Псайкер. Путь изгоя

Эпилог

У многих собравшихся был довольно растерянный, блуждающий взгляд. Они словно не понимали, что конкретно сейчас происходит и зачем их всех созвали. На тех же, кто участвовал в недавно отгремевших больших боях, виднелись ещё совсем свежие раны, а то и шрамы. Кто носил броню и явился в ней же, при возможности либо отремонтировал её, либо пришёл в новой, что порой могло показаться даже нелепым. Тут и там имели место явно свежие, ещё не до конца подогнанные пластины; у кого-то, наспех приведенные в порядок, они не могли скрыть следов ожогов, попаданий чужого клинка.

Однако, так или иначе, все были намерены решить все образовавшиеся сложности, все возникшие вопросы. Скользя угасшим взглядом от одной важной персоны к другой, общего настроения не разделял только Руксус, стоявший позади всех, в общей кучке немногочисленных слуг. Юный псайкер видел как знакомые, так и неизвестные лица, но не понимал главного: причины своего присутствия.

Тут находились и все командиры космодесанта, включая магистра Раума и брата-капитана Тацита. Ввиду очевидных причин, все астартес предпочли стоять, немного держа дистанцию с другими людьми. Среди всех прочих здесь заседал так же магос Та’авос, лорд-инквизитор Кларисса Вейс, оба оставшихся генерала, Джейк Оттон и Эйст Вангиннем, а так же эклезиарх Сераписа и даже планетарный губернатор, до сих пор не до конца оправившийся от ран.

Многие из собравшихся, опять же, были Руксусу не знакомы, — как не ведал он, кто этот немного худощавый темноволосый мужчина с необычной причёской, открывающий собрание. Впрочем, многое можно было понять при взгляде на его тёмно-синюю инсигнию, приколотую к груди.

Раздалась пара хлопков, довольно тихих, но в то же время отчётливых в такой глухой, почти гнетущей тишине.

— Приветствую вас, дамы и господа. Многим я не знаком, потому представлюсь — лорд-инквизитор Ордо Маллеус Керн Галателе, сопроводитель воинства с Титана. Мы с братом-капитаном Тацитом Алионом…делим управление им.

Клариссе захотелось улыбнуться. Многие из присутствующих даже не знали о существовании Серых Рыцарей (и не должны), а уж как устроено их управление, редкое взаимодействие с другими структурами Империума — и подавно. Керн лишь отводил взгляд, вводил в заблуждение. Настоящим лидером благословенных воинов был именно он, представитель Ордо Маллеус.

Сама леди-инквизитор едва успела навести справки, ибо не знала Галателе. В рядах Инквизиции он относительно недавно, всего семнадцать лет, но уже успел подняться довольно высоко. Прославился своей непоколебимостью, бескомпромиссностью, даже фанатизмом. За Керном тянулся длинный кровавый шлейф из гонений, репрессий и расстрелов. Клариссе стало почти жаль тех, кому не положено было знать о секрете существования Серых Рыцарей.

— Прежде всего, — продолжил представитель Ордо Маллеус, — мне, уверен, как и вам, хотелось бы воздать вечную хвалу и уважение всем, кто сумел отстоять Серапис и весь сектор Фарида, в ещё незаконченной, но тяжелой войне. Господа верховный епарх Салаццо и магистр Вильдем, представляющий Администратум — уверен, вы сделаете всё, чтобы ни павшие, ни выжившие ни в чем не нуждались.

Кларисса невольно воздала должное убедительности слов своего коллеги. Говорил Керн ровно, спокойно, чем почти наверняка смог убедить многих в собственной искренности. Однако леди-инквизитор слышала в твердом его голосе лишь пустую формальность. Для Галателе павшие защитники Империума, будь то имперские гвардейцы или бойцы ПСС, — не более чем цифры в общей статистике, бледные, неровные тени, за которыми скрывается обычная функциональность. Солдаты для того и были рождены, чтобы защищать и умирать за Империум, а уж сколько их полегло, пусть выясняет Администратум.

— Далее, мне бы хотелось попросить господина Салаццо воздать особые почести в своих молитвах героически павшему лорду-инквизитору Эатайну де ле Вье, моего брата по оружию как по сути, так и внутри нашего Ордоса. Именно его своевременное предупреждение спасло Серапис. Я так же ознакомился с материалами его личного дела…он до самого конца был верным воином Императора, истинным Его слугой, и следовал своему долгу столько, сколько было в его силах.

На этот раз Кларисса услышала в голосе Керна почти сочувствие. Что ж, его можно понять. Во истину, такие агенты Трона, каким был Эатайн, и правда крайне редки. Человечество в очередной раз потеряло одного из достойнейших своих сыновей… К тому же Керн весьма ловко скрыл тот факт, что коллега его пал в битве с могущественным чернокнижником, собственно, и начавшим это демоническое вторжение. Присутствие так или иначе получали от лорда-инквизитора ровно столько информации, сколько им было положено.

— Битва была непростой, я знаю, — спокойно продолжал Керн, — и война, в сущности, ещё не закончилась. Предстоит преследовать предателей, загонять в самые глубокие норы — и искоренять. Глубокие раны нанесены сектору Фарида, гнусная порча поразила самое его сердце. Вероятно, вы понимаете, что я имею в виду. Серапис, сей мир-крепость, с этой минуты становится объектом ближайшего внимания Ордо Маллеус, и попадает под карантин. Мы не уйдем отсюда, пока тлетворное влияние Нерожденных не покинет планету окончательно.

Планетарный губернатор, господин Роберт Накмор, едва держался в кресле. Получив серьёзнейшие раны в первые дни вторжения, он был вынужден полностью доверить оборону собственной планеты в чужие руки. Однако поразив, и даже до сих пор поражая окружающих смертельной своей бледностью, Роберт почти величественно кивнул на слова инквизитора, и многим показалось, что Серапис очень похож на своего властителя — так же застыл где-то на грани жизни и смерти.

Керн смерил присутствующих проницательным взглядом прирожденного агента Священного Трона, но у тех, кто не знал, что значит слово «карантин» в условиях демонического вторжения, не хватило духу поднять на него глаза и спросить прямо. Боятся, нервничают. Чувствуют его власть, ощущают мощь идущих за ним Серых Рыцарей. Тем лучше. Будет легче работать. Лорд-инквизитор не питал никаких сомнений: хоть вторжение, благодаря тому же Эатайну, удалось остановить в самом его зародыше, предстоит еще много дел. Искоренение губительной заразы Варпа может затянуться на несколько лет.

Поняв, что стороны правящих кругов угрозы ждать не стоит, Керн перевел тяжелый взгляд в сторону — туда, где стоял Руксус. Да, пожалуй этот вопрос, интересовал его больше всего.

— Раз этот вопрос не требует обсуждений, позвольте поднять другой, господа… что на столь важном заседании, среди высокопоставленных лиц, делает этот простой псайкер? По его униформе вижу, что это простой колдун-примарис. Что он тут вообще забыл? Кто его впустил, в конце концов?

Галателе немало удивился, когда вперед вышел Тацит Алион. Он поманил пальцем Руксуса, и тот молча встал рядом.

— На то была моя воля, лорд-инквизитор. Этот юноша храбро сражался со мной и моими боевыми братьями бок о бок, сражался на равных. Он немало помог нам, даже спас несколько жизней. На мой взгляд, он более чем достоин присутствовать здесь.

Инквизитор-демоноборец сместился в кресле, положил одну руку на колено и почти с усмешкой спросил:

— И какую же пользу этот…как вы говорите, юноша, способен принести нашему заседанию? Какое способен принять решение, дать совет?

— Я самолично привёл его сюда, сир, не для того, чтобы он учувствовал в ваших обсуждениях.

— Для чего же тогда?

— Вы и сами прекрасно знаете, сир.

Керн перевел взгляд с Рыцаря на Руксуса, затем обратно, и во взгляде его пронзительно чистых синих глаз действительно блеснуло понимание.

— Мне бы не хотелось это говорить, тем более при всех… но вы поступили весьма опрометчиво, брат-капитан.

Серый Рыцарь сложил могучие руки на груди.

— Я так не думаю.

— Вы знаете протоколы. Эта ничтожная сошка видела Нерожденных, знает об их существовании. Ему сотрут память, или, что вероятнее, расстреляют. Он не более чем лишний свидетель.

Тацит показательно фыркнул. Заседающие следили за перепалкой с растущим напряжением, ибо почти всем не хватало ни знаний, ни власти, чтобы вступить в подобный спор. Те, кто был поумнее, так же заметили сменившуюся риторику Керна. Потеря памяти и расстрел? Вот что значит грядущий «карантин»?

— Он псайкер, инквизитор. Ему и так давно известно о Нерожденных. Если уж вы беретесь судить даже его, то подумайте о том, кому во всём Империуме лучше известна природа тварей извне, чем псайкерам?

— Нам, — незамедлительно ответил Керн, чувствуя растущее раздражение. — Инквизиторам. Лучшим демоноборцам. А он лишь мутант…

— И тем не менее, лишь благодаря ему я присутствую здесь. Некоторые мои братья так же обязаны Руксусу жизнью. Не вы ли так же должны знать лучше многих, насколько ценны воины, подобные нам?

Тацит вновь с сожалением посмотрел на до сих пор молчавшего Руксуса. Казалось, юношу вообще не интересует диалог, в ходе которого решалась его собственная судьба. Он по-прежнему стоял рядом с Серым Рыцарем, не доставая ему даже до плеча, и рассеянно смотрел куда-то мимо всех и вся.

«Какая жалость, что наши вербовщики не заметили его, когда ещё была возможность. Из Руксуса получился бы просто превосходный брат Ордена. Сильный, талантливый, устойчивый искушениям извне… В наших рядах его ждало бы блестящее будущее. Увы… Стоит, пожалуй, при возвращении выдвинуть на общем собрании идею о том, что нам следовало бы расширить границы нашей вербовки. Орден теряет очень много ценных кадров. Таких, как ты, Руксус».

— Этот щенок опасен, — внезапно объявил генерал Оттон с другого конца стола. — Я понял это почти сразу, с первых минут нашего знакомства. Меня предупреждали, что под моё начало попадает нестабильный, агрессивный мутант, но я не знал тогда ещё, насколько. Вскоре мною было принято решение так или иначе избавиться от этого щенка. Он, быть может, и полезен, но не настолько, чтобы так рисковать. Признаться честно, почти удивлен, что ты до сих пор жив.

Руксус встретил прямой взгляд генерала, но тут же отвёл глаза. Его мысли сейчас блуждали далеко за пределами чужих суеверных страхов.

— Как видишь, мальчишка опасен, раз об этом говорит даже генерал Астра Милитарум, — заключил Керн и вновь посмотрел на Тацита.

Никто из присутствующих во всем секторе Фарида не знал, что на самом деле этот брат-капитан сильно отличается от своих собратьев по Ордену. Тацит ещё в годы обучения подавал огромные надежды, а сейчас и вовсе считается одним из лучших бойцов Титана; ему даже прочат через пару сотен лет кресло верховного гроссмейстера, что кажется неслыханным. Тем не менее, Керн даже молча выругался, когда узнал, что на Серапис ему придется лететь именно с бойцами Алиона. Космодесантник глубоких убеждений и выдающейся силой воли, он, в сущности, уже был гроссмейстером своего Братства. Назначение его на эту должность лишь вопрос времени, причем максимально скорого. Керн не удивится, если это произойдет сразу же, как только они закончат с делами на Сераписе. Так ли уж стоит вступать в отрытую конфронтацию с вероятным будущим верховным гроссмейстером всего Ордена Серых Рыцарей из какого-то щенка?

— Однако вижу, у вас есть какое-то конкретное предложение, брат-капитан. Говорите.

— Пусть останется на этой планете до конца своих дней. Весь Серапис станет его клеткой.

— Вы предлагаете обычное тюремное заключение? Но чем это…

— Извините, я не закончил. Здесь же, несомненно, есть свои школы Астра Телепатика? Пусть он служит в них, пока не настанет его последний час…в том, или ином виде. Лорд-инквизитор, как видите, на правах брата-капитана я прошу за этого юного псайкера. Много ли он принесет вреда, если станет учителем в одной из местных школ? Даже если Руксус начнёт говорить о Нерожденных, в чем я, честно говоря, сомневаюсь, — то кто его услышит? Только такие же псайкеры, как он сам. Это ничтожная милость, господин Галателе, и я уверен, что она ничего не будет стоить вам.

Керн смотрел на Рыцаря и псайкера не более минуты, после чего махнул рукой:

— Хорошо, брат-капитан. Вы убедили меня. Я займусь этим делом позже.

— Благодарю вас, сир.

Тацит поманил Руксуса за собой, как бы говоря, что дело сделано, но юноша внезапно сделал ещё шаг вперед и негромко произнёс:

— Разрешите сказать… высокородные господа, дамы… я лишь простой псайкер, и вы не обязаны мне отвечать, но всё же мне бы хотелось спросить…

Кларисса подалась вперед.

— Говори, юноша. Мы слушаем тебя.

Руксус бросил короткий взгляд сначала на леди-инквизитора, затем на Керна, после — на генерала Оттона, позади которого стояла только раненная майор Мириам Илитора. Полковник Раммонд, как уже знал юноша, погиб в бою, прикрывая общее отступление.

— Извините, но…из командования своего полка я вижу здесь только господина генерала и госпожу майора. Могу ли я узнать, что случилось с ещё одним членом вашей свиты, псайкером-телепатом Марианной Рохе?

Оттон непроизвольно почесал висок, на котором зияла свежая рана.

— А кто это такая?

Воздух вокруг Руксуса нагрелся в мгновение ока; ещё мгновение, и появились бы обжигающие искры, но Тацит моментально отреагировал, мягко схватил юношу за плечо. Псайкер сверлил генерала взглядом, переполненным ненависти, так что Оттону в какой-то момент даже стало не по себе. Тело бросило сначала в дрожь, затем в пот. Ну почему, почему этот щенок не сдох в какой-нибудь канаве? Неужели Владыка не видит, насколько он опасен? Генерал делал всё, чтобы не выдать своего волнения. Тем не менее, этот испуг заставил его вспомнить.

— А, ты про ту девку, что ли… — в голосе Оттона сквозило оправдание, — говорят, она что-то сделала с бойцами врага, когда они ворвались в командный штаб. Затуманила им мысли, или что-то вроде того. Мои телохранители тогда их перестреляли, чисто как мишени.

— А что сама девушка? — требовательно прорычал Руксус.

— Потеряла слишком много сил, и вроде как, сама потеряла рассудок. Я не знаю, парень, мне вообще не до неё. Хочешь — разбирайся с ней сам. Я приказал держать её в одной из комнат, пока не разрешится вся эта суматоха.

— Где она?!

Едва прозвучал ответ, Руксус вернулся на своё место в строю слуг. Остаток заседания он молчал, потупив голову, ни разу не поднял взгляда. Казалось, между ним и остальными вновь возникла стена, только теперь рукотворная, созданная самим юношей.

Он уже не слушал доклада Тацита и его извинений насчёт того, что он не смог добить Андроатоса, встретившись с ним возле храма Императора Вознесённого. Предателя окружала охрана, и брат-капитан пытался прорваться сквозь неё. Убив троих и ранив третьего, он скрестил свою психосиловую алебарду с клинком Андроатоса. Вожак отступников оказался серьёзно ранен, с крюка на его поясе свисала чья-то голова. Одним из выпадов Тациту удалось сорвать её — как оказалось, она принадлежала Чемпиону Императора из Ордена Вечных Стражей. Не слышал так же Руксус и тихой, скорбной благодарности из уст капитана Сатураса. Затем Андроатос, едва живой, все же смог скрыться за спинами подоспевших телохранителей, а самого Тацита едва не окружили.

Всего этого для юного псайкера словно не существовало, не имело и капли значения. Перед его глазами до сих пор стояла гибель Симона, придавленного грудой камней. Такой славный был парень, тихий, скромный, верный… Мыслями Руксус вернулся к словам Оттона о Марианне. Резкое чувство одиночества ещё больше стиснуло ему сердце.

И когда это трижды проклятое заседание закончится?

В небольшой жилой комнате даже не зажгли света. Руксусу пришлось сделать это самому, едва он вошёл. Искать пришлось, увы, совсем недолго.

Она сидела на полу, спиной к стене. Взгляд лишён какой-либо осмысленности, застыл, словно первый зимний лёд. С уголка губ стекала едва-едва заметная ниточка слюны. В новой вспышке гнева Руксус заметил, что её даже не переодели — Марианна сидела ровно в той же униформе псайкера-примарис, в какой они расстались несколько дней назад.

Он сел рядом, нежно приложил ладонь к её щеке, вытер ниточку слюны.

— Эй, Марианна…ты меня слышишь? Это я, Руксус.

Девушка не ответила, даже не шевельнулась. Остались неподвижными даже длинные, красивые ресницы. Он аккуратно, словно обращаясь с новорождённым, притянул её к себе, крепко, насколько мог, обнял.

— Видишь…видишь, я сдержал слово, вернулся живым и почти здоровым…здоровым, да… Я сдержал свою клятву, как ты и просила. Ну же, ответь мне! Разве ты не рада?

Тишина. Молчала за огромными окнами даже столица, ещё не оправившаяся от ужасов войны. Не шёл даже вездесущий снег. Все замерло. Остановилась сама жизнь.

Долго, очень долго Руксус качал Марианну на руках, пытаясь сделать для неё хоть что-то…но на что, собственно, вся его надежда? До последнего он верил, что ещё не всё кончено, что возможно что-то сделать. Казалось, целую жизнь Руксус качал возлюбленную на руках, прижимал к себе, целовал, рассказывал что-то, шептал… Рассказал об Альберте. Что теперь они остались совсем одни. Одни…

Взгляд Марианны остался пуст. Ни разу она не моргнула, ни на мгновенье не мелькнуло и капли жизни. Ответом были лишь застывшие вне времени глаза, некогда ясные и полные любви.

Руксус долго смотрел в них, ментально проникая в самую их суть. Может, удастся обратить всё вспять, может, рассудок, словно затерявшуюся вещь, возможно вернуть? Юноша блуждал по водам запретных царств, прежде чем понял всю тщетность своих попыток. Когда он уже собирался возвращаться обратно, за его спиной раздался глубокий, рокочущий голос:

— Похоже, это твоя природа — бороться с неизбежным, кусок плоти.

Руксус обернулся и вновь увидел того Нерождённого. Изверивающийся, рогатый силуэт твари так же покрывала густая чёрная дымка, как бы скрывая отдельные очертания.

— Зачем ты пришёл? Я тебя не звал. Стоит мне захотеть…

— Я видел, что ты делал с младшими моими собратьями. Впечатляет. Ты стал гораздо могущественнее, кусок плоти — и тем больше у меня желания тебя поглотить… Однако я здесь не за этим.

— Говори быстрее, — нахмурился Руксус. — У тебя не более минуты, после чего я изгоню тебя обратно в нору, из которой ты выполз.

— Тебе ведь нужен рассудок этой девчонки? — кивнул демон. — Могу предложить обмен. Твою душу на её разум. Честная сделка, не находишь? Только протяни руку — и получишь желаемое.

Руксус вновь посмотрел на Марианну, всё ещё лежащую на его руках. Глаза юноши застыли, почти как у его возлюбленной, и Ульзуилл на мгновение возликовал, однако псайкер поднял взгляд, решительный, полный презрения.

— Лжец. Презренная тварь. Решил сыграть на моём отчаянии?.. Я и сам вижу, что всё кончено! Прочь! ПРОЧЬ!! Если ещё раз..

Демон хотел было что-то ответить, но почувствовал угрозу, идущую от Руксуса. Юный псайкер готовил ментальный выпад, вполне способный убить его на месте, так что Нерожденный отступил, оставив после себя едва заметную черную пелену, — но и та истаяла, едва Руксус вернулся в реальность.

Последний поцелуй, последнее прикосновение к светлым, аккуратным волосам. Он положил её на пол, сложил руки, пригладил. Да, именно такой она была, такой он её и запомнит… Руксуса трясло с ног до головы, но это его долг. Юноша с трудом закрыл глаза, и вложил в легкий ментальный выпад все свои душевные силы. Разрушительный импульс стёр остатки сознания девушки, отозвался в мозгу, вызвал внутреннее кровотечение. Жизнь давно покинула это тело, и ему было достаточно лишь одного движения, чтобы окончательно упасть в небытие. Марианна умерла тихо, без какой-либо агонии; на её теле не шевельнулся ни один мускул.

На выходе, на удивление, ждал Тацит. Могучий воин молча показал рукой на выход, Руксус кивнул. Первые несколько минут они шли в полнейшем безмолвии, только тяжёлые шаги Рыцаря эхом раздавались в пустынных коридорах.

Они вышли на улицу, описали вокруг здания полукруг, остановились на огромном выступе, с которого открывался прекрасный вид на Атоллу. Город, даже частично разрушенный, всё равно внушал уважительный трепет своими громадными чёрными зданиями, широкими заснеженными улицами, на которых смело можно проводить парады, и многочисленными орудиями, покрывающих множество крыш.

Впрочем, поражающие виды столицы сейчас интересовали Руксуса меньше всего.

— Это действительно было необходимо? — раздался словно из другой реальности голос Тацита.

Юноша нервно пожал плечами. Его трясло.

— Я знаю… знал её с детства. Больше всего в жизни она боялась именно этого — умереть от рук палачей Империума. Одна эта мысль приводила её в трепет. Не знаю, увидела ли они хоть что-то, почувствовала ли… но это последняя милость, которую я мог ей оказать.

— Значит, ты не веришь в проповедуемый вашими людьми Свет Императора?

— У нас, псайкеров, нет «своих» людей, Тацит. И Император почти не имеет власти в Запретных Царствах. Его след едва виден, тебе это известно.

— Многое сокрыто от нашего взора, — заметил Серый Рыцарь. — И я, и тем более ты слишком многого не понимаем. Мне, например, пожалуй не дано понять большинство порядков обычных людей. Вы для меня — настоящая загадка. Впрочем, оно и к лучшему. Я был рождён, чтобы сражаться с тварями извне.

Тацит выдержал небольшую паузу, понял, что Руксус ничего не ответит, и продолжил:

— Все условия приговора были обсуждены, остались лишь формальности. Это так же всё, что я могу для тебя сделать, Руксус. Ты останешься здесь, на Сераписе, и здесь же встретишь смерть. Мне неприятен такой исход, но лорд-инквизитор Галателе не согласится на большее.

Юноша молчал.

— Знай так же, что для меня было большой честью сражаться с таким могучим псайкером, как ты. Прощай, Руксус. Если вдруг я ещё зачем-то тебе понадоблюсь, ты сможешь меня найти. Мы задержимся здесь ещё минимум на несколько дней, пока долг не позовёт нас к новым сражениям.

Руксус продолжал хранить молчание. Тацит мягко положил руку ему на плечо и ровным шагом двинулся прочь. Действительно, ему не понять простых людей, хотя он чувствовал всё. Что он мог бы ещё сделать? Что следовало бы сказать? Человеческая душа оказалась для Тацита более серьёзным, неизвестным противником, чем Нерождённые.

Руксус рухнул на колени, едва Рыцарь сделал всего пару шагов, из глаз его хлынули давно сдерживаемые слёзы, тело затрясло, словно в припадке. Он колотил по снегу, по мокрой земле, и не остановился, даже когда стёр руки в кровь.