Наследница Дивной усадьбы

Глава 45

Улыбаясь своим мыслям, я отошла от двери, но нечаянно столкнулась с дамой, проходившей в этот момент по коридору.

– Ой, Наташа, я не увидела тебя, – улыбнулась я вдове.

– Любовь, доброе утро, я как раз спускалась к завтраку.

– Тогда можем пойти вместе, – предложила я.

– Да, с удовольствием, – ответила приветливо Наталья и подхватила меня за локоть. – Любовь, я хотела кое о чем тебя спросить.

– О чем же?

– Правда ли, что ты уезжаешь? Мария Николаевна сказала мне по секрету вчера.

– Да, это так. Подальше от этого места.

– Но как же так?! – возмущенно спросила молодая вдова, даже остановившись и недоуменно глядя мне в глаза. – Неужели эта столичная вертихвостка выиграла? И Григорий Александрович намерен все же развестись с тобой и жениться на ней? Но это же просто возмутительно! Где же тогда в этом мире справедливость?

– Вы не должны так волноваться, Наташа.

– Как же не волноваться, Люба, если тебя выгоняют из этого дома, как надоевшую прислугу, а эта жуткая вульгарная девица получит все! Я переживаю за тебя, дорогая, это так несправедливо.

Видя ее искреннее возмущение, я придвинулась к ней ближе и тихо сказала:

– Я уезжаю ненадолго, и Елизавета не победила.

– Как это? Но тогда почему все в доме говорят, что граф намерен развестись?

– Наташа, я скажу тебе кое-что по секрету, как подруге. Чтобы ты не переживала за меня. Развода никакого не будет, граф любит меня. Но ему нужно время, чтобы все уладить с Елизаветой. Как только все решится, он выгонит эту придворную мадам вон, и я снова вернусь сюда. Просто, чтобы усыпить бдительность Елизаветы Григорий, говорит, что хочет развестись. Но на самом деле ему нужна только я.

– Я… я в полном недоумении, – задумчиво произнесла Наталья. – Получается, у вас Григорием все хорошо?

– Да. Мы только на время расстаемся. Но я уверена, что он любит только меня.

– Как хорошо, дорогая, – улыбнулась вдова. – Теперь я буду спокойна за тебя. Но куда же ты едешь?

– Э-э-э… не могу тебе сказать.

– Но я хотела навестить тебя как-нибудь, – вздохнула она, когда мы снова начали спускаться по лестнице. – Ты моя единственная подруга здесь. После твоего отъезда мне и поговорить будет не с кем. И я была бы рада увидеть тебя снова.

– Я пока не могу сказать. Но, как только обустроюсь на новом месте с Анечкой, я обязательно пришлю тебе письмо с адресом, и ты приедешь ко мне в гости.

– Тогда я буду ждать от тебя послания, дорогая.

В нашу с Анечкой усадьбу мы выехали рано, едва занималось утро.

Накануне, как и планировалось, Григорий подписал дарственную на Анну, и она стала полноправной владелицей поместья, земель, двух деревень и усадебного дома в местечке Дивное. Также поверенный вручил мне еще одну бумагу, в которой значилось, что мой муж не возражает против моей поездки в новую усадьбу и доверяет мне, как матери, опеку над маленькой графиней. Ко всему этому Григорий дал мне с собой достаточно наличных денег золотом и серебром, несколько векселей, которые можно было обменять в случае необходимости.

День предвещал быть прохладным, но солнечным, что не могло не радовать.

Путь в триста с лишним верст надо было преодолеть за два дня с семью остановками. Именно так велел Григорий, дав все указания поручику отряда гвардейцев, посоветовав, где именно остановиться на ночлег и на каких дорожных станциях делать остановки на обеденную и вечернюю трапезы.

Весь наш вояж состоял из двух карет, трех телег и около сорока человек. В их числе были и тридцать гвардейцев, сопровождавших нас, под командованием поручика Лазарева, который оказался весьма расторопным и молодым.

С собой я решила взять Танюшу и Ульяну, конечно, предварительно получив разрешение Марии Николаевны. Я была уверена в этих девушках, зная, что они преданы мне и не желают зла. Еще взяла кухарку Анисью и двух дворовых мужиков для тяжелой работы по дому.

С нами поехал слуга Иван, тот самый, который вел мою лошадь, когда мы ехали во дворец графа. Мужчина сам изъявил желание отправиться с нами, заявив, что Дивное – это его родина. И он очень хотел бы вернуться туда. Я была не против. Иван мне нравился. Приятный, почтительный и работящий мужчина. Всего я взяла с собой дюжину слуг.

Я ехала с Анечкой в первой карете вместе с двумя горничными, во второй карете следовали три служанки и кухарка, а остальные мужчины-слуги на телеге. Еще две телеги транспортировали многочисленные вещи, которые могли бы мне понадобиться в Дивном.

Все мою покажу собирала Мария Николаевна, заявляя, что на новом месте будут нужны и сервизы, и вечерние платья. Оттого две сильно груженые телеги едва поспевали за ними по ухабистой дороге, приезжая на постоялые дворы, где мы делали недолгие остановки, только спустя час или два. И именно свекровь настояла на дюжине слуг, заявив, что мой статус графини Шереметьевой предполагал такой грандиозный штат прислуги.

Мы же двумя каретами ехали быстрее, в сопровождении тридцати лихих гвардейцев, которые следовали верхом на лошадях.

На всех постоялых дворах и почтовых станциях нам оказывали излишние почести, едва только узнавали мое имя. Я чувствовала себя какой-то путешествующей царицей и очень смущалась.

На ночлег мы остановились в городке М., заняв две комнаты с горничными. Немедля у наших спален поручик Лазарев выставил караул их трех гвардейцев, а под окнами часовых на всю ночь. Удивленная этим, я заявила Лазареву, что его охрана чрезмерна и вызывает недоумение у других постояльцев.

– Сударыня, ваш муж дал четкие указания на этот счет, – категорично отчеканил мне в ответ поручик. – Если с вашей головы или головы маленькой графини упадет хоть волос, Григорий Александрович не заплатит мне и моим молодцам ни копейки. А у меня слишком маленькое жалование, чтобы удостоверяться в твердости его слова.

В ответ на это категоричное заявление Лазарева я улыбнулась, думая о том, что лучше, наверное, перебдеть с охраной, чем недоглядеть.