Панфилыч и Данилыч

4

Михаил выскочил из барака, привязал лыжи, махнул стоявшему на крыльце Данилычу и, кликнув собак, сразу взял в хребет.

Данилыч с радостью и нарастающим беспокойством проводил его взглядом до самых елок и заскочил с мороза в тепло, ждать. Он хотел попить чаю, но чай не пошел. Быстро соображая, Данилыч решил, имея в запасе верных шесть часов до самого вечера, слетать и посмотреть еще один штабель орехов, чтобы к решающей минуте быть готовым смотаться из тайги в Задуваево, чтобы не видеть Панфилыча. Заседлал кобылу и поехал.

Штабель оказался в полном порядке.

На обратном пути Данилыч, уже успокоившись на свежем воздухе, подумывал, что вот неплохо было бы для полноты счастья добыть соболька да привезти его домой, удивить Домаху ловкостью и молодечеством.

И не успел он это подумать, как недалеко совсем залаял Бурхало. Лаял Бурхало азартно, скорее всего на белку, потому что на глухаря особенно не раскричишься, он и улетит, не долго думая, от излишнего собачьего беспокойства.

Данилыч быстро свалился с кобылы, привязал ее символически, бросив повод на куст, и полез по глубокому уже снегу на собачий голос, стараясь не порвать сапоги.

Шапка сообразила, что идет охота, и умчалась по следу Бурхало. Тогда уж и Гавлет, опасливо обегая хозяина по целине, тоже пристроился и побежал за Шапкой.

В вершине лаяли собаки уже на два голоса, Бурхало и Шапка. Гавлет голоса не подавал. Запыхался Данилыч, замучился, желудок от трясения заныл, закрутился, пришлось тут же присесть.

Недалеко было идти, но едва-едва добрался Данилыч, пот лил с него ручьями, руки тряслись, ноги дрожали.

В середине елки мелькнул светленький соболек.

Соболек еще раз мелькнул и опять пропал. Бурхало бегал вокруг дерева, находил глазами соболя и показывал его хозяину. Шапка лаяла просто вверх, а Гавлет сидел в стороне и подергивался от волнения, все порывался что-то сделать – то ли устроить драку с Бурхалом, то ли самому залиться лаем; причины возбуждения, охватившего его спутников, он не понимал, вертелся среди шума и гама и совершенно растерялся.

Данилыч, благо патронов у него был полон патронташ, стал стрелять вверх, стараясь выпугнуть соболя на видное место. С елки летели отсеченные лапки, желтенькие шишки и снег легкой пыльцой. Соболь еще пару раз мелькнул, и Данилыч оба раза промазал по нему, а на третий раз показался соболь в развилке, и тогда Данилыч саданул по нему глухариным зарядом полевки. Соболь повис на самом конце широкой лапы не очень высоко над землей, можно было перебить ветку выстрелом, но можно было найти сушинку и дотянуться и стряхнуть. Данилыч полез с топором в чащу искать сушинку, подходящую по длине, и вдруг услышал отчаянную свару за спиной.

Гавлет и Бурхало катались в глубоком снегу, тонули в нем, топили друг друга, а Шапка тем временем оттаскивала в сторону разорванного кобелями соболя, который упал с ветки, сброшенный судорогами агонии.

Шапка громко взвизгивала и тоже рвала соболя, придерживая его лапой.

Услышав нечеловеческий крик хозяина, Гавлет бросился в сторону, завяз в снегу и ушел под елки. Шапка уронила соболя и отбежала от него. Полузадушенный рыжим соперником, Бурхало добрел до соболя и лег рядом с ним в снег, показывая всем видом, что он готов до смерти отстаивать свою добычу.

Данилыч поднял разорванного до кишок соболя, положил его в карман и, приняв твердое решение насчет безнадежного Гавлета, пошел по своему следу к лошади.