Псайкер. Путь изгоя

Глава 11

Роза с некоторым беспокойством следила за приготовлениями своего дяди. Разумеется, для него это дело вполне привычное, но молодая, ещё неопытная девушка, совсем недавно пришедшая в Инквизицию, ничего не могла с собой поделать. Она уважала и дорожила Тоббе, и ей даже было страшно представить, что с ним что-то может случится.

Инквизитор, в свою очередь, выглядел предельно невозмутимым. Самостоятельно, без помощи слуг, он облачался в темный, словно ночь, доспех.

— Ты что-то хотела, Роза?

Девушка невольно вздрогнула.

— Не сказала бы…

— Тогда зачем ты здесь? Тебе нечем заняться? — Тоббе обернулся к племяннице, руки его возились с налокотниками.

— Просто…пришла проверить, как ты. А ещё сказать, что…Методор прибыл.

Лицо инквизитора осталось непроницаемым.

— Это хорошо. Правда, сейчас совсем не до него. Дело псайкерской заразы подождёт.

— И тут я тоже хотела сказать… — холодная сосредоточенность дяди выбила девушку из колеи. Обычно он был по-своему ласков с ней, но сейчас казался совсем другим человеком. Словно настоящим инквизитором, рассеянно подумала Роза. Каким он и является на самом деле. — Боюсь, что уже поздно, дядя.

— Что ты имеешь ввиду?

— Я не могу утверждать наверняка, но…я чувствую, что пси-волны, окутывавшие пространство вокруг до сей поры, начали ослабевать. Их и раньше нельзя было назвать слишком уж явными, но сейчас, если тебе угодно, их можно считать всё равно что прозрачными. Я далеко не так сильна, как мне хотелось, так что могу и ошибаться, но как один-единственный псайкер средних способностей…я ощущаю именно это.

Тоббе посмотрел на племянницу тем взглядом, которые невозможно описать человеческим языком.

— Выходит, эта зараза стихает. Мы не найдем её источник — ты ведь к этому вела?

— Опять же, не смею утверждать, но думаю, что…да. Даже под руководством Методора и с помощью лучших псайкеров Сионы мы уже ничего не добьёмся.

Если Тоббе эта новость и опечалила, то он не подал вида. Видно, сейчас его занимало только предстоящее дело.

— И учитывая непредсказуемость этой дряни, она может нескоро проявится вновь. Не самую лучшую новость ты мне принесла, стоит признать.

Роза пожала плечами, не зная, что ответить. Отчего-то девушка даже почувствовала себя виноватой, будто действительно в чём-то подвела дядю.

— На этой планете рождается псайкеров больше нормы, — задумчиво продолжал Тоббе, продолжая экипироваться. — И я хочу выяснить, почему. Похоже, придется лезть в архивы Инквизиции.

— Думаете, там действительно можно найти ответ?

Тоббе посмотрел на племянницу даже как-то сочувственно.

— Архивная база нашей организации обширнее, чем ты сможешь себе представить, Роза. Вопрос только в доступности, но я использую все свои связи и влияние.

— Выходит, уважаемый Методор прилетел в Кардену зря?

— Едва ли. Такой полезный инструмент, как он, без дела не останется никогда. Он же сейчас в школе?

Девушка кивнула.

— Очевидно. Там он в кругу таких же мутантов, к тому же ещё и в безопасности. Что ж, тем лучше для нас. Обучает сейчас колдовское отребье, очевидно.

— А вы…вы ему доверяете? Вы же хотели поставить его во главе нашей миссии.

— Дорогая Роза, я начинаю думать, что ты помутилась рассудком. Я? Доверять псайкеру? — Инквизитора даже едва заметно передёрнуло от отвращения. — Лишь иногда приходится делать исключения. Даже коллегам-псайкерам из Инквизиции я не могу полностью доверять. Не смотри на меня так, девочка. Ты не более чем исключение, лишь подтверждающее правило, и то только потому, что ты моя родная кровь, а наш род известен своей прочностью и верностью. Словом, я лишь признаю, что Методор ценный, даже занятный кадр.

Это была самая лестная оценка в адрес псайкера, которую Роза когда-либо слышала от дяди.

— Старик служит Империуму с шестнадцати лет, прошёл несчётное количество битв, даже умудрился поработать на нашу организацию — и остался жив. У него по-настоящему выдающийся боевой опыт, который только и остаётся, что использовать на полную, пока старик не помер.

— Что ты имеешь ввиду? — удивилась Роза.

Тоббе немного нахмурился.

— Методор уже стар и слаб телом, но силён разумом.

— Но раз он так полезен, как вы говорите, то почему…почему…

— Почему никто не применил на нём омолаживающие процедуры? А кто на это пойдет? Кто пойдет ходатайствовать в пользу пусть и санкционированного, но рядового псайкера? Кто вообще станет оказывать такой щедрый жест мутанту? Лично я точно нет. Пусть старик доживает свой век и почует с миром. К тому же, — задумчиво добавил Тоббе спустя небольшую паузу, — если я верно читал медицинские отчёты, его тело одно из немногих, что не приспособлены для омолаживающих процедур. Он их просто не переживёт.

Девушка невольно закрыла рот руками.

— Только не говори мне, что тебе жалко старого мутанта, — поморщился Тоббе. — Ладно, мне пора. Антонио приглядит за моей базой, а ты закройся у себя в комнате и постарайся не выходить без особой нужды.

— Разве здесь может что-то произойти?

— Это приказ, Роза. Я инквизитор, твой хозяин — так повинуйся. Похоже, я всё-таки слишком много тебе позволяю. Стоит этим заняться, как вернусь. Всё, ступай.

Инквизитор прошёл мимо племянницы, взял в руки шлем, направился к выходу.

— Я всё равно буду молиться за тебя, дядя, — прошептала девушка.

К ночи действительно пошел проливной дождь. Море Страхов словно пришло в ярость, темные его волны поднимались на высоту небольших зданий, нещадно бьясь об скалы. Небо заволокли непроглядные тучи, за которыми с охотой спряталась Луна.

В таких непростых погодных условиях из своего укрытия ловко и незаметно вынырнул чёрный челнок, лишенный каких-либо опознавательных знаков. Тьму ночи прорезал глухой, едва слышимый гул. Челнок активировал скрывающие системы.

Полёт занял не более пяти минут. Тёмный силуэт, похожий на огромную хищную птицу, приземлился в нескольких кварталах от собора святого Меркурия. Двери бесшумно раскрылись, и на мокрый гравий опустилось девять силуэтов. Один из них, стоящий в центре, показал куда-то наверх. Группа в ровном темпе, аккуратно и слаженно двинулась в указанную точку, где сквозь пелену дождя прорывался слабый огонёк света.

Девять силуэтов неслышной тенью преодолели отделяющее их от собора расстояние, проникли через потайной ход, про который знали буквально единицы служителей Экклезиархии. По нему гости попали в подвал, где нашли служебный лифт. Каждый из них знал, куда он ведет и где им придется остановится.

Они вышли на средних этажах, после чего двинулись наверх. На первых порах всё шло без проблем. Редкие служители, их замечавшие, безмолвно отходили в сторону, испуганные и шокированные. Этажом выше они лицом к лицу встретились с Марком Тиверием, стоявшим в небольшой компании таких же слуг Экклезиархии:

— Эй, что вы здесь де…

Мелькнувший лазерный луч не дал Марку договорить. Он глухо рухнул на украшенный позолоченным узором пол с оплавленной наполовину головой. Его коллеги засуетились, однако фигура в центре произнесла:

— Молчать. Ни единого слова, иначе разделите его судьбу. Стойте здесь и не двигайтесь, пока я не отдам вам обратного приказа. Повинуйтесь, если вам дорога жизнь.

Служители безмолвно застыли, боясь, кажется, даже дышать. Властная фигура кивнула, и отряд двинулся дальше.

Чем выше они поднимались, тем больше слуг Церкви они встречали, однако все спешно расступались, едва завидев. Алая инсигния открывала все двери — даже в святая святых самой Экклезиархии.

Возле дверей в личные покои епарха стояло четыре воина с силовыми алебардами. Услышав в коридоре торопливые шаги и суету, они насторожились, а увидев отряд штурмовиков Инквизиции — не дрогнули. Более того — им хватило смелости (или дерзости), поднять алебарды и навести их в сторону незваных гостей.

Едва заметный жест рукой — и штурмовики дали чёткий, слаженный залп, только целясь не в головы, а по ногам. Воины Церкви упали, крича от боли и ругаясь. Отряд двинулся мимо них.

— Верность должна быть наградой, а не наказанием. Благодарите Императора и Его милость.

Инкрустированные золотом двери с громким хлопком распахнулись. Клавдиан, услышавший выстрелы, успел вытащить из тумбы болт-пистолет. Рядом встал Наафалилар, на первый взгляд такой же удивленный.

Штурмовики не опустили хеллганов, а фигура в центре сняла шлем. Пистолет в руке епарха на мгновение дрогнул.

— Тоббе! Что это значит?! Это прямое посягательство на власть Церкви! Ты поплатишься…

— Закрой свой гнилостный рот, фанатик. Не сеять тебе больше разлад и растление в умах простых граждан Сионы. Твоей ереси пришёл конец.

— Ничто не кончено, пока я жив! Даже после моей смерти, дело моё будет жить! Ты опоздал, Тоббе. Я уже начал свою святую миссию, и освященные Богом-Императором люди подхватят то знамя, что я уронил.

— Определённый ущерб умам населения ты нанёс, это правда. Однако не порть собственную свою участь. Ты арестован. Опусти оружие.

Клавдиан явно сомневался. Пистолет в его руке дрожал, переходя от штурмовиков к Тоббе и обратно, но тут епарха схватил сзади Наафалилар. Оружие упало на землю.

— Хватит, Клавдиан. Ты проиграл. Твое безумие больше не принесет вреда Сионе.

— Ты! Грязный предатель!..

— Я прекрасно сыграл свою роль, не правда ли? — Наафалилар даже позволил себе улыбку. — Он ваш, инквизитор.

— Превосходно. Я не забуду твоей услуги, Наафалилар.

— Всего лишь служу Церкви, её доброму имени, которое этот фанатик сумел опорочить. Шагай!

— Священный Синод нас рассудит! — закричал уже бывший епарх. — Он встанет на мою сторону! Поймет, что я был прав…

— Даже немного жаль разочаровывать тебя, — Тоббе не убирал оружия. — Однако если бы не просьба преподобного Михаила, тебя бы действительно арестовали.

Глаза Клавдиана расширились от ужаса. Мужчина попытался вырваться, но его уже держали перед лицом инквизитора крепкие руки штурмовиков.

— Да, всё верно. Преподобный в мудрости своей решил, что публичный суд бросит на Церковь ещё большую тень, так что он выбрал для тебя иную судьбу. Ты умрешь позорной смертью прямо сейчас, Клавдиан.

— Нет! Вы не имеете права! Я епарх Церкви, я…

— Инквизиция казнила и более великих.

Тоббе воздел болт-пистолет и выстрелил. Голова епарха взорвалась кровавым фонтаном, словно переспелый фрукт. Осколками костей и кусочками мозга забрызгало почти всех присутствовавших.

Инквизитор, впрочем, выглядел невозмутимым, в отличие от Наафалилара.

— Удивлён?

— Преподобный связался со мной лишь раз, и я не знал, что Клавдиана ждёт такая позорная смерть. Впервые, честно говоря, вижу, как кого-то из нас убивают…вот так.

— Я слышу сочувствие в твоем голосе?

Церковник поморщился.

— Избавь меня от своей подозрительности, инквизитор. Клавдиан был фанатичным безумцем, и его смерть можно считать не иначе как закономерной, но я тебе помог — разве это не верный знак того, что я совсем другой?

— Помог мне…или себе? — Тоббе усмехнулся. — Ты ведь надеешься занять его место, не правда ли?

— Это решит святая Церковь. И даже если у меня мог быть свой интерес — как это влияет на то, что цели наши совпали, инквизитор? Мы оба хотели уберечь Кардену от безумия Клавдиана, и у нас получилось.

Тоббе, присев, вытер болт-пистолет об некогда белую шикарную мантию епарха.

— Похоже, ты не опустишься до безумия Клавдиана, даже если тебя изберут новым епархом. Отлично. Одной головной болью меньше.

Инквизитор встал, задумчиво прошагал к огромному витражному окну, откуда обычно открывался прекрасный вид на весь город. Тоббе смотрел на бушующий дождь, не сводя взгляда, и негромко произнёс:

— Теперь осталось исправить последствия этого бессмысленного восстания. Столько глупых жертв, по вине всего одного фанатика. Впрочем, в истории Экклезиархии подобные инциденты не редкость.

Смуглое лицо Наафалилара посерело от злости, однако придумать гневный ответ за намёк о Вандире он не успел. Его голову посетила внезапная мысль, которой он решил тут же поделится:

— Прежде чем ты уйдешь, инквизитор…Как ты думаешь, мог ли Клавдиан быть…одурманен?

Тоббе равнодушно посмотрел сначала на обезглавленное тело, потом на Наафалилара.

— Обычно служители Церкви готовы с пеной у рта утверждать о собственной святости, но ты, Наафалилар, действительно способен мыслить за рамками Имперского Кредо. Похвально.

— Мне не нужна твоя снисходительная лесть.

— И тем не менее, я думаю, что нет. Клавдиан был фанатичным ублюдком, не знающим истинных проблем Империума. Думаю, мы в одинаковой мере разделяем недоверие и презрение к псайкерам, дорогой Наафалилар, однако даже тебе хватает рассудительности понимать, что колдовское отродье просто необходимо Империуму. До сего момента мне иногда даже было интересно, что сказал бы Клавдиан Лиге Чёрных Кораблей, окажись они в будущем на Сионе. Чёртов фанатик особо не путешествовал, и мыслил лишь в рамках веры, но не думаю, что он был одержим. Мой псайкерский штаб это бы заметил.

Наафалилар покачал головой. Он выглядел даже немного расстроенным.

— Даже не знаю, что было бы хуже: думать, что его одурманили Губительные Силы или знать, что он просто безумец.

— Не переживай, имя Экклезиархии в Империуме во все века останется неприкосновенным. Если уж вы смогли смыть с себя грязь Эры Отступничества, то вас уже ничто не запятнает.

— Думаю, ты прав, инквизитор. Благодарю. Что мне сказать остальным?

— Что Клавдиан, потеряв остатки мужества и рассудка, решил застрелиться. Ты нашёл его уже мёртвым.

Наафалилар позволил себе едва заметную ухмылку.

— Твоя выдумка, или преподобного?

Тоббе, так же чуть ухмыляясь, крутанул болт-пистолет в руке, вложил его в кобуру и, не ответив, направился к выходу.

— Прошу, присаживайтесь. У вас был тяжелый день, а я даже толком не уделила вам внимания. Простите.

— Ничего, дорогая Валерика, всё хорошо. Я ещё не настолько одряхлел.

Верховная настоятельница любезно протянула старику фарфоровую чашку.

— Вот, пожалуйста, возьмите. Чай. Я слышала, вы его любите.

Методор позволил себе мягко улыбнуться.

— Когда четверть жизни проводишь в окопе, по локоть в крови и грязи, то начинаешь ценить все те блага, что может дать цивилизация. Благодарю.

Несмотря на то, что Методор старался казаться сильным, а рассудок его оставался таким же могучим, как раньше, чашка в руке старика заметно дрожала. Да и в целом он сейчас действительно походил не на сильнейшего псайкера Сионы, а скорее на крайне уставшего пожилого мужчину.

— Извините, что потревожила вас, пригласив к себе. Мне кажется, что вы бы сейчас предпочли отдохнуть.

— Успеется, моя дорогая. Я всю жизнь был полезным инструментом в руках других — как думаешь, как часто ко мне проявляли подобную заботу? — Методор снова улыбнулся. — Но ты ведь позвала меня с конкретной целью, не правда ли?

— Разумеется. Хотела задать вам всего лишь парочку вопросов и отпустить.

— Какое совпадение. Ведь мне тоже есть что у тебя спросить, — в голосе Методора сквозила сила. Валерика не переставала удивляться тому, как внезапно и легко переходил он из образа добродушного старика в человека, видевшего миллионы смертей и закаленного десятилетиями войн. — Но я буду прилежным гостем, и предоставлю первое слово хозяйке.

— Вы весьма любезны. Однако вопросы мои банальны. Что такой заслуженный специалист, как вы, можете сказать о моих учениках?

Методор сделал еще пару глотков, прежде чем ответить.

— Прежде всего мне бы хотелось попросить ещё этого чудесного напитка.

— Конечно-конечно. — Валерика спешно поднялась.

Не признавая наличия никаких личных слуг, она сама заботилась о всех гостях, которых принимала. Некоторым её подчиненным оставалась непонятной эта странность.

— Честно? Дети как дети, — ответил Методор, взяв в руки горячую чашку. — Я видел множество псайкеров сильнее них. Марианна хороша в контроле, Каме талантлив, но вот остальные двое…Иона сильна, а Руксус, если его правильно обучить, будет не слабее некоторых библиариев Космодесанта.

— Мальчик настолько силён? — удивилась верховная настоятельница.

— Я в подобных вопросах не ошибаюсь.

Валерика прикусила губу.

— Я конечно чувствовала в нём невероятный потенциал, но чтобы столь значительный…

— Советую не радоваться раньше времени. Мальчишка, конечно, настоящий алмаз, но алмаз негранёный. Его ещё шлифовать и шлифовать. К тому же, сама должна понимать: такая сила постоянно будет испытанием его контролю. Боюсь, однажды он с ними не справится.

— Тем не менее у него есть все шансы проявить себя.

— Это уже другая часть проблемы. Мальчишка достаточно заносчив. Похоже, он никак не может смириться с тем, что он санкционированный псайкер.

Верховная настоятельница нахмурилась.

— Всё верно, Валерика. Будь осторожна. Учительский Совет уже заинтересовался мальчишкой, и ни за что не упустит его из виду. Империум захочет заполучить в свои руки столь полезное оружие, так что твоей задачей будет как следует позаботиться о нём. Выбей из него всю эту глупость о том, что когда-нибудь он будет таким, как все. Мальчишка должен понять, что он не более чем живой инструмент. Вижу по твоим глазам, что он тебе не безразличен. Что ж, пусть так, но если не ты взрастишь в его сердце смирение, то это сделает полковой комиссар.

Валерика на секунду задумалась.

— Я тоже думаю, что ему с его способностями место в рядах псайкеров-примарис, — поникшим голосом ответила она.

— Верно. Библиарием ему же не стать, да и учитывая его явную склонность к пиромантии… Имперская Гвардия будет его домом. И могилой.

Верховная настоятельница вздрогнула от этих слов, встала с места, отвернулась к окну.

— Вижу, ты всё так же привязываешься к этим несчастным детям.

— А как же иначе?..

— Ещё не устала постоянно чувствовать боль и разочарование? Я все эти годы говорю тебе о том, что тебе не спасти их. Никого, никогда. Империум — ненасытный зверь, и ему постоянно будут нужны те, кого ты зовёшь детьми.

Казалось, Валерика стоит не двигаясь, не издавая ни звука, но Методор знал, что она тихо плачет.

— А разве вы сами их таковыми не считаете? Я же вижу, как ласково вы обходитесь со многими из них.

— Твоя правда, — Методор безучастно пожал плечами. — Однако это обычное явление, когда изгой испытывает невольную слабость к таким же, как он. Я просто вижу в них отражение себя самого из далекой молодости, но, Валерика, клянусь Вечным Владыкой: их умерло на моих глазах СЛИШКОМ много. Я уже давно потерял им счёт, а их лица будто растворяются в моём сознании. Мне действительно даже жаль этих детишек, но я знаю, что их мучения будут недолгими. Хочешь небольшой факт из полевых сводок Департаменто Муниторум? Даже если полк Гвардии достаточно удачлив, чтобы пережить первые сражения, жизнь псайкера-примарис лишь в редких случаях составляет больше года, максимум — двух. Слишком быстро они сходят с ума, слишком часто их убивают в спину суеверные гвардейцы. Впрочем, вариантов погибнуть на полях сражений Империума целые тысячи, и я могу тебя заверить: предательский выстрел или штык ещё не самое худшее.

— Не надо мне этих кошмаров, уважаемый Методор, пожалуйста. Я лишь желаю этим детям лучшего. Думаете, я не понимаю, что не способна действительно помочь им? Наоборот — осознание собственного бессилия гложет моё любящее сердце больше всего. Пусть в моих силах было бы спасти хотя бы каждого десятого…Но у матери забирают всех детей, всех до единого.

— Тебе стоит излечиться от этого сострадания. Оно лишь отравляет тебя, делает слабее.

— Извините, но я не думаю, что вы меня поймёте, уважаемый Методор. К слову, мы совсем забыли об Ионе. Что вы можете сказать о ней?

Старик задумался. Его чашка давно опустела.

— С ней всё ещё печальнее. Сила девчонки ещё более разрушительна, чем у Руксуса, но ей катастрофически не хватает контроля. Если мальчика ещё можно обучить, пусть это и будет тяжело, то вот Иона…Сегодня я весь день чувствовал, как над ней витают Нерождённые. Они настойчиво шептали над её головой каждый раз, когда она пыталась сконцентрировать свои силы. Боюсь, что школа сильно рискует, оставляя её в своих стенах.

— И нет никакой надежды обучить её хотя бы какому-то контролю? — тихо спросила верховная настоятельница.

Методор насмешливо улыбнулся.

— Ты далеко не первая, кто задаёт мне подобные вопросы в отношении учеников, и у всех я спрашиваю: как вы думаете, почему я смог пережить так много сражений? Почему я выжил там, где погибали более сильные, более талантливые псайкеры? Конечно, это удалось мне не без везения, и, хочется думать, Сам Император приглядывал за мной, но дело не только в этом. Просто я прекрасно умею контролировать свой разрушительный дар, вот и всё. Моим надзирателям и возможным палачам просто не за что было уцепиться; ни одного весомого повода для казни. Понимаешь, к чему я клоню?

Валерика сдержанно кивнула.

На самом деле, ей даже необязательно было отвечать — такой могучий псайкер, как Методор, прекрасно чувствовал настроение и эмоции других. В целом эти двое могли бы общаться лишь на ментальном уровне, но Церковь подобное не поощряла, и ни Методор, ни уж тем более Валерика не собирались переходить ей дорогу.

— Даже если попытаться обучить девчонку, — продолжил пожилой псайкер, — а это крайне тяжело, напоминаю, — то она в любом случае рано или поздно потеряет контроль. Она уже сейчас едва справляется с этим.

— И…что вы посоветуете мне?

— Ты и сама прекрасно знаешь ответ.

В тот день занятия закончились достаточно поздно. Скорее проверяя их нынешний уровень способностей, нежели действительно тренируя, Методор задержал детей до самого заката. Когда они закончили, и выглядевший уставшим наставник добродушно отпустил их, солнце уже почти село.

Руксус, Каме и Марианна попрощались с Ионой, которая жила немного в другом корпусе, и в сопровождении Крида направились к себе.

— О, Руксус! Не видел тебя с момента твоего поступления. — Слуга улыбнулся. — Ну как, освоился уже?

— Привет, Крид. Да, привыкаю понемногу, — понуро ответил мальчик.

Заметив его подавленное настроение, слуга решил не задавать дополнительных вопросов и молча проводил детей. Всю дорогу Марианна с неприсущим ей восторгом рассказывала о том, как ей понравилось учиться у такого сильно и необычного наставника, как Методор, однако мальчики едва её слушали. Оба выглядели задумчивыми, даже подавленными. Марианна это заметила лишь тогда, когда они уже почти пришли.

— Да что это с вами? У вас такие лица, будто кто-то умер.

Каме едва заметно вздрогнул, Руксус нахмурился ещё сильнее; от Марианны это не ускользнуло, однако она промолчала, решив расспросить друзей позже.

В комнате их уже ждали остальные. Сара тихонько играла в углу, Леор привычно разлёгся на своём втором ярусе кровати.

— Что-то долго вы. Пропустили ужин и вечернюю службу.

— Сестрёнка! — Сара вскочила с места, бросилась Марианне в объятья. — А ты где была?

— У нас теперь своя программа обучения и другой наставник, который мне, кстати, понравился. А вам, мальчики? — Марианна многозначительно повернулась в их сторону.

Каме безмолвно подъехал к своей кровати. Руксус, угадав его намерения, помог другу расположиться. Несмотря на то, что Каме и сам умел достаточно ловко обращаться со своими безвольными ногами, мальчик все же благодарно кивнул. Руксус уселся рядом. Таким подавленным друзья его видели впервые.

Так как никто не собирался нарушать неловкое молчание, Леор взял инициативу в свои руки:

— И что за наставник? Мы его знаем?

— Едва ли, — ответила Марианна, почти не сводившая тревожного взгляда с Руксуса. — Он здесь, по сути, даже не работает.

— Становится всё интереснее, — судя по голосу, Леору действительно было крайне любопытно.

— Как ты думаешь, что её ждёт? — негромко спросил Руксус, но Марианна его услышала. Девочка напряглась, напрягла слух.

— Не знаю, друг, но вряд ли что-то хорошее, — таким же полушепотом ответил Каме.

— Может, наконец скажете, в чём дело? — не выдержала Марианна. — Я как бы тоже была на том уроке, и имею право знать. Чего вы секретничаете, в конце концов?

Каме и Руксус переглянулись.

— Честно говоря, мы думали, что ты тоже почувствуешь, — ответил за них двоих Руксус.

— Почувствую что?

— А ты…не заметила в Ионе ничего…скажем так, «особенного»?

Марианна нахмурилась, вспоминая; Руксус невольно покачал головой.

Иона создавала впечатление достаточно живой, даже импульсивной девочки, которая так часто выходила из себя, что порой казалось, что у неё какие-то психические проблемы. По крайней мере, так Руксус думал изначально, но затем, по ходу занятия, он отчётливо почувствовал огромную бурю в душе Ионы. Проклятие девочки разрушало её тело, разум и душу, и этот процесс показался Руксусу уже неостановимым. Переглянувшись тогда с Каме, мальчик понял, что они оба это почувствовали. Более слабая Марианна, к тому же погружённая в необычный для неё урок, оказалась на это не способна.

— Ну, она достаточно активная, часто кричала, но сила её впечатляет.

— В том и дело, Марианна, — глухим тоном произнёс Каме. — Ты и без нас хорошо знаешь, какова в нашем случае цена за эту силу. Она слишком велика для Ионы.

— Сначала мне показалось, что она как Методор, — пробормотал Руксус, ни к кому особо не обращаясь, — но я ошибся.

До Марианны начал доходить смысл их слов. Девочка вздрогнула в ужасе, и её стал волновать тот же вопрос, что и мальчиков, но она не решилась его озвучить.

— А что…что они тогда могут сделать?

— Не думаю, что тут так уж много вариантов, — неохотно ответил ей Каме.

После смерти Клавдиана каноник Наафалилар действительно объявил всем, что епарх окончательно сошёл с ума и решил свести счёты с жизнью. Сёстры битвы, осаждавшие на тот момент собор святого Меркурия, незамедлительно вошли внутрь и устроили охоту на приспешников почившего епарха. Дочери Императора ловили сдававшихся, безжалостно при этом расстреливая тех, кто пытался бежать или того хуже, оказывать сопротивление. Несмотря на колоссальные размеры собора, святые воительницы справились всего за полтора часа.

Таким образом была поставлена финальная точка в бессмысленном фанатичном мятеже епарха Клавдиана, и в Кардене, как и в её окрестностях, вновь на какое-то время воцарился мир. Город начали постепенно отстраивать, однако процесс замедлялся беспощадной охотой Тоббе за немногочисленными приспешниками Клавдиана, успевших сбежать. За последующие полтора месяца инквизитор сделал всё, дабы подобный бунт не повторился вновь.

Руксус и Каме пришла на следующее занятие хмурыми, подавленными. К их удивлению, Иона уже сидела в аудитории и о чем-то оживленно разговаривала с Методором. Наставник с улыбкой отвечал ей, но Руксус чувствовал его напряжение.

Во время урока Иона едва не обратила всё помещение в лёд, так что Методору пришлось прервать занятие.

Каме сидел дальше всех, погруженный в медитацию, Руксус впервые использовал свою силу не по указанию учителя, и остановил рвущийся в его сторону ледяной поток струей огня, а вот Марианна оказалась в ловушке. Сначала Руксус хотел помочь подруге, но Методор властным жестом остановил его, справедливо заметив, что мальчик ещё недостаточно хорошо контролирует свои силы, а значит, может случайно задеть Марианну. Юному псайкеру этот аргумент показался убедительным, и он предоставил всё учителю. Тот в свою очередь не спеша приблизился к ледяной тюрьме, и медленным движением, в котором чувствовалась сила, расколол клетку на куски. Марианна мешком плюхнулась на пол, обмёрзшая и ничего не понимающая. Учитель позвал слуг, и те отнесли девочку в медпункт. Иона всё это время сидела с виноватым видом.

Сначала Руксуса волновало лишь состояние подруги, однако затем взгляд его упал на Иону, и он понял, что ей от природы не дано владеть своей силой. Судя по поведению Методора, он думал так же.

Однако девочка присутствовала и на следующем уроке, львиную долю которого наставник всеми силами пытался научить её контролировать рвущуюся из неё мощь. Первую половину занятий казалось, что у Ионы что-то даже начинает получаться, однако ближе к их завершению произошло то, чего дети никак не ожидали: девочка невольно открыла прямо в аудитории небольшой Разлом. В школу на какие-то мгновения ворвалась чистая энергия Царства Хаоса, и Руксусу уже было показалось, что всё кончено, но Методор, похоже, был готов к такому повороту. Таким же властным движением пожилой псайкер без особых усилий закрыл Разлом, и ещё долго в ушах Руксуса стоял невероятный, противоестественный демонический вой в ушах.

Закрыв Разлом, Методор покачал головой, казалось — с сочувствием, после чего сказал, что урок окончен и взяв Иону за руку, увёл за собой. Больше ребята её не видели.

— Понимаю твоё желание, Валерика, однако она абсолютно не поддаётся контролю. Отбрось эту идею. Я рисковал, но сделал всё, о чем ты меня попросила. Признаться честно, во мне самом до последнего теплилась надежда, но нет. Если бы на нашем уроке присутствовали Стражи, они бы убили её на месте.

Валерика стояла бледная, как мел. Можно было даже подумать, что она едва слушала Методора, но на самом деле верховная настоятельница лишь собиралась с силами.

— Вы говорили господину Наафалилару?

— Ещё нет, но он и сам всё отлично понимает. После урока он подозвал меня к себе и сказал только: «ещё раз почувствую колдовскую дрянь у вас в аудитории — и мои Стражи устроят там чистку». Похоже, наш церковник немного на взводе после бунта.

— Я его даже понимаю, — рассеянно ответила Валерика. — И вас тоже, уважаемый Методор. Хорошо…Надеюсь, Вечный Император простит мне этот грех.

— Он милостив к своим детям, особенно к тем, что чтят свой долг. Ты поступишь мудро, Валерика.

— Как верховная настоятельница — да. Как любящая мать — нет.

Вечером, после ужина, слуга, молодая девушка, привела Иону в кабинет верховной настоятельницы. Девочка выглядела удивлённой и напуганной.

— Заходи, дитя, прошу. Не бойся.

Валерика подошла к девочке, нежно взяла её за руку, усадила на ближайшее кресло.

— Меня накажут? — вместо приветствия выпалила Иона. Если бы она была чуть взрослее, то увидела бы в скорбных глазах настоятельницы ответ на свой вопрос.

— Что ты, ничуть. Помнишь, когда ты пришла сюда, я говорила, что буду защищать каждого из вас? Ты в безопасности со мной.

Иону эти слова, похоже, успокоили не до конца; она нервно заёрзала на месте.

— Но ведь я так плохо учусь…Меня взяли сюда всего неделю назад, но у меня ничего не получается. Дедушка Методор выглядел сердитым после последнего урока, когда я…

— Не бери в голову, — Валерика чисто материнским жестом погладила девочку по голове, — поверь, мало у кого получается что-либо с первого раза. Все мы ошибаемся. Смотри, у меня есть печенье. Будешь?

— Ого! Конечно буду!

Верховная настоятельница приподнялась, взяла со стола хрустальную тарелку с угощением и подала девочке. Та с охотой принялась хрустеть.

— А зачем меня тогда привели сюда? — кое-как прожевав большой кусок, спросила Иона.

— Я хотела тебя видеть.

Валерика снова погладила девочку по тёмным волосам, внезапно обняла, со всей нежностью прижала к себе. Скорбный нежный поцелуй застыл на лбу Ионы.

— …и лично попросить у тебя прощения.

Девочка не успела даже дёрнуться; рука Валерики, облачённая в темную перчатку, молниеносно легла там, где всего мгновение назад остался поцелуй. Застыв всего на мгновение, верховная настоятельница направила мощный пси-импульс девочке прямо в мозг. Через секунду Иона была уже мертва. Она встретила мимолётную, абсолютно безболезненную смерть.

Обливаясь горькими слезами, Валерика вновь прижала к себе тело девочки.

— Прости меня, дорогая, умоляю, прости…Я не хотела, правда не хотела…Я сделала всё, но как всегда, этого оказалось мало. Умоляю, прости…