Наследница Дивной усадьбы

Глава 58

Когда я подошла к парадному крыльцу, Иван с Михеем проворно вытаскивали многочисленные коробки и сундуки из кареты. Мария Николаевна уже прошла в дом, как доложил дворецкий. Я быстро направилась внутрь, в Голубую гостиную.

Мария Николаевна находилась там, нервно меряла шагами дубовый паркет. В дорожном синем платье, темном рединготе и шляпке с вуалью. Она, как и всегда, выглядела элегантно и моложаво, лет на тридцать с небольшим.

– Добрый вечер, Мария Николаевна, вы приехали навестить меня? – приветливо спросила я, проходя в светлую комнату.

Женщина быстро обернулась и подошла ко мне. По-матерински обняла меня и тихо сказала:

– Здравствуй, девочка. У вас все хорошо? Анечка здорова?

– Да. Вполне, – ответила я, улыбаясь.

Свекровь отстранила меня, пытливо рассматривая.

– Прекрасно выглядишь, – уже через миг произнесла она. – Деревенский воздух пошел тебе на пользу. Вон и румянец на щеках, и глаза светятся.

– Да, нам с Анечкой очень нравится здесь. Дивное место, одним словом, – ответила я и, видя, что женщина выгладит усталой и озабоченной, спросила: – Может быть, чаю?

– Не откажусь, – кивнула Шереметьева.

Я быстро позвонила в колокольчик и попросила вошедшую служанку подать чаю с ватрушками и забрать верхнюю одежду у гостьи. Когда мы снова остались одни, я, вспомнив про довольно многочисленный багаж свекрови, спросила:

– Вы приехали надолго или просто погостить, Мария Николаевна?

– Думаю, на несколько месяцев точно. Ты же приютишь меня, девочка? Не выгонишь? Не могу дольше оставаться в том огромном дворце. Терзают мрачные думы.

– Конечно, оставайтесь, мне будет не так скучно, – обрадовалась я. Мать Григория нравилась мне своей адекватностью и мудростью. – Но отчего вы вдруг приехали? Что-то произошло?

Женщина несчастно посмотрела на меня и глухо вымолвила:

– Мясников арестован. Григорий в столице, добивается его пожизненного заключения в тюрьму. Ульяна оказалась права.

– Мария Николаевна, неужели и вправду ваш муж… отравил… – Я не смогла произнести имя Саши, так как у меня сперло в горле от дикого волнения.

– Да. Но теперь он мне не муж. Я подала прошение канцлеру о расторжении брака. Ты же знаешь, что по законам империи он может быть аннулирован, если один из супругов преступник или находится в тюрьме.

– То есть… Григорий нашел доказательство вины Юрия Борисовича?

– Я нашла. Григорий все рассказал мне. И я действительно обнаружила в спальне мужа пузырьки, в тайнике, те самые, с остатками яда. Знакомый лекарь проверил их и дал заключение, что тот яд вызывает удушенье и сильное сердцебиение. Именно от этого умер Сашенька.

– Какой ужас, и что же Мясников? Он сознался? – спросила я напряженно.

– Поначалу нет. Но, когда я заявила, что горничная видела его, сознался во всем, сказал мне наедине, что сначала отравил Сашеньку, а потом и Николашу утопил. Этот демон умолял меня никому не рассказывать о своих злодействах. Говорил, что сделал это ради нас! Представляешь?! – воскликнула нервно Мария Николаевна, и ее голос сорвался.

Она быстро приложила кружевной платок к носу, видимо, пытаясь сдержаться, чтобы не заплакать, так как в ее глазах уже стояли слезы.

– Да уж… – выдохнула я, чувствуя, как меня охватил холодный озноб по всему телу от откровений свекрови.

– Говорил, что это нам с ним во благо. Что мы станем очень богаты и будем жить в свое удовольствие, – продолжала она глухо. Я видела, что Шереметьева хочет выговориться, чтобы ей стало легче, потому не останавливала ее. – Какой жуткий, страшный человек, Люба. Как он мог помыслить, что я жажду каких-то богатств такой ценой?

– У него явно не все в порядке с головой, у этого Мясникова.

– Ты права, девочка, – всхлипнула Мария Николаевна, уже утирая платочком слезы, которые побежали по ее щекам. – Прости, не могу сдержаться, как начинаю думать обо всем этом… потому и приехала сюда… Там не могу находиться… и нет мне прощения.

– Вам? Вы не виноваты, вы же не знали…

– Но я привела это чудовище в свой дом! К моему сыну и его детям! Я во всем виновата, и теперь мне точно не найти покоя ни на этом свете, ни на том. Как и моему внучку Сашеньке, душа которого бродит неприкаянная по земле. Григорий рассказал мне, что Ульяна видела душу Саши.

– И это так печально. Я тоже последнее время сама не своя, как подумаю о том, Мария Николаевна.

– Иди ко мне, девочка, – ласково велела она, протягивая ко мне руки.

Мы крепко обнялись с ней, утешая друг друга. Долгое время мы стояли так, обнявшись, в тишине гостиной, скорбя вместе.

Я думала о том, что в прежнем мире мне не хватало вот такой поддержки, моральной и душевной. Моя мама умерла рано, а со свекровью из того мира мы никогда не ладили. Потому я была тронута сейчас до глубины души тем, что в этом мире у меня есть такая поддержка – добрая и сердечная Мария Николаевна.

Раздался шум открывающейся двери, и в теплую гостиную вошла служанка, принесла нам чай с закусками и свежей выпечкой. Мы присели за стол. Я сказала, что сама разолью чай, и отослала служанку прочь. Разлив чай, я печально взглянула на свекровь, сидевшую рядом.

Мария Николаевна прижала замершие руки к горячей чашке, немного успокоилась, перестала плакать.

– Но я все равно не понимаю, зачем он это сделал, – тихо вымолвила я, отпивая горячий чай из небольшой фарфоровой чашки. – Ведь, женившись на вас, он и так жил богато, во дворце, ни в чем не нуждался, как и его дочь с детьми. Наталья рассказывала, что до того они жили бедно, все в долгах.

– В этом все дело. Юрий заядлый игрок. Ему недостаточно жить просто в достатке. Ему нужны живые деньги. А у Гришенки их много, понимаешь?

– Нет. Не понимаю. Зачем было губить мальчиков?