Псайкер. Путь изгоя

Глава 27

Тишина

По дороге её все же укачало.

Ей уже во второй раз приснился момент прощания с мужем; несмотря на то, что это был всего лишь сон, всё выглядело необычайно ярким и красочным.

— Вы должны эвакуироваться, сегодня же. Возле Атоллы становится небезопасно.

Она хранила свои руки в его теплых, таких приятных ладонях, и смотрела прямо ему в глаза, но не могла не сказать ни слова.

— Ты должна забрать детей в монастырь святого Себастьяна, пока это ещё возможно. Ты меня слышишь, Лукулла?

Её голова легла ему на грудь; она услышала, как мерно бьётся его сердце.

— Слышу, Марк. Но я не хочу тебя бросать, не могу. Я не дура, и слышу, о чем все говорят. Почти весь Серапис взят врагом.

— И я, как один из арбитров столицы, обязан быть на передовой нашей обороны, — сказал, как отрезал, Дугал. — Но в то же время, как отец и муж, я обязан доставить вас в безопасное место.

— Если планету возьмут, она вся станет небезопасна.

— Не всё так плохо, — Дугал сам верил в это, — им понадобится много времени, чтобы уничтожить нас всех. К тому же к нам нет-нет, да прибывают подкрепления. Мы ещё можем выстоять.

Лукулла подняла глаза:

— Я отвезу детей в монастырь и вернусь. Ты же знаешь, я умею стрелять, и могу помочь…

— Марон слишком маленький, — покачал головой Дугал, — к тому же, ты не можешь их оставить в такое время. Ты их мать.

— Но и твоя жена!

— Лукулла! — он мягко тряхнул её за плечи. — Ты действительно жена арбитра, и ты знала, на что шла, когда выходила за меня. Теперь…теперь ты несешь ответственность за Илию и Марона. Пожалуйста. Я обязательно вернусь и заберу вас, когда все кончится.

— Любимый… — она вновь прижалась к нему, едва сдерживая слёзы.

Действительно, Лукулла всё понимала, и привыкла переживать за мужа каждый Императором день, когда он отправлялся на службу, не забывала, какой священный, но опасный долг он исполняет. Теперь этот самый долг зовёт Дугала на полноценную войну, — о таком она тоже подозревала, но всё равно оказалась не готова. Знать — ещё не до конца значит быть подготовленным.

Через три часа они ждали транспорт, ведущий к монастырю святого Себастьяна Тора, что надёжно укрылся в одной из окрестных горных долинах.

На черно-серую Атоллу вновь медленно падал снег. Столица Сераписа казалась будто замершей в тревожном ожидании, но на самом деле буквально всё в ней готовилось к предстоящей войне. Её жадное, огненное дыхание уже чувствовалось здесь, за несколько сотен километров от линии фронта.

Пока колонна грузовиков останавливалась, Лукулла бросила взгляд на одну из свинцово-серых пушек, стоявших высоко на холме. Еще несколько стояло прямо в самой Атолле. Их огромные, подснеженные дула смотрели в непроглядно хмурое небо. Всем горожанам постоянно говорили, что эти исполины являются силой и гордостью Сераписа, однако сейчас женщине казалось, что именно из-за них архивраг так отчаянно вцепился в её родной дом.

Людей для эвакуации в очередной раз собралось меньше, чем можно было бы ожидать на большинстве других миров Империума. Многие жители столицы предпочли остаться и защищать последний рубеж обороны своей планеты с оружием в руках. Милостью Императора серапийцы с детства знали, что их дом очень важен, что от его существования зависят миллионы чужих жизней — вот почему более прочих они были готовы сражаться до последнего.

Лукулла, как прирождённая серапийка, тоже хотела бы остаться, ибо так же умела обращаться с оружием. В молодости ей довелось некоторое время охранять государственные грузы, несколько раз даже отбивая его от налётов бандитов и ренегатов, однажды даже имея дело с налетом зеленокожих. Ксеносов уничтожили довольно быстро, но сама Лукулла получила довольно серьёзные раны — и тогда же, во время боя, познакомилась со своим будущим мужем, Дугалом. Едва оправившись от ран, молодая женщина тут же подала в отставку, через несколько лет став счастливой матерью двух детей.

Марк покинул «служебный» Носорог, спешно приблизился.

— У меня не так много времени, как хотелось бы.

Марон, мальчик пяти лет, тут же потянулся к отцу:

— Папа, а почему мы уезжаем? Разве мы не должны остаться с тобой?

Дугал присел на одно колено, дабы посмотреть сыну прямо в лицо:

— Так нужно, сынок. Мы скоро встретимся, не переживай. Просто папе нужно уладить кое-какие дела. Береги маму и сестру, ладно?

Тут же вмешалась старшая дочь, восьмилетняя Илия:

— Я уже взрослая, папа! Я сама буду всех защищать.

Дугал поспешил обнять детей, крепко прижать к себе.

— Мама будет приглядывать за вами, а вы — за ней, хорошо? Вот и славно. Всё, папе пора. Идите в машину.

— Мы тебя любим, папа, — голос Илии едва не дрогнул.

— И я вас.

Прекрасно понимая всю серьёзность ситуации, Лукулла не менее спешно обменялась с мужем объятиями и несколькими поцелуями.

— Береги себя…и возвращайся, хорошо? Монастырь безопасное место, мы оттуда вряд ли куда-то денемся, но вот ты…

— Я буду исполнять свой долг старшего арбитра так, как подобает. Ну всё, любимая, мне пора…

Она всё же решилась, в последнюю секунду дернув его за рукав и прижав к своему животу. Дугал моментально всё понял.

— Лукулла!.. И как долго ты…

— Сейчас уже не время, дорогой, — она поцеловала его в последний раз, — тебя уже действительно ждут, как и нас. До встречи. Пусть Владыка приглядит за тобой.

Она направилась к эвакуирующим грузовикам, он — к чёрным «Носорогам» со знаком Арбитрес на бортах.

Этот сон тревожил Лукуллу всю дорогу до монастыря святого Себастьяна, пока Марон, сидевший у неё на коленях, не начал активно дёргать её за рукав:

— Мам! Мам, кажется, мы приехали! Смотри, все останавливаются.

Грузовик действительно остановился, сидевшие в нём люди негромко засуетились. Всех заботил один вопрос: действительно ли приехали?

Мужчина из ПСС с автоганом на груди замахал рукой:

— Выходим, граждане! Храм святого Себастьяна, собственной персоной.

Крепко держа детей за руку, Лукулла покинула тесный транспортный грузовик, битком набитый теми, кто по тем или иным причинам не мог защищать Атоллу: такие же женщины, старики, калеки, дети. Прямо за ней полутемную утробу покинула молодая девушка лет пятнадцати, ведущая за руку пожилого одноногого мужчину, опорой которому служила ещё и обычная деревянная палочка.

— Подожди, дедушка, тут ступенька, аккуратно.

— Я вижу, Мария, спасибо.

Мягко вцепившись маме в пояс, Марон начал тыкать пальцем куда-то ей за спину:

— Мам, смотри! Это он, да? Это храм?

Лукулла подняла взгляд.

— Да, сынок, это он. А теперь не шуми, пожалуйста, мы тут всё-таки не одни.

Пока из грузовика продолжали выходить люди, она вновь оценивающим, тревожным взглядом окинула храм. Достаточно большое восьмиэтажное белокаменное здание стояло посреди широкого лесистого холма, на фоне огромных монолитных гор. Шум и суета столицы не достигали этих вечно спокойных, умиротворяющих мест. Лукулла бывала здесь раньше — и всегда храм святого Себастьяна Тора казался ей невероятно тихим, словно отрезанным от остального бренного мира. Маленький Марон, подсознательно это уловив, тут же действительно замолк в благоговейном трепете.

Над лесом в ясно-голубое небо с тихим перезвоном взлетела небольшая стая птиц.

Крохотный отряд бойцов ПСС повёл гражданских выше по тропе, к храму. Несмотря на то, что дорогу почти всю замело и она была едва видна, идти по ней всё равно оказалось легко и приятно. Лукулле в очередной раз при посещении этого монастыря показалось, что она прикасается к чему-то святому, чему-то вечному. Шли они совсем недолго, и вскоре впереди показались красивые резные ворота, возле которых остановилось несколько белоснежных «Носорогов». Лукуллу это почему-то встревожило ещё сильнее.

Что здесь делает великое Сестринство? Неужели в этом святом месте не спасение, но свою погибель мы найдем? Неужели ситуация настолько тяжела, что для защиты этого неприкосновенного убежища потребовались силы Его Дочерей?

Будто в такт её словам огромные ворота распахнулись, и оттуда вышел небольшой отряд сестёр битвы в полном боевом облачении. Несколько мирных граждан на секунду дёрнулось, но вскоре успокоилось. Все ведущиеся шёпотом разговоры моментально стихли. Святые воительницы двинулись им на встречу.

— Ещё одна партия праведных? — голос сестры казался таким же острым, как силовой клинок, висящий у неё в ножнах. — Ведите же их внутрь. Святой отец Антонио с нетерпением ждёт вас.

Лукулла невольно выдохнула. Святой отец Антонио был настоятелем этого храма сколько она себя помнила. Глубокий старец, он пользовался таким же глубоким уважением и безоговорочным авторитетом, давно прослыв действительно святым человеком. Под его защитой любая опасность казалась несущественной, преодолимой. Заметив облегчение на лицах людей вокруг, Лукулла поняла, что не одинока в своём мнении.

Шесть сестёр приняли конвой, отпустили солдат Планетарной Обороны и сами провели гражданских через ворота. Во внутреннем дворе монастыря окружающий мир чудился ещё более тихим, застывшим окончательно. Ни один внешний звук не проникал сюда: Лукулла даже не услышала, как уехали грузовики. Только едва слышимое пение птиц да вой горного ветра нарушал покой этого отрешенного места.

Возле большого мраморного фонтана в простом кресле сидел старик с достаточно пышной снежной бородой. Ему помогла подняться парочка молодых послушников.

— Ещё одна группа праведных пришла искать убежища у ваших стен, святой отец, — преклонив колено, отчиталась та же сестра битвы, видимо, являющаяся их лидером.

— Я вижу, Серафина, встань, — прошелестел с трудом уловимый голос Антонио, — и знай же, что не у меня, но у нашего милостивого Владыки эти люди хотят найти защиту. И в своей бесконечной любви к своим детям они найдут её здесь.

Старец постарался выпрямиться, сделал несколько самостоятельных шагов вперед. Молодые послушники держались рядом, готовые в любом момент подхватить его. Антонио остановился перед толпой, осенил её священной аквиллой и прочитал короткую молитву, после чего приветственно улыбнулся морщинистыми губами:

— Проходите же, дети мои, проходите. Не стойте на пороге. Для всех здесь найдутся и теплые одеяла, и горячая пища, и надёжная крыша над головой. Не пугайтесь святых воительниц или солдат храма — они здесь лишь для того, чтобы защищать нас.

— Мы так вам благодарны, святой отец! — крикнула какая-то женщина из толпы. — Спасибо вам!

— Не моя прихоть, но милость Бога нашего, Императора, привела вас сюда. Лишь Его волей я могу дать вам это скромной убежище. Ну же, проходите, не стойте на ветру.

Успокоенные люди двинулись следом за сутулой фигурой старика, тут же подхваченной послушниками. Воительницы Церкви вернулись к своим прямым обязанностям: Лукулла заметила, как многие из них исчезли где-то в пристройках храма. Даже за его зубчатыми стенами виднелись неровные линии гор. Отсюда они казались неприступными, но женщина не позволяла себя обмануть; она прекрасно видела суету, царящую в столице, слышала, о чем говорят все окружающие.

Воспользовавшись её заминкой, Марон немного вырвался вперед и тихо спросил у Антония:

— Дяденька, а вы что, святой?

— Сынок, нельзя отвлекать таких важных людей!.. — спохватилась Лукулла, но отец Церкви только по-отечески рассмеялся:

— Нет, дитя, я всего лишь скромный слуга Владыки Человечества и Его священной Экклезиархии. А как тебя зовут?

— Извините, святой отец, он у меня иногда такой непослушный… — Лукулла попыталась оттащить сына, но Антонио её остановил.

— Не стоит, дитя. Для меня нет разницы в детях Его — все одинаково достойны Его бесконечной благодати. Подойди же, возьми меня за руку, не бойся. Вот так.

Когда рука её сына исчезла в коричневатой, морщинистой ладони святого отца, сердце Лукуллы невольно ёкнуло от трепета.

— А теперь скажи мне, как тебя зовут, дитя?

— Марон Дугал, эм…

— Зови меня просто «святым отцом». Итак, Марон, как ты хочешь служить нашему Императору, когда вырастешь? — на секунду повернув голову, Антонио понимающе подмигнул Лукулле. Этот мимолётный жест окончательно развеял все её сомнения и тревоги.

Столица Сераписа генерала не впечатлила — на родной Лигурии он видел города куда как более величественные и яркие, особенно тот, что стоял возле родового имения Оттонов. Тем не менее про себя он признал, что Атолла не лишена своей мрачной, скупой, суровой красоты: здания, сложенные преимущественно в темных тонах, резко контрастировали со всё ещё идущим снегом. Город, по крайней мере отсюда, ещё при приближении, казался тянущимся от одного края горизонта к другому. Место, выбранное для столицы так же довольно живописное, кругом холмы, далеко на востоке могучая горная гряда, а с запада её омывало море, практически не замерзающее круглый год. Всю столицу, вплоть до последнего мелкого здания, окружал ряд могучих чёрных стен, так же густо украшенных снежным полотном.

Генерал ехал в машине, через окно стараясь внимательным взглядом уловить каждую мелочь, любую, даже самую несущественную деталь. Впрочем, и разглядывать было особо нечего, ибо подобные виды Оттону были прекрасно знакомы: ещё недавний тыл, к которому неумолимо приближалась линия фронта. Все вокруг буквально кричало о том, что война уже на пороге, и нигде нет от неё никакого спасения, даже за могучими стенами столицы. Совсем скоро Враг придёт и сюда.

Ко всем воротам вереницей тянулись люди, машины, транспорт, набитый людьми и всем тем, что они успели забрать с собой. На глазах у Оттона многие беженцы сидели или даже лежали на голом снегу, ожидая, когда очередь хоть немного продвинется вперед. Были среди них в основном старики, женщины и дети — словом, наиболее уязвимая часть общества, ибо как уже успел узнать генерал, истинный серапиец предпочтёт встретить смерть с оружием в руке, защищая свой родной мир до последней капли крови. То, что у данной категории граждан Империума, что всегда гибнет в масштабных войнах самой первой и довольно массово, здесь, на Сераписе, взгляд скорее удивлённый, но уж точно не подавленный, несколько впечатлило Оттона. Обычно гражданские смотрят словно овцы, которых ведут на убой, но серапийцы больше походили на людей, просто не понимающих, как это врагу удалось прогнать их с родных земель.

Пока машина генерала постепенно рассекала очередь, словно нож, он успел заметить, что беженцы даже ставили пусть сымпровизированные, но вполне сносные палатки, где прятались от непогоды и довольно пронзительного ветра, рвущегося с моря.

Но не только обычные люди суетились вокруг Атоллы. Всюду виднелись бойцы Планетарных Сил Самообороны: кто-то стоял на постах, явно контролируя приток беженцев, кто-то патрулировал, а кто-то покидал или наоборот входил в город. Военная техника в сплошном людском потоке смешивалась с гражданской. Цепкий взгляд Оттона вылавливал из толпы даже редкие фигуры солдат Имперской Гвардии.

Благодаря нескольким машинам, сопровождавшим транспорт генерала и освобождавшим для него дорогу, он довольно быстро добрался до ворот, где после короткой проверки их пропустили.

Оказавшись внутри, Оттон не заметил какой-то ключевой разницы, ибо и здесь всё кричало о приближающейся войне. Под размеренный танец медленно падающего снега на каждой улице, почти в каждом переулке виднелись люди с оружием и военная техника. Сооружались баррикады, ставились противотанковые «ежи», по громкоговорителям, стоявшим в каждой части столицы, напоминалось об комендантском часе и том, что каждый гражданин Сераписа должен трудиться, молиться и сражаться изо всех сил. Изредка виднелись уже знакомые Оттону транспортные машины — это люди пытались сбежать от страшной войны ещё дальше, насколько это вообще возможно. Бессмысленное бегство, спокойно заключил генерал. Если эта планета падет, то враг не пожалеет никого, и нигде не найти от него спасения. Единственный выход — это сражаться, ожидая подкреплений, которые, быть может, прилетят уже тогда, когда от Сераписа останутся одни тлеющие угли.

Над всей этой предвоенной суетой закономерно возвышался трезвон церковных колоколов, ибо в столь опасный, тревожный до невыносимости час, вера нужна была людям как никогда. Всюду проходили службы, священники Экклезиархии в ало-бежевых мантиях ходили со своими свитами прямо по улицам, громко читая молитвы и призывая серапиейцев готовится к предстоящим испытаниям, сохранять силу воли и духа. Вслед за ними выстраивались целые колонны разной длинны, состоящие из простых жителей Атоллы. Люди шли, неся зажжённые свечи, иконы, священные тексты, изредка — портреты своих потерянных или убитых близких. Основная масса верующих совершенно не в такт повторяла за церковниками, кто-то пел или читал отрывки других священных текстов, третьи просто кричали о чем-то своём, и все эти звуки сливались в единую, едва разбираемую какофонию, что не очень прибавляло порядку на улицах. Однако к некоторому удивлению генерала, никто не дебоширил, не спешил воспользоваться ситуацией, а солдаты ПСС, гвардейцы и редко встречающиеся арбитры лишь провожали процессии настороженными взглядами, но не более. Вид фанатичной толпы вызвал у Оттона смешанное чувство благоговейного трепета и подсознательного презрения, особенно когда некоторые граждане довольно театрально, на его взгляд, падали на колени и что-то в слезах говорили священникам или их свите.

Машина постепенно приближалась к точке своего назначения. Выбрать местом собрания и главным военным штабом лишь один из офисов Администратума показалось Оттону очень удачной идеей, ведь враг практически наверняка не будет знать, куда следует нанести обезглавливающий удар.

Он покинул транспортник, полковник Раммонд и майор Мириам вышли вслед за ним. Последним следовала нелюдимая рослая фигура Сареса Амоса, лидера его личной гвардии, отряда штурмовиков. До сих пор генерал держал его в тени, но сейчас, на таком важном собрании не хотел упасть в грязь лицом, — пусть даже для политики было не совсем время и место.

Сарес встал сзади, немного возвышаясь даже над Раммондом, и было видно, как капитану штурмовиков было некомфортно стоять без своего верного хеллгана.

Не прекращал монотонно падать снег, заунывно выть прохладный ветер. По правую руку билось о скалы холодное, местами покрытое тонкой коркой льда море. Отсюда, с этого скалистого выступа генерал заметил очередной корабль, входящий в порт, и подумал, что столице очень повезло, что море Суровых Ветров не замерзает круглый год, даже в самые критически низкие температуры.

Морское судно дало последний предупреждающий гудок, после чего опустило якорь. На какую-то секунду Оттону стало интересно, с чем он прибыл. Припасы? Новые подкрепления? Беженцы с захваченных врагом территорий? На белой линии горизонта виднелась ещё парочка приближающихся кораблей.

— Господин генерал, нам пора идти, — заметил Раммонд.

— Да, я знаю, — изо рта Оттона вырвался густой пар, — просто… тревога застыла в воздухе, полковник Раммонд. Чувствуете? Столица готовиться к решающей битве, но этот мир словно уже умер…Или, как минимум, бьётся в предсмертной агонии. Ощущение гибели целой планеты витает в этом морозном воздухе. Не дайте этому ложному умиротворению себя обмануть. Дела наши здесь хуже некуда. Идёмте.

На плечо генерала легла ладонь полковника.

— Что ещё такое?

— Сэр… есть донесение. Мальчишка полковой псайкер хотел поговорить с вами, о чём-то очень важном, что касается всей войны на Сераписе.

Оттон ненадолго задумался.

— Мальчишка подождёт. Не до него сейчас.

У дверей их встретили лакеи, забрали теплую одежду. Смысла что-либо спрашивать у слуг Оттон не видел, а потому поспешил наверх, по белым, украшенным позолотой и укрытым ярко-красным ковром ступеням. Чем ближе становилась роковая зала, тем больше он волновался.

Как и ожидалось, вход охранялся серьёзно, целый ряд рослых солдат Милитарум Темпестус в чёрных панцирных доспехах и с верными хеллганами наготове. Заметив приближающуюся фигуру генерала, немые исполины, грозные в каждом своём отточенном движении, послушно расступились. Оттон успел поймать заинтересованный взгляд Сареса, обращенный к ним.

Как генерал и ожидал, в зале собрались исключительно те люди, от кого сейчас зависело существование этой планеты и жизни многих миллиардов граждан Империума.

Внимание всех присутствующих одновременно переключилось на вошедшего Оттона и его свиту, смолкли все разговоры. Ненадолго повисла довольно неловкая тишина, и было слышно, как за широкими занавешенными окнами набирает силу ветер.

— Приветствую всех присутствующих, — достаточно громко и отчётливо произнёс Оттон, решивший первым взять инициативу и не упасть в грязь лицом перед собранием столь важных личностей. — Вы точно знаете, кто я такой, но, пожалуй, всё же представлюсь. Генерал Джейк Оттон, прибыл на Серапис буквально несколько часов назад.

Многие переглянулись, молчание затянулось ещё на пару секунд, после чего со своего места поднялся достаточно крепкий, седовласый мужчина, в отдалённо похожей, но всё же отличающейся от Джейка униформе.

— Мы ждали вас, генерал Оттон, — старик крепко пожал ему руку, — позвольте представиться, и так же представить всех здесь присутствующих. Вот ваше место, кстати, хотя учитывая обстоятельства, можете занять любое понравившееся вам место, — сухие губы седовласого генерала тронула лёгкая улыбка, — сейчас нам всем далеко не до этикета или тем паче, до мелких, ничтожных интриг. Генерал Эйст Вангиннем, а вот это — наш почтенный коллега, генерал Лиам Торкве.

Тот, кого назвали Лиамом, казался примерно одного возраста с Оттоном, может, даже чуть младше. Темные длинные волосы, зачесанные назад, аккуратная бородка, к концу собранная в узкий хвост, такой знакомый блеск в ярко-зеленых глазах. В Торкве он с первого взгляда увидел такого же беспринципного карьериста, готового на всё ради славы, признания и почестей.

— Будем знакомы, сэр Оттон, — голос хорошо поставлен, приятный, глубокий — в самый раз и для командующего войсками, и для прирожденного лжеца. — Надеюсь, как и все мы, на плодотворное сотрудничество. Понимаю, что сейчас не совсем тот момент, но скажите, знаменитый лорд-адмирал Грес Оттон — не ваш родственник?

— Всё верно, сэр Торкве, это мой прадед по отцовской линии.

— Слава вашего рода простирается дальше родного сектора, — с едва заметной плутоватой усмешкой заметил Торкве, — и нет оснований сомневаться в том, что вы достойны своих славных предков.

Оттон уже открыл было рот, но его прервал властный, несколько раздражённый голос:

— Сэр Вангиннем верно заметил, что сейчас не время для интриг, господа. Генерал Торкве, попрошу вас впредь говорить только по делу.

Неизвестный Оттону среднего роста и телосложения мужчина с темными волосами, собранными на затылке в тугой хвост, тоже приблизился и вежливо пожал ему руку. Генерал так и не смог отвести взгляда от розетты на его груди.

— Эатайн де ла Вье, лорд-инквизитор, Ордо Маллеус. Слышал, вы командуете бойцами с некой Сионы, генерал.

— Всё верно, господин инквизитор.

— Зовите меня просто Эатайн, — поморщился на мгновение мужчина. — Во всяком случае, на время этого собрания. Сиона, значит…Встречал я достаточно молодого коллегу с этой планеты несколько лет назад, даже довелось немного помочь ему. Впрочем, не о том сейчас речь. Позволю себе сказать, что вам не стоит обращать внимания на наши столь мрачные лица — мы действительно рады вашему прибытию, — Эатайн печально улыбнулся, — положение наше отчаянное, и мы не откажемся от любой помощи. С вашими бойцами, возможно, нам и удастся выстоять.

— Кто знает, госп…Эатайн. Сделаю всё от себя зависящее.

Лорд-инквизитор кивнул, вернулся на своё место, и лицо его вновь приняло задумчиво-хмурое выражение. Эйст, оставшийся стоять рядом, поспешил показать рукой на следующего гостя, женщину явно преклонных лет, но сохранившую остатки былой красоты и изящества. Изрядный её возраст выдавали легко заметные морщины и пожелтевшая кожа, с которыми уже не могли справиться даже омолаживающие процедуры. Волосы цвета свежевыпавшего снега аккуратно собраны в изящную тугую косу на затылке, серые глаза наблюдают так, как и полагается инквизитору с невероятно богатым опытом: сурово, спокойно, и испытующе.

— Леди Кларисса Вейс, тоже лорд-инквизитор. Невероятно зрелище, не правда ли? Как часто вы видели двух столь высокопоставленных агентов Священного Трона в одном месте, генерал Оттон?

— Сказать вам по правде, сэр, я вообще стараюсь с ними особо не взаимодействовать. Даже с учётом славы и могущества моего рода, у агентов всемогущей Инквизиции довольно зловещая репутация. На всякий случай скажу, что не хотел вас задеть, леди Кларисса, — поспешил учтиво поклонится Оттон, — просто делюсь тем, что считаю правдой.

— Вам не за что извиняться, генерал, — не менее вежливо ответила лорд-инквизитор. Голос её каким-то образом сочетал в себе и приятную мелодичность, и беспринципную властность. — Наоборот хорошо, что вы такого о нас мнения. Священная Инквизиция имени Его божественного Величества должна внушать уважение и страх.

— И приятно видеть живые тому доказательства, — мужским голосом произнесла рослая фигура в сером, сидевшая по правую руку от Клариссы. Одеяние её нельзя было назвать ни богатым, ни бедным, а взгляд мог зацепиться разве что за металлическую глухую маску, прикрывающую нижнюю часть лица. Из-под серого капюшона не очень дружелюбно взирали карие глаза.

— Инквизитор Аэтон Ванмонд, — сухо продолжил мужчина в маске, — не так давно надзирал за этим сектором, хотя мои коллеги теперь знают, что я так же работал над неким проектом… — загадочный инквизитор многозначительно глянул на застывших в задумчивом молчании Эатайна и Клариссу. — Однако здесь и сейчас я не имею права о нём распространяться. Просто примите моё присутствие на данном собрании как случившийся факт.

— Охотно последую вашему совету, милорд, — кивнул Оттон, покачав головой. — Однако это поражает. Три представителя Священной Инквизиции в одном месте! Во истину, клянусь муками Его, это даже в какой-то степени ужасает.

— Если хотите исповедаться, или в чём-то признаться, то сейчас самое время, — Аэтон подался вперед, ещё раз недобро сверкнув карими глазами. Оттон уже понял, что чёртов инквизитор является псайкером, как и Эатайн, скорее всего — это свойственно членам его древнего, могущественного Ордоса. Что же насчёт леди Клариссы… — сама эта планета, как и весь сектор, находятся под угрозой исчезновения, и последнее, что нам нужно — это предатель под боком.

— Сир Аэтон! — властно повысила голос лорд-инквизитор, — попрошу вас следить за своим языком. Как вы верно сказали, под угрозой целой сектор, и не вслед нам сейчас цепляться друг другу в глотки. Не стоит искать врага в ближнем своём, по крайней мере, сейчас. К тому же уверена, что сэр Оттон — достойный слуга Трона.

— Просто выполняю свою работу, — небрежно пожал плечами Аэтон, вновь облокотившись о спинку широкого кресла, — не мне напоминать вам, миледи, что одна из главнейших задач Инквизиции — искоренять ересь и некомпетентность по всему Империуму, где бы она ни была. В самой последней пещере, под крышей дома, посреди пустыни, в жилом шпиле мира-улья…или прямо в этих стенах.

— Однако, мы располагаем малым количеством времени, господа, — твёрдо вставил слово молчавший до этого Эатайн, кажется, даже не следивший за диалогом. — Вернемся к вопросу обороны Сераписа, с вашего позволения.

— Но ведь ещё не всем был представлен сэр Оттон… — неуверенно ответил Эйст.

— Ах да, точно… Уж будьте любезны, заканчивайте побыстрее, пожалуйста.

Пожилой генерал кивнул, подвёл Оттона к крепко сложенной фигуре некоего техножреца — магоса Та’авоса, отреагировавшего на приветствие сухим, максимально сдержанным кивком. Джейк едва смерил взглядом довольно рослое, могучее тело главы Культа Механикус на Сераписе, скрытого под алой робой и, очевидно, аугментированного до неузнаваемости. Рот магосу заменяла некая конструкция, похожа на респиратор, вдоль скул пролегали пучки проводов, а глаза тускло светились резким голубым светом небольших линз.

— Приветствую вас, как один слуга Бессмертной Омниссии приветствует другого. — Голос Та’авоса скрежетал, словно металл, из которого он, безусловно, состоял более чем наполовину.

— Да стоит нетленным великий Марс, магос. Так же рад знакомству.

За столом так же сидела ещё одна, последняя фигура, вызывавшая у Оттона больше всего вопросов. Среднего роста и телосложения мужчина с ясным, чистым лицом, короткими темными волосами и умными, но грустными глазами того же цвета. Одеяние его было самым невыразительным на фоне всех остальных присутствующих — даже Аэтона, решившего не демонстрировать всему миру свою розетту. Простовато одетый незнакомец тоже сидел без видимых знаков отличия, однако держался с природным достоинством, чем с первого взгляда вызывал невольное уважение.

При приближении генералов он сам поднялся, сам протянул Оттону руку, чем вызвал у последнего ещё большую оторопь. Джейк без особого удовольствия пожал её.

— Констебль Великого Магистра Ордена Непреклонных, Янос Эверин, — сам представился мужчина, прервав уже открывшего рот Эйка. — Лучше зовите меня просто Янос, если вас не затруднит. Я так привык, — констебль приветливо улыбнулся, что заставило Джейка нахмуриться ещё сильнее.

— Э…да. Рад знакомству, сэр… Янос.

— Пожалуйста, просто Янос. Я скромный слуга Ордена Непреклонных, сэр, из простых граждан Империума. Нынешний магистр, да славится его имя, сам возвысил меня, — и вот уже более тридцати лет я верно служу ему.

Оттон ясно дал понять, что всё понял, и наконец, занял свободное место, первым нарушив общую тишину:

— Всего лишь констебль? А где сами благословенные Астартес? Или они считают себя столь важными персонами, что…

— «Всего лишь»? — незамедлительно отозвался Янос. Впрочем, задетым он не выглядел. — Магистр Раум доверяет мне, в Ордене я считаюсь правой его рукой. А присутствовать лично он не может по весьма уважительной причине.

— Магистр мог бы прислать хоть кого-то, — не унимался Оттон. — Даже самого рядового своего бойца.

— А что, собственно, не так, сэр Оттон? — спокойно спросил Эйк, сидевший по соседству. — Янос уполномочен говорить от лица Ордена. Это привилегия их магистра, Раума, так же известного как Ярость Железа, и мы можем только уважать его выбор. К тому же многоуважаемый констебль прав: причина отсутствия хотя бы одного боевого брата Ордена более чем серьёзная. Вы только прибыли, так что вам простительно этого не знать.

— И хотелось бы наконец быть посвящённым. Что же случилось?

Все заметили, как в момент помрачнело лицо констебля, сошлись ровные брови на переносице, как осел его уверенный до сего момента голос.

— Крепость-монастырь Непреклонных под угрозой нападения, сэр. Пока мы тут с вами беседуем, оно может начаться с минуты на минуту, если уже не началось. Сейчас Ордену нужен каждый его оставшийся в живых боевой брат. Видите ли, Непреклонные сражаются за сектор Фарида с самых первых дней вторжения. К тому же, ещё до его начала несколько рот были направлены на другие театры боевых действий.

Оттон вновь нахмурился. От минуты к минуте их положение лишь ухудшалось. Он мысленно делал серьёзную ставку на целый Орден Космодесанта — но что теперь? Почти незамедлительно последовал вопрос:

— Уважаемый констебль, скажите, если сможете: сколько боевых братьев осталось под началом магистра Раума? На скольких мы можем надеяться в предстоящих битвах за столицу?

Янос немного потупил взгляд.

— Не могу ничего говорить за грядущую попытку магистра защитить родную крепость…Однако к моменту моего отбытия, — а это было два дня назад, — у него оставалось четыре роты.

В образовавшейся тишине было слышно, как за окном усиливался снегопад. А Оттон гадал, какие вообще могут быть шансы у четырёх сотен космодесантников отбить вторжение секторного масштаба.