Мэри, Мэри

Глава 80

На СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ, когда я вернулся на Западное побережье, полевой офис Бюро Лос-Анджелеса гудел о последних событиях в деле Мэри Смит, но также и обо мне, что было, мягко говоря, не очень хорошей новостью, по-видимому, прошел слух, что Мэддукс Филдинг и я не совсем поладили после того, как он заменил Жанну Галлетту. Отношения Бюро и полиции Лос-Анджелеса всегда были напряженными, в одних случаях более функциональными, чем в других, и это был определенный спад.

Общие сплетни / дебаты, насколько я понял, были о том, действительно ли агент Кросс из Вашингтона пританцовывал, ничего не теряя, а затем бесцеремонно облажался с полицией Лос-Анджелеса.

Я позволил этому беспокоить меня около пяти минут; затем я двинулся дальше.

Мэри Смит, она же Голливудский сталкер, она же Грязная Мэри, оказалась одним из самых запутанных, динамичных - и быстро меняющихся - дел об убийстве, которое кто-либо мог вспомнить.

Даже старые работники говорили об этом. Особенно теперь, когда к моментам головокружительного хаоса примешивалось небольшое противоречие.

Еще одно электронное письмо пришло утром, когда я добрался до города. Я его еще не видел, но говорили, что это другое, и полиция Лос-Анджелеса уже пыталась ответить. На этот раз Мэрисмит послала предупреждение, и ее сообщение было воспринято очень серьезно. Мы собрались в конференц-зале на четырнадцатом этаже, который несколько недель назад был назначен нервным центром Мэри Смит при бюро. Фотографии, газетные вырезки и лабораторные отчеты были развешаны по стенам. Временный телефонный аппарат располагался вдоль одной стороны огромного стола вишневого цвета, который доминировал в комнате как по длине, так и по ширине.

Собрание должен был вести Фред Ван Оллсбург, и он появился через десять минут после того, как все мы добрались туда. По какой-то причине его позднее прибытие заставило меня подумать о Кайле Коулз и о том, как ей нравилось быть пунктуальной во все времена. Кайла считает, что люди, которые обычно медлительны, не уважают других - или, по крайней мере, часы.

У Фреда Ван Оллсберга было старое пыльное прозвище - Знак остановки. Оно восходит к героиновому коридору между Соединенными Штатами и Центральной Америкой, который он перекрыл в конце восьмидесятых. Насколько я знал, с тех пор он мало что сделал, кроме как поднялся по бюрократической лестнице. Поработав с ним сейчас, я испытывал к нему не больше уважения, чем требовала работа, в соответствии с его рангом и старшинством, я думаю, он знал это, поэтому это застало меня врасплох, когда он начал встречу так, как он и предполагал.

“Я просто хочу сказать несколько вещей, прежде чем мы начнем”, - начал он. “Как вы все уже знаете, мы почти сами по себе, когда дело касается полиции Лос-Анджелеса. Мэддокс Филдинг, похоже, намерен действовать в одиночку, если сможет, и он превосходит самого себя в том, что является огромной занозой в заднице. Разве это не так, Алекс?”

По комнате прокатился понимающий смешок. Головы повернулись в мою сторону. “Э-э, без комментариев”, - сказал я, чтобы еще больше рассмеяться. Тетван Оллсбург повысил голос, чтобы все успокоились. “Что касается меня, мы держим наши линии связи открытыми, а это означает полное и своевременное раскрытие полиции Лос-Анджелеса всего, что нам известно, если я услышу о том, что кто-то что-то мелко утаивает, они снова обнаружат себя по отпечаткам пальцев в своем следующем деле. Филдинг может доводить свои дела до конца, как ему заблагорассудится. Я не позволю этому поставить под угрозу наш собственный профессионализм. Это понятно всем?”

Я был приятно удивлен реакцией Ван Оллсбурга на ситуацию. Очевидно, у него были свои взгляды, даже если это означало, что он должен был придерживаться меня.

Затем мы перешли к новому электронному письму Мэри Смит. Он использовал проекционную систему конференц-зала, чтобы вывести сообщение на большой экран, где мы все могли его видеть.

Когда я дочитал это до конца, меня поразило не то, что она написала, а то, что она, казалось, говорила нам. Это было то же самое, что я замечал раньше, в ее предыдущих сообщениях, но теперь гораздо понятнее, как постоянный барабанный бой, который со временем становился все громче.

Приди и забери меня, говорила она нам.

Я здесь.Просто приди и забери меня. Почему ты так долго?

И она отправила электронное письмо покойному Арнольду Гринеру, в офис мертвых писем, так сказать.

Мэри, Мэри