Наследница Дивной усадьбы

Глава 69

Григорию я все рассказала о кузнице, Лесном царе и Марии Николаевне. И он прекрасно понял, кто теперь перед ним. Хотя я знала, что мой муж никогда не встречался с Лесным царем.

– Об остальных не бойтесь, – продолжал Лесной царь. – Они заснули на время. Не должны видеть нас и слышать наш разговор.

– Да, я понимаю, – ответил ему Шереметьев.

– Твой давний предок, граф, отнял у меня самое дорогое, – продолжал Лесной царь, и его бас разносился эхом по округе. Говорил он спокойно и величаво. – Мою единственную дочь. Мою любимую Поляну. Андрей Шереметьев похитил ее, чтобы получить от меня богатства. Я выполнил его желание. Ваш мирской государь пожаловал ему богатые земли и многие деньги. В ответ я просил лишь вернуть мне дочь. Но Андрей обманул меня.

– Знаю про то, царь, – ответил глухо Григорий.

Я пораженно обернулась к мужу. Неужели он все знал? Но я не рассказывала ему про Поляну, и Мария Николаевна тоже не могла рассказать, ведь они не виделись с сыном уже месяц.

– А ты ведаешь, сын рода Шереметьевых, что твой предок не вернул мне дочь? – прогрохотал так грозно Лесной царь, что даже птицы с ближайших деревьев испуганно взлетели. – Он удерживал ее силой здесь, в Дивном. И никого не подпускал к этой усадьбе. В те времена я был слишком добр и не мог ответить злом на его зло. И потому моя Поляна томилась в неволе. Но она была нимфой и без родного леса долго не могла жить, а потому чахла и вскоре умерла. А я так и не увидел ее больше живой.

– Я все знаю, мой отец перед смертью поведал мне о том, царь, – продолжал мрачно Григорий.

– Я хочу, чтобы ты понял, отчего я проклял твой род, Григорий. Поляна была моей единственной дочерью за последнюю тысячу лет. Дети у нас, царей природы, рождаются очень редко, раз в тысячи лет, а то и реже. Поляна была моей отрадой, безмерно любимой мною. А Андрей сгубил ее. Она так и умерла в неволе во цвете лет.

– Ты имел право мстить моему прадеду, но отчего все земли вокруг прокляты? – спросил Григорий, нахмурившись. Было видно, что этот разговор очень напрягал его. – Почему жители четырех уездов должны страдать?

– Чтобы вы, Шереметьевы, не забывали, что сотворили зло. Убив лесную нимфу, мою Поляну. Она могла жить вечно и нести добро на землю. А твой предок своей эгоистичной страстью сгубил ее. Жажда богатства, а потом земные страсти стали для вас важнее, чем жизнь живого существа.

– Ваша дочь живет в нашем саду, – сказала я, пытаясь хоть как-то сгладить слова Григория.

– Да. Я не в силах отпустить ее душу на небо, поэтому что от этого мои страдания умножатся, – с горечью ответил Лесной царь. – Ее душа пожелала жить в этом саду. Потому круглый год для моей дочери он цветет и благоухает. Она так любит цветы, особенно розы.

После этих слов мне стало окончательно не по себе. Я вдруг всем сердцем почувствовала всю трагедию и боль Лесного царя от потери единственного любимого ребенка.

– Но ты с лихвой отплатил нашему роду за причиненное зло, – недовольно ответил Григорий. – В нашем роду выживает лишь один. И сотни лет длится твое проклятье.

– Это плата за ваши богатства, Григорий. Чтобы вы помнили, какой ценой они вам достались, – вымолвил глухо Лесной царь. – Но это проклятье вершат сами люди. Я лишь подсказываю им пути для обогащения. Например, возможность отравить кого или застрелить на дуэли. Чтобы потом добраться до ваших денег.

– Что? – произнес ошарашенно Григорий. – Так ты вершишь свое проклятие руками людей?

– Да, сын рода Шереметьевых. Я только показываю человеку, который хочет обогатиться, лазейку или путь достижения цели. Устранить с дороги кого-то из вашего рода, одного из двух или трех сыновей. Но человек сам выбирает, творить зло или нет.

– Ужас какой, – пролепетала я.

Я поняла, что на протяжении двухсот с лишним лет Лесной царь искал тех, кто готов был ради богатства расправляться со всеми отпрысками Шереметьевых, кроме одного. Именно так Лесной царь вершил свое проклятье рода Шереметьевых.

– Так ты и есть самое настоящее зло! – в ярости вскричал Григорий, также все это поняв. – И мой отец перед смертью сказал мне правду? Ты подстрекал людей на убийство, чтобы мстить нашему роду за смерть дочери? Ты и есть демон, творивший чужими руками убийства!

– Григорий! – воскликнула Мария Николаевна. – Ты говоришь с Лесным царем!

– Не переживай, моя нимфа, – обратился Лесной царь к жене, ласково погладив ее по руке. – Я понимаю гнев твоего сына. Но знай, Григорий, я не вынуждал людей творить зло. Выбор они делали сами, по собственной воле. Я говорил с Мясниковым, и он пошел на убийство. Твои же братья, Кобылины, Сергей и Андрей, выслушав меня и мои доводы, отказались вершить зло. Так и заявили, что лучше останутся до конца жизни бедными, чем совершат черное дело. И это был их выбор.

Я внимательно слушала напряженный разговор мужчин и пыталась понять доводы и мужа, и Лесного царя. И встать на их место. Не хотела судить никого. Но логика и действия Лесного царя мне становились более-менее понятны.

– Ты удивил меня, Лесной царь, – вдруг сказал Шереметьев задумчиво. – Я думал, что Кобылины плохие люди, а оказалось, не так.

– Знай, Григорий, только благодаря твоей матери я решил сейчас поговорить с тобой. Она убедила меня наконец снять проклятье с твоего рода.

– Звучит неправдоподобно, царь, – нахмурился Григорий. – Ты столько веков мстил и…

– Я всегда говорю правду, – грозно пророкотал Лесной царь. – И как доказательство этого верну тебе сыновей. Они живы, я спас их из рук убийцы. Саша, Николай!

Из многочисленной свиты Лесного царя вдруг выбежали два мальчика, лет четырех и трех. Они держались за руки и были одеты в зеленые шелковые костюмчики, украшение цветами. Один темноволосый, второй русый, они очень походили чертами лица на Григория. Они быстро приблизились к нам, и старший из них, Саша, приветливо сказал:

– Здравствуй, папа. Я соскучился по тебе.