Маг черного солнца

Глава 34

Близилось время ужина, и он отбыл на встречу с Императором, нам же выдали черные плащи с капюшонами и инкогнито увели в покои протекторов. Протектор был осмотрительным человеком и до времени, пока не решат вопросы с моим обучением и дальнейшим занятием ДеВеля, дал нам разные комнаты, чтобы мы не имели возможности разговаривать в его отсутствие. Или же, и я больше склонялась к этой версии, он опасался, что пилот соврал и сможет вернуться домой. Отчего поместить нас в одни покои означало дать отличный шанс на побег. А «Черное Солнце» — вот оно, на стоянке, под самым носом.

Теперь, когда я вернула себе здравость суждений и получила немного свободного времени, я стала размышлять, анализировать отдельные детали прошедшего разговора, оценивать ситуацию.

Я пришла к выводу, что Тероний мне не понравился.

Я слишком хорошо помнила уроки декана Натаниэля, чтобы не видеть откровенного манипулирования со стороны протектора. Все было в его рассказе: и история несчастной любви, и борьба с Тьмой, и одни злодеи и хитрецы вокруг. А он — великий герой и несчастный старик, который бы и рад героически умереть, да суставы болят.

Более того, когда человек вот так многословен и показушно откровенен, это часто говорит об обратном. Что за потоком информации он пытается скрыть сведения, которые не хочет разглашать.

Если предположить, что он знал обо мне достаточно и имел время на разработку плана, то сейчас в кратчайшие сроки он пытается втянуть меня в игру. Причем, на нужной Теронию стороне и в определенной роли. Он сознательно загнал меня в угол, лишил времени на раздумье и пытался запугать мрачными перспективами. А то, что старик так упорно не позволяет переговорить с Императором, заставляет подозревать протектора в двойной игре и недобрых замыслах. Если я так нужна Анатолю, то какой вред может быть от нашей беседы с ним?

Битье на жалость, запугивание, демонстрация слабости и немощности, рассказ о великих подвигах былых времен, призывы к чувству долга и справедливости… все вместе в одной беседе оставляло крайне неприятный осадок.

Неужели я выглядела, как простушка? Или знания прошлого дали Теронию право думать, что меня несложно подрядить на великие подвиги за малую плату? Или минута слабости, когда я только вошла в кабинет и не могла сориентироваться, стала сигналом, что я — легкая добыча? Чем больше я думала, сидя у окна в своей комнате и глядя на кружащийся снег за стеклом, тем больше меня раздражал и настораживал Тероний. Он отличный актер и великолепный политик. Хваткости ему не занимать, не успела я появиться, как он уже нашел мне применение. И у него, бесспорно, был план, причем, я могла бы поклясться — мне он не понравится. Я начинала думать о том, какова роль Терония во всех прошедших событиях, от вступления в должность до гибели Брахона.

Думаю, стоит получить информацию из других рук, например от Анатоля. И нужно мысленно быть готовой, что никакого чудо-прибора-артефакта нет и в помине.

Ночь за окном казалась чужой и странной. Вроде бы все на месте: и падающий снег, и подсвеченные мегаполисами облака, и темный камень северного крыла дворца. А казалось, что я где-то в такой дали и пустоте, что сложно поверить.

Снег падал мокрыми хлопьями и подтаивал, отчего по карнизу моего окна стучали капли с козырька. С ними в унисон такой же дробью звучали мои мысли.

Мне предстояла новая игра. Когда я наконец-то выкинула отличные кости, все вокруг вдруг решили, что мы играем в другое, даже не азартное. Наверное, в прятки или салочки. Так мне прятаться и убегать? Или искать и ловить?

Я поняла, что засыпаю на подоконнике, слезла с него и, не зажигая свет, дошла до постели. За окном падал снег. Вот бы снова прилетели древние черные драконы и выжгли бы к чертям тут все вокруг! Я еще могла вынести космическую Империю, но теперь ее в двух версиях — выше моих сил. И если в предыдущей от меня требовалось воевать, то в этой я должна по самые уши залезть в зловонную яму под названием политика.

Я рухнула на простыни, укуталась в одеяло и уснула.

Утро выдалось морозным, и я, южанка по рождению, проснулась от мерзкого холода, который выкручивал мне суставы и сводил мышцы. Оглядевшись сонным взглядом, обнаружила съехавшее на пол термоодеяло, на стуле — лежавшую стопкой чистую одежду, а на старом и низком столике — завтрак в защитном термобоксе серебристого металла, чтобы не остывал.

Снег за окном превратился в неприятную кашу, а к утру застыл, и по площади сновали шустрые маленькие машинки-чистилки. Они резво бегали от одного конца мощенного поля до другого, оставляя за собой среди беловатого льда чистые полосы черных камней.

В голове, наконец, было ясно, что позволило мне незамутненным взглядом оглядеть мир вокруг.

Если мне когда-либо казалось, что нет ничего омерзительнее серых пластиковых стен, яркого и бездушного света ламп и стеновых панелей с вкраплениями металла, то теперь я была готова изменить свое мнение! Поистине чудовищными были попытки выдать нечто техногенное под ручную работу! Меня окружал именно такой интерьер. Яркие, белые лампы были затянуты тканевыми абажурами под вышивку, но я даже за пять метров видела, что сами они синтетические и узор на них напечатан машинами. Пластиковые панели под дерево нездорово блестели в неожиданных местах. Картины на стенах — всего лишь цветная печать по ткани, завуалированная под мазки краски. Пластиковый стол с искусственными разводами сучков и дефектов реального дерева имел нездоровый оттенок.

Меня передернуло. Какая гадость! Я словно очутилась на сцене театра с бутафорской мебелью, статуями из папье-маше и картонными декорациями стен под древний камень.

Во мне крепло неприятное ощущение, что местная пьеса мне не понравится. Единоличный режиссер Тероний, как засиженный мухами мэтр, настолько верил в привычную фальшь, что совершенно не замечал несуразностей вокруг. А интересно, Анатоль уже достаточно взрослый, чтобы тоже замечать притворство и манипуляции старика? Судя по фразам, брошенным еще на звездолете, Император презирал Терония как минимум.

Я ела, умывалась и одевалась, продолжая анализировать наш вчерашний разговор. Чем дольше я думала, тем больше всплывало в памяти зыбких моментов его монолога.

Я лихорадочно вспоминала все, что знала о политике. Для лидорианских интриг — не считая сексуальных — я была слишком мала, в других же местах старалась держаться подальше от дворцов и придворных распрей, предпочитая битвы, знания и странствия душным лабиринтам власти.

Мои познания в политике носили лишь образовательный характер и чаще основывались на понимании людских пороков и страстей. Я знала все об устройстве государства любого типа, о налогах, чиновничьем аппарате, экономике, обороне, культуре и сотнях других областей, но реального опыта работы в условиях придворных интриг и запутанных отношений у меня было маловато.

Воскресила в памяти столетней давности лекции Роберта, не без гримасы боли вспомнила чарующий голос Натаниэля и теории строения личностей. Безрадостно доела завтрак и уставилась на шныряние снегоочистительных машинок.

Нужно предпринять ответные шаги, иначе Тероний окончательно загонит меня в ловушку и превратит в безвольную марионетку. Следует осторожно показать зубы, отвоевать хотя бы несколько метров вокруг себя, чтобы иметь фору и дополнительные возможности.

Если бы я могла сосредоточиться только на защите Анатоля и работе с Тьмой, было бы проще. Но я понимала, что будущего императора нужно спасти не только от случайной смерти, а еще и от недоброжелателей в стенах дворца. И если в бою Анатоль был очень хорош, то для придворных интриг был еще слишком юн. Он ощущал, что что-то происходит вокруг, но ему недоставало опыта бороться с этим адекватными мерами.

Меня посетила одна мысль, и я внимательно оглядела комнату в поисках вещи из металла. Удалось найти маленькую чайную ложку, которую я быстро спрятала в рукаве, а затем, прикрыв рот ладонью, стала читать заклинания.

Через полчаса пришел безликий протектор и приказал механическим голосом следовать за ним. На вопросы о ДеВеле отмалчивался, усиливая мои опасения и подозрения.

Меня отвели в просторный зал, где стены были увешаны бутафорскими канделябрами с электрическими лампочками в форме свечей. Пластиковые украшения на потолке под лепку были похожи на фигурно застывшие завитки герметической пены, которой заделывали пробоины в корпусах кораблей. Куски тяжелой ткани с вездесущим печатным узором должны были изображать ковры, но у них это получалось плохо. При свете дня дворец выглядел словно дряхлая старуха, которая несуразно ярко накрасилась и обвесилась стеклянными украшениями, в надежде, что сойдет за молодую и богатую аристократку. Именно эти безвкусные, бессмысленные детали интерьера убедили меня в упадке Империи. Если в столице, в доме Императора царит такая ерунда, то что же происходит в других краях государства?

Памятуя о вчерашнем разговоре, я тщательно следила за выражением своего лица, и вся была напряжена, собрана и внимательна, не давая повода усомниться в моей силе и компетентности.

Вдоль стен собралось около тридцати фигур в черном, а посреди зала у постамента с чашей стоял Тероний и благосклонно улыбался. Стоило мне только встретиться с ним глазами, как он начал говорить:

— Мы собрались здесь, чтобы принять в наши ряды новую сестру! Она обладает множеством качеств, которые мы так ценим в людях: честность, гордость, чистое сердце и острый ум. Сегодня она войдет в число протекторов, чтобы помочь нам в борьбе с Тьмой, и познает все тайны нашей дружной общины. Диора, подойди же ко мне, и испей из чаши в знак нашего единства и доброй воли.

Я действительно сделала шаг вперед, но до чаши не дошла, обвела тяжелым, командирским взглядом всех присутствующих. Если Тероний решил действовать так поспешно и втолкнуть меня в свою организацию прямо с порога, мне тоже придется нанести упреждающий удар.

— Прежде, чем я приму ваше любезное приглашение, мне бы хотелось прояснить некоторые моменты, — мой голос заполнил зал, акустика тут куда лучше антуража.

Если старик не посчитал нужным лично обсудить со мной все стороны нашего сотрудничества, излишне торопя события, я озвучу их сама, сейчас. И даже лучше, если это произойдет при свидетелях.

— Пора вопросов еще настанет, — ласково начал Тероний, но наткнулся на мой взгляд и замолчал, почувствовав разницу со вчерашним днем. Я уже не потеряна, не нахожусь в замешательстве, я твердо стою на ногах и не дам больше себя сбить.

Старик напрягся.

— Я не стану нарушать ваши обычаи и задавать вопросы о внутреннем устройстве Протектората. Но стоит озвучить и еще раз обговорить некоторые аспекты нашей сделки, — мои слова больно кольнули Терония. Я, будучи эмпатом, ощущала волну удивления и недоумения, идущую от недвижных протекторов. Я сделала несколько шагов, обходя старика по кругу. Если верить Роберту, медленно движущаяся фигура оратора вызывает более пристальное и напряженное внимание слушателя. Так смотрит стадо на перемещения хищника. — Сначала мне следует представиться. Диора, вторая принцесса Леары и Лидора, Архимаг по диплому Академии.

То, что Тероний так фамильярно меня подозвал к чаше, словно служанку, было нарушением этикета и попыткой меня принизить в глазах собравшихся, что я и не преминула исправить.

— Мое появление здесь было неожиданным, но я верю, что сама судьба привела меня в это место и время, чтобы я помогла Императору в его борьбе с Тьмой.

Тероний едва не подавился этой шпилькой, но при всем Протекторате не посмел меня поправить. Ведь мы же все служим Императору, не так ли?

— Но, как и было заранее оговорено, я смогу беспрепятственно покинуть данную организацию и отправиться домой, за пределы Космической Империи, как только наследник престола Анатоль вступит в свои законные права. Все верно?

Мой вопрос заставил блеснуть злые искорки в глазах Терония. О, он тщательно следил за своим лицом, но глаза его выдали.

— Конечно, — сердечно ответил старик, расплываясь в доброй улыбке. Все-таки, те ковры имели большую схожесть с оригиналом, чем лицо Терония — с лицом доброго старичка. Наверное, я просто уже знала, на что обращать внимание: на тени и блики в глазах, на напряженные мышцы шеи, на резкие, мимолетные движения пальцев, которым не дают сжаться в кулаки.

— Конечно! Но я верю, что вы захотите задержаться подольше… принцесса.

— Вера — личное дело каждого, — не сдержалась и огрызнулась я. — У меня свой путь, и не одна лишь Империя нуждается в моем… протекторате.

Я продолжила движение по кругу, руки за спиной, четкий шаг.

— Второй вопрос тоже не терпит отлагательств. Космолет «Черное солнце» — моя личная собственность с разрешения Императора, — я не стала уточнять какого, но старик меня понял. — И пилот ДеВель является моим подопечным. Поэтому я настоятельно прошу гарантировать неприкосновенность и безопасность моего имущества, а пилота ДеВеля я бы очень хотела видеть рядом с собой в любых путешествиях, ибо я несу за него ответственность перед Императором и самой судьбой.

Черта с два я позволю этому старикашке использовать ДеВеля, как заложника! Или копаться в моем корабле, разбирая его на сувениры и артефакты.

Тероний был в ярости, но медлить с упреждающими ударами я больше не могла. Необходимость поставить старика на место и продемонстрировать ему зубы назрела очень остро. А он, как мог, форсировал события, чтобы не дать времени на раздумья, разговор с Императором и продумывание стратегии.

Протектор наклонил голову в знак согласия, но я смотрела на него до тех пор, пока он не произнес свое согласие на этот пункт вслух.

— Конечно, мы не нуждаемся ни в чужом имуществе, ни в чужих друзьях. Я определю… этого пилота как технический персонал Протектората, и он будет приписан к вам всегда. Это все?

Я покачала головой и продолжила круговой шаг по зале, давая своим молчанием время Теронию вспомнить, а не забыл ли он об еще одном обещании. Он не стал дожидаться унизительных напоминаний и сам проговорил, удивленно вздернув седые брови:

— Все, что мы обсуждали вчера — остается в силе. Я не думал, что вы так подозрительны, принцесса!

Я молчала, ожидая, когда он — изворотливый ублюдок! — все же скажет вслух. Вчера мои гипотезы о прогнившем Протекторе были лишь теорией, но видя теперь его реакцию, я находила неопровержимые доказательства своим предположениям.

— Как я и говорил, по выполнении наших договоренностей, я окажу вам всяческое содействие в поисках средства вернуться назад, домой.

— Во всех смыслах?

— Во всех смыслах! — чуть более раздраженно ответил Тероний, выдавая себя.

— Ну что ж, — я остановилась напротив старика и чаши. — Я готова вступить в ряды протекторов, и пусть все эти мелкие вопросы не вводят вас в заблуждение. Для меня великая честь постигать азы техномагии в столь достойном обществе.

Попытка сгладить удар прошла лишь отчасти, но Тероний тоже попытался воспользоваться этим спасательным кругом.

— А для нас — большая радость приветствовать вас в Протекторате, — он протянул мне чашу, и глаза его зло блеснули, словно суля мне все кары и ужасы, которые только могут быть. Я мимолетно улыбнулась этой угрозе, ясно давая понять, что это еще нужно проверить.