Панфилыч и Данилыч

5

Жерновом давят заботы Панфилыча, глаза блеск потеряли.

Разумеется, пенсия обеспечена. Даже если удачи не будет – квитанциями похимичат, выведут на Панфилыча максимальную выработку, будто Михаил проболел в тайге месяц, никто не подкопается. Михаил, конечно, согласился с таким планом, проявил товарищество, а все-таки и этого мало Панфилычу, выгрызает он все до последнего, совсем зубов не будь – деснами отмочалит свой кусок, да и не только свой…

С пенсией тайга связана. По положению, пенсионер имеет право охотиться на угодьях общего пользования, а участок передается работающему охотнику, в данном случае – Михаилу Ельменеву. Мишка может и не пустить к себе Ухалова. Не согласен, скажет, и все; он молодого напарника возьмет, будет его сам обдирать. Тайга налажена, любой согласится за треть в ней работать. Ее только поддерживай в порядке – и ваших нет!

Нет, не позволит этого Михаил, благодарность тоже надо иметь.

Панфилыч криво усмехается, уж он-то знает, почем досталась тайга Мишке Ельменеву. Да и Михаил все понимает: кто тут хозяин, кто работник эксплуатируемый… Может быть, даже знает Мишка, зачем каждый сезон к ним в далекую тайгу за мясом – будто нельзя мяса ближе добыть – приезжает младший ухаловский братан, бабник Митька. Но об этом молчок, кровью пахнет.

Другое дело – медведь. Каждый год тут медведи проходят. Дойдут до Шунгулеша, смотрят, лед ненадежный, и по берегу идут вверх, те, которые поздние, не легли вовремя. Справные медведи ледостава дожидаться не станут, спят давно.

Хороший след, заоглядываешься.

Успеют не успеют, это как Михаил подгадает. Но и медведь себе на уме – как хватит на Предел, тут его и поминай как звали. Говорят, что там сильно медведя накапливается, правда – нет ли, но следы в большинстве, которые проходные, туда ведут. Есть, наверное, там такие места.

Молодые бы годы да теперешняя техника, вертолеты эти, самолеты! А оружие-то! Слов же нету, артиллерия! Можно бы развернуться. А тут спина еще позванивает, на улицу позывает, хоть совсем чаю не пей на ночь. Опять вставать надо, сна-то нету ни в одном глазу.