и холодным. Без Звездного легиона, юного и прекрасного, без моего детства, друзей. А вокруг на миллиарды лиг только вакуум и чужой мне мир техники и бездушных светил.

Я выпила залпом остатки амарики, с трудом проглотив ком в горле.

Я пропустила все, что только могла. Из-за чего? Отца? Глупой веры в него и отцовскую любовь? Прав был Адри, не стоило из-за конфликта морали бежать из собственного дома.

Оставался только Лидор, бессмертный мир, бессмертная семья. Могли пройти и тысячи лет, а он останется там, среди белых барашков на волнах, туманных ущелий и снежных вершин Крелонтена.

Стационарный портал между домом и Империей пропал. Такое случалось редко, но случалось. И не всегда причиной тому были катаклизмы в одном из миров. Но были. Иногда. Стоит туда добраться, пока не стало слишком поздно.

Я покинула бар поздно ночью. Никто не подходил ко мне, никто не интересовался моей персоной на многотысячной станции. Местные торговцы еще в первые дни пребывания осознали бессмысленность общения со мной, а другим я и не была нужна.