Псайкер. Путь изгоя

Глава 34

Кровавый Рассвет, часть вторая

Кровь, кровь, кровь…

Разве может быть что-то важнее? Кажется, он даже немного прикусил язык, когда покидал десантную капсулу. Желанная субстанция крохотной лужицей наполнила рот, напомнила о своей ценности. Её всегда было мало.

Или не всегда?

Когда боевая ярость застила его взор, всё остальное отходило на второй план, словно закрываясь железным занавесом. Он переставал понимать происходящее, различать силуэты противников, даже порой союзников, — и забывал своё прошлое. Даже то, кто он такой, становилось неважным. Имела значение лишь пролитая кровь. Его новый Бог, истинный и всемогущий, указал ему путь, открыл истину, а взамен требовал лишь бесконечного кровопролития. Разве это большая цена?

Но иногда образы прошлого, словно вездесущие призраки, пробивались сквозь густую пелену. Перед его глазами возникало то, что он предпочёл бы забыть.

Вот его приводят в крепость-монастырь Ордена, огромную глыбу из серого гранита, возвышавшуюся над скалами посреди жестокой пустыни. Именно в ней позже будет его испытание, как и всех прочих неофитов. Многие не выжили. Он забыл почти все имена павших, но их измученные, порой окровавленные лица никуда не исчезли из его памяти. Тогда он клялся, что обязательно выживет и станет боевым братом Ордена вместо них — и сдержал слово. Радость от одержанного триумфа, тем не менее, отзывалась привкусом пепла во рту, смешанного с кровью погибших друзей и товарищей, тех, кто не смог, как ни пытался. Позднее он часто напоминал себе, что сражается не только за своих новых братьев, но и за потерянные души, что навсегда остались в пустыне испытаний.

Затем следовали упорные, суровые тренировки, закалка тела и души. Возвышение из простого смертного в одного из Ангелов Императора. Как же он гордился собой, преодолевая очередное испытание! Однако даже тогда многие погибали. Далеко не все смогли пройти этот долгий, опасный и изнурительный путь.

Службу в разведчиках он ждал так, как не ожидал ничего в своей жизни. Первые вылазки и первые павшие противники навсегда запомнились ему. Впрочем, даже эти воспоминания меркли перед тем мгновением, когда он попал в третью Роту и познакомился с её капитаном, Андроатосом. Ещё ни один лидер, кроме наставников, не вызывал у него большего уважения, чем этот обычно молчаливый, но всегда собранный и исполнительный воин. За Андроатосом шли в самое жгучее пекло все их боевые братья без исключения, он был настоящим идолом, образцом для подражания, учеником самого магистра Аралеха. Все говорили, что именно Андроатос, позднее ставший капитаном Первой, станет следующим предводителем Вечных Стражей.

Кровь, кровь, бойня, насилие, кровь…

Почему же он помнит это так смутно, но в то же время так сильно? Почему почти забыл, хотя когда-то гордился этим больше всего на свете? Служба в Ордене, посвященная боевым братьям, Империуму, Императору, была для него всем, а встретить свою смерть, неся её, казалось величайшей честью. Так почему же он забыл все свои клятвы?

Орден Вечных Стражей — потомки великого Рогала Дорна, первого Чемпиона Императора, Преторианца Терры, и они со всем тщанием несли все идеалы своих предков, Имперских Кулаков. Благородство, честь, самоотверженность — для них это не пустые слова, однако Стражи отличались ещё и тем, что предпочитали в первую очередь отзываться на самые отчаянные призывы, вступать в самые безнадёжные военные кампании. Там, где положение защитников Империума казалось лишённым всякой надежды, появлялись Вечные Стражи. Далеко не всегда это приводило к победе, но эти потомки благородного примарха прекрасно знали, что одно их появление приносит надежду простым людям, придаёт им сил, уверяет, что Бог-Император с ними. Не в одной тысяче битв они были ореолом бесстрашия и непорочности, однако цена за это была слишком велика.

В крепости-монастыре Вечных Стражей, Бастионе Последней Надежды, находился свой Зал Памяти. Под его сводчатыми потолками, выщербленных прямо в скале, тянулись длинные стены с крохотными нишами внутри. Каждое такое гнездышко занимал небольшой алтарь ручной работы, окруженный свечами, и с вытесанным на нём именем павшего боевого брата Ордена. Он не раз был в этом Зале, бродя по его длинным коридорам и пытаясь представить себе, как далеко они уходят. Иногда он всматривался в эти миниатюрные шедевры, многие имена на которых давно стёрлись от времени. Занятые ниши простирались вплоть до начала третьего уровня Зала Памяти, а вот ниже, из-за отсутствия свечей, царил полумрак, разгоняемый только светом редких ламп. Он часто спускался и сюда, гадая, какую нишу займёт его алтарь.

Теперь эти мысли словно не имели значения. Его имя уже никогда не найдет своё место в Зале Памяти родного Ордена.

Постоянные тяжёлые войны, сопряженные с невероятными страданиями, кровопролитием, насилием и жертвами являются серьёзным испытанием даже для психики Астартес. Все Вечные Стражи встретились с этим, но не все смогли преодолеть. Далеко не один раз они видели, насколько тщетны их усилия. Солдаты и мирные граждане Империума всё равно гибли тысячами, — и тогда оставалось только задаваться вопросом, за что проливали кровь и погибали Стражи? Неужели их жертва напрасна?

С каждом годом службы он чувствовал именно это. Всепоглощающее отчаяние, горечь неудач. Они делают всё, что в их силах, но те, кого они защищают, всё равно гибнут, порой даже от руки тех, кто обладает властью. Вчерашних гражданских, ради защиты жизни которых Стражи жертвовали половиной личного состава, обвиняли в ереси и расстреливали. Как космодесантники, они могли лишь наблюдать, политика — не их стезя. Но Андроатос не мог молчать, а его верный боевой брат и друг не мог за ним не последовать. Те погибшие беженцы оказались последней каплей, и для них открылась новая истина. Он отрёкся от всех своих прежних клятв ради той новой цели, что ему дал Андроатос. Всё так чётко лежало в его голове — и всё равно чаще всего забывалось…

Как бы то ни было, они боевые братья, прошедшие сотни битв вместе, их узы прочнее металла. За ним он последует куда угодно.

Заметив врага сквозь густую кровавую пелену, Селтигар заревел:

— КРОВЬ КРОВАВОМУ БОГУ! ЧЕРЕПА ТРОНУ ЧЕРЕПОВ!

Даже Ангелы Смерти Императора могли испытывать утомление; особенно если битва протекала на пределе даже их сверхчеловеческих сил.

Кериллан успел увидеть предателя, целящегося в него из болтера, однако тело Чемпиона уже начинало уставать. Очередь проревела по большей части мимо, однако пара снарядов всё равно попала Вечному Стражу в левую руку, пробив перчатку. Кровь текла всего несколько секунд, ибо системы брони тут же занялись полученным ранением. Кериллан с невероятной ясностью ощутил, как они автоматически ввели в его организм обезболивающее и новую дозу адреналина, дабы заглушить боль. Как опытный воин, он знал, что её резкие вспышки сильно мешали концентрации, порой даже выводя бойца на несколько важных, в условиях боя, секунд. Мысленно поблагодарив технокузнецов, выковавших и благословивших его доспехи, Кериллан почувствовал, как они вдохнули в него новые силы. Не время предаваться боли или отчаянию, слишком много ещё жизней нужно оборвать во имя Его, ещё многих нужно призвать к ответу.

Он покинул своё укрытие и в считанное мгновение сократил дистанцию до того предателя, что в него стрелял. Взмах мечом перерубил болтер на две части, однако, к удивлению Кериллана, противник успел выхватить свой клинок. Лезвие промелькнуло мимо его лица, ушло вправо. Страж без труда уворачивался от атак, ожидая удобного момента. Их клинки пересеклись, сверкнули искры от расщепляющих полей, и Кериллан полу-обратным движением разрубил еретику правую сторону шеи почти до кости. Наблюдая за агонией противника всего пару секунд, Вечный Страж был уверен, что тот даже не понял, где и как именно пропустил удар. Смерть и возмездие для него пришли внезапно. «Я могу ещё долго так продолжать», подумал Кериллан, поворачиваясь к следующему предателю. «Лишь бы Император не лишил меня своей милости, и не подвело мастерство».

Бойцы всех Орденов, успевших прибыть на Серапис, бились рядом с ним. Большинство космодесантников, разумеется, принадлежало к Непреклонным, сражавшихся и мстивших за родной дом.

В самых передних рядах двуручным силовым молотом крошил врагов сам их магистр — Раум Ярость Железа, который, казалось, силой своего праведного гнева затмевал любого боевого брата поблизости, полностью оправдывая своё прозвище.

Удар предателя в багрово-красных доспехах магистр заблокировал древком молота, после чего ударил тыльной стороной. Рогатый воин пошатнулся, но устоял, хотя обычный смертный остался бы с переломанными рёбрами. Молот Раума прошёл мимо цели, ответный выпад противника тоже промазал. Ловкость космодесантников, несмотря на их габариты, оставалась за гранью простых человеческих возможностей.

Еретик атаковал ещё трижды, прежде чем молот Раума угодил ему в грудь. Подобные могучие удары могли ломать даже броню некоторых видов техники; предатель-астартес же рухнул в снег и забился в предсмертной агонии, которую пытались отсрочить трансчеловеческая физиология и системы доспехов. Магистр в свою очередь знал, что все внутренние органы врага превращены в кровавый фарш, а рёбра впились в лёгкие. С такими повреждениями не справится ни одна система жизнеобеспечения, так что предводитель Непреклонных оставил предателя умирать в муках. Такого благословения, как милосердная смерть, не заслуживал ни один из них.

— Во имя Горгона и во славу Медузы! — провозгласил он клич своего почти уничтоженного Ордена. — Докажите, что нас нельзя недооценивать!

К нему приближался ещё один предатель, с болт-пистолетом и мечом в руке.

— Вы! — взревел Раум. — Вы вторглись в наш дом, разорили нашу святую обитель, и за это вам никогда не будет прощения! Мы будем преследовать вас до самых глубин Варпа, запомните мои слова, не будь я Раумом Яростью Железа!

Воина в сине-красных доспехах встретил удар бойком, а затем и всем молотом. Из-под керамитовых пластин густо полилась кровь, а сам предатель успел лишь глухо, но страшно вскрикнуть.

Однако бой не оставил нетронутым и самого Магистра. На правом наплечнике почти не осталось брони, а на левой виднелась целая россыпь новых ран. Нагрудник и наколенники местами были помяты, шлем покрыла копоть. Оглянувшись, Раум заметил, что ни один его боевой брат так же не остался без ранений, а снежное поле битвы усеивало уже около двух десятков тел павших космодесантников-защитников Сераписа. «Предателей погибло куда больше, но нас — в разы меньше». Охваченный праведной яростью, магистр Непреклонных, тем не менее, не терял головы. Он отчётливо видел, как складывается битва.

Если простые смертные ещё могли как-то изощряться, хитрить, пользоваться укрытиями, — то в схватках между Астартес всё как правило сводилось к честной битве, где решали индивидуальное мастерство и численность. Имперские Гвардейцы искренне пытались помочь своим сверхчеловеческим защитникам, но всё же им в такой бойне почти не нашлось места; к тому же, врагов хватало и для них. Предателей-астартес лояльные Ангелы Императора взяли на себя, за что теперь платили кровавую цену. «Нас слишком мало», вновь подумал Раум. «И нас просто сомнут, как бы доблестно мы ни сражались. Так заберем же с собой в преисподнюю столько врагов, сколько сможем»!

Внезапная мысль мелькнула в голове Магистра. Словно в её подтверждение, впереди появился очередной могучий воин, облачённый в багрово-красные доспехи и вооруженный парными цепными мечами.

— Предатель! Именем Императора, прими своё возмездие!

Варн Краарос, предводитель банды-осколка Пожирателей Миров, сын Красного Ангела, глухо зарычал сквозь шлем. Сквозь кровавую ярость он смог понять, кого битва выбросила перед ним.

— Великий Кхорн, какая удача! Главная шавка среди псов лже-Императора! — Берсерк столкнул топоры над головой несколько раз, словно тем самым издавая первобытный клич. — Кхорн! Кхорн! Кхорн! Я поднесу твою голову Трону из Черепов, магистр!

Силовой молот и цепные топоры с оглушительным треском сошлись в поединке.

Руксус уже с трудом отбивал удары.

Юный псайкер отвел цепной меч еретика, сделал неловкий выпад. Его противник без труда увернулся, ударил снова. Пси-клинок остановил ревущие лезвия в паре миллиметров от его левого плеча. «Долго я так не продержусь», устало подумал Руксус. «Впрочем, мы все знали, что это билет в один конец».

Вся эта битва оказалась для него сплошным откровением. Ранее считавший себя кем-то особенным, он довольно быстро понял, что даже у его силы есть свои чёткие пределы. Да, в его пламени сгорели сотни еретиков, но какая в этом польза, если врагов всё равно больше, а он уже давно вымотался? Почти все последние силы ушли на лечение тех раненных — и то он смог спасти и вернуть в строй всего четверых. Пока что биомантия была довольно сложна для него; зато он со всей пугающей ясностью понял, что за всей его мощью всё равно скрывается простая человеческая оболочка, уязвимая и смертная. Почему это не пугало его, лишь успокаивало. Одно только тяготило душу юноши: из-за собственного бессилия он не мог защищать Альберта так, как раньше. Именно чувство беспомощности перед братом злило и раздражало Руксуса сильнее, чем всё остальное.

Альберт тоже больше не мог нормально использовать свой дар. Владея клинком не в пример лучше друга, теперь скорее он приходил ему на помощь. Эта разница в искусстве фехтования проявила себя ещё в годы обучения в школе Астра Телепатика, когда их начали тренировать владению пси-оружием.

Однако даже это едва спасало их. Большинство гвардейцев вокруг них лежали либо раненными, либо умирающими, либо уже погибшими, на ногах осталась лишь сущая горстка. Где-то слева отчаянно бился комиссар Штросс, заляпанный кровью и грязью с головы до ног.

Альберт легко увернулся от удара, кольнул в открывшийся бок. Меч вновь отозвался гулом в его зудящей, давно тяжелой руке, однако еретик, схватившись за рану, упал на землю, где его через пару мгновений добил чей-то меткий выстрел. Кажется, это был кто-то из гвардейцев. Обернувшись, Альберт увидел, что на Руксуса насело сразу трое, звонко рычащие лезвия полоснули его по животу. Сражаясь, как и все, по щиколотку в воде, крови и грязи, он отступал так спешно, как только мог, однако ноги его уже заплетались, а рука, отбивавшая атаки, чуть ли не с каждым разом поднималась всё медленнее и медленнее. Скорбное зрелище, если вспомнить, что совсем недавно этот высокий, худощавый юноша за пару секунд объял пламенем почти всё поле битвы.

Альберт бросился ему на выручку, перепрыгивая и переступая через тела, оторванные конечности и скрюченные руки. Пси-клинок просвистел в воздухе, отразив сразу несколько ударов. Руксус, будто не ожидавший помощи, споткнулся и упал, тут же сев на одно колено. Цепной меч обрушился на него сверху, но столкнулся с поспешным блоком. Не растерявшись, облаченный в чёрное воин пнул юношу коленом в лицо. «Меня, сильного псайкера, избивают, словно маленького ребёнка». Это напомнило ему о детстве, и неимоверно сильно разозлило. Он кувыркнулся, едва не хлебнув мерзкой красной жижи, и взглядом создал искру возле лица предателя. Его шлем будто взорвался изнутри, пламя пожирало лицо, плавя до костей. Руксус с некоторым трудом поднялся и вонзил меч прямо ему в грудь. Альберт тем временем закончил со своими двумя, ещё больше восхитив друга своим фехтовальным мастерством.

— Ты…ты как? — сквозь одышку спросил он.

— Жить буду. — С его раны на животе текла кровь, и словно в момент обессилев, Руксус упал на груду тел. Альберт тут же подбежал к нему. — Славная битва. Многое…многое позволило мне понять, на многое открыла глаза. К тому же, — юноша сплюнул густую кровь, — это хорошая проверка наших сил.

— Славная? Люди ведь умирают, а мы страдаем… — Альберт рассеянно оглянулся, после чего опустил на друга взгляд. Руксус странно улыбался, зажимая рану. — Не ожидал, что ты ещё можешь использовать дар. Нужно заняться твоими ранами.

— Боюсь, в этом нет смысла, — Руксус вновь откашлялся, — все врачи поблизости или ушли, или погибли, а если бы даже остались, то не стали меня лечить. Сил залечить себя самому у меня нет. Мы окружены, враг почти прорвался, нам остаётся только…

Сзади появилась новая волна врагов. Альберт молниеносно воздвиг вокруг них полупрозрачный щит, отразивший все выстрелы. Рядом неизвестный ему гвардеец открыл ответный огонь, поразивший несколько целей. Когда солдаты перебили почти всех, Альберт опустил щит, тяжело дыша.

— Спасибо, Ламерт, теперь и ты спасаешь мне жизнь, — с трудом выдавил из себя Руксус.

Молодой гвардеец, тоже серьёзно раненный, с тяжелой улыбкой доковылял до них.

— Ты уже дважды спас мне жизнь, так что мой долг ещё не уплачен, псайкер.

— Если тебя это так заботит, то боюсь, эта бойня не предоставит тебе шанса искупить его, — ответил Руксус с улыбкой. За последние полчаса боя этот рядовой пехотинец стал ему как родной, словно живое напоминание о доме. Смотря на Ламерта, юный псайкер видел Сиону: такую близкую сердцу, но такую далёкую сейчас.

— Это мы ещё посмотрим, — упрямо заявил гвардеец, и Руксус увидел пламя мести в его глазах, — эти твари ещё за всё ответят, даже если мы все тут сдохнем!

Заметив новый отряд приближающихся предателей, раненный солдат открыл яростный огонь, зацепив как минимум двоих. Это воодушевило Руксуса. «Простые люди и правда удивительны…как я мог быть так слеп»?

Собрав воедино всё своё умение контролировать дар, юный псайкер принялся медленно, но верно залечивать самые серьёзные свои раны. Сначала на животе, не спеша, вытягивая из Запретных Царств энергию совсем осторожно, тончайшей струйкой. Он чётко понимал, что любая поспешность, даже маленькая оплошность сейчас гарантированно убьёт его. «Нет, я не мутирую, и не потеряю себя. Меня не казнят фанатичные псы Империума. Я хочу…хочу помочь этим людям, защитить свою семью. Разве это так много? Разве это какие-то запретные, противоестественные желания»?

Внезапно он почувствовал необъятную легкость, словно с его сердца спали невидимые огромные тиски. Опустив глаза на руку, всё ещё зажимающую живот, Руксус увидел, что раны как не бывало, осталась лишь разорванная ткань вокруг. Это чудо. Подлинное чудо. Быть может, судьба не так уж жестока ко мне, и мой путь не закончится здесь, после того как я понял столь многое. Теперь, возможно, у меня есть шанс хоть что-то исправить. Многие из людей…не заслуживали моей ненависти. Я был неправ, и теперь мне жаль. Да, пожалуй стоит начать именно сейчас…

Альберта, вернувшегося в бой, сбил с ног один особенно рослый еретик, вооруженный огромной металлической дубинкой. Руксус преодолел расстояние до него всего в мгновение, и его клинок полоснул противника по шлему, оставив небольшую царапину. Верзила зарычал, яростно замахал дубиной, продолжая восхвалять своего нечестивого бога. Ему здесь нет места, с гневом подумал Руксус. Убирайся. Твой лживый бог не несёт за собой ничего, кроме вечного проклятия.

Однако гнев ему мало помогал против такого грозного противника. Дело дошло до перекатов и совсем запоздалых уклонений. Для своих габаритов еретик двигался по-настоящему быстро, вообще не оставляя Руксусу шансов на контратаку. Всего раз попытавшись сократить дистанцию, он получил рукоятью в грудь, отчего едва не потерял дыхание.

На помощь пришел поднявшийся Альберт. Незримая волна толкнула гиганта в спину, чем поспешил воспользоваться Руксус, полоснув того чуть ниже шеи; Альберт же вонзил клинок ровно в сердце. Однако даже это не убило предателя, — стремительно развернувшись, он ударил Альберта в лицо, после чего собирался было взяться за Руксуса. Псайкер-пиромант, пораженный до глубины души, поднял левую руку, с которой в лицо врагу вырвалась струя пламени. Огромный чёрно-серый воин упал, корчась в страшных судорогах; жизнь до последнего не хотела покидать его.

Где-то поблизости раздался страшный крик; сквозь общий гвалт Руксус едва понял, что это Ламерт зовёт на помощь. На него насело сразу трое, и один из них готовился выстрелить в упор из дробовика.

Выбора нет.

Ещё один поток огня заставил предателей истошно вопить от боли, после чего они упали в общую груду тел. Ламерт едва дышал, на нём будто не осталось ни единого живого места. Юный псайкер даже удивился, как гвардеец ещё жив и откуда у него ещё есть силы не только стоять на ногах, но и яростно биться.

— С-спасибо, — с трудом выдавил Ламерт, когда ему помогли встать, — уже сбился со счёту, сколько раз за сегодня пришлось подумать, что мне уже конец. За мной снова должок, псайкер.

— Руксус, — внезапно для него самого вырвалось из юноши, — зови меня Руксус. Можешь не представляться. Я помню тебя ещё с Сионы, Ламерт Рольде.

За их головами вновь заколотила артиллерия, где-то рядом вступили в бой танковые колонны. Имперская Гвардия продолжала вгрызаться в каждый дюйм земли, не отдавая без боя ни одну из линий своей обороны. Тем не менее, Атолла будто становилась всё ближе и ближе…

— Этот день слишком хорошо начинался, чтобы вот так умереть, — Ламерт вновь позволил себе улыбнуться. Он на мгновение подумал о том, что быть может, частые улыбки отгоняют от него саму смерть. Нет, теперь он хочет лишь мстить, и не более того. За Криса должны умереть сотни этих презренных тварей, если не больше. Если бы это только могло вернуть его…

— Ещё не так давно ты хотел сражаться, — ответил Руксус.

— Быть готовым к неизбежной смерти и желать битвы — разные вещи…Руксус.

Приближающийся рокот заставил их обернуться. Вражеская «Химера», с несколькими бойцами на крыше, двигалась прямо на них, стреляя на ходу. Им пришлось уворачиваться, поспешно занимать укрытие.

— У тебя же ещё есть фокусы, чтобы остановить эту штуку?! — крикнул Ламерт, в положении лёжа меняя батарею у лазгана.

— Может быть. Но хотелось бы обойтись без этого.

Из траншеи это едва виднелось, но даже мало что видя глазами, Руксус многое понимал ментально. Потери Врага огромны, но он всё равно продолжал наступать чёрными волнами, крайне медленно, но уверенно беря их в окружение. Ряды защитников Атоллы таяли на глазах.

Уж не знаю что, кроме чуда, может нас спасти. Марианна, прости, если мы все здесь погибнем…надеюсь, у тебя ещё будет шанс спастись. Мы в любом случае навеки с тобой, сестра моя.

Капитан Сатурас не мог отдать должное тому гневу, с каким в первых рядах сражался магистр Раум. Разумеется, им двигали месть и нетерпимость к Врагу, свойственную многим преданных Императору Астартес, однако вечный страж впервые видел настолько осознанный гнев. Магистр Непреклонных не терял голову окончательно, превращаясь в бездумную вооруженную оболочку, но обрушивал свою ярость с полным понимаем происходящего. В каждом его движении, в каждой атаке чувствовалась отточенная смертоносность.

Сатурас так же бился бок о бок с братьями, даже не думая прятаться за их спинами. Прекрасно понимая их положение, капитан с радостью включил свой болтер и клинок к числу прочих.

Однако горестные мысли не покидали его. «Мы пришли, чтобы призвать к ответу Андроатоса, нашего бывшего брата, но похоже, у нас на это просто не хватит сил. Он уйдет из сектора Фарида безнаказанным».

Один из его боевых братьев упал, скошенный попавшей прямо в лицо очередью. Ещё один бился рядом, раненый в руку. Капитан и сам истекал кровью, из пробитого болтерным огнём налокотника. «Каждая победа даётся нам огромной ценой. Мы их не сдержим — только Магистр, один из его капитанов, да Кериллан, наш славный Чемпион, уверенно сеют смерть. Вот только этого мало».

Очередной предатель, в неизвестных Сатурасу доспехах, заставил долго плясать с собой в смертоносном танце из клинков и выстрелов, прежде чем чья-то короткая очередь положила этому конец. Столь интенсивная битва начала даже утомлять его, вновь напомнив капитану, что даже силы Ангелов Императора не безграничны. У всего есть свой предел.

Краем глаза он увидел, что магистр Непреклонных сошёлся в виртуозной дуэли с одним из предводителей еретиков — Сатурас давно научился более-менее различать вражеских лидеров по знакам отличия. Их чемпионы любили выделяться, словно птицы, нацепившие на себя кучу чужих цветных перьев. Сатурасу действительно хотел помочь Рауму, но постепенно наседающие противники не позволяли ему подобной роскоши. Вокруг магистра и его противника словно возник незримый круг, и никто не торопился вступать в их битву, как-то мешать честному поединку.

Только вот, насколько он честный, подумал капитан Стражей, уворачиваясь от выпада противника, — если магистр сынов Горгона ранен?

Раум, яростно рыча, обрушил на Варна весь вес своего молота. Такой удар проломил бы броню многих танков Империума, однако Чемпион Кхорна ушёл вправо, ответил сдвоенным ударом цепных топоров. Магистр успел поднял молот, отвести удар, уклонится. Варн вновь сократил дистанцию, ударил сначала одной рукой, затем другой, заставляя противника гадать, куда будет направлена атака. Проклятый предатель пользуется всеми минусами моего оружия, и не даёт мне им нормально размахнуться.

Рычащие зубья скользнули по наплечнику магистра; он ушёл вправо, размашисто ударил. Варн, рыкнув, не стал уклоняться назад, тем самым позволив увеличить дистанцию, а наоборот пригнулся. Молот с грозным треском просвистел над его головой. Кхорнит поднялся, сделал шаг вперед, но Раум встретил его ударом тыльной стороны рукояти. Предатель пошатнулся, отступил, однако от последующих двух ударов легко увернулся, обрушил левый топор на противника. Магистр его отбил, оттолкнул и вновь попытался ударить рукоятью, однако Краарос уклонился вправо. Лезвия вновь почти пробили доспех.

— Сдаёшь позиции, цепной пес Анафемы. Ты ещё слабее, чем твои прихвостни, и совсем скоро все ваши черепа пожалуют моему господину Кхорну.

Раум не стал отвечать, просто ударил снова. Чемпион Кхорна уклонился, однако при попытке вновь сократить дистанцию получил могучий удар ногой, а потом и головой. На мгновение у Варна даже помутнело в глазах, череп отозвался вспышкой боли. Справа затрещал страшный молот. Крааросу не оставалось ничего, кроме переката, однако оружие магистра всё равно зацепило его. От удара, даже скользящего, его ощутимо отбросило, сбило равновесие. Он с трудом приземлился на ноги, когда вновь засвистел молот. Варн ушёл назад и выпрямился, однако почти все лезвия топора были уничтожена — цена спасения от смертоносной атаки. Магистр попытался ударить рукоятью, но промахнулся. Не желая больше рисковать, Варн отступил.

— Много болтаешь, предатель, — из-под шлема Ярости Железа слышалась едва уловимая одышка. — Прими уже свою позорную смерть. Мне ещё тысячи таких как ты убить нужно.

Варн Краарос только ухмыльнулся, отбросив ставший почти ненужным второй цепной топор. Оставшийся левый приятно лёг в облаченные керамит руки.

— С тобой пришлось немного повозиться, но не переживай, скоро всё закончится. Владыка Кхорн сполна напьётся твоей крови.

Они сошлись снова, но всего через пару мгновений отступник уловил рядом с собой блеск сверкающего металла. Клинок просвистел всего в паре сантиметров его шлема, заставил уклониться и отойти.

— Это моя битва, но я всё равно видеть тебя, мой второй капитан.

— Простите, сир, но я не позволю вам умереть прямо на моих глазах, — ответил Гизар, чуть плотнее прижимая к себе щит. — Так же считает каждый из нас. Все боевые братья готовы отдать за вас жизнь, хоть никогда и не скажут этого. Позвольте взять его на себя, великий.

— Не позволю. Мы убьём его вместе.

Варн ещё раз переложил цепной топор в руке.

— Вы закончили? Владыка Кхорн не славится терпением.

— Твой ложный бог может ждать хоть целую вечность, — отозвался капитан второй Роты, — но нас он не получит.

Рядом раздался оглушительный рык, заставивший Гизара и Раума даже немного пошатнуться, сжаться внутри. Ровно между противниками стремительно возник ещё один воин, облаченный в кроваво-красное.

— Кажется, я весьма вовремя. Ты же не против если я присоединись, Варн? Ты не в том положении, чтобы отказываться.

— Я бы справился с ними, будь их хоть в десять раз больше, но сейчас даже рад тебя видеть. Владыке всё равно, как, где и чья кровь льётся, главное, чтобы её потоки не прекращались. Убьем же их!

Селтигар усмехнулся, кинул брату по оружию парный цепной топор, достал из кобуры болт-пистолет, развернулся.

— Вы слишком долго живете, рабы Трупа на Троне. Пора заставить вас кричать от боли.

Силы начали оставлять Кериллана, но не надежда.

Доспехи его пробили уже в пяти местах, однако благодаря имплантам и системам брони кровотечение шло довольно слабо. Куда больше её было на «Призывающем к ответу».

Но при таком численном перевесе врага, даже его мастерство не спасёт их.

Уклоняясь от очередной атаки, он увидел рослую фигуру предателя, в которой моментально узнал одного из вражеских вожаков. Его ало-чёрную броню покрывало множество нечестивых символов, с наплечников скалились рогатые отвратительные морды, весь нагрудник покрывал символ Извечного Врага. Увидев Кериллана, отступник громко, вызывающе усмехнулся, делая шаг вперёд:

— Чемпион Ложного Императора. Ты убил слишком многих. Сразись со мной!

— И сражу ещё больше. Ты — следующий.

Тёмный Апостол активировал силовую булаву, делая ещё несколько шагов в сторону Кериллана и делая знак остальным не вмешиваться. На всякий случай он даже повторил свой приказ по воксу. Наблюдавший за этим Вечный Страж лишь усмехался. Гордыня и самонадеянность предателя погубят его. Конечно, Кериллан не знал, насколько был силён его противник, но оставался уверен в своём мастерстве. Владыка не оставит его, не сейчас. Сразив одного из вожаков, он, возможно, создаст сумятицу в рядах врага — предатели никогда не славились прочностью своих рядов.

Между ними возникло небольшое пустое пространство, покрытое кроваво-белым снегом и комками изорванной земли, бушующая вокруг битва словно заглохла, отошла на второй план.

— С какой-то стороны даже жаль, что всё закончится именно так, — с насмешливой жалостью произнёс Несущий Слово, даже чуть театрально приближаясь к противнику. — Такой бы боец нам пригодился, но увы. Сегодня ты умрёшь, а вслед за тобой и весь твой поганый Империум. Боги Хаоса, истинные владыки Вселенной, пусть и жестоки, но даруют благостные видения своим слугам. Если мои молитвы будут услышаны, я буду там, когда чёрным клинком пронзят сердце твоего хозяина-трупа.

От столь омерзительных слов закипали сердца, однако Кериллан не поддался на провокацию, лишь крепче впившись в рукоять меча.

— Это «Призывающий к ответу», — глухим голосом ответил он. — Думаю, не стоит объяснять смысл его имени. Ты ответишь за все свои преступления, предатель, и никакие лживые боги тебе не помогут.

Аларон не переставал мысленно усмехаться, наблюдая за явно нервничающим Андроатосом. Глава Похода раздраженно переступал с ноги на ногу, иногда даже ходил вокруг голо-карты и что-то едва слышно бормотал себе под нос — правда, это больше походило на глухое, злобное рычание. Это продолжалось уже более получаса, так что Змеиный Глаз, вдоволь нарадовавшись подобным зрелищем, всё же не выдержал:

— Ты кажешься нервным, друг мой, — он попытался, как мог, скрыть усмешку. — Неужели тебе что-то волнует?

Андроатос вновь что-то глухо прорычал, сделал очередной полукруг вокруг карты, обозначения на которой менялись каждую секунду.

— У меня сейчас нет желания цепляться тебе в глотку, колдун, однако можешь быть уверен, что при иных обстоятельствах ты бы поплатился за свой ядовитый язык. Неужели не видишь, как оборачивается битва?

Чемпион Тзинча лишь пожал плечами, лениво пододвинулся к карте.

— Да, всё складывается не так легко, как ты ожидал, но…

— Ты говорил, что щенок-псайкер сдохнет!! — взорвался Андроатос. — А он убил несколько сотен моих солдат, и до сих пор жив! Ты клялся, что победа будет моей, но я вижу лишь упорное сопротивление. Бесспорно, мы его сломим, но каждая пройденная минута играет псам Анафемы только на руку!

«Обычное спокойствие всё-таки подвело его. Глубоко в своей сути, как ни посмотри, он воин и лидер, отличная жертва для силков Кхорна. Мне всё сложнее контролировать его. Совсем скоро придётся раскрыть все карты».

— Ты можешь продолжать наступление, — терпеливо, без прежней насмешки ответил Аларон, — и точно победить. А можешь отступить, но ничем иным, кроме как поражением, это не будет. Ты прав, время не на твоей стороне. Если хочешь…

Чернокнижник выдержал эффектную паузу, отошёл от карты к огромному стеклу, из которого открывался отличный вид на белоснежный Серапис. Вдали виднелась корабли лоялистов, отсюда похожие на небольших металлических насекомых, застывших в космосе.

— Грань между мирами всё тоньше, я тебе уже говорил об этом. Если ты позволишь мне спуститься, я смогу ещё сильнее ослабить её — ведь именно это твоя цель…не правда ли?

Незамутнённый следил за каждым его движением, при этом не веря ни единому его слову. Грязный колдун очевидно что-то замыслил, но Андроатос не мог понять, что именно. Вот уж действительно скользкая змея, которую тяжело удержать в руках.

Он снова посмотрел на карту.

Наступление в каком-то смысле продвигалось даже успешно, если не считать колоссальных потерь, кои его воинство не видело за всё время Похода. С другой стороны, можно и не быть великим тактиком, чтобы видеть, как силы его армии неумолимо вязнут в линиях обороны. Андроатосу не хотелось бросать в бой свои козыри, но и доверять колдуну — себе дороже. Он должен быть здесь, при нём, прямо у него на глазах. Так творить свои интрижки ему будет явно тяжелее. Впрочем, воин Кхорна не знал, что вообще может быть в запасе у столь верткой, склизкой змеи, и мог лишь подозревать. Считая, что готовит себя к самым внезапным поворотам судьбы, Андроатос всё больше понимал, насколько это бессмысленно.

Всё это время на капитанском мостике работали вокс-машины, принимающие все донесения из сектора Фарида. В столь кропотливом, тяжелом процессе учувствовало больше полусотни рабов и слуг, отобранных Незамутнённым лично. Они почти каждую секунду выкрикивали что-то новое, какие-то сигналы доходили и напрямую до предводителя Похода. Он научился принимать, но не реагировать на большую часть из них, уделяя внимание лишь самому важному.

— Подразделение «Скалящегося Черепа» практически уничтожено.

— Пехотинцы из шестого, седьмого, и девятого отрядов несут колоссальные потери.

— Рыцарь «Инхолус» погиб, повелитель.

Последняя новость не сильно обрадовала Андроатоса, но он был готов пожертвовать хоть всеми Имперскими Рыцарями ради победы, да будут Темные Механикус прокляты! Они получат свои новые жертвы, если потребуется. Он даже вспомнил об Телихоне, и вызвал его. Пока техножрец-отступник был в пути, мысли предводителя Похода вернулись к тому, что он должен сделать сейчас. Какое же решение приведет к победе? Похоже, что иллюзия выбора вновь пытается обмануть его.

Внезапно ожил его собственный вокс, в котором раздался глухой голос Харконта, предводителя банды Железных Воинов:

— Срочная новость, Чемпион. Селтигар и Варн сцепились с магистром и одним из капитанов Непреклонных. Будут ли какие-то приказы?

Андроатос на мгновение задумался. Конечно, было бы неплохо подорвать боевой дух цепных псов лже-Императора, но, с другой стороны, владыка Кхорн ценит в первую очередь кровь, пролитую в честном бою. Стоит ли гневить его, ради сомнительного шанса ослабить позиции лоялистов? Едва ли.

— Пусть сражаются. Селтигар должен победить, тем более, надо думать, битва утомила этого… Раума.

— Скажу больше — он ранен, Воитель. Не похоже, что он сможет на равных биться с Селтигаром. Впрочем, ему удалось потрепать Краароса.

Этому сложно удивляться. Андроатос не раз видел Варна в бою — он яростный боец, стремительный и умелый, но берущий скорее упорством, чем отточенным мастерством. Его защита оставлять желать лучшего, а уж если бой затягивается…

— Разрешаю вмешаться, только если ситуация примет критический оборот. Повторяю: Селтигар нужен мне живым.

Он мой боевой брат и настоящий друг, которого мне не заменит вся Галактика. Это то единственное, что осталось у меня от прошлого, от которого я отрёкся. Селтигар… похоже, боевая ярость вновь охватила тебя, раз ты даже не стал предупреждать меня, бросаясь в битву со столь серьёзным врагом. Пусть же владыка Кхорн не оставит тебя.

Не успел Харконт сказать «так точно», как включился в разговор негромкий, но глубокий голос Немоса:

— Тут ещё происходит ещё кое-что занятное, Воитель. Вам стоит знать, что Тацио вот-вот скрестит клинки с их Чемпионом, уж не знаю имени этого глупца.

— Чемпионом? — быстрее, чем ему хотелось, переспросил Андроатос. — Как он выглядит, чем вооружен? Быстрее, Немос!

Предводитель Проклятых Плотью, похоже, ничуть не растерялся:

— Он во всём сером, в белом одеянии, прочих отличительных знаков на нём я не вижу…кроме разве что чёрного клинка, которым этот малый, надо признать, умеет махать.

Простой белый балахон, темная сталь… Кериллан и «Призывающий к ответу», гордость Ордена Непреклонных. Почему он узнал о его присутствии здесь, на Сераписе, только сейчас, в самый ключевой момент вторжения?! Его злость и раздражение на Аларона только росли, однако стоит отложить разногласия, сейчас главное — победа.

Он попытался подключиться к Вимунду, но тщетно, похоже, Темный Апостол отключил его, чтобы ничто не отвлекало его от дуэли. Вот тщеславный глупец!

— Немос, быстрее скажи этому идиоту Вимунду не вступать в битву! Ему не победить Кериллана! Пусть убьют его на месте, расстреляют, разорвут, мне всё равно, но он должен быть мёртв!

Реакция Андроатоса позабавила Змеиного Глаза, но не так, чтобы сильно.

— Неужели он так хорош? И так ли нужны тебе Несущие Слово Вимунда?

— Я не разбрасываюсь своими бойцами словно мусором, чтобы ты там себе не придумал, колдун. У меня грандиозные планы, и для их воплощения нужна каждая живая душа, любой раб, способный держать орудие. Тем более полезны слуги, способные эффективно повести за собой других. А этот их Чемпион… Тебе хватит знать и того, что на момент моего ухода из Ордена этот малый считался лучшим фехтовальщиком в наших рядах.

— Лучшим? — улыбнулся Аларон сквозь шлем. — Выходит, он даже лучше тебя, Андроатос?

Этот вопрос поставил его в тупик. Он впервые задумался над ним.

Его и Кериллана отделяла минимум сотня лет службы, и звезда Андроатоса, как преемника магистра Аралеха была в зените, когда всходило солнце Кериллана. Они пересекались крайне мало, общались и того меньше, но всего один раз ему все же довелось увидеть этого паренька в действии. На тренировке против него выставили сразу троих, причем куда более опытных боевых братьев. Мальчишка без каких-то особых усилий победил всех, пропустив всего два удара, и то несмертельных. Это впечатлило Первого капитана, и он тогда тоже подумал, что этого юношу ждёт великое будущее, но не более того. С того случая они виделись лишь однажды, когда сердце Андроатоса уже терзали нерешаемые противоречия, отупевшая злоба и отчаяние. Короткий обмен взглядами и сухими приветственными кивками — вот всё, чем ограничилась их последняя встреча. Даже забавно, что судьба свела их именно сейчас, в столь мрачный, кровавый час.

— Вижу, мой вопрос озадачил тебя. Видно, всё действительно не так просто.

— Я бы с удовольствием поспешил бы скрестить с ним клинки, — незамедлительно ответил Воитель, — однако Вимунд ему точно не ровня. Подозреваю, что во всем Походе лишь я смогу победить его в честном бою. Впрочем, лучше до этого не доводить. Я уже повелел любой ценой убить этого сосунка на месте, — надеюсь, мои подчинённые все уже умеют исполнять приказы.

Тёмный Апостол Вимунд Тацио понял, что поспешил бросить вызов после первых же действий своего врага. Чемпион Анафемы двигался совершенно не так, как обычные астартес. Казалось, что каждое его движение куда более отточено, выверенно, смертоносно. Ничего лишнего, только слепая эффективность. Едва уклонившись от первого выпада, несущий слово впервые в жизни почувствовал себя медлительным, неуклюжим. «Это только его первая атака. Дело плохо. Похоже, остальным всё же придется вмешаться… Темные Боги, дайте мне сил»!

Кериллан, однако, не спешил ликовать и предпринимать какие-то решительные действия. Сильно увлёкшись атакой, ослабляешь свою защиту — один из первых уроков, что он усвоил в жизни. Нельзя давать противнику и шанса на успех, даже если твоё преимущество очевидно.

Вимунд едва поспевал за противником. В основном уклоняясь, он пользовался булавой скорее как щитом, чем оружием. Ни разу ему не удалось контратаковать, столь страшен был натиск противника. Краем сознания Тацио понимал, что при всём этом с ним бьются далеко не в полную силу, и это даже злило его, но страх смерти был куда сильнее.

Он увернулся от выпада в лицо, попытался атаковать снизу-вверх, но противника там уже не было. Едва заметив вспышку сбоку, успел пригнуться, однако за первым ударом последовал второй, лёгший на оружие.

Что ещё неприятно поражало несущего слово, так это, какую легкость его враг умудрялся вкладывать в каждую свою атаку. Он не использовал всю свою силу, но будто всегда, даже в самом гарантированном, смертоносном ударе оставлял для себя лазейку для защиты. Проклятый лоялист всегда со стремительной непринужденностью возвращал клинок в исходную позицию. Его не подловить.

Вновь сверкнули расщепляющие поля силового оружия, и Вимунд попытался отступить немного назад, перегруппироваться. Где-то раздались отдалённые крики, похожие на приказы. Однако его противник словно этого и ждал.

Кончик лезвия чиркнул по наплечнику, ещё через удар сердца отсёк один из рогов на шлеме. Апостол махнул куда-то в воздух, вроде как даже во что-то попав, но спустя мгновение вспышка боли пронзила его тело. Откуда-то из левой половины нагрудника обильно хлынула кровь. Рана по меркам Астартес ничуть не смертельная, и Вимунд собирался продолжить битву, однако молниеносный второй удар рассёк его грудь от живота и почти до шеи. Колени подогнулись сами собой. Только тогда он увидел, что трижды проклятый цепной пёс Империума даже сейчас держит некоторую дистанцию, не сближаясь с ним окончательно. Булавой, даже если ему хватало сил её поднять, на такой дистанции до него не достать. Проклятие… Почему Боги отвернулись от него? Ведь он был верен им.

— Убейте его! Сейчас же! Темный Апостол, нет!!

Кто же это кричал? Имеет ли это хоть какое-то значение?

Кто-то возник рядом с ним, треща расщепляющим полем силового оружия. Схватившись за раны, словно это могло остановить кровотечение, Вимунд попытался поднять голову.

Сразу двое набросилось на Кериллана. Поблизости раздалась болтерная очередь, тут же прервавшаяся. Похоже, кто-то из предателей понял, что может попасть в своего. Ещё один спешил поднять своего предводителя, унести с поля боя. Этого Кериллан допустить не мог.

Клинки сверкали в безумной пляске, и теперь уже этим двум предателям в полной мере пришлось столкнуться со смертоносной отточенностью его движений. С ними ему пришлось изменить своему обычному принципу не спешить в бою; следовало убить их быстро.

Одному несущему слово удалось задеть его наплечник, второй едва не достал до лица, однако Кериллан успел пригнуться, переместиться вправо. К счастью, предатели действовали не очень скоординированно, хоть и явно пытались. Он вознёс очередную мысленную мольбу Императору.

Возможно, Владыка всё же услышал его, ибо «Призывающий к ответу» метнулся быстрее молнии в руках Кериллана, пробив горло одному из несущих слово. Клинок его боевого брата успел полоснуть противника по наколеннику, не задев кожи. Принимая более устойчивую позицию, Кериллан успел заметить, как почти поверженного вожака предателей поднимает один из его прихвостней. Нельзя, чтобы этого ублюдка спасли, нет!

Короткая болтерная очередь поразила противника за спиной. Возрадовавшись, но ничуть не замедлившись, Чемпион Императора бросился за своей добычей. Предатель, водрузивший своего предводителя себе на плечо, успел только неуклюже вынуть меч. «Призывающий к ответу» отсёк ему сначала руку, а затем впился в горло.

Однако Тацио не упал, хотя должен был. Кровотечение его замедлилось, хотя с момента получения ран прошло не более двух минут — все же Астартес не так просто убить. Темный Апостол встал на ноги и собирался вернуться в бой, но Кериллан не оказал ему подобной милости. Меч Чемпиона рассёк его голову почти до самого мозга, второй удар вошёл ровно в одно из сердец. Последовал мощный удар ногой и короткий полёт, однако кроваво-белого снега под собой Вимунд Тацио уже не видел.

Капитан второй Роты Ордена Непреклонных, Гизар, учился владеть клинком у лучших мастеров, каких ему только могли дать. Сначала это был старый Олфорд, самый старший в Ордене, если, конечно, не считать Древних. Олфорд застал уже трёх магистров, считая Раума, и делился своим четырёхсотлетним опытом бесконечных войн с молодыми неофитами. Отбыв вместе со следующим учителем Гизара, капитаном первой Роты, грозным Маукаром, старый Олфорд значительно ослабил их ряды. Где же сейчас они оба? Выжили, ранены? Или на них ни царапинки, и они до сих пор спешат на Серапис, мстить за родной дом?

Гизар вспомнил всегда суровое, непроницаемое лицо капитана Маукара, казалось, выкованное сталью и закаленное временем. Когда-то он мог занять кресло магистра Ордена, но почему-то не стал. Закованный в ониксово-чёрную терминаторскую броню, вершину мастерства технокузнецов, он всегда возвышался над полем боя. Вернувшись к своим боевым братьям-терминаторам, ветеранам Непреклонным, лучшим из лучших, Маукар первым принял удар, обрушившийся на сектор Фарида, а разыгравшаяся Варп-Буря окончательно отрезала первую Роту от дома.

Гизар искренне надеялся, что его учителя живы, но ещё больше надежд он возлагал на то, что вероятное поражение защитников Сераписа не лишит их право на месть. Капитан Маукар и старина Олфорд должны пролить крови предателей столько, сколько смогут — во славу Горгона и во имя Медузы.

Именно об этом думал второй капитан, уклоняясь от выпадов Варна Краароса. Лезвия цепных топоров свистели у его головы, плеч и рук, однако даже не зацепили щита. Отбив очередную атаку, Гизар сделал стремительный выпад, закрыв при этом левый бок спасительным металлом. Чемпион Кхорна отвёл голову назад, ударил снизу-вверх. Вновь раздался жаждущий рык парных топоров, от которых второй капитан предпочёл уворачиваться.

Первые же их короткие сходки ясно дали понять, что они не сильно отличаются по скорости, мастерству, или силе; все сводилось к тому, что меч и щит Гизара предполагали более защитный стиль битвы, — полная противоположность Варну. К тому же предатель отличался натиском и находчивостью, в то время как Непреклонный предпочитал действовать осторожно, более продуманно.

Он ушёл от топоров влево, произвёл выпад. Клинок свистнул возле шеи берсерка, но даже не задел брони. Последовала стремительная контратака. Левая рука ударила вслед за правой, но по другой траектории. От первой атаки Гизар увернулся, но вторая впилась в его щит. Удар получился слабым, второй капитан решил, что это его шанс. Однако Варн легко увернулся, ударил снова. Щит едва успел закрыть возникшую брешь. Непреклонный чуть отступил, стремясь сохранить равновесие. Один из топоров в это мгновение просвистел возле его шлема.

Видя пусть и короткое, но всё же отступление врага, сын Ангрона поспешил утроить натиск. Первые два его удара ушли в пустоту, а затем последовало наказание. Меч треклятого лоялиста ушёл далеко от его лица, однако второй атаки, уже щитом, он едва успел заметить. Сжатый, но сильный удар заставил его пошатнуться, от следующего выпада он вновь увернулся, пусть и с трудом, поспешил ударить сам, дабы не терять инициативу в бою окончательно. Гизар такого явно не ожидал, едва успев сделать шаг назад. Последовал ещё один удар, довольно размашистый, даже отчаянный. Капитан закрылся щитом и всё же успел зацепить предателя ответным выпадом. Наконец-то брызнула кровь, кровь клятвопреступника.

— Ты неплохо двигаешься, стоит признать, — без одышки, предвкушая большую кровь, с улыбкой произнёс Варн.

— Ты ещё запомнишь прикосновение моего клинка, предатель. Наш дом будет отомщён.

— О да, помню его, — Пожиратель Миров тряхнул раненной рукой, разбрызгивая кровь. Её вид будоражил сознание. — Хорошая была битва, пусть и короткая. Вы бились отчаянно, однако мы всё же сровняли вашу крепость с землёй.

— Проклятый предатель! — взревел Гизар, однако воздержавшись от глупостей. Похоже, именно этого своей жалкой провокацией его противник и добивался. — Мы оросим вашей кровью весь Серапис, и нигде вы больше не будете знать покоя! Мы будем преследовать вас даже на самом краю Галактики!

— Так много пустых клятв… ну давай же, попробуй исполнить хоть одну.

Магистр Непреклонных был участником сотен битв, одержал множество побед над самыми разными врагами, от ксеносов до тварей Имматериума — однако такого натиска от своего противника всё равно не ожидал. «Со своим цепным топором он даже опаснее, чем тот ублюдок с двумя», понял Раум после первых же двух выпадов противника. Отдельную опасность нёс болт-пистолет в левой руке предателя. Несмотря на относительно малую мощность каждого отдельного выстрела, при большом своём количестве они были более чем способны пробить и без того поврежденный доспех магистра. Раум решил не затягивать дуэль, однако Селтигар практически не оставлял ему шансов на контратаку.

«Я ранен…и мой молот не лучшее оружие для долгих битв. Этот же предатель пришёл, похоже, со свежими силами… Вспомнил! О нём говорил капитан Сатурас из этих Вечных Стражей. Это Селтигар, бывший сержант и правая рука Андроатоса, лидера отступников. Если его убить…»

Подумать оказалось куда проще, чем воплотить в реальность.

Топор проревел над левым ухом магистра, от второго удара удалось спастись блоком. Внезапно Чемпион Кхорна поднял левую руку. От выстрела пришлось уклоняться вплотную. Это вынудило Ярость Железа занять невыгодную для себя позицию, чем успел воспользоваться Селтигар.

Обагрённые кровью лезвия пробили наплечник и с глухим хрустом вошли в плоть, кромсая её. Раум зарычал от боли, попытался ударить кулаком, но промахнулся. Селтигар, явно возбужденный от вида вражеской крови, легко отскочил, атаковал снова.

Магистру Непреклонных все же удалось увеличить дистанцию с врагом, — во всяком случае уклонится на достаточное расстояние для взмахов молота. Теперь предателю приходилось уворачиваться от довольно размашистых, медленных по меркам Астартес ударов. Разумеется, это прекрасно понимал и Раум, но что ещё ему оставалось делать?

Внезапный выстрел пробил ему кисть, от двух последующих он успел уйти в сторону, однако и тут его достал трижды проклятый цепной топор. На этот раз удар пришёлся близко к шее; взревев от непреодолимого гнева, магистр Непреклонных столкнулся шлемом с противником. От неожиданности Селтигар пошатнулся, с его цепного топора стекала кровь.

— Господин магистр!

Болтерная очередь прошла мимо, однако заставила Чемпиона Кхорна отступить. На помощь своему магистру пришёл капитан Маркус Стальная Длань. Селтигар был даже рад новому противнику, однако следовало добить одного из предводителей обманутых псов лже-Императора.

Маркус бросился наперерез, по сути, закрывая Раума грудью, болтер в его руках яростно ревел. Несколько снарядов пробили нагрудник Селтигара, обильно брызнула кровь, однако берсерка это замедлило всего на мгновение. Стремительный, яростный взмах цепного топора едва не оторвал Маркусу целую, живую руку, однако заметно уступаю врагу в скорости, он успел достать меч…

Внезапный громогласный рёв, похожий на звон боевого горна, раздался над всем поле боя. Селтигар застыл в паре метров от врага, и капитан третьей Роты, тоже замерев, каким-то образом догадался, что у предателя заработал вокс. Казалось, что вокруг них остановился сам мир. Вся жестокость, стремительность и беспощадность столкновения трансчеловеческой мощи отошли на второй план, заглохли где-то на фоне.

Прошла будто целая вечность, прежде чем Селтигар отошёл, дал какой-то знак рукой. Маркус следил за ним, не отводя взгляда, только сейчас осознав, что он до сих пор сидит, пригнувшись на одно колено.

Тому, что происходило дальше, он не верил до самого конца. Звуки боя вновь ожили, раздался грохот артиллерии, болтерные и лазерные очереди, в небо словно вернулась своя битва. Однако всё же это случилось! Предатели отступали!

В ход пошли дымовые гранаты. Лояльные космодесантники, всего пару минуту назад зажатые в плотное кольцо окружения, стреляли предателям вслед, но на решительную контратаку никто не решился. Подобный приказ так и не раздался в воздухе. Маркус на мгновение обернулся и увидел, что павших было много. Очень много. Многие, кто ещё стоял на ногах, едва увидев отход противника, падали от полученных ран. Сам Стальная Длань, отделавшись пробитием доспехов всего в трёх местах, был поражён до глубины души.

Брат-магистр! Как же он? Его удалось спасти?

Обвиняя себя в слабости, Маркус принялся искать своего повелителя, надеясь, что его жертвенность не была напрасной.

Сначала жизнь вернулась в его пальцы. Затем словно очнулись от долго сна ноги. Он согнул колени, попытался встать, открыть глаза. Перед взором — темное абсолютное ничто. Страх перед вероятной слепотой стиснул ему сердце.

Надо…надо срочно что-то сделать!

Он ещё сильнее задёргал конечностями, постоянно во что-то упираясь. Только сейчас до него дошло, что на нём что-то лежит. В конце концов, откуда-то сбоку вырвалась крохотная полоска бледного света, а вместе с ней свежий воздух.

Воздух, пропитанный гарью, дымом, кровью и смрадом изувеченных тел.

В конце концов он расчистил себе путь, увидел серое небо, покрытое чёрными сгустками-тучами. Чуть не засмеялся от радости, — он не ослеп! Не ослеп!

Внезапное осознание произошедшего накатило на него, словно жестокий неминуемый шторм.

Ламерт с трудом вылез из горы тел, под которой был погребен всего пару мгновений назад. Ноги его едва слушались, собственное тело казалось словно чужим.

Выдернув левый сапог из страшной мёртвой кучи, молодой гвардеец упал прямо в отвратительную жижу, посреди которой, как в каком-то извращённом бассейне, плавали чьи-то конечности, куски тел, внутренности, и кости с едва оставшейся на них плотью.

И тела. Одни лишь мёртвые тела. Казалось, будто так теперь выглядел весь мир.

Ламерт закричал, попытался встать. Из ран, которые, на первый взгляд, покрывали его с ног до головы, потекла кровь. Юноша едва нашёл опору в этой отвратительной жиже, мерзком союзе крови и талого снега.

«Что…что происходит?… Я…я помню себя, да. Ламерт Рольде, имперский гвардеец сто двадцать первого Сионского пехотного Полка. Да… Помню, как началась битва, погиб Крис…Крис… Но что же дальше? Как я оказался здесь»?

В своём обычном состоянии Ламерт легко бы покинул траншею, однако сейчас ему едва ли это удалось, если бы не отвратительно смердящие горы трупов. Вскарабкавшись по одной из них (и кажется, зацепив ногой чьи-то вывернутые наизнанку кишки), гвардеец все же покинул страшное место бойни.

Перед ним открылось всё поле боя. Бескрайние снежные равнины, ещё утром белоснежные после недавних снегопадов, теперь покрывали бесчисленные воронки и остовы подбитой техники. Везде, куда ни кинь взгляд, шёл чёрный дым и стояли металлические жуткие скелеты. Чуть дальше Ламерт даже увидел огромный скрюченный труп белоснежного Имперского Рыцаря. От нестерпимого запаха гари спирало дыхание и слезились глаза. Юноша едва разбирал, куда ставит словно налитые свинцом ноги, движение, вытирающее слёзы, очень быстро стало рефлекторным.

Сквозь густые тёмные тучи едва пробивалось солнце, однако здесь, внизу, это было уже неважно, ибо вся власть теперь принадлежала чёрному туману смерти.

Ламерт споткнулся об чью-то руку, упал в окровавленный снег лицом. Лицо приятно обожгло, словно вернув к жизни. Собрав волю в кулак, юноша перевернулся на спину, позволил себе минуту передышки. Перед его глазами, с трудом что-либо видевшими, вновь предстала непроглядная свинцовая пелена.

Только сейчас он понял, что ещё рождало страх в его сердце. Глухая, давящая на слух тишина стояла над полями Атоллы, и лишь где-то очень далеко рокотали редкие выстрелы. Ламерт всем своим естеством понимал, что это неправильно, так не должно быть. Смерть не должна обладать настолько непреодолимой властью, чтобы поглощать даже звуки.

Внезапно у него заболела левая рука, возможно, даже сломанная. Ничуть не желая ещё больше отдаваться на волю судьбе, молодой гвардеец из последних сил встал. Далеко впереди виднелись стены столицы.

Всё это время я шёл не в ту сторону… Не туда…

Это стало последней каплей.

Он рухнул на колени, словно брошенная кукла, и сотрясаясь всем израненным телом, беззвучно заплакал.