Псайкер. Путь изгоя

Глава 33

Кровавый Рассвет, часть вторая

Летика с нескрываемым напряжением следила за сводками с поля боя, когда узнала, что начальник вот-вот явится лично. Прямо сейчас умирали сотни имперских гвардейцев, а она здесь, на секретной базе лорда-инквизитора, в относительной безопасности, тепле… На столе стояла опустошённые тарелка и кружка. Девушка вновь всмотрелась в надписи на экране когитатора.

Внезапно двери с тихим шипением раскрылись, и на пороге появился сам лорд-инквизитор Эатайн де ла Вье, с частью своей свиты; выражение лица у него при этом было довольно мрачное.

— Он заговорил. — Демоноборец не спрашивал.

— Да, милорд. Дознаватель Кархас расколол его.

— Отчёт по допросу готов?

— Он здесь, на этом когитаторе, ваша милость.

Лицо Эатайна на мгновение просветлело.

— Хорошая работа, Летика.

Засмущавшаяся девушка опустила взгляд. Она была поражена, что лорд-инквизитор вообще знает её имя, такой мелкой, незначительной сошки в рядах Священной Имперской Инквизиции. К тому же Летика часто слышала от старших коллег, что их начальник один из самых видных членов древнего, легендарного Ордо Маллеус.

Эатайн сел на освободившееся место. Глаза его были подобны беспокойным блуждающим огонькам.

— Дела всё сквернее, — мрачно заключил инквизитор, — хотя, быть может, это нам всё же на руку…

— Что там, милорд? — спросил незнакомый Летике юноша, на вид даже чуть младше неё. Яркий шатен, с довольно короткими, зачёсанными назад волосами, он был чуть выше лорда Эатайна.

— То, чего я опасался. В Атолле действует не одна еретическая ячейка, Роллан. Нужно уведомить об этом леди Клариссу, немедленно. Её охота может обернуться ловушкой. Аэтон до сих пор молчит, и в подобных условиях не хотелось бы терять ещё одного инквизитора.

Летика всё это слушала, с едва не открытым ртом. Её было даже невдомёк, что происходящее занимает лорда-инквизитора сильнее, чем чужое присутствие. К тому же что она, мелкий аколит, может рассказать или сделать? Ничего. Её дело лишь смиренно повиноваться.

Тут девушка увидела рядом с собой ещё одного члена свиты лорда Эатайна, стоявшего в дверях, и даже чуть отпрянула. Она так и не смогла определить, какого пола был этот человек. Высокий, довольно крепко сложенный, в необычной броне и металлической полумаске, закрывающей рот, на спине — огромный двуручный меч. Серые, немигающие глаза словно видели саму пустоту, волосы того же цвета собраны в тугой пучок на затылке. На мгновение этот человек глянул на неё — и Летика оцепенела. Она никогда не видела ничего подобного. От присутствия этого человекоподобного существа ей становилось не по себе, и дело было не только в странной внешности; девушка остро ощущала, как душу её будто терзают тысячи невидимых иголок. На несколько секунд у неё даже помутнело в глазах. Увидев её реакцию, существо, до сих пор опирающееся на дверной проход, издало глухой звук, похожий на смешок.

— Зайгросса, отойди чуть подальше, — раздался где-то рядом приказ лорда Эатайна. — Ты дурно влияешь на нашу подопечную.

Юноша посмотрел на Летику, словно та была частью декора.

— Не хочу торопить, но нам разве не пора, учитель?

— Да, я отправил данные леди Клариссе. Собирайся. Мы продолжим идти по следам. Кем бы ни были эти еретики, их присутствие в Атолле скоро закончится. Летика, передай от меня благодарность дознавателю Кархасу и скажи ему, что совсем скоро мы доставим ему новых гостей.

— Я тут немного увязла в делах, Эатайн, однако рада тебя услышать. С чем пришёл? — голос леди-инквизитора Клариссы отчётливо раздавался из вокса.

— С тревожными вестями. Похоже, здесь, в столице, действуют две ячейки, а не одна, и быть может, их даже больше. К тому же, судя по имеющимся данным, они враждуют между собой.

— Это так похоже на предателей. Отвернувшись от света Императора, они затем отворачиваются и друг от друга. Предавший однажды, предаст снова. Среди них как правило нет согласия.

— Я прекрасно знаю об этом, госпожа, — терпеливо, с максимальным уважением ответил Эатайн. Не раз работая бок о бок с более опытными коллегами, он привык к их постоянным наставлениям, даже если они звучали не совсем уместно. — Однако их разногласия не обязательно значат слабость. Две силы с одинаковым рвением могут двигаться к одной и той же цели, не мешая друг другу.

— Ты прав, Эатайн. По-прежнему желаю тебе удачи в твоей охоте. Выследи этих ублюдков. Мы должны остановить их, прежде чем нам ударят в спину. Кстати, они всё ещё добираются сюда? Как много им осталось?

— Не так много. В конце концов, я послал зов сразу же, как ситуация обострилась. Если верить последним сообщениям, им осталось всего сутки-двое, максимум — чуть больше.

— Отрадная новость. Не думаю, что Серапис окончательно падёт к тому времени. В любом случае, мы успеваем. Как там бой?

— Имперская Гвардия сдерживает врага, как я и предполагал. Простые солдаты, как всегда, проявляют чудеса стойкости и самоотверженности, проливая кровь на службе Ему.

— Если она не смоет всех предателей, то не вижу поводов для удовлетворения. Продолжаем поддерживать связь. Святой Трон, направь нас…

Я не понимаю, почему.

Эта мысль терзала голову Андроатоса, словно зубья цепного топора.

Я не понимаю, как они ещё держатся. Почему не дрогнули, почему стоят насмерть, неся фатальные потери. До сих пор мы ломали их защиту — так почему сейчас не можем? Что останавливает нас?

Предводитель Чёрного Похода не сводил взгляда с карты и показателей когитаторов. Происходящее не только озадачивало его, но и вызывало неимоверное раздражение. Это, кажется, почувствовал и проклятый колдун.

— А ведь я предупреждал, — почти пропел Аларон Змеиный Глаз. — Не стоит недооценивать фактора внезапности.

— Лучше бы ты мне сказал, чем он вызван, и почему рабы Анафемы начали противиться неизбежному именно сейчас, когда наша победа так близка, — прорычал Чемпион Кхорна.

— Мой дорогой друг, мне приятно оказаться правым, но ты меня не так понял, да и злишься зря. Их сопротивление временно, и вот-вот треснет, словно деревяный прутик.

— Надеюсь. Но ты поздно запел — я уже отправил своих космодесантников и приказал готовиться к бою даже Череполомам.

Чернокнижник громко, довольно показательно усмехнулся.

— Даже им? Настолько не веришь собственным бойцам?

— Хватит попыток смеяться надо мной, колдун. Твой дар ценен, но если ты не прекратишь, то я орошу твоей кровью весь капитанский мостик. Видит мой владыка, ненавидящий твоего, что моё терпение не бесконечно.

— У тебя, возможно, ещё будет на это время, — вновь усмехнулся Аларон, на этот раз загадочно.

— Разумеется. Что там с мальчишкой? Ты его ещё чувствуешь?

— О да, щенок ещё жив, и даже чувствует моё присутствие, хоть и смутно. Пытается скрыться от меня, но это напрасный труд. Сейчас, когда ему придется во всю силу использовать свой дар, прятаться точно не выйдет.

Андроатос задумчиво обошёл карту.

— Возможно, Череполомам придётся за него взяться…

— Твоим отборным воинам-терминаторам? — фыркнул колдун. — Брось. Щенок умрёт гораздо раньше.

Андроатос по-прежнему не верил ни единому слову Чемпиона самого лживого божества из Пантеона, однако был склонен поверить его словам. Линия фронта всё-таки понемногу продавливалась, хоть и не так быстро, как ему хотелось.

Он посмотрел в огромный иллюминатор слева от себя. Корабли как раз выпускали новую порцию десантных капсул.

Удачи тебе, Селтигар. Мы через многое прошли вместе, так что не вздумай умирать на этой забытой Богами планете. Нас с тобой ждёт великое будущее. Мы вдвоём закончим агонию давно прогнившего Империума.

Защитники Сераписа прекрасно понимали, что единственная возможность хоть как-то затормозить грядущее наступление, заключалась в артиллерии. Если могучие орудия умолкнут хотя бы на пару минут — фронт рухнет, а за ним падёт весь сектор Фарида. Однако обороняющиеся так же осознавали, что артиллерия, древний бог войны, довольно уязвима на ближней дистанции, и нуждается в прикрытии. Предрекая потери, что она будет нести, генералы и командиры Имперской Гвардии готовились к тому, что враг захочет от неё избавиться.

То была чистейшая истина.

Магистр Ордена Непреклонных, потомков Горгона и далёкой Медузы, Раум Ярость Железа, одним из первых увидел дымящиеся огненные полосы на небосводе. Погрузив на голову шлем и включив силовой молот, он обернулся. К нему приближались осторожные, размеренные шаги.

— Ты приказал мне и моим ученикам ждать в столице…чтобы мы оттуда узнали, что наш дом захвачен врагом?

Магистр повернулся к говорившему, чьё лицо скрывал глубокий серый капюшон:

— Нет, брат-библиарий. Ты уже и сам, возможно, понял причину моего повеления.

Старший библиарий Ордена Непреклонных ответил не сразу. Казалось, будто вокруг его крепкой фигуры густел и застывал сам воздух. Даже Рауму иногда было некомфортно от одного присутствия брата Веридекса.

— Ты сохранил знания, обычаи, историю, — наконец прогудел ровный, глубокий голос библиария. — Сохранил нас. Но не наш дом, что служил нам надёжным убежищем и святилищем наших успехов многие века. Орден Непреклонных ещё не знал подобной трагедии.

— Надо думать, ты не винишь в этом меня?

— Вовсе нет. Не сомневаюсь, что ты сделал всё, что было в твоих силах, Магистр. И оставил нашу крепость с болью на сердце. Я уже знаю, что мы заплатили за это поражение горькую цену. Когда-нибудь ты мне расскажешь, почему позволил Древнейшему Риинору остаться.

— Да. Если мы выживем. Ты видел что-то насчёт этого?

Веридекс, похоже, сильно нахмурился. Он всегда это делал, когда размышлял.

— Будущее туманно и не подвластно моему взору, брат-магистр. Я вижу только, что нас окутывает красный дым, но не более того. Он словно пожар, идущий от нашего потерянного дома. Подозреваю, что это знак того, что мы должны задохнуться в нём, Магистр. Мы разделим участь крепости наших предков.

Раум вызывающе усмехнулся.

— Ты же не веришь в это всерьёз, брат-капеллан?

— Нет, — похоже, Веридекс тоже улыбался. — Не верю. Многим видениям можно действовать наперекор. Может, нас всех и ждет смерть на полях Атоллы, но точно не забвение. О последнем бое Ордена Непреклонных так или иначе сложат легенды. Кажется, я занял слишком много твоего времени, Ярость Железа. Тебя ждут твои капитаны.

За его спиной действительно ждали те, кто остался. Он посмотрел в лицо каждому, тем более что они стояли ровно по порядку своих рот.

Крайним справа стоял Вик Дуадан, командир пятой Роты. Как всегда молчаливый, верный, исполнительный. Ему Раум всегда доверял безоговорочно. Следующим шёл Борос, не менее верный и исполнительный, чем Вик, но более импульсивный. Ещё левее готовил к бою болтер капитан Маркус по прозвищу Стальная Длань. Аугметическая правая рука, работа настоящего мастера, двигалась, словно живая. Среди всех старших офицеров Ордена он был, пожалуй, самым расчётливым, никогда не действовал сгоряча. У него внимательный глаз и острый ум. И наконец, последний, капитан второй Роты, Гизар, в своем военном мастерстве уступавший лишь самому Магистру. Раум постарался получше запомнить их лица, ведь сегодня, возможно, их последний бой. Тем не менее, в их взглядах магистр видел то, чего хотел — ненависть, гнев и жажду мщения, даже глаза обычно спокойного Маркуса кипели желанием поскорее вступить в бой. Он вторым увидел ярко-оранжевые, дымные следы в небе.

— А, вот они, наконец-то. А то мы уже заждались. — Стальная Длань уверенным, отточенным движением вогнал магазин в болтер.

— Ублюдки явились добить нас, но мы ещё пустим им кровь. Немало их поляжет сегодня, — почти прорычал Борос, вставая. В левой его руке сверкнул изящный, но простой силовой клинок. — Наш дом будет отомщён.

Гизар встал бок о бок с братьями. Его голову уже закрывал шлем.

— Во имя Горгона и во славу Медузы, — раздался ровный, глубокий голос капитана второй Роты. — Веди нас в бой, Магистр.

Промолчал только Вик Дуадан, однако весь его вид говорил о том, что он тоже готов к бою. Раум кивнул.

— По местам, братья мои. Защищайте артиллерию любой ценой, прикрывайте раненных и покажите Врагу всю глубину нашего гнева. Сегодня сыны Горгона покажут, что даже малым числом они могут сеять вокруг себя смерть, ужас и праведное возмездие.

Вечные Стражи тоже видели приближение десантных капсул. Брат-капеллан Аксиларий, держащий кроизус арканум в правой руке, хлопнул Чемпиона Императора по плечу:

— Кериллан, пора.

У них ещё было немного времени, и капеллан в очередной раз с неким пренебрежительным интересом наблюдал за ритуалом своего друга. Чемпион сидел, храня свой меч на сложенных коленях. Шлем лежал рядом, на небольшом камне, по соседству с небольшой мраморной статуэткой Владыки. Снег медленно опадал на неё, придавая ещё более белоснежный оттенок.

— Ты же не молишься Ему, верно?

— Ты уже спрашивал это, брат-капеллан, — с улыбкой ответил Кериллан. — Я не молюсь, но Он все же величайший воин, которого знала Галактика. Как Его слуга и тоже воин, я прошу Его только не лишать Своей милости, благодаря которой я до сих пор жив, и об прощении, если меня все же постигнет неудача.

— Всё это очень похоже на глупые суеверия смертных, Кериллан. Мы, Вечные Стражи, потомки великого Рогала Дорна, первого Чемпиона Императора, отрицаем Его божественность. Свет давно забытых Имперских Истин ещё тлеет в наших душах.

— Я и не говорил, что Он Бог. Не путай, брат Аксиларий. Во Владыке едва ли хоть когда-то было что-то божественное, и потому я сказал, что Он всего лишь воин, пусть и величайший. Я верю, что между нами есть незримая связь, и всеми своими достижениями, даже жизнью — я обязан Ему. Император покровитель, но не Бог.

— Всё равно похоже, хоть ты и отрицаешь, — упрямо заявил капеллан. — Твои верования до сих пор кажутся мне странными, не скрою, но ты Его Чемпион, к тому же до сих пор живой, а значит, в твоих действиях, вероятно, есть здравое зерно.

Кериллан кивнул, поднялся, взяв клинок в правую руку. Длинный, идеально ровный, из чёрного металла, с простой гардой и рукоятью, он носил грозное имя «Призывающий к ответу» и являл собой вершину кузнечного ремесла Ордена Вечных Стражей. Пожалуй, даже меч великого Магистра Аралеха меркнул перед его сиянием. Лишенный каких-либо изысков, как и его владелец, «Призывающий к ответу» меньше чем за столетие оборвал уже тысячи жизней. Аксиларий хоть и позволял себе некоторые вольности в адрес своего близкого друга, наравне со всеми остальными в Ордене признавал редко встречающееся мастерство Кериллана. Даже будучи старше него почти на два века, капеллан ещё не видел более могучего бойца, чем этого юношу, в свои годы уже ставшего Чемпионом Императора. Ему прочили великое будущее, пусть и без места Магистра. Ещё одной необычной деталью была простая серебряная аквила на довольно длинном кожаном ремешке. Аксиларий видел, как Кериллан сражается, ловко манипулируя ею в свободной руке. Что удивительно, за всю свою службу он потерял всего два подобных медальона — и то один из них был уничтожен выстрелом.

Кериллан водрузил на голову шлем, украшенный простым, непритязательным венцом. В своё время воин хотел отказаться и от него, но капитаны и технокузнецы смогли убедить его, что подобное украшение не только символ статуса и украшение, но и способ выделится среди толпы. Боевые братья и другие солдаты Империума должны видеть, кто ведет их в бой. Кериллан никогда не стремился к какой бы то ни было власти, до сих пор не понимая в полной мере, что уже ею обладает. Практически в каждом бою его мастерство, бесстрашие, решимость и непримиримость к врагам Империума вела за ним других. Вечные Стражи, гвардейцы, сестры битвы, все — шли по ковру из тел, оставленных Керилланом и, были готовы ступать за ним и дальше, в самое пекло ада.

— Наконец-то, пришёл час возмездия.

— Пожалуйста, держись рядом, брат, — предостерёг Аксиларий.

— Ничего обещать не могу. Ты же знаешь, мою душу охватывает непреодолимый гнев, когда я вижу бесчинства, творимые врагами человечества на Его землях. В одном могу точно поклясться тебе — ни один, с кем я скрещу клинки, не уйдёт с Сераписа живым.

Аксиларий легко мог в это поверить.

Первые двадцать минут Кира правда старалась следовать приказу старшего медика, Роберта Каунтера, но затем — не выдержала.

Все полевые медики, включая тех, что были приписаны к другим полкам, ждали в глубине линий обороны, почти в самом центре позиций Гвардии. Их было немного, даже меньше сотни, — и это на всю многотысячную армию, что собралась под стенами Атоллы. Именно поэтому им предписывалось приниматься за дело только после боя. Администратум невысокого ценил жизни простых солдат, к полковым врачам отношение менялось не сильно, но все же их было заметно меньше, а значит, они представляли пусть и крохотную, но ценность.

Умом Кира всё это понимала, но сердцем и душой принять не могла. Всё её естество, чувство долга и стремления кричали об обратном. В какой-то момент девушка подняла взгляд: остальные медики послушно сидели в блиндаже, готовые к срочному выходу, но абсолютно бездействующие. Лица — словно серые маски, в глазах полная безучастность. Едва ли хоть кого-то из них в полной мере заботило то, что прямо сейчас происходило на фронте. Не столько приказ ожидать здесь, сколько именно такая реакция больнее всего ранила душу Киры. «Нет, так нельзя. Точно нельзя. Я поклялась служить Империуму и его солдатам, и сдержу своё слово». Подождав, пока в сторону выхода будет смотреть меньше всего глаз, девушка встала с ящика.

— Эй, ты куда собралась? — окликнул её кто-то. Она даже не знала, чей это голос, да и не хотела знать. Всего за несколько минут все эти восковые, послушные фигуры ей опротивели.

— Подышать воздухом хочу, — солгала Кира. — Здесь немного душно из-за нас всех. Или что, даже это уже нельзя? — не дождавшись ответа, она вышла.

Рядом, в шкафчиках лежало всё их обмундирование. Девушка поспешила нацепить шлем, взять рюкзак со всеми необходимыми медикаментами и инструментами, вооружилась коротким лазкарабином и ножом для самообороны. Пояс её заняли несколько фляжек и ещё инструменты. Будучи довольно выносливым и запасливым человеком, Кира решила запастить по максимуму. Лучше нести это испытание, ккк гордость, и спасти как можно больше жизней, чем с позором возвращаться назад.

Она стремительно, насколько хватало скорости, покинула окопы, побежала в сторону линии фронта. Благо, бежать придётся не так много — уже впереди девушка отчётливо видела огненные всполохи, взрывы, взлетающие в воздух комья снега, земли, крови и грязи.

Сзади неё раздался знакомый, почти родной рокот. Кира обернулась и увидела небольшую колонну «Химер», спешащих в ту же сторону. Полковой медик поспешила приблизиться к одной из них и взобраться на борт. Даже то, что техника двигалась на полном ходу, не сильно помешало Кире. Все её физические тренировки не прошли даром

— Эй, что ты делаешь? — раздалось в её вокс-наушнике.

— А ты не видишь, боец? Я полевой медик, тоже двигаюсь на линию фронта, помогать раненным.

— Разве вы не должны ждать…

— У меня приказ! — вновь решительно, без малейших зазрений совести солгала Кира. — И сейчас не время спорить! Там, впереди, умирают наши сослуживцы! Прибавь скорости, ну же!

Непередаваемый грохот разразившегося сражения становился всё ближе, уже на подходе оглушив Киру, но ничуть не напугав.

То, что происходящее ничем не похоже на Илос, девушка поняла сразу. Если на мире-улье её поражало количество раненных, то здесь от вида стольких убитых она даже на минуту оцепенела. «Я опоздала. И всё из-за трусости командования. Мы должны быть здесь, мы нужны, мы обязаны…Нет, пусть меня убьют, пусть разорвут на кусочки, но я не оставлю этих солдат. Ни за что».

Гвардейцы в окопе сначала не сразу поняли, кто именно пришёл к ним с тыла, а затем не стали задавать никаких вопросов. Их лица выражали самые разные чувства, от мрачной решимости до ужаса, но были и те, кто встречал её с надеждой в глазах. Именно это было истинным благословением для Киры.

— Медсестра? — простонал раненный в плечо солдат. Он безуспешно пытался закрывать рану свободной рукой. — Вы? Здесь?..

— Именно, боец. И никуда отсюда не уйду. Убери руку, я займусь тобой.

Она оттащила его немного в сторону, чтобы не мешать остальным, и быстро, как могла, сделала гвардейцу перевязку. Он неизбежно просто истёк бы кровью, если бы не вмешательство Киры. Поняв это, она болезненно закусила губу, ещё острее поняв, насколько своевременен её приход.

«Одни проклятые трусы в этом командовании»!

— Полежи пока здесь. Рана несерьёзная, но старайся не двигаться. Вот твой лазган. Тебя отсюда прямо сейчас не увезут, но ещё отстреливаться ты можешь.

Спасённый солдат со всей благодарностью кивнул.

— Спасибо вам огромное, за предоставленный шанс ещё послужить Богу-Императору.

Она вернулась на те же позиции, где её тут же встретил какой-то усатый офицер.

— У нас тут остались в основном легко раненные, сестра, вам лучше продвинуться дальше, в самое пекло. Мы здесь пока что справляемся, хвала Владыке, но вот на передке ребятам приходится совсем туго…

Кира последовала его совету.

Генерал Джейк Оттон пытался отдавать приказы вместе с Эйстом Вангиннемом, их слова иногда подкреплял Лиам Торкве, который иногда потел словно без причины, бледнел на глазах, а взгляд блуждал, как у безумного. Его, несмотря на отчаянную борьбу, будто съедала изнутри какая-то загадочная лихорадка, хотя Оттон не замечал за ним никаких признаков известных ему болезней. К тому же генерал Торкве сохранял ясность ума; многие из его замечаний были уместными, хотя, на взгляд Джейка, лишенные былой заносчивости. Возможно, будь иная обстановка и ему не было бы плевать, он бы поинтересовался о состоянии коллеги напрямую, но сейчас его заботило лишь одно — война. Которая, несмотря ни на что, отчаянно проигрывалась. В конце концов, роль неравнодушного взял старик Эйст:

— С вами что-то случилось, генерал Торкве? Вы что-то сегодня иногда белее снега, лежащего над нашим штабом.

Средних лет генерал в очередной раз вытер вспотевшее лицо:

— Ничего, не извольте беспокоится, сэр Вангиннем. Просто, кажется, приболел. На моей службе это не скажется, не переживайте. К слову говоря, наш резерв… — поспешил Торкве сменить тему.

Эйст учтиво кивнул, хотя в глазах его читалось недоверие. Они с Оттоном переглянулись.

Пока генералы пытались управлять разгорающимся сражением, Марианна стояла поблизости, всего в шагах десяти, и не знала, что ей делать.

С одной стороны, её съедал страх за Альберта и Руксуса, с другой она понимала, что если они погибнут, то такая же участь постигнет и её. Нет, всех, кто сейчас находится в командном штабе. Девушка посмотрела на присутствующих ровным, смелым взором. По большей части ей было всё равно на всех этих людей — кроме, разве что, полковника Раммонда, всё же он всегда был благосклонен к ней, но остальные смело могли катиться в пекло. Пытаясь получше всмотреться в эти чужие для неё лица, Марианна как никогда острее чувствовала, что не хочет умирать. Ей всего семнадцать, она ещё так молода, и всю жизнь, по сути, просуществовала в клетке, как домашний зверёк, над которым постоянно издевались. Только Руксус, как путеводный маяк, не дал ей потеряться в этой тьме…

Она не понимала, чьей смерти боится больше — его, или своей собственной. Возможно, её одинаково страшили оба исхода. Но не только это беспокоило псайкера-телепата.

Марианне это удалось далеко не сразу, но с огромным трудом она всё же научилась слабо прикасаться к чужим разумам и читать самые поверхностные мысли. С некоторыми наименее защищёнными людьми она могла даже проникнуть чуть глубже — таким человеком и оказался Лиам Торкве. Марианна знала, что его тревожит, отчего время от времени кусала губы, не зная, как ей следует поступить.

Почему…почему здесь так душно, в конце концов? Великий Император… кажется, я что-то делаю не так. Кто же я?.. Почем…почему они никак не смолкнут? Что же он хочет от меня? Святая Терра да направь меня!.. Кстати, вот здесь явно слабое место в обороне, следует сказать остальным…

Девушка-псайкер чувствовала зуд в голове, словно там завелись насекомые, а иногда перед ней проплывали даже жуткие непрошенные образы. Она знала, что это, Руксус сказал ей. Грань между мирами здесь, на Сераписе, становилась всё тоньше чуть ли не с каждым часом, и от близости Запретных Царств даже Марианне становилось дурно. Мельком она попыталась туда заглянуть — и не увидела ничего, кроме бесчисленного сонма ликующих, бьющихся в экстазе тварей. Нерождённые радовались разгорающейся бойне, их приводили в восторг реки крови, страдания и гибель смертных. Они предвкушали скорый триумф, и Марианна чувствовала себя мелким насекомым, зажатым между металлическими тисками. Что же она одна могла сделать ради спасения целой планеты?

Марианна не ощущала себя героиней, и вообще не была уверена, что хоть сколько-то подошла бы для этой роли, но и чувствовать собственную беспомощность оказалась по-настоящему противно. Это ощущение даже в какой-то степени злило её.

«Нет, всё же скажу всё генералу Оттону, но попозже. Сейчас явно не время. Если предатели прорвутся сюда, нам в любом случае всем конец. Пока что нужно ждать. К тому же, здесь что-то нечисто, я чувствую».

В стратегиуме действительно будто бы присутствовал кто-то ещё, невидимый, едва ощутимый, словно от него остался лишь запах. И все же Марианна чувствовала, что он здесь, плетёт свои нити. Псайкер не решалась соприкоснутся с ним, чётко понимая, что может этим ненароком спугнуть. Да, он видел её, а она его нет, но и выдавать себя девушке не хотелось.

Ты же где-то здесь, да? Кто-то из наших прятаться не стал бы, значит, ты из предателей. Я не могу тебя почувствовать, а ты, в свою очередь, знаешь, что я здесь. Да будет тебе так же известно, что бездействовать я не стану. Недолго тебе бесчинствовать осталось.

Марианна дёрнулась, когда уловила незримую, но такую яркую, наглую усмешку.

Над их головами продолжали разрываться снаряды. Руксус уже давно бросил попытки сосчитать, сколько же раз на их позиции сыпались клочья снежной земли. Впрочем, едва ли это имело значение.

— Руксус… — раздался рядом голос Альберта. — Я тут понял, что моя Дисциплина не очень-то подходит для боя…уже поздно говорить, что я передумал служить?

Руксус почти рассмеялся шутке, и порадовался, что её из-за рокота боя слышал только он. Хорошо, что даже в такой ситуации его брат не терял расположения духа. Умирать с тоской на сердце не очень-то хотелось.

— Просто стой рядом, дружище. Я сам всё сделаю, — сквозь смех ответил Руксус.

Может, время и место для шуток было не совсем подходящим, но юноша был рад этой небольшой разгрузке. Она помогла ему отвлечься. Отсмеявшись, юный псайкер вновь повернулся к постепенно приближающейся линии фронта. Рядом вновь упал снаряд, на этот раз — авиационный. Альберт дёрнулся.

— Чёрт, а ведь я мог бы отклонять их, если бы вообще видел и мне давали голову высунуть!

Тут он посмотрел на своего друга.

Руксус стоял, едва пригнувшись, не моргающий взгляд серых глаз направлен словно куда-то вдаль. Довольно высокий, но худощавый, почти костлявый, он всё равно казался нерушимой скалой. Когда все вокруг прятались, боялись и волновались, Руксус лишь упрямо смотрел вперёд. На мгновение Альберт подумал, что со своим впалым лицом его брат выглядит так, словно уже умер, но то было заблуждением. В нём по-прежнему кипели жизнь, сила и решимость. Внезапно Альберта осенило.

«Он уже давно ведет свою войну — другую, ментальную, бушующую на совсем другом уровне бытия. Эта борьба мучает его, съедает изнутри, и потому то, что происходит сейчас, не имеет для него особого значения. Одна битва или другая…ему всё едино. Возможно, он даже воспринимает эту бойню с облегчением».

Руксус тем временем думал совершенно о другом. Ткань мироздания истончалась чуть ли не с каждой секундой, и похоже, никто не ощущал это так же остро, как он. Голоса из Имматериума непрошенными гостями врывались его в разум, порой преобладая над всеми прочими звуками. Их неумолимое торжество раздражало Руксуса. Он жаждал дать им бой. Не всё так просто, решил юноша, наблюдая за тем, как линия фронта постепенно сдвигалась к ним, как Имперские Рыцари наступали рядом с ними, испепеляя всё, что попадало под огонь их орудий. Пока что, не считая артиллерии, это было самым могучим их орудием.

Но не стоит и нас списывать со счетов.

Он не сразу увидел огненные всполохи в небе, а когда заметил, рядом раздался чей-то истошный крик:

— СЛЕВА!!

Руксус резко повернулся, куда кричали; к ним сквозь дым и взрывы приближалась небольшая танковая колонна. За ней наступала пехота, обстреливая чуть ли не со всех сторон. До сих пор защитники не позволяли противнику глубоких прорывов, как бы тот ни старался. Офицер рядом с Руксусом скомандовал огонь, и гвардейцы встретили еретиков всем, что у них было. Засверкали лазерные всполохи, застрекотали тяжелые стабберы. Рядом своей минуты ждал отряд огневой поддержки. Комиссар Вермонт Дукат воздел силовую саблю:

— Вот он, наш час славы, гвардейцы! Вперед, в бой! И не страшитесь тьмы!

Альберт тяжело выдохнул. Прежняя улыбчивость сошла с него, словно вода.

— Ну, кажется, началось…

Наступающие будто игнорировали весь направленный на них огонь. Явно уверенные в собственном успехе, они всё ставили на решительный штурм, несмотря на потери. Два танка было подбито, землю усеивало больше двух десятков раненных и убитых, но атака продолжалась. Почувствовав на восточном участке фронта использование пси-сил, Руксус усмехнулся. Что ж, возможно, самонадеянность врага только сыграет им на руку, хотя юноша не строил иллюзий насчёт успеха защитников Атоллы. Все они лишь выигрывают время своими жизнями, и не более того. Достаточно честный курс: одна жизнь — одна лишняя минута для тех, кто, возможно, успеет увидеть только пепелище, оставшееся после Сераписа.

«Раз так, то стоит сделать этот обмен как можно дороже», с отрешенной улыбкой подумал Руксус и воздел руку. На их позиции, с другой стороны, вышли ещё и стремительные «Часовые».

Ярко-оранжевый луч ударил в корпус самой ретивой машине, бежавшей самой первой, отскочил сразу к пятерым другим. Стихия съедала металл, словно голодный хищник — свою законную добычу. «Часовые» начали падать один за другим, словно подкошенные. Пилоты, истошно крича от боли, пытались покинуть плавящиеся кабины. Многие из них умерли, даже не коснувшись тающего снега.

Руксус повернулся к танковой колонне. Похоже, они ещё не заметили, какая судьба постигла их товарищей; либо же им было абсолютно всё равно. Так или иначе, это большая ошибка.

Перед техникой и пехотой словно из ниоткуда возникла огненная волна, захлестнувшая их с головой. Пламя поднималось на несколько десятков метров в высь — явный признак избыточной мощи.

Новые яркие, обжигающие линии сошли с пальцев Руксуса, и Альберт, с изумлением наблюдавший за происходящим, понял, что его друг легко может контролировать температуру своего огня. Сейчас она была такой, что в атаках Руксуса ничто и никто не могло выжить. В правой руке юный псайкер держал психосиловой посох, а на левой плясали жадные языки пламени. Он вылез из траншеи, на встречу к врагам.

— Эй, ты куда?!.. — кажется, комиссар. Пёс Империума. Пусть только не обожжётся, пытаясь наблюдать за ним.

Бушующий огненный прилив продолжился, покатился дальше. Волна охватила всю колонну. Металл густой отвратительной жидкостью стекал с техники ровно так же, как кожа — с костей. Еретики умирали прежде, чем опадали на землю, оплавленные до самого скелета — и даже тогда пламя продолжало жадно пожирать их плоть.

Всего одним использованием своего Дара Руксус остановил целую атаку. Чувствуя легкий зуд в голове, он на мгновение обернулся. Видели, трусы? Вы не понимаете эту силу, и потому боитесь её. Вот она, во всей своей красоте. Вам никогда не повторить подобного.

— Руксус, вернись!..

Пламя наконец-то нашло свой выход. Теперь его голод ни за что не утолить.

—Колдун, вернись на место, или я убью тебя на месте!!

Руксус повернулся вновь. Ему хотелось сказать «попробуй», но тут за его спиной вновь раздался рокот. Рядом разорвался снаряд и он упал. Неизвестно как чьи-то знакомые руки схватили его за плечи и потащили за собой.

— Брат, давай обратно! Куда ты вообще вылез?! Это же самоубийство!

Юноша слышал этот голос словно сквозь толстый шлем, и даже не до конца мог понять, кому он принадлежал. Похоже, меня контузило.

Альберт с трудом вернул Руксуса обратно в траншею, уложил у стенки. Взгляд у огненного псайкера блуждающий и растерянный, руки то и дело тянутся к голове. Ну и дурак ты, даже со злобой подумал Альберт. Кто-то рывком повернул его к себе.

— Если эта тварь ещё раз не подчинится приказам, я его точно пристрелю, клянусь тебе! — зарычал обеспокоенный комиссар Вермонт. — Клянусь Святой Террой!

— Не сомневаюсь в вашей клятве, господин комиссар, — спокойно, насколько это возможно, ответил Альберт. — Простите его, пожалуйста. Тем более…вы же видели, что он сделал. Ну, до этого… Его сила ещё нам пригодится.

Вермонта это явно не убедило.

— Я сказал тебе, чтобы подобное больше не повторялось. Или пусть подчиняется, или пуля. А теперь на позиции!..

Альберт заметил, как к их траншее приблизился небольшой отряд. Всего парой коротких залпов из дробовиков они изрешетили шестерых гвардейцев и ещё минимум столько же ранили. Это штурмовики, понял юноша и бросил короткую телекинетическую волну. Еретики рухнули, некоторые точно себе что-то вывихнули или даже сломали. Гвардейцы поспешили добить их.

— Хорошая работа, псайкер, — похвалил Альберта сержант Флавий. Юноша знал его, ибо незадолго до боя они перебросились парой фраз. Гвардеец при этом показался Альберту вполне приятным человеком.

Наступала новая волна. Солдаты убили многих, но это будто не останавливало врага. Когда позволило расстояние, Альберт бросил ещё одну волну, на этот раз мощнее, и увидел, как многие из тех, кого он ею задел, получали открытые переломы. Окровавленные кости торчали из неестественно вывернутых тел. «И это делаю я», отрешенно подумал Альберт. «Моя сила, мой дар. Должно быть, подобную власть каждый раз чувствует Руксус».

Тяжелая стабберная очередь расчертила их позицию, убив ещё двоих. Юношу обдало кровавыми брызгами. Не тратя времени на брезгливость, он сотворил полупрозрачный щит перед траншеей, впитывавший все атаки. Учитывая плотность огня, поддерживать его было крайне непросто, но Альберт держался, как мог. К невыносимому смраду дыма, гари, расплавленного металла и плоти смешался запах озона.

Казалось, через целую вечность над ними будто нависла тень. Защитники с ужасом увидели, что на них надвигалось три вражеских Имперских Рыцаря. Нечестивые руны, письмена и символы покрывали их вытянутые, но подвижные тела. Черепа и целые куски плоти нанизаны на многочисленные ржаво-красные шипы. Везде один и тот же знак — словно знакомый, но в то же время бесконечно отталкивающий.

— И как же нам справляться…вот с этим?

Альберт бросил короткий взгляд в сторону линии фронта и увидел, что эти три жуткие машины были не единственными. Минимум ещё десять кроваво-красных Имперских Рыцарей наступало из пелены дыма и пламени. Их жуткие длинные силуэты внушали благоговейный трепет. Юноша тоже не знал, как они должны остановить их. Положение защитников Атоллы становилось только хуже с каждой минутой.

Среди огненных всполохов Альберт заметил, как на близкой дистанции столкнулись две огромные машины: одна благородно серо-белая, другая багряно-красная, веющая ужасом и разрушением. Серый Рыцарь почти пробил ионный щит врага, но в последнее мгновение пошатнулся от шквала огня; в него стрелял не только павший собрат. Луч прошёл немного в бок и пробил плечо багряному. Тот взял разбег и протаранил врага. Серый Рыцарь почти упал, лишь в последний момент сохранив равновесие. Багряный попытался прострелить ему голову, но встретил сопротивление щита.

«Настоящая битва гигантов», подумал завороженный Альберт. На какие-то мгновения для него даже исчез весь смрад и ужас боя. Испепеляющий выстрел над головой вернул его в реальность. От ударной волны юношу отбросило в рыхлую, влажную землю, на какую-то минуту исчезла ориентация в пространстве, остался лишь непередаваемый грохот.

Когда он снова открыл глаза, кто настойчиво тряс его за плечо. Сквозь расплывчатую пелену он увидел лицо Руксуса. Похоже, ему удалось прийти в себя.

— Наконец-то ты очнулся, дружище. Давай, вставай, нечего валяться.

Альберт с трудом усмехнулся. Куски земли посыпались с его головы, пока он вставал.

— Уж кто бы говорил, сам лежал не так давно.

Руксус через силу ответил улыбкой.

— Чёртовы снаряды… они незаметные, и летят слишком быстро, чтобы их заметить. Зато они привели меня в чувство, и напомнили, что я не бессмертен.

Они одновременно поднялись.

Огромные фигуры вражеских Рыцарей становились всё ближе. Защитники не могли даже приостановить, хоть как-то замедлить ход этих внушительных машин войны, зато они до сих пор успешно прорывали вражескую оборону. За ними уже собирались новые волны нападающих. Артиллерии Астра Милитарум, несмотря на поддержку Космодесанта, хватало своих приоритетных целей, а авиация ничем толком помочь не могла — в небе над линией обороны кипела своя воздушная битва, в которой ни одна из сторон не могла взять верх.

Сверкнул с гудящим, гулким звуком ослепляющий луч — и одна из огневых точек Имперской Гвардии поблизости исчезла во вспышке.

— Надо что-то делать, — произнёс Альберт.

— Согласен. Вот только что?

Их позиции засыпало миномётным огнём, раздалась тяжелая стабберная очередь. Неся серьёзные потери, предатели всё равно прорывали их линию обороны, шаг за шагом, метр за метром. Стены столицы становились всё ближе.

Они отступили чуть дальше, прикрываемые огнём союзников. В это время рядом оглушительно рухнул чей-то объятый пламенем самолёт. Несколько раз псайкеры падали, отброшенные, словно тряпичные куклы, ударной волной. Братья помогали друг другу вставать, подбадривали, подгоняли. Рядом тем же самым, только в более грубой форме, занимались старшие офицеры и комиссар Вермонт.

— Дальше отходить нельзя, — заявил лейтенант Карл Россе, довольно рослый светловолосый мужчина. — Теперь держим оборону здесь.

На этой линии обороны их встретили более чем радушно, хоть и с отчаянием в глазах. Псайкеров смерили лишь пустыми, иногда презрительными взглядами. Альберт и Руксус это просто проигнорировали.

Не прошло и пары минут, как рядом вновь возникла вражеская танковая колонна, на этот раз, правда, небольшая. По линии траншеи прорывалась пехота. Гвардейцы встретили её плотным лазерным шквалом, а пару танков подбили из мельта-пушек. С оборонительной точки летело всё: гранаты, пулеметные и лазерные очереди; дело подкрепляло псайкерство. Альберт, немного подуставший, отшвыривал врагом невидимыми волнами, а Руксус вновь призвал огненный вихрь, но уже меньше размерами. Атакующих отбросили, но ненадолго.

— Дело дрянь, — выдохнул Руксус, облокачиваясь о земляную стену. — Кажется, я снова переусердствовал. Мне…мне уже тяжело сдерживать…

Альберт рядом с ним дышал не в пример ровнее, но выглядел бледным и вспотевшим, а движения его будто замедлились.

— Мои силы тоже на исходе, а ведь их у меня в разы меньше, чем у тебя. Нам долго не продержаться.

— Мы заранее знали, что это билет в один конец, — непринужденно улыбнулся Руксус, вставая. Игнорируя настойчивый зуд в голове, он посмотрел на поле боя, изрытое воронками, покрытое подбитой техникой и грудами изуродованных тел. Передняя линия обороны давно рухнула, врага сдерживали последующие огневые рубежи. Наступление продвигалось, но учитывая мощь атакующих, слишком, слишком медленно — и везде огромной кровью. Имперская Гвардия буквально вгрызалась в каждый метр земли, прежде чем отступать. И везде, куда ни посмотри, горы трупов. Предатели, с их подавляющей численностью могли себе это позволить, но только не последние защитники Сераписа.

Имперских Рыцарей Архиврага так и не смогли остановить. Три машины лежали уничтоженными, из их огромных вытянутых тел валил непроницаемый чёрный дым, однако остальные продолжали сеять смерть. Со стороны обороняющихся Альберт увидел тоже примерно три подбитых Рыцаря. Вид сломленных гигантов на мгновение вызывал у юноши отчаяние. Если погибли даже они, то что будет с остальными? Ещё один Рыцарь продолжал идти прямо них, попутно отвлекаясь на другие огневые точки противника.

— Эту штуку надо уничтожить.

Руксус усмехнулся.

— Только вот как? Она похожа на ту махину ксеносов, вот только сейчас я к ней даже не подберусь, слишком велик риск.

Альберт согласился, но продумывать варианты не перестал.

Где-то рядом, судя по звукам, бились космические десантники. Юные псайкеры ещё не слышали рёва священных болтеров, и к тому же знали, что за их спинами стоит артиллерия. Значит, Архивраг всё же добрался до их пушек. Если Ангелы Императора проиграют — Серапису останутся считанные часы.

Кериллан встретил неуклюжую атаку предателя быстрым блоком, после чего крутанулся влево и едва заметным, молниеносным ударом-полукругом разрезал космодесантнику Хаоса горло. Тот рухнул в снег, давясь кровью. Чемпион Императора прервал его муки ещё одним взмахом, по тыльной стороне шеи.

Когда десантные капсулы открылись, воздух содрогнулся от десятков, а позднее сотен одновременно взревевших болтеров. Обе стороны встретили друг друга шквальным огнём масс-реактивных снарядов. Еретики выбегали из капсул, метко стреляя прямо на ходу, однако многие из ни пали замертво в первые же секунды. Болтер Адептус Астартес — страшное оружие, пробивающее даже силовую броню, — и предатели, и лоялисты это прекрасно знали. Его реактивные снаряды врывались в плоть, разрываясь изнутри, не оставляя шансов на выживание даже Ангелам Смерти и их сверхчеловеческой физиологии. Снег оросили кровь, ошмётки внутренних органов и осколки костей. В клочья разлеталась броня и даже оружие. Космодесантник шёл на космодесантника, трансчеловеческая мощь столкнулась с себе подобной, и не было в этой битве места простым смертным. Любой, кто пытался приблизиться к схватке, погибал задолго до того, как мог хоть что-то сделать.

Лоялисты тоже несли потери, но всё равно сражались в непосредственной близости к артиллерийским батареям. Здесь стояли не только орудия Астра Милитарум — рядом расположились редкие «Вихри» Космодесанта. Кериллан бился в первых рядах, с «Призывающим к ответу» в одной руке, и серебряной аквилой на ленточке в другой.

Первого попавшегося предателя он рассек от шеи до лба, вместе с кровью хлынула мозговая жидкость. Рогатый воитель упал, даже не успев достать клинок.

Второму и третьему повезло чуть больше, однако Чемпион Императора крутился вокруг них в безумной пляске, без особого труда отражая или уклоняясь от абсолютно всех ударов. Одному из предателей он подсёк левую ногу, в пируэте обрушил клинок на грудь второго. Огромный Астартес упал на колени, явно намереваясь продолжить схватку, несмотря на вываливающиеся наружу внутренности, но Кериллан отсёк ему голову мимолётным движением. Раненный в ногу уже поднялся и попытался разрубить противнику спину, однако во вспышке коротких, едва уловимых движений даже не заметил, как «Призывающий к ответу» вошёл ему в горло, выйдя с другой стороны. Последующую подсечку предатель едва почувствовал, все его силы были направлены на то, чтобы удержать льющуюся фонтаном из пробитого горла кровь.

«Троих», отчётливо подумал Кериллан. «Троих я призвал к ответу за все их злодеяния. Смерть — легкая и быстрая кара, но большего они едва ли заслуживают. Их гибель — лишь прощение в глазах Владыки. Я не собираюсь останавливаться на этом. Андроатос…мы пришли за тобой, и моли того бога о защите, ради которого предал Императора. Если ты перестанешь прикрываться этими пешками и вылезешь из своей норы, то мы обязательно встретимся. Тогда я заставлю ответить тебя за предательство».

Вермонт бежал со всех ног. На позициях ближе к центру линии обороны была угроза прорыва, боевой дух висел на волоске. Приказ генерала Оттона был ясен: прийти и не допустить непоправимого. На место Вермонта должен прийти Иоганн Штросс. Молодого комиссара это не сильно интересовало, однако он мысленно пожелал коллеге удачи. Иметь дело с этими псайкерами — сплошное мучение, никогда не знаешь, что у этих мутантов в голове.

Увидев всполохи пси-молний, Вермонт мысленно вздохнул. От одних колдунов к другим.

На позиции действительно чувствовалась и виделась, мягко говоря, напряженная обстановка. В воздухе словно готовилась взорваться настоящая бомба. Офицеры, те, что выжили, выглядели растерянными. От артиллерийского и миномётного огня этот участок фронта нёс огромные потери, а тут ещё эти танки, «Химеры», «Церберы» и Рыцари — предатели…

— Отставить панику! — Вермонт один раз выстрелил в воздух из болт-пистолета. — Вернутся на позиции, немедля! Никакой трусости, никакой слабости! Ты!

Один из солдат, кажется, готовился ринуться из траншеи как можно дальше — комиссар видел это по его глазам. Он положил конец мечтаниям труса всего одним нажатием на спусковой крючок. Потенциальный дезертир медленно оседал на землю.

— Кто ещё вздумает побежать в присутствии комиссара Империума, верного Его слуги? Никто? Тогда за дело!

Гелиора и Симон бились вместе с имперскими гвардейцами. Юноша отбивался пси-молниями, девушка — льдом. Заморозив одну из «Химер», Гелиора поспешила вернутся в укрытие, и вовремя. Рядом взорвалась не докинутая граната.

— Тяжко здесь, — выдохнул Симон, тоже спрятавшись. Лицо его вспотело, кожа побледнела. В воздухе остро пахло озоном. — Интересно, как там Альберт и Руксус?

— Самой бы хотелось знать, — выдохнула девушка, едва переводя дух. При мысли о возлюбленном сердце её затрепетало. Вот бы увидеть его живым, да поскорее! Лишь бы эта пугающая бойня закончилась побыстрее…

Вермонт отбил выпад еретика, полоснул саблей рядом с горлом. Закованный в примитивную броню предатель пошатнулся, схватился за рану; комиссар добил его выстрелом в грудь. Рядом появился ещё один, но Вермонт уклонился от удара цепного меча, ушел влево. Не успел отступник сделать ещё хоть что-то, как один из гвардейцев пронзил его в грудь штыком. Комиссар благодарственно кивнул. Краем глаза он увидел, как на позициях справа сражается святой отец Вильгельм.

— Император смотрит на нас со Священного Трона, солдаты! — взревел Вермонт, воздев окровавленную саблю к небу. — Разве мы можем подвести Его! Ни страха, ни сомнений, ни жалости! Вечный Свет Владыки да придаст нам сил!

Случайный лазерный луч ударил Гелиору прямо в грудь, заставил упасть. Изо рта хлынула густая кровь.

Девушка с трудом перевернулась на живот, попыталась встать. Перед глазами лишь сплошной ковёр из тел, руки тонули в густой, отвратительной кроваво-красной жиже.

— Прошу…пожалуйста…помогите…я… ранена…кто-нибудь…

Ноги запутались в чьих-то скрюченных конечностях. Почему никто не видит? Где Симон? Отвлечён боем?

Гелиора ползла по трупам, чувствуя, как её покидает жизнь. Перед глазами все постепенно меркло. Луч попал глубоко, и, кажется, пробил лёгкие.

— Кто-нибудь…врача…Руксус, помоги, я же…

Она с трудом подняла взгляд и увидела направленное на неё дуло болт-пистолета.

— Тебе уже ничем нельзя помочь, мутант. Рядом нет ни одного лекаря — и тем лучше. Милость Владыки в моих руках, — произнёс Вермонт и в очередной раз нажал на спусковой крючок.

— А ведь и головы не поднять!! — кричал Альберт, хотя даже так Руксус его едва услышал.

Действительно, обстрел не прекращался ни на секунду, а тень от жуткого Рыцаря становилась всё ближе. Землю в траншее начинал покрывать уже второй слой из трупов. Внезапно к ним забежала пара женщин в необычной броне и белыми головными уборами. Руксус уставился на них, пытаясь понять, кто они такие.

— Святые сёстры Госпитальер! — раздался удивлённый возглас лейтенанта Карла. — Вот уже не ожидал вас здесь встретить.

Одна из женщин, покрытая кровью чуть ли не с ног до головы, лишь кивнула и занялась раненными. Один из гвардейцев истошно кричал, держась за страшную рану в животе. Сестра Госпитальер склонилась над ним, что-то негромко произнесла и перерезала горло легким движением руки. На запястье у неё крепился какой-то неизвестный Руксусу механизм, похожий на небольшой цепной меч. Юноша понял, что это какой-то хирургический инструмент… и не только. Даже не будучи врачом, псайкер понимал, что тому бойцу уже не помочь, и сестра лишь облегчила его муки.

Поблизости разорвался целый град снарядов, в траншею посыпались куски окровавленной, снежной земли. Вместе с нею залетел чей-то кусок ещё дымящейся плоти. Кругом раздавались приказы, крики, не прекращался рокот выстрелов и взрывов. Оглянувшись, Руксус словно впервые увидел всех этих людей, этот слой из тел, противно хлюпающий и мешающийся под ногами. Время застыло для него.

Они тоже страдают. Они такие же люди, как и я. Крохотные детальки в огромной машине Империума, которую мы оба смазываем своей кровью и страданиями. Церковь лжёт. Лжёт от начала и до конца. Она завладела разумом этих несчастных солдат, внушив им презрение к нам. Но здесь и сейчас…они мои братья и сёстры по оружию, и я ни за что не брошу их.

Взгляд юноши изменился. Сотни, тысячи имперских гвардейцев — это сила, с которой нужно считаться, но сейчас он гораздо могущественнее них.

И им нужна его помощь, его сила.

От очередной ударной волны Альберта отбросило на землю. Рядом вместо комиссара Вермонта внезапно оказался Иоганн Штросс. Сёстры Госпитальер куда-то делись, но похоже, были где-то поблизости.

Руксус успокоился, закрыл глаза, сел на землю. Сосредоточься. Это не так сложно. Это ты повелеваешь Силой, а не она тобой. А твари извне — всего лишь рабы Эмпирией. Ты другой. Ты — свободный.

Эта мысль, словно долгожданное лекарство, потекло по его венам, лёгким осенним листочком упало на его душу. Теперь всё будет иначе.

Он представил Имперского Рыцаря, почти до них дошедшего, всех еретиков, наступавших рядом. Их образы чётко замерли в его подсознании, словно марионетки, подвешенные за невидимые нити. Нити, которыми управлял он сам.

Пламя вспыхнуло ровно из ниоткуда, впившись в Рыцаря огромным ярко-оранжевым шипом. Ионный щит его боролся, как мог, но таял буквально на глазах. В конце концов разрушительная стихия добралась до его огромного тела, — и начала распространятся дальше. Рыцарь предателей завыл, словно смертельно раненный зверь, повалился на бок. Жизнь стремительно уходила из него, быстрее, чем плавился металл.

Затем огненная стена вспыхнула чуть ли не на половине всей линии фронта. Слепяще-красный шквал охватил боевые порядки еретиков, смешал их, остановил. Горело всё — техника, броня, земля, оружие, пехота. Стихия не щадила никого. Рёв пламени на какие-то секунды заглушил все прочие звуки боя. Даже лётчики Империалис Аэронавтика с неба увидели, как внезапно возникла огромная огненная буря внизу.

Альберт, поражённый до глубины души, посмотрел на Руксуса, словно на создание из другой вселенной.

— Как… как ты это сделал?.. — у него даже перехватило дыхание.

Руксус с неимоверным усилием, сквозь боль, улыбнулся. Лицо его, без того впалое, с буквально натянутой на череп кожей, казалось ещё более осунувшимся. С висков тёк обильный пот. Юноша попытался встать, но ноги словно било током. Непослушные, одеревеневшие, они иногда непроизвольно дёргались в разные стороны.

— Бесконтактная…пиромантия… — выдавил из себя Руксус, с трудом дыша. — Считается…высшей формой этой… Дисциплины.

Альберт склонился над братом, не зная, чем может помочь.

— Тише, тише. Побереги дыхание. Ты молодец, Руксус, хоть и потратил слишком много сил. Давай я хотя разум твой в порядок приведу.

Прежде чем забыться, юноша мельком увидел вперенные в него взгляды солдат. Во многих читался страх, отторжение, но было немало тех, кто смотрел с облегчением и благодарностью.

«Это — лишь начало», подумал Руксус, почувствовав лёгкий ментальный укол. Альберт принялся отгонять от его рассудка тварей Имматериума, когда в небе раздался свист бомбы.

Он едва успел создать щит, однако тот лопнул, словно яичная скорлупа. От взрыва их раскидало в разные стороны, раздались ещё разрывы. Похоже, он потерял сознание на несколько минут, ибо едва его веки открылись, первое, что он увидел, был лежащий среди трёх тел Руксус. Левую часть его груди обожгло, правую кисть оторвало. Осколок рассёк висок, из образовавшейся раны обильно текла кровь, заливая лицо. Словно на лике мертвеца, с трудом открылся правый глаз.

— Руксус! Руксус!! Брат!

Альберт никогда в жизни ещё не двигался так быстро. Вытащив друга, он торопливо, сильно суетясь, осмотрел его раны. Та, что на груди, хоть и прижгла плоть, но казалась самой страшной. Из неё тоже тоненькой струйкой текла кровь. Альберт попытался зажать её. В ответ раздался горький, хриплый смешок.

— Вот…и всё, брат. Конец пути. Я так и не смог, хотя мечтал…о нашей свободе. О лучше жизни…для вас всех.

— Молчи! Я помогу тебе!

— Брось меня, Альберт, я уже не жилец. — С губ Руксуса сорвалась булькающая кровавая струя. Он закрыл оставшийся глаз и словно обмяк. — Жаль только, что я так поздно всё понял…

Альберт, однако, сдаваться не собирался. Он взвалил брата себе на плечо и поволок его через траншеи, крича и расталкивая всех, кто попадался по пути:

— Прочь! С дороги! Быстрее! А ну, отойди, живо!! Дорогу!

Руксус едва волочил ноги, только тихо хрипел и что-то бормотал. Из его кисти торчала красная кость, с плоти вокруг которой капал кровавый шлейф.

Сестра госпитальер, благо, нашлась неподалёку. Вокруг неё лежало по меньшей мере пятеро раненных, одному из которых она обрабатывала ожоги.

— Я постараюсь одарить милостью Императора каждого из вас, потерпите. Не закрывайте глаза, это коварнейшая из ловушек. Чего тебе? — женщина средних лет, темноволосая, со шрамом на правой щеке увидела на Альберте и Руксусе униформу псайкеров-примарис. — Дружка-мутанта привёл? Не видишь, у меня тут ждут очереди настоящие слуги Императора? Брось этот мусор где-нибудь. Я всё равно не горю желанием об него руки марать.

Альберт свирепо посмотрел на неё.

— Ты поможешь ему.

Сестра-госпитальер опустила взгляд, приложила обработанную ткань к другому ожогу солдата. Тот всё терпел, стиснув зубы, и похоже, всё происходящее вокруг не сильно занимало его на данный момент.

— Ш-ш-ш, тише. Терпи, солдат, всё хорошо. Доспех немного смягчил луч, это и тебя спасло — вместе с милостью Владыки.

— Помоги ему, женщина, — Альберт злился всё сильнее. — Сейчас же.

— Ты смеешь приказывать мне, выродок?

— Ты видела, ЧТО он сделал? Что сделала его сила?! Она нужна, всем вам. Без неё вы…

— Прекрасно справимся. Я же сказала, выбрось его…

Альберт поднял руку. Невидимые тиски вцепились в горло сестры-госпитальер, подняв её над землей. Со стороны могло показаться, что она просто парит — если бы не начавшее синеть лицо.

— Сейчас…я выверну тебя наизнанку, — проревел Альберт, чувствуя, как жизнь покидает тело Руксуса с каждой секундой. — А потом разбросаю твои внутренности по всем полям Атоллы. Ты ведь этого хочешь, правда? Хорошо.

Он на мгновение неестественно вывернул конечности сестры, после чего отпустил. Женщина рухнула на тела, задев ногой одного из раненных. Бедняга громко застонал.

— А-ах ты…ах ты…отродье…

— Это отродье могло тебя сейчас убить. Помоги моему другу — и тогда все мы выживем.

Сестра-госпитальер с трудом отдышалась, однако все же согласилась. Альберт осторожно, чтобы не попасть под возможный удар, положил Руксуса рядом. Взгляд женщины кипел ненавистью, однако она не стала ничего предпринимать.

Через несколько минут её усилия дали свои плоды — юноша с трудом открыл глаза.

— Альберт…брат…что ты сделал?

С его души словно камень упал. Он от души улыбнулся.

— Всего лишь спас тебя.

Сестра-госпитальер обработала почти все раны Руксуса, и собиралась заняться его культей, когда тот мягко оттолкнул её.

— С-спасибо. Несмотря ни на что — спасибо. Дальше я сам.

Она подозрительно, с презрением посмотрела на него, однако отошла чуть назад, собираясь заняться остальными. В её отсутствие один из раненных испустил дух.

Тут искромсанная плоть Руксуса начала медленно, но верно затягиваться у Альберта на глазах. Пораженная сестра-госпитальер тоже видела, как буквально из воздуха возникали новая кожа и кости, ровно ложась туда, где секунду назад ничего не было. Всего около двух минут — и кисть псайкера вернула прежний облик, правда, уже без перчатки.

Альберт едва обрёл дар речи.

— Б-б… Биомантия! Я и…совсем, совсем забыл, что…

— Побереги слова, мой друг, — побледневший, явно сильно уставший, Руксус с невероятным трудом поднялся. Альберт помог ему. — Признаюсь честно, я действительно думал, что это конец, и от полученных ран едва не потерял сознание, но… твой подвиг сложно оценить. Спасибо.

— Главное, что ты вернулся в строй, — с искренней улыбкой ответил Альберт. Просвистевшие над ними пули вернули их в реальность. — Ну, а что дальше?

— Кажется, я нашёл ещё один способ помочь этим несчастным.

Руксус пододвинулся к одному из раненных. Гвардеец зажимал предплечье, но довольно безуспешно, и сквозь стиснутые пальца всё равно текла кровь. Он с подозрением покосился на псайкеров, но, видно, понял, что терять ему особо нечего.

— Попала, тварь такая… — прохрипел он. — Жить может и буду, если не истеку кровью. Рана вроде пустяковая, но болит — страшно.

— Убери руку.

С ладони Руксуса вырвались потоки разноцветной энергии. Солдат было дёрнулся, но, когда она коснулась его ран, те тоже принялись затягиваться прямо на глазах. Меньше чем через минуту из них вышли пули, а сами отверстия покрылись новой кожей. Гвардеец громко выдохнул.

— Колдовство!..

— Оно самое, — с улыбкой ответил Руксус. — И сейчас оно спасло тебя. Возвращайся в строй. Сестра, где там ещё раненные?