Псайкер. Путь изгоя

Глава 17

За окнами шумело Море Страхов, ярко светило теплое Сионское солнце.

Марианна радовалась этой привычной погоде, наслаждалась ею, однако вернувшись в комнату и увидев Руксуса, сидевшего к ней спиной, перестала улыбаться. Мальчик не обернулся — уже по звуку шагов знал, что это она.

— Привет, Марианна. Как занятия? — спросил он дружелюбным тоном.

— Весьма неплохо. — Она прошла к своей кровати, погладила сильно возмужавшего Одноглазика. Теперь только увечье напоминало о тяжелом начале его короткой жизни. Так же Марианна проверила есть ли у кота корм и вода.

— Вижу, ты кормил его.

— Разумеется.

Она попыталась понять, чем он занят, но увидела лишь небольшую горку одежды.

— А можно спросить, что ты делаешь?

Руксус пожал плечами, встал, обернулся к ней. В руках он держал свою старую робу, ему уже явно короткую.

— Собираюсь возвращать свои старые вещи. Теперь их будет носить кто-то другой. — Руксус улыбнулся.

Марианна посмотрела ему в глаза и на мгновение не поверила тому, что прошло уже пять лет с момента их знакомства. Как же Руксус изменился за это время! Она не сомневалась, что он поменяется ещё больше. Ещё каких-то пять лет назад он сидел здесь, в этой комнатушке с двухъярусными кроватями маленьким, подавленным мальчиком, а теперь стал непреклонным, уверенным в себе двенадцатилетним подростком, которого ничуть не сломила беспощадная система обучения санкционированных псайкеров. Светлые его волосы стали длиннее, доставая почти до плеч, ростом он уже давно превосходил Марианну, но весом, говоря откровенно уступал. Ей искренне хотелось узнать причину, но спросить напрямую ей каждый раз не хватало смелости. Разумеется, кормят в школе Астра Телепатика достаточно скудно, если не сказать хуже, но почему же она растёт достаточно стройной, а Руксус будто тощает от месяца к месяцу? Лицо его осунулось, щёки впали, мешки под глазами стали ещё заметнее. Иногда Марианна видела, как сквозь его одежду проступают кости. Иной раз ей было страшно смотреть на него, — так он походил на настоящий оживший труп. «Скорее всего, это плата за его силу», однажды решила она про себя.

— Да, ты явно стал ещё выше, — вернула ему Марианна неуклюжую улыбку. — Скоро ростом с госпожу Валерику станешь.

— Ещё через пару лет — возможно, — он усмехнулся, вновь повернулся к ней спиной.

Повисла тишина. Руксус погрузился в своё дело, хотя учитывая то, что каждый ученик носит где-то по три комплекта одинаковой серой униформы, он скорее предался воспоминаниям о прошедших днях. Марианне в свою очередь очень хотелось прилечь, но один вопрос уже долго не давал ей покоя. Она неловко потопталась на месте, прежде чем с трудом всё же набралась смелости:

— Руксус…а можно спросить?

— Конечно, подруга, спрашивай.

— А что…произошло между тобой и Каме?

Пока он молчал, по-прежнему к ней не оборачиваясь, она успела пожалеть о своём решении.

— У нас возникли…небольшие разногласия, Марианна. Не обращай внимания.

— Небольшие разногласия? Это так ты называешь то, что вы уже полгода косо друг на друга смотрите и почти не общаетесь, а чуть что — цепляетесь друг другу в горло?

— Ну…

— Я же отлично помню, как вы общались когда-то, Руксус. Вы были братьями. Что же случилось с вами?

Руксус убрал комплект одежды в сторону, поднялся. Марианне пришлось приподнять голову, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Скажем так: наши взгляды на жизнь оказались противоречащими друг другу. Это пожалуй всё, что тебе стоит знать.

— Нет. Расскажи мне всё.

— С чего я должен это делать?

— С того, что все вы часть моей семьи, и мне неприятно, что внутри неё происходят подобные конфликты, про которые я вообще ничего не знаю. Согласись, отвратительная ситуация.

Руксус задумался.

— Что ж, в чём-то ты действительно права. Ладно, если совсем коротко, то ему не нравится то, что я до сих пор не склонил головы перед Церковью и остальным Империумом. Его раздражает моя непреклонность. Малодушный, слабый дурак, — последние слова Руксус почти выплюнул.

— Ты слишком строг к нему, — после недолгих раздумий ответила Марианна. — Далеко не все могут так стойко выдерживать то, что переносишь ты. Это не всем дано.

— Сдаться — это одно, но сподвигать на это других? Раз сложил оружие сам, так не подначивай других. Этот трус хочет, чтобы и вы мной не вдохновлялись. Якобы я вас таким образом могу подставить.

— И ты не думаешь, что он в чём-то может быть прав?

Руксус посмотрел ей прямо в глаза; в её взгляде вновь притаилось что-то, что он до сих пор никак не мог объяснить.

— Марианна, дорогая, я тебе задам тот же вопрос, что задал Каме: неужели ты хочешь, чтобы я кланялся в ноги убийцам Сары? Такой судьбы ты желаешь для нас?

От упоминания давно погибшей подруги девочка дёрнулась, отвела взгляд, еще секунду назад упрямый.

— Ага, в таком ключе ты над этим не задумывалась, понятно. — Руксус тоже отвернулся. — Забудь про Каме. Общайся с ним, как всегда до этого, но я пока не горю желанием, пусть он в глубине моей души и остаётся моим братом.

Вернувшись в родную комнату, первое, что услышал Руксус, был чей-то плач. Юному псайкеру хватило мгновения, чтобы понять, кто это.

Горацио сидел на кровати, закрыв лицо руками, а Каме, восседая со своего кресла, поглаживал мальчика по руке, пытаясь успокоить.

— Что случилось?

— Рольх накричал на него во время урока, — нехотя ответил Каме, бросив на Руксуса хмурый взгляд. Тот ответил тем же.

— Ну, и чего ты, из-за такой мелочи расстроился? — Руксус сел по другую сторону от Горацио. Мальчик продолжал всхлипывать, но уже явно тише.

— М-мне было так с-страшно…Я думал…я думал он меня Стражам Веры отдаст!

— Глупости. Ты же не терял над собой контроля, правда?

— Н-нет. Просто немного не справился с з-заданием, и всё.

— Ну вот, видишь. Переживать не стоит. Ни один из наших наставников, даже такой противный, как Рольх, не отдаст по собственной воле кого-то из нас, Горацио. Стражи себе на уме.

— Н-но они такие страшные…Я слышал, они могут легко убить любого из нас!

— Это правда. Но послушай меня, — Руксус взял мальчика за плечи, легонько встряхнул, заставив посмотреть себе в глаза. В них он за секунду увидел многое.

— Я прекрасно понимаю, что тебе всего пять, Горацио, но тебе уже пора понять: здесь, в стенах школы Астра Телепатика нет места страху. Так же тут нет родителей, чтобы помочь нам. Никто нас не спасёт. Госпожа Валерика пытается, но… — на мгновение перед ним появился образ счастливой Сары — такой, какой она была последние два месяца своей короткой жизни. Жизни, даже не успевшей толком начаться. — Но она не может быть везде и всюду. Чем раньше ты избавишься от страха и сомнений, малыш, тем лучше для тебя.

Мальчик вновь спрятал лицо, заплакал, но уже абсолютно беззвучно. Его худощавое тельце трясло, почти как в припадке. «Ну, и что ты наделал», говорил недовольный взгляд Каме. «Ты бы не справился лучше», тем же немым языком ответил Руксус. «До моего прихода он так же плакал».

— Слушай…а расскажи нам о своей семье. Ты же скучаешь по ней, правда? — вновь взял Руксус инициативу в руки.

— Н-ну…иногда, — через пару минут ответил Горацио, чуть-чуть успокоившись. — На самом деле, отца я совсем не помню, он давным-давно погиб. Маменька говорила, что он был арбитром, и что я должен гордиться им.

— Если он служил Закону, то тебе действительно есть чем гордиться, Горацио, — вставил слово Каме. — А что твоя мама? Помнится, она ни разу не приходила к тебе.

— И не придёт, — тихо ответил мальчик. — Она была охранником склада и погибла в том восстании, несколько лет назад. Её звали Кассандра, и нам сказали, что она умерла как герой, но…

Горацио был на грани нового срыва, а Каме мысленно проклинал себя самыми худшими словами. На красноречивый взгляд Руксуса ему нечем было ответить.

— Извини, Горацио, я не знал. Мне стоило подумать…

— Ничего, Каме. На самом деле, когда я вспоминаю маму…то, какой смелой она была, как была готова всегда защищать нас — мне становится лучше. Нас у неё было четверо, и я самый младший, но она любила нас всех одинаково. Я пока не знаю, что это такое — умереть, как герой, но не сомневаюсь, что мама именно такой и была.

На какое-то мгновение перед мысленным взором Руксуса предстал отчётливый образ незнакомой ему женщины, но он почувствовал, какой сильной и верной долгу она была.

В свои тринадцать он уже знал, что никакого Света Императора не существует, что это очередная гнусная ложь трижды проклятой Экклезиархии. Все их души после смерти пожирают бесконечно ненасытные Нерождённые — ещё одна правда, которую псайкеры не имели права оглашать. Руксусу очень хотелось сказать Горацио, что душа матери продолжает защищать его, но понял, что не стоит. Мальчик пока слишком мал, но со временем он тоже узнает эту страшную тайну, — и поймет, что ему лгали. Руксусу этого вовсе не хотелось.

— Мы не хотим запугать тебя, — Каме подсел чуть ближе, — но ты уже должен готовиться к тому, что ждёт нас всех в будущем. Должен закалять себя перед грядущими испытаниями. Понимаю, что это непросто, но если ты будешь дрожать вот так каждый раз, то рано или поздно такая жизнь сломит тебя.

Руксус слушал это, и не верил собственным ушам. Точно ли это говорит Каме? Маленький аристократ, которого система как раз и сломала?

— Неожиданная речь для того, кто предлагает лизать сапоги нашим тюремщикам, — не выдержал Руксус. Каме метнул в него гневный взгляд.

— Я предлагаю пытаться выживать в этих рамках, а не преодолевать их, Руксус.

— О, вот как. Ну извини, извини.

Горацио поднял заплаканные глаза и внезапно улыбнулся.

— Вы так забавно спорите, ребята.

— Да уж, стараемся, — фыркнул Руксус и, всё же не удержавшись, тоже улыбнулся. — Понимаю, это сейчас прозвучит странно, Горацио, но почаще думай о прошлом, о той жизни, что у тебя была, о людях, оставленных в ней. Лично мне это иногда помогает, придаёт сил. Я вспоминаю о том, что меня не всегда считали презренным мутантом.

Сатураса не было дома уже почти пять лет. Впрочем, мог ли он считать это место домом? Наверное, да, ведь здесь он вырос, научился всему, что сейчас знает, познакомился с теми, с кем проливает кровь и поныне. В этих же стенах он перестал быть обычным человеком.

Его громоздкие, но ловкие шаги эхом раздавались по огромному сводчатому коридору. За каждом его движением будто следили мраморные статуи героев и магистров Ордена, стоявших на одинаковом расстоянии друг от друга вдоль всего пути. С потолка свисали знамёна самых разных цветов. Некоторые из них Сатурас видел впервые. Да, его действительно долго не было в крепости-монастыре Ордена.

Ворота охранял идеальный строй из десяти слуг с огромными глефами наготове. Несмотря на статус обычных людей, они не дрогнули приближении внушительных, рослых фигур в тёмно-серой броне. Так как Сатурас был без шлема, его мгновенно узнали, но он первым взял слово:

— Господин Магистр Аралех?

— Ждёт вас, капитан Сатурас.

Космодесантник едва заметно кивнул, прошёл сквозь строй, легким движением руки распахнул монументальные ворота из тёмной бронзы. За ним проследовали трое его спутников.

В обширной зале Магистра было чуть светлее, чем в коридоре, мраморные изваяния стояли кругом, словно обрекая на суд всякого, кто входил внутрь. Чуть поодаль виднелись когитаторы, за которым трудились слуги.

Аралех сидел в глубине своего кресла-трона, суровый, молчаливый и собранный, мало чем отличаясь от статуй своих предшественников. Возле левого виска магистра виднелся тёмно-зеленый штифт, но все в Ордене знали, что скоро там появится второй такой же. Достаточно почтенный возраст ничуть не сказался на облике этого могучего воина: лицо вполне может принадлежать тридцатилетнему мужчине, гладкое выбритое, с серыми, непроницаемыми глазами. Густые, но короткие темные волосы зачёсаны назад, у левой ноги покоится огромный силовой молот, который словно ждал часа снова броситься в славный бой.

Сатурас вышел в центр залы, преклонил колено. Его спутники сделали то же самое. В этом на первый взгляд простом жесте читалось бесконечное уважение.

— Господин Магистр.

— Капитан. — Аралех несколько секунд будто разглядывал его, после чего властно приказал: — Встань, один из моих верных капитанов. Остальные тоже.

Сатурас встал, застыв в почтительном ожидании права говорить. Магистр тем временем не спешил, разглядывая тех, с кем пришел капитан его третьей Роты.

— Что здесь делает Анаис, капитан? Не то чтобы я не рад видеть тебя живым и здоровым, мой боевой брат, — космодесантник за спиной Сатураса уважительно кивнул, — но в случае остальных я еще могу понять, зачем они пришли ко мне в столь мрачный час.

— Боевой брат Анаис видел, как всё произошло, великий Магистр. Он здесь в качестве свидетеля, если так можно сказать.

Аралех сухо кивнул — почти так же, как Сатурас пару минут назад. Многие Астартес скупы на эмоции.

Магистр на мгновение перевёл взгляд в сторону. Сержант следует неслышимой тенью за своим капитаном, это понятно, а вот у гостя по правую руку от Сатуруса и вовсе свои привилегии.

— Разумеется, я ознакомился со сводками, но теперь хочу всё услышать от вас, — приступил к делу Магистр.

Сатурас готовился к этому разговору всю дорогу до крепости-монастыря, но всё равно ощутил горечь на языке и что-то, похожее на волнение.

— Мы сами знаем далеко не всё, господин, — он сделал шаг вперёд.

— А что боевой брат Анаис? Что видел он?

— Немногое. Брат, — он повернулся, кивком указал на Аралеха.

Анаис, рядовой боевой брат Ордена, встал бок о бок со своим капитаном и негромко произнес:

— Там была бойня, сир. Когда наш отряд приблизился к городку, он уже превратился в руины. Бункер, в котором укрывались гражданские, выглядел так, словно его взорвали изнутри.

— Со всеми внутри? — спокойно уточнил магистр.

— Да. Кругом лежали тела…множество тел. Но не только простых людей, к нашему удивлению. Там же мы нашли с десяток наших боевых братьев.

— Что произошло дальше, брат Анаис? Расскажи обо всём, что видел и слышал, ничего не утаивая.

— Слушаюсь, господин. Отойдя от первого шока, мы начали разбираться, что же произошло. Нас было немного, всего семеро. Так как брат Остагон погиб, было решено, чтонашим отделением командую я. Мы быстро начали поиски возможных выживших, но вскоре поняли, что это бессмысленно. В руинах городка висела невыносимая тишина, сир. Места, в которых есть хоть какая-то жизнь, не оглушают таким отсутствием звуков, скорее наоборот. Такое неестественное безмолвие может висеть только в проклятых местах, там, где свершилось нечто действительно ужасное.

— Хватит рассказывать господину Магистру о суевериях, брат, — суровым тоном вмешался Сатурас.

— Это и не глупые суеверия. Вы сами были там, капитан, только несколько позже, вы видели это место.

Перед глазами Сатураса предстала желтоватая земля, местами чёрная от копоти, вся усеянная трупами. Простые люди лежали сплошной грудой, и он даже не пытался считать их, но даже по самым скромным прикидкам их было около трёх сотен. Триста тел женщин, детей, стариков, немощных и больных, обезображенных до неузнаваемости. Строго говоря, это были даже не тела, а разорванные в клочья куски мяса.

И звенящая, давящая на развитый слух Астартес тишина. Клубы дыма, медленно поднимающиеся вдаль и застывший, невыносимый смрад пролитых рек крови.

Подобные картины врезаются в сознание даже Ангелов Императора, но Сатурас всё равно не желал и слушать о каких-либо проклятьях. Отрицательно покачав головой, он повернулся обратно к Магистру.

— Продолжай, брат Анаис.

— Далее нами были приняты попытки воспроизвести картину произошедшего, но это оказалось весьма непросто: мы не понимали, кто мог убить столько наших боевых братьев. Тогда я повелел снять шлем с одного из них, дабы прослушать записи вокс-переговоров.

Магистр повернул голову к своему капитану.

— До этого вы не получали никаких подозрительных переговоров, верно?

— Да, господин. Ничего, что могло бы навести на мысли о том, что произошло на самом деле. — На мгновение лицо Сатураса дрогнуло, словно он хотел сказать ещё что-то. От внимания Магистра это не ускользнуло.

— Под ближайшим шлемом оказалось лицо брата Овидия, однако я понимал, что на расшифровку уйдет время, которого у нас скорее всего нет. Тогда мы прошли чуть дальше и увидели челнок со знаком нашего Ордена, поднимающийся в небо. Я почти не сомневаюсь, что это был его транспортник, великий Магистр.

Аралех подался назад в своём троне, лицо его помрачнело, взгляд будто бы застыл в задумчивости. Он успешно скрывал это, но капитан четвёртой роты отчётливо видел боль в глубине обычно суровых, непреклонных глаз Магистра.

— Что ж, поправьте меня, если я что-то скажу не так, но произошло следующее: проклятые зеленокожие ксеносы перешли в наступление и Имперская Гвардия приготовилась ответить на это артиллерийским огнём. Под атаку попал этот городок, где люди успели укрыться в бункере. Связаться и предупредить их не представлялось возможным, и отряд Андроатоса отправился его спасать. О дальнейших событиях остаётся лишь гадать, но как мне видеться, он не успел, застав большинство гражданских уже мертвыми. Затем произошёл какой-то конфликт, в ходе которого погибло несколько наших боевых братьев, и те, кто поддерживал Андроатоса, перебили выживших.

— Всё верно, господин, — сквозь силу ответил Сатурас. — Часть жертв выглядела в точности выглядела так, что их изнутри разорвал масс-реактивный снаряд от болтера.

Аралех покачал головой, и в этом простом жесте с трудом, но читалась вся боль Магистра:

— Выходит, Андроатос предал нас. А что сержант Селтигар? Последовал за своим капитаном в пучины предательства?

Сатурас через силу кивнул.

Вперёд вышел его четвёртый спутник, до сих пор молчавший.

— Мы обязаны покарать его за это! Отступничество первого капитана нельзя оставить безнаказанным!!

Будь это рядовой космодесантник, Сатурас мгновенно одёрнул бы его, но перед титулом Чемпиона Императора в каком-то смысле склонял голову даже Магистр.

— Ты по сути прав, брат Кериллан, но теперь Андроатоса не найти. Его след утерян во мраке космоса, — сухо заметил капитан.

— Капитанговорит верно, наш Чемпион, — почти улыбнулся Аралех, — сейчас мы не сможешь его найти, как бы ни старались. Можно, разумеется, обратится к Инквизиции, но для нас это вовсе не вариант, и думаю, ты сам понимаешь, почему.

Кериллан нахмурился, переступил с ноги на ногу.

— Нам не желательно рассказывать всему Империуму о том, что в наших рядах произошло серьёзнейшее предательство.

— Даже тут они бы с тобой не согласились, — усмехнулся Магистр. — Для них нет слишком большой жертвы, нет слишком малого предательства.

— Простите мне мою дерзость, великий Магистр, капитан Сатурас. Мне не стоило встревать.

— Горячая кровь требует действий, мы понимаем. К тому же в кое-чём ты прав: Андроатос и его прихлебатели обязаны понести суровую кару.

— Когда-нибудь он обязательно вернётся, — голос Сатураса был твёрже стали. — Выползет из своей норы.

— Всему своё время, брат-капитан. Всему своё время.

Через неделю Руксус выбрал удачный, как он считал, момент, и сел рядом с Каме, когда тот в одиночестве читал книгу на своей кровати. Его коляска стояла рядом, словно верный, немой телохранитель.

— Чего хотел? — пробурчал Иллентрайт.

— Просто поговорить.

— Ну, валяй. Я слушаю.

— Тебе не кажется это ненормальным — что мы уже почти год практически не общаемся?

— Не без причины. — Каме сидел мрачнее тучи, изредка поднимая на Руксуса хмурый взгляд. В такие моменты он действительно походил на дворянина, которому не вовремя принесли кружку чая.

— Слушай, может, ты это и забыл, или скорее, предпочёл забыть, но мы с тобой братья. И всегда будем ими, чтобы ты не думал. Мы оба псайкеры, мутанты, несем одно и то же бремя. Нам нечего делить, Каме.

— Может и так, но твой слепой эгоизм выводит меня из себя. Если бы ты рисковал только собой, я бы это принял, но как представлю, что твоим дурным примером заражаются Марианна и Альберт…Ничего не могу поделать с собой, извиняй. Они мои семья, и люблю их всем сердцем. А они, дураки такие, тобой восхищаются, и готовы идти в самые глубины Варпа, глупо разинув рты. Ты слишком дурно влияешь на них, Руксус, уж извини.

Подросток заметно удивился.

— Но я же никакой не лидер, и не собираюсь кого-либо вести за собой. У меня даже никакого плана или идеи нет, только желание…

— Видимо, достаточно и этого. Или ты не видишь, как на тебя смотрит Альберт и тем более Марианна?

Недоумевающий взгляд Руксуса говорил сам за себя, но Каме отвернулся в сторону окна, туда, где сотнями разных звуков шумела Кардена. Руксус мгновенно заметил эту перемену в друге.

— Что-то случилось, брат? Ты не хочешь ещё что-то мне сказать?

— Нет. — Каме вновь смотрел на Руксуса, но глаза его будто почти плакали. — Ничего, Руксус. Слушай, может, вернемся к этому разговору позже?

Прошёл почти месяц, приближался новый Сезон Дождей, однако в окрестностях Сионы по-прежнему царили тепло, радостная солнечная погода и приятный, чуть прохладный морской бриз. Если бы у меня был выбор, подумал однажды Руксус, наблюдая за Морем Страхов из окон своей темницы, то я бы ни за что и никогда бы не променял эту планету ни на одну другую.

В то утро Каме с самого утра вел себя странно, часто улыбался будто сквозь силу и постоянно отвечал невпопад, словно думая исключительно о чём-то своем. Марианна это заметила, Руксус насторожился, Альберт не придал особого значения.

Когда Каме отправился на занятия, перед этим со всеми как-то странно попрощавшись, Марианна с озадаченностью в голосе спросила:

— Что это с ним? Руксус, ты заметил?

— А что не так? — с улыбкой спросил вечно неунывающий Альберт. Марианна многозначительно посмотрела на него, и предположила, что на данный момент мальчика очень радует присутствие какого-то подобия хлеба в его тарелке. Некоторым так мало надо для счастья!

— Каме обычно очень серьёзный, сосредоточенный, ответственный, — решила она всё же объяснить, — недаром он был лучшим учеником школы до твоего прихода, Руксус. Ты очень быстро затмил его.

— Глупости. Он куда талантливее меня, но ты права — сегодня с ним действительно что-то не так.

— Неужели вы опять что-то не поделили?

— Вовсе нет. Я бы сказал обратное: мы даже встали на путь примирения, наконец-то. Так что дело тут явно в другом.

Он в волнении прикусил нижнюю губу, задумавшись. Последние месяца два даже некоторые преподаватели вели себя странно, как например Кайлус, который иногда смотрел на него так, словно очень хотел что-то сказать, но каждый раз сдерживался. Руксус не придавал этому большое значение, хотя похоже, всё же стоило. Тут он понял, что руководство школы и Каме знают что-то, чего не знают они.

— Может, ему что-то приснилось…ну такое, особенное, — предположил Альберт. — Нас ведь часто посещают такие сны. — Он посмотрел на Руксуса, и тому внезапно стало не по себе. «Альберт всё понимает насчёт меня».

— Кто знает, — Руксус демонстративно пожал плечами. — Может, ты и прав, но не сомневаюсь, что скоро мы сами всё узнаем.

Интеллект и интуиция Руксуса не подвели его и на этот раз: поздним вечером, когда яркое сионское солнце уже скрылось за горизонтом, в коридоре послышался уже такой знакомый, едва слышный скрип колёс. Ребята, до этого замершие в тревожном ожидании, оживились, едва не бросившись на встречу, но Руксус остановил общий порыв одним властным движением. Неужели я действительно могу быть лидером, успел рассеянно подумать он.

Дверь тихонько скрипнула, и на пороге появился их долгожданный друг и брат. Его коляску, к всеобщему удивлению, катила Ронна. Лицо наставницы искажала непередаваемая скорбь; она едва не плакала.

— Привет, Руксус, ребята, — Каме виновато улыбнулся. — А я вот всё же…решил… решил приехать… — слова застревали у него в горле.

Руксус, отказывающийся верить в то, что видит, неестественными движениями, словно кукла, подняла с кровати, приблизился, без сил рухнул на колени. Альберт смотрел с широко раскрытыми глазами, Марианна зажала рот, — слёзы тронули её глаза, — а Горацио ничего толком не понимал, но прекрасно чувствуя общее настроение, сжался, словно пружина.

На Каме сидела униформа астропатов, а глаза, раньше имевшие цвет небесной синевы, затянула белая, словно ранний снег, белена. Он улыбался куда-то мимо них, и даже руки его будто утратили свою силу так же, как и ноги.

Руксус взял его холодную ладонь в свою, даже не пытаясь скрыть или убрать слёзы.

— Брат…что же они сделали с тобой? — раздался шёпот.

— Я не хотел таких же проводов, как у Леора, но посчитал, что попрощаться…попрощаться всё же стоит. В конце концов, мы не один год были вместе.

Руксус покачал головой.

— П-попрощаться?.. А куда ты собрался?..

— Я теперь санкционированный астропат на службе у Империума, успешно прошедший священный ритуал Связывания Душ, — Каме придал своему голосу столько твёрдости, сколько смог. — Сам как думаешь, брат?

Руксус явно даже не мог о чем-либо думать на данный момент, — вместо этого он снова покачал головой, попытался поймать взгляд друга, но тот неестественно застыл, смотря ровно в одну точку, куда-то мимо всех.

— Не буду скрывать, — продолжил юный астропат, — мне просто не хватило смелости признаться вам, но повторюсь: я и не хотел никаких проводов. Я пришёл лишь…попрощаться. Ребята, подойдите, пожалуйста.

Альберт подошел первым. Услышав его дыхание, Каме неловко вцепился ему в кисть.

— Да, узнаю это вечно теплую ладонь… Альберт, извини, если я порой был с тобой слишком строг. Ты способный парень, который может добиться многого, если будет увереннее в себе.

Альберт сумел только промычать в ответ что-то невнятное: всё его внимание приковал пустой, будто лишенный самого смысла взгляд Каме. Юноша словно пытался увидеть какую-то великую, сокровенную тайну в той точке, где застыл его навсегда лишенный зрения взор.

Следующими приблизились Горацио и Марианна. Девочка-подросток тихо шмыгала носом, глаза её слезились, но она не плакала. Не дала волю чувствам.

— А, Марианна, — слепой астропат печально улыбнулся ещё шире, — с тобой мы пробыли в этой школе дольше всех. Пусть мы возможно никогда больше не увидимся… и какая бы судьба нас не ждала — ты всегда будешь для меня родной сестрой. — Он нежно погладил её по руке.

— Береги себя, Каме. Ты умный и талантливый парень… думаю, тебя ждёт хорошая служба. Ты вряд ли пропадёшь.

— Кто знает, Марианна, но спасибо за твою веру в меня. — Каме впервые за весь момент прощания неловко огляделся, будто пытаясь сквозь непреодолимую пелену увидеть своих братьев и сестёр. — Спасибо вам за всё. Куда бы меня ни занесла судьба, я всегда буду помнить о вас, и смею надеяться, что вы тоже не быстро меня забудете. Держитесь друг друга, и тогда наше бремя не покажется вам столь тяжким. Руксус, — юный астропат повернул голову туда, где на его памяти должен быть его друг. — Прости меня за всё, брат. В последнее время мы не ладили с тобой, но теперь, когда настало нам время прощаться, я понимаю, какими глупыми мы были. Наше с тобой время ушло, моменты упущены… Как глупо. Но сделанного не воротишь. В любом случае я рад, что знал тебя.

— Каме, брат… — приподнялся Руксус, немного придя в себя, но его одернула наставница Ронна, застывшая у дверей с едва заметными слезами в глазах:

— Время поджимает, Каме. Простите, ребята, но он теперь принадлежит Империуму Человечества, а не вам. Долг зовёт.

— Я понимаю, учитель, — твёрдо произнёс астропат, — дайте нам ещё минутку, сделайте милость. В конце концов, это скорее всего наша последняя встреча.

Наставница кивнула. Внутренние разногласия без труда читались на её молодом, скромном лице.

Каме распростёр руки, открываясь для объятий. Разумеется, все сразу не поместились между его худых рук, так что Руксусу сначала пришлось постоять чуть поодаль. Когда Горацио отошёл в сторону, уступая место, Руксус крепко обнял брата.

— Пожалуйста, будь осторожен, — прошептал он на ухо, — мы не можем знать наверняка, но чем судьба не шутит…Может, ещё свидимся. Только выживи, Каме.

В ответ раздалась горькая усмешка.

— Астропаты не сражаются на передовой, хотя и наша служба не лишена риска. Я постараюсь, брат, хоть и ничего не могу обещать. Береги остальных — и прощай. Уверен, ты станешь отличным санкционированным псайкером.

«Отличным рабом, ты хотел сказать», с негодованием подумал Руксус, но ничего не сказал. Настоящей грязью было бы испортить момент их расставания.

Продолжая грустно улыбаться, они разомкнули объятья. В глубине души Руксус чувствовал, что они ещё встретятся, но почему, когда, при каких обстоятельствах — объяснить никак не мог, даже если бы попытался.

Ронна, окончательно растроганная искренними эмоциями детей, все же заплакала в полную силу, правда, очень тихо.

«Даже в этой беспросветной темнице есть место коротким моментам счастья. Эти дети…эти люди заслуживают куда большего», с горечью подумала она, уводя коляску прочь, обратно в тёмный коридор.

Ещё долго, казалось, там тихо поскрипывали старенькие колёса, — и с того момента Руксусу почти каждую ночь снился один и тот же сон, на протяжении трёх последующих лет.

В Садах Кирии солнце как всегда имело меньше власти, чем в большинстве других районов Кардены.

Самый большой парк города мог похвастаться обилием зелени и звонко журчащих фонтанов с кристально чистой водой. Учитывая обычную погоду для Кардены, её пыльный город и множество крупных мануфакторумов, Сады Кирии с их чистотой, тишиной и прохладой можно считать почти что раем.

Несмотря на острую нехватку личного времени, карденцы очень любили пройтись в тени этих зеленых деревьев хотя бы один раз в неделю. Ламерт живет здесь уже два с небольшим года — можно ли и его уже считать карденцем?

Сам молодой мужчина такими вопросами не задавался, особенно на данный момент, когда ему было очень хорошо.

В небе ярко светило беспощадное солнце, но здесь, на прохладной земле он за ручку прогуливался с Мальвией, молодой и симпатичной девушкой на два года младше него. Она смеялась над какой-то его плоской, но безобидной шуткой, незаметно стискивая его крепкую большую руку еще сильнее, а он улыбался в ответ. Им очень хорошо друг с другом — но любовь ли это? Ламерт задавал себе этот вопрос уже не первый месяц.

— Здесь так спокойно, — негромко произнесла Мальвия, когда они оказались в самом центре Садов имени святой Кирии. Ламерт прислушался: шум многомиллионного города действительно остался где-то в стороне. — В детстве я бывала тут с отцом немного чаще, чем сейчас. Иногда это вызывает у меня печаль.

— Я живу в Кардене всего два года, а не всю жизнь как ты, но уже успел заметить, что вы тут больше всего любите три места: эти Сады, Площадь Чистоты и берег Моря Страхов.

— Ты прав, — от её улыбки у Ламерта в очередной раз затрепетало сердце. Мальвия как правило делала это очень скромно, — будто мать, заметившая невинную шалость своих детей. — Знаешь, Ламерт, иногда мне кажется, что наша площадь и Сады Кирии — самые спокойные места во всей Вселенной.

Он рассмеялся.

— Звучит так, словно ты была ещё где-то, кроме Сионы.

— Да ну тебя, Ламерт, — она нежно толкнула его в бок, продолжая улыбаться, — иногда ты бываешь таким занудой, будто ты и не вырос в маленьком городке.

— Отец старался научить меня мыслить как можно шире. Он очень не любил, когда мои рассуждения ограничивались чем-то одним.

— Твой отец тоже будто бы не фермер.

— Он не всегда им был. — Тут его взгляд скользнул в сторону. — Ух ты, какой красивый фонтан! Давай подойдем поближе, посмотрим!..

В коридоре его ждал выключенный свет и заметный невооруженным глазом слой пыли. «Так и не прибрался, значит. А ведь я говорил ему»…

Из небольшой комнатушки шла тусклая полоса света. Ламерт проследовал туда, на ходу сбрасывая пропотевшую за день рубаху.

Внутри, как он и ожидал, за крохотным столом сидел молодой темноволосый человек, на вид — немногим старше самого Ламерта. Он поднял голову, на пару секунд отвлёкшись от работы.

— Выглядишь предельно счастливым. Никак с Мальвией гулял.

— Неужели это так заметно? — Ламерт, сам того не чувствуя, улыбался во весь рот, как умственно отсталый.

— Не поверишь.

— А ты как всегда трудишься в поте лица? — Ламерт достал из-под своей койки маленький ящик, в котором хранил все свои скромные пожитки.

— Как видишь. Не всем, знаешь ли, везет найти миленькую подружку.

— Кажется, я слышу зависть в твоем голосе, а, Торио? — из ящика увидела свет новенькая, чистая рубашка.

— Брось. Даже если бы я и захотел найти себе девушку, мне не на что её содержать. Себя бы вообще прокормить, для начала.

— А мы разве сильно голодаем? — Теперь Ламерт занялся поиском не пропотевших штанов.

Торио неспеша повернулся к нему.

Не очень высокий, но коренастый, даже чуть грузный, с аккуратной бородкой и не очень-то привлекательным лицом, которое по большей части портил крупный нос и немного выпяченные вперед губы. М-да, подумал Ламерт, даже если его товарищ по комнате и верный друг Торио всё же захочет найти себе даму сердца, с его внешностью это будет не так просто. Впрочем, он мыслил достаточно здраво, справедливо считая руки Торио почти золотыми, а себя — далеко не сказочным красавцем. Для такого мастера по разной мелкой технике несомненно найдется свой предмет воздыхания. Другой вопрос, что самого Торио это не заботило.

— Дело не столько в голоде, мой наивный деревенский друг. А в том, чтобы когда-нибудь вырваться из этой унылой конуры, которая на данный момент, увы, является нашим жилищем. — С этими словами он вернулся к работе.

Ламерт оглянулся. Действительно, в их крохотной коморке, где находилась общая спальня (слишком громкое слово), душевая и кухня, едва хватало места даже для двух взрослых мужчин. Иногда это место напоминало Ламерту, привыкшему к деревенским просторам, узкий каменный мешок, или, скорее, гроб. В дождливые сезоны здесь было достаточно прохладно, а в теплую погоду можно было спечься заживо. Тогда Ламерт под любым предлогом выбирался на улицу, но вот как это терпел Торио, для него оставалось непостижимой загадкой.

— Ладно, поговорим позже. Я пропотел на этой жаре, как самый последний грокс.

— Ага, давай, — Торио так и не поднял головы.

Даже ночью многомиллионная Кардена не засыпала окончательно, и за стенами продолжал по-своему шуметь огромный белокаменный город.

Ламерт уже приготовился заснуть после такого насыщенного дня, мысленно жалея о том, что в их каморке не хватает места даже для самого маленького святилища Богу-Императору, как в кромешной тьме прозвучал негромкий, с хрипотцой, голос Торио:

— Тебе хорошо с ней, друг?

Его серьёзный голос ясно дал понять Ламерту, что продолжать шутить не стоит.

— Да, Торио. Прекрасно даже, я бы сказал. Порой мне кажется, что она самая замечательная девушка на свете.

Торио почему-то вздохнул в ночной мгле:

— Значит, это всё-таки любовь.

Ламерт поспешил с ответом:

— Не знаю, друг. Не уверен. Почему — сам пока не знаю. А ты чего так тяжело вздыхаешь?

— Да вот полезли на ночь глядя дурные мысли в голову… Интересно вдруг стало, почему люди так тянутся друг к другу, что это за потребность такая.

Ламерт тихо рассмеялся, повернулся на бок, в сторону Торио.

—Очень странные вопросы ты задаешь.

— Скорее всего, ты прав, но что поделать. Ведь кроме тебя да старика Сафолка я ни с кем особо не общаюсь.

— Почему ты его так постоянно называешь? Никакой он не старик. Всего лет на десять-двенадцать старше нас.

— А по нему и не скажешь. — Торио под скрежет от ржавых пружин своей койки попробовал лечь хоть немного поудобнее, но Ламерт знал, что затея это бессмысленная: тут как ни укладывайся, в любом случае будет чувство, будто тебя зажали меж стальных тисков. — Я-то никому по сути не нужен, — продолжил он спокойным голосом. — Отец вкалывает на мануфакторуме как проклятый, а меня и старшего брата из дома выпер, мол, «дальше сами». Мать осталась с двумя младшими. Сколько, знаешь, помощи не пытался просить, хоть какой-то, мать всё равно боялась в обход отца и шагу сделать. Запугал он всю семью, ублюдок эдакий, — последние слова Торио произнёс без ненависти. — Вот и спрашивается, зачем вообще меня на свет произвели — чтобы я себя таким ненужным чувствовал? Или чтобы меня всю жизнь нужда мучила?

— Ну…ты стал моим другом, Торио.

— Ага, первым за последние семь лет, — в его голосе только сейчас начала сквозить горечь, — вот и думаю: может, действительно в другом человеке найду я хоть какой-то покой?

— Попробовать ты всегда можешь.

— Скорее рискнуть. Каждый раз, когда у меня появляется желание найти себе хоть кого-то, я вспоминаю, что мне отказывается помогать даже родная мать, а отец вовсе забыл о моём существовании. Если даже родным на меня плевать — то почему должно быть иначе с кем-то другим?

— Ты только настраиваешь себя на дурной исход. С такими мыслями…

— Оставь, Ламерт. У нас разный взгляд на жизнь. Спасибо, что хотя бы попытался поддержать, ты настоящий друг. Доброй ночи, до утра.

Ламерт даже не услышал, когда встал Торио, — проснулся, а его уже нет. За окном утро только вступало в свои законные права. Ламерт встал, повернул за угол, оказавшись на кухне. Заглянув в холодильник, который скорее стоило назвать морозильной коробкой, молодой мужчина понял, что его друг скорее всего отправился в магазин за едой.

Решив перекусить по дороге, Ламерт быстро собрался на работу и уже собирался закрывать за собой дверь, как понял, что металлические задвижки не шевелятся. Заклинило. Ну вот, только этого мне не хватало, воскликнул он в сердцах и склонился над механизмом.

Через минуту рядом с глухим шипением открылась другая дверь, и из неё возник Сафолк Интерс, мужчина лет тридцати шести, высокий, сутулый, с густыми тёмными усами.

— А, привет Ламерт. Что случилось?

Они познакомились год назад, и достаточно быстро нашли общий язык. Сафолка Ламерт считал человеком тихим, работящим и семейным. Нередко они с Тори встречали в подъезде его жену и двух сыновей. Как-то раз Ламерт даже сидел с ними, когда Сафолку с супругой надо было уехать по делам в офис Администратума. Его дети тоже показались молодому мужчине достаточно милыми и приятными, а их мать, Элия Интерс, время от времени приносила им незамысловатые, но аппетитные блюда. Словом, в своих соседях Ламерт души не чаял.

— Здравствуйте. Да вот, дверь заклинило, а мне на работу пора. Смена всего через час.

Сафолк понимающе погладил свои широкие усы.

— Житейское дело. Сейчас принесу инструменты и мы вмиг всё починим.

— Неловко как-то. Вам самим на работу разве не надо?

— Мой график на сегодня изменили, так что немного времени у меня есть. Постой тут, поможешь. Не переживай, я кажется знаю, в чем поломка, не раз эти треклятые штуковины чинил.

Вдвоем они действительно управились меньше чем за десять минут. Когда за Сафолком открывалась и закрывалась дверь, Ламерт слышал радостный смех его детей.

— Ну вот, делов-то. Ну, беги Ламерт, да и я тоже пойду. Дела в городе есть.

— Спасибо вам огромное, сэр Интерс! Вы меня прямо от наказания на мануфакторуме спасли!

— Не стоит. А смена на государственном мануфакторуме — дело важное и благородное. Давай, не оплошай там.

— Слушаюсь!

Едва переехав в Кардену, Ламерт несколько раз попробовал устроится на какую-либо работу, прежде чем его взяли на мануфакторум, производящий лазганы и мельты. Разумеется, он слышал об этом легендарном оружии Империума, и для него участвовать в создании такой святыни было сродни прикосновению к иконе.

За последующий год руководство по достоинству оценило старание и сообразительность новичка; кто-то даже прочил ему большое будущее на мануфакторуме, но Ламерт слабо в это верил. Зато у него появилось много хороших товарищей и даже парочка друзей: Дециус Юстиан и Крис Алекто. Поначалу они часто проводили время после смен, но с тех пор, как в его жизни появилась Мальвия, количество их дружеских встреч закономерно сократилось. Впрочем, они на манер Торио лишь понимающе ухмылялись. Дециус, который обычно ничего не воспринимал всерьёз, почему-то молчал, а вот Крис, который был старше их обоих на шесть лет, иногда игриво толкал Ламерта в плечо:

— А ты молодчина, Ламерт! Живешь в нашем городе всего ничего, а такую девку себе нашёл!

— Не «девку», а девушку, — смутившись, серьёзно поправил друга Ламерт. — И вообще, ты тоже легко можешь это сделать, просто не хочешь.

— Истину говоришь, дружище! — Крис улыбнулся ещё шире. Будучи как правило не в пример серьёзнее Дециуса, он почему-то превращался почти в ребёнка, когда дело касалось личной жизни Ламерта. Впрочем, за его искреннюю поддержку в любой, даже самой сложной ситуации Ламерт был готов многое ему простить.

Смена в тот день прошла как обычно, и Дециусом с Крисом, тепло попрощавшись с другом, ушли в густые сумерки — искать ближайший паб, насколько их знал Ламерт. Оба достаточно молодые, но легкомысленные, особенно Дециус, — и о будущем абсолютно не думают, живя единственным днём.

Ночная Кардена была не менее прекрасна, чем дневная, а в чём-то, может быть, была даже краше. Дневной зной сходил на нет, а на непроглядной тёмной синеве неба появлялась полная луна, окруженная бесконечной россыпью звёзд.

Глядя на эту умиротворяющую красоту, Ламерт невольно вспомнил слова из пропаганды, что в отличие от его родного городка звучит здесь буквально повсюду: «Официально! Героев, отдавших жизнь за Императора, больше, чем самих звёзд»! Подобное не укладывалось в его голове, но ко всем верным защитникам Империума он испытывал бесконечное уважение.

Когда-то он мечтал попасть во флот, бороздить просторы холодного, опасного космоса, который, как утверждала та же пропаганда, всецело принадлежал человечеству. Ламерту искренне хотелось верить в это, но почему же тогда им каждый день говорят о великой войне, что ведет Империум меж звёзд? Для чего с Сионы время от времени на фронт уходят тысячи мужчин и женщин? Либо Галактика ещё не до конца принадлежит роду людскому, либо право на неё нужно постоянно доказывать, решил Ламерт. Оба эти варианта не очень воодушевляли молодого мужчину.

Он попытался отогнать эти мысли перед встречей с Мальвией, но даже присутствие возлюбленного не развеяло его мрачного предчувствия. Он словно ступил на край бездны, откуда на него смотрели чьи-то любопытные жадные глаза, ждущие чего-то. Ни поцелуи, ни объятья, ни веселый смех Мальвии не отвели этого ненасытного взгляда от фигуры Ламерта. Впрочем, он всё равно успешно играл свою роль, и девушка ничего даже не заподозрила. Они обменялись страстными поцелуями на прощание.

Ночная Кардена была прекрасна.

С самого утра Дансена не покидало дурное предчувствие. Дело ли в дурной, пасмурной погоде, вечном ворчании жены или предстоящем тяжелом рабочем дне — он не знал.

Однако с первых секунд своего пробуждения ото сна Дансен чувствовал непреодолимое раздражение, и даже вид трёх сыновей, таких любимых и обычно приносивших умиротворение, его не успокоил.

— Ты сегодня во сколько заканчиваешь? — недовольным тоном осведомилась Панука, жена.

— А я откуда знаю?! — огрызнулся мужчина, обуваясь. — Этот тип, Раукан, может задержать нас настолько, насколько захочет, ты же знаешь, Панука. Могу вернуться домой хоть по расписанию, хоть завтрашним вечером — как пойдут раскопки.

Она кивнула, по-прежнему сверля его взглядом. Дансен в очередной раз пожалел, что женился по расчёту — мало того, что Панука красотой не блещет, так еще и оказалась достаточно сварливой бабой. Их брак продержался буквально два года, после чего всё становилось всё хуже и хуже. Сыновей он искренне любил, а вот свою невысокую жену с уже оплывшим двойным подбородком — не очень. Уже полгода в голову прокрадывались мысли о разводе, но это потерпит. Все его мысли вернулись к самому главному в его жизни на данный момент — к раскопкам.

На своей личной машине до заветной котловины он добрался быстро. Встал на специально отведенном участке, который в целом можно назвать парковкой, вышел, закрыл дорогую ласточку. Услышав приятное пиликание, Дансен невольно оглянулся.

Приятное место, тихое, но достаточно отчужденное. До ближайшего крупного населенного пункта не меньше сотни километров — иногда ему становилось немного жутко от этой мысли.

Кругом стоял глухой лес, а в котловине ждало начала рабочего дня специальное оборудование. Несмотря на достаточно ранний час, некоторые сотрудники уже были на месте; так же патрулировала местность охрана с лазганами наготове.

Дансен начал спуск. По дороге ещё и сгустился небольшой туман — но мужчина всё равно видел края котлована, несмотря на его размеры.

Сонные охранники лишь лениво подняли взгляд при приближении Дансена. Тот в свою очередь ничуть не обиделся, ибо понимал каково это — всю ночь стоять в дозоре. Вместо этого он подошел, пожал одному из них руку.

— Где Кристофер?

— У себя в трейлере, — едва сдерживая зевоту, ответил усатый мужчина.

— Благодарю. Ну, бывайте, ребята. Скоро ваша смена закончится, потерпите ещё немного, — и хлопнул усатого по плечу.

По пути к трейлеру начальника охраны раскопок туман стал немного гуще, но Дансен не придал этому значения.

— Доброе утро, сэр, — к нему с протянутой ладонью для рукопожатия приблизился какой-то молодой парень в серой униформе простого работника. Пожимая ему руку, Дансен смутно вспомнил его имя.

— Фин? Рановато ты. Неужели в ночную смену заступал?

— Никак нет, сэр, просто ночевал здесь — так уж вышло, — с неловкостью в голосе ответил парень. — И похоже, не зря! Вы ещё не слышали, что произошло?

— Нет, Фин, а что? — Дансен немного напрягся. Несмотря на то, что номинально главой раскопок считался Раукан, на деле всеми процессами руководил он, Дансен.

— Не уверен, что имею право вам говорить, — смутился Фин ещё больше. Похоже, он уже пожалел о своей болтливости. — Думаю, вам всё скажет сэр Лорсе или господин Раукан.

— А где он? — Дансен постарался сделать голос как можно более непринужденным.

— В секторе С, сэр. Что ж, кажется, я заболтался, простите. Удачной вам смены!

Ещё пару минут назад Дансен усмехнулся бы тому, как этот парнишка неловко избежал дальнейшего разговора, но теперь главе раскопок было немного не по себе. Сектор С? Что Раукан, этот жуткий тип из Техножречества, мог за ночь обнаружить на месте вчерашних работ?

Ему изначально не нравилась вся эта идея, но от работы не откажешься, тем более такой прибыльной. На Сионе, как знал Дансен, сидит совсем крохотный контингент техножрецов, едва ли больше десяти, и за всю жизнь ему довелось увидеть только трёх, считая самого Раукана. Однако самым подозрительным тут было другое — почему же на раскопках никогда не бывает других механикус? Впрочем, оно в каком-то смысле, пожалуй, даже к лучшему. За все четыре месяца работ Дансен видел только Раукана, и от одного взгляда его совершенно нечеловеческих зеленых глаз ему каждый раз было не по себе, а если вообще приходилось стоять рядом, то по коже беспрерывно бегали мурашки. Разумеется, Дансен уважал Духовенство Марса, но в той же степени его и побаивался. Эти жуткие полулюди-полумеханизмы на каком-то подсознательном уровне внушали непреодолимый страх.

В задницу техножреца, решил Дансен. С ним я ещё успею поговорить, подождёт. Пожалуй, наведаюсь сначала к Кристоферу — он хотя бы человек.

Обычно охранники возле трейлера своего начальника выглядели беззаботными, но сейчас Дансен заметил едва заметную тревогу на их лицах. Нет, определенно что-то случилось, и это нравилось ему всё меньше и меньше.

Внутрь его пропустили без лишних проволочек. Кристофер стоял возле голо-карты раскопок и не сводил с неё взгляда. Рядом суетились подчинённые.

— Привет, Крис, — во всем лагере только Дансен позволял себе такое дружелюбное сокращение в адрес начальника охраны. — Смотрю, у нас тут с раннего утра какая-то нездоровая суета.

Коренастый, неестественно бледноватый для солнечный Сионы, Кристофер Лорсе всё же отвлекся от карты и посмотрел на Дансена, словно на чужого. По бледности кожи и светлым волосам глава раскопок ещё при первой встрече узнал в нём уроженца далёких северных краёв — в остальных уголках Сионы подобная внешность встречалась достаточно редко.

— А, это ты, Дансен. Заходи. Думаю, причина этой суеты тебя удивит, а вот неприятно или нет — скоро узнаем. Подходи, не стесняйся. Может, кофе? Гера сделает.

— Нет, спасибо, я плотно поел дома, — Дансен непринужденно приблизился к карте.

— А вот я пожалуй не откажусь. Гера, дорогая, одну кружку особо крепкого, пожалуйста. Чувствую, работы у нас теперь только прибавится.

Женщина кивнула и удались, а Кристофер и Дансен обменялись неловкими взглядами.

Главе раскопок никогда не нравилась эта голо-карта: на его взгляд, она бессовестно лгала. Впрочем, разумеется, он никому в этом не признавался, ибо «воссоздал» её лично Раукан. По мнению проклятого техножреца, где-то в этих местах находился вход в древний город, или скорее даже в одну из самых первых человеческих колоний на Сионе. Раукан утверждал, что она не только существует, но и была основана ещё до Эры Раздора. Глупые байки, решил Дансен, когда принимался за эту работу, но отказывать Техножречеству…Даже думать забавно. Но по его мнению на Сионе не осталось настолько древних мест, по крайней мере, в целостности. В конце концов, на Сиону не раз приходила война, — планете изрядно досталось даже в годы Великой Ереси.

Так что искусственному изображению целого подземного города, воссозданного треклятым техножрецом, Дансен не верил ни на грош. До сегодняшнего утра.

Кофе принесли невероятно быстро, словно ждали приказа, и Кристофер, сделав внушительный глоток, вновь вперил взгляд в голо-карту.

— Только честно, Дансен: верил ли ты, что мы здесь всё же что-то найдем?

Главу раскопок напряженная улыбка Кристофера не обманула. Сильно нахмурившись, он ответил:

— Нельзя было сказать наверняка. Сиона одна из древнейших планет в составе нашего великого Империума, да славится он во веки веков. Именно поэтому тут никак не угадаешь.

При этом он не сводил взгляда с красной точки на карте, которой вчера ещё не было. Точки в секторе С.

Кристофер сделал ещё глоток. Теперь даже до Дансена дошёл терпкий запах этого горячего напитка.

— Да, ты всё понял верно. Это тот самый грёбанный вход, о котором четыре месяца твердил техножрец.

— Бред какой-то… — пробормотал Дансен, смотря на красную точку так же неотрывно, как Кристофер еще пару минут назад. — Вы всё проверили? И как это произошло? Почему ещё вчера там ничего не было?

Глава охраны прошел вдоль карты, став серьёзнее.

— Ты же знаешь, нашему механическому другу сон не нужен… И посреди ночи его локаторы уловили странный сигнал, исходящий как раз из сектора С. Проклятая консервная банка подождала только первых солнечных лучей — и уже напрягла всех малочисленных бедолаг, что остались в лагере. Даже часть моих парней ушла бурить, а ведь они должны только с умным видом по периметру ходить, держа лазганы наготове. И как бы мы этого не боялись…это действительно вход, Дансен. Чётко видимый туннель, узковатый, но высокий, уходящий куда-то далеко вниз. Наша бесстрашная железка с парой моих самых отчаянных ребят уже даже прошла немного внутрь, и нашла следы человеческой деятельности.

Дансен покачал головой. Проклятье, как же можно было так вляпаться? Нет, разумеется, эта находка может принести ему головокружительный успех, но он почему-то верил в обратное. То, что они нашли под землей, может погубить не только его самого, но и весь лагерь.

— Ты знаешь, Раукан оповестил своих?

— Без понятия, — пожал плечами Кристофер, — у него свой закрытый канал, ты же знаешь. И меня в известность он не поставил. А что?

— А то, мой дорогой Кристофер, что по ту сторону нас может ждать что угодно, — в таком случае я бы предпочёл, чтобы кто-то прикрывал нам спину.

Теперь тревога Дансена передалась и Кристоферу.

— Проклятье. Об этом я не подумал.

— Уж заметно. Так, тогда ты скажи своим, пусть пришлют ещё охрану, и желательно побольше.

— Без прямого приказа Техножречества я не могу задействовать столь значительные силы, — нахмурился начальник охраны.

— Варп тебя раздери, Кристофер! Под землей может оказаться что угодно, а ты тут в бюрократию играть пытаешься? Мне что, обратится напрямую к ближайшему мэру, чтобы нас тут прикрыли? Это конечно будет сложно, но уж ради спасения своей шкуры я постараюсь!

— Ладно, я тебя понял, не кипятись. Придумаю что-нибудь. Мне кажется, большим шишкам из моего бюро даже понравится то, как я берегу нашего ценного «клиента».

— Вот и славно, — Дансен стал чуть спокойнее, вытер пот со лба. Откуда он взялся, если погоду тёплой никак не назовёшь? Самые разные предположения роились в его голове, словно въедливые насекомые. — Ладно, хочешь не хочешь, а идти надо. Я к Раукану, а ты как можно быстрее организуй нам подкрепление. Уверен, техножрец не станет долго ждать.

— Думаешь, он настолько нетерпелив?

— Я теперь вообще ни за что не могу ручаться.

Котловина немаленькая — порой Дансен думал, что сюда мог упасть метеорит. Жилые и складские трейлеры, оборудование, хозблоки и прочее важные объекты достаточно рассудительно поставили в самом центре, так чтобы до любой точки раскопок было почти одинаковое расстояние.

Сектор С располагался к северо-востоку — путь хоть не очень долгий, но пролегающий по достаточно неровной поверхности. Именно из-за сложностей рельефа от всякого транспорта пришлось отказаться. По местным перепадам прошёл бы разве что шагоход, вроде «Часового» Имперской Гвардии, но у команды Дансена, по очевидным причинам, такие дорогостоящие игрушки отсутствовали.

Ничего, разомну ноги, решил глава раскопок, уверенно продвигаясь к злополучному сектору. Вот и он внизу. С высоты Дансен разглядел рослую фигуру техножреца в привычном алом одеянии, а рядом с ним — горстка охранников, чуть более многочисленные обычные рабочие, а ещё…

Мужчина выругался сквозь зубы. А эти-то тут откуда?! Ещё вчера их на его раскопках не было!

Их вид отвлёк Дансена от главного — отверстия в скале, как раз такого, каким его описал Кристофер: достаточно высокое, но узковатое. Дансен по одному опытному взгляду понял, что в невесть откуда взявшемся туннеле едва-едва пройдут двое взрослых мужчин, если идти бок о бок. А уж этот техножрец со своими тварями…Впрочем, по продвижению вниз проход может стать шире. По крайней мере, Дансен на это очень рассчитывал.

Он уверенно спустился вниз, хотя происходящее с каждой секундой нравилось ему всё меньше. Работники с натянутой дружелюбностью здоровались с ним, охранники желали доброго утра. Техножрец, в задумчивости стоявший чуть поодаль, даже не повернулся в его сторону. Вокруг внушительный фигуры верного слуги Омниссии полукругом стояли похожие на него по своей природе существа, со странными винтовками наготове. Дансен даже не хотел думать о них, не то что даже подходить ближе, однако пришлось. Проклятый механикус пялился на туннель в скале и ни на что другое не обращал никакого внимания.

Существа только повернулись в сторону Дансена, но оружие сохранили в прежнем положении, что главу раскопок только радовало. Раукан всё же соизволил обратить на него внимание.

Он был выше минимум на две головы, шире в плечах и куда массивнее. Из-под алой робы выглядывала обширная аугметика, зелёные пластинчатые линзы, заменившие техножрецу глаза, часто с тихим треском менялись между собой местами, чем напоминали каких-то крохотных жуков. Впервые за всё время раскопок он стоял с топором в левой руке, священным символом своего статуса и силы.

Если раньше техножрец внушал подсознательный трепет, то теперь Дансен так и не понял, стоит ли ему преклонить колено.

— Дансен Дерви, — проскрежетал неестественный голос, вырвавшийся из голосового динамика. — Приветствую. Ты весьма вовремя.

— Да уж, подозреваю. — Он по-прежнему не решал приблизиться, бросая многозначительные взгляды на «свиту» техножреца. Механикус это заметил.

— Вас смущают мои верные скитарии? Они здесь исключительно в качестве охраны.

Дансен когда-то краем уха слышал о верных солдатах-рабах Культа Механикус, но теперь, видя их воочию, ужаснулся. В них он видел ещё меньше человеческого, чем в Раукане. Скитарии, так же облаченные в алое, стояли абсолютно неподвижно, даже не дышали. Лица то ли закрывали глухие металлические маски с синими линзами, то ли они и были их лицами, Дансен этого не знал, да и знать не хотел. Странные винтовки, непохожие ни на что другое, что ему до этого доводилось видеть, едва слышно гудели, словно их переполняла какая-то таинственная мощь. Всё это сильно действовало Дансену на нервы, но он терпел. Неуважение к Культу Богу-Машины тяжкий грех, который чаще всего не смывался даже смертью.

— Охотно верю, господин Раукан, однако меня смущает не их присутствие, а то, что я раньше их не видел.

— Культ имеет право хранить свои секреты, и вы это прекрасно знаете, — голос настолько спокойный, что это неприятно резало слух.

— О да, разумеется, однако мне от этого почему-то не становится спокойнее.

Дансен попытался унять раздражение и повернул голову в сторону туннеля. Мужчина был готов поклясться, что ещё вчера тут ничего не было. Впрочем, если приглядеться, то можно увидеть многочисленные рубцы на краях камней — следы недавних работ. Из отверстия дул прохладный воздух, отдававший чем-то жутким.

— Ты должен испытывать гордость, Дансен Дерви. Тебе посчастливилось присутствовать при великом открытии, которое может дать толчок к грандиозным изменениям. — Техножрец, будто заговорённый, сделал шаг вперед. Его свита синхронно сделала то же самое. Они на секунду не нарушали своего чёткого, выверенного строя.

— Изменениям в чём? — решил уточнить Дансен. — На Сионе?

— Во всяком случае, внутри Культа.

Только сейчас глава раскопок понял, почему до сих не видел никаких других техножрецов, кроме Раукана. Хитрый, но находчивый механикус действовал в одиночку, каким-то образом узнав, что здесь можно что-то найти, однако в его успех никто особо не верил, чем он и воспользовался. Почти любая находка здесь — не более чем способ подняться выше внутри запутанной иерархии Культа. Этот техножрец оказался не таким уж благородным учёным, искателем знаний, каким мог представиться сначала.

Однако Дансен не мог его в этом винить, ибо сам, по сути, был таким же. Многое из того, чем он занимался в жизни, он использовал исключительно в личных целях, порой переступая через совесть и шагая по чужим головам.

— Можете ли вы мне сказать, что обнаружили там? Или это ещё одна тайна Культа Механикус?

— Ничего конкретного. Всё, что мне удалось понять — что этот туннель рукотворный, и что создан он людьми, причем очень, очень давно. Примерно три, если не четыре тысячелетия назад.

Дансен мысленно прикинул цифры, хотя история никогда не была его сильной стороной.

— Невероятно. Думаю, вы не обидитесь, если я задам ещё один закономерный вопрос: а что дальше? Что вы намерены делать?

Раукан потратил мгновение на раздумья. Почти каждый житель Империума знал, что техножрецы думают куда быстрее, чем обычные люди.

— Я собираюсь в скором времени совершить ещё одну вылазку, но уже куда глубже. Мне необходимо узнать правду.

— Насколько… «скоро» вы намерены так рисковать?

— Менее чем через десять минут.

У Дансена отвисла челюсть.

— Сэр, господин….простите мне мою дерзость, но я не уверен, что вы в полной мере осознаете все сопутствующие риски…

Голова техножреца в алом капюшоне повернулась в его сторону, крохотные зеленые линзы вновь с глухим рокотом поменялись местами. Проступающая неестественно бледная кожа наводила на мрачные мысли.

— Я уже оповестил Культ о своей находке, Дансен Дерви, и пусть они сначала с недоверием отнеслись к моему сообщению, сюда скоро прибудут ещё солдаты Омниссии, вместе с моими братьями и сёстрами по вере. Однако я не намерен делится с ними своим успехом. Мы пойдем через десять минут. Часть простых охранников я возьму с собой.

Тяжелый шаг металлических ног послышался за спиной, и Дансен обернулся. К ним приблизился отряд ещё из четырёх скитариев. Один из них, немного отличавшийся внешне, держал в руке какой-то прибор. Раздался тихий, едва слышный треск, — техножрец и его солдат обменялись сообщениями на Лингва-Техне, языке Культа Бога-Машины.

Дансен приблизился к Раукану ещё ближе. Теперь техножрец буквально возвышался над ним, словно металлическая скала.

— Воспринимайте это как хотите, но я пойду с вами. Как глава раскопок, так же рисковавший и потративший на это четыре месяца жизни, я имею на это право.

Раукан будто бы посмотрел на него, задумался — как можно быть уверенным, когда имеешь дело с механикус? На его бледном лице не дрогнул ни один мускул, даже линзы не поменялись местами.

— Какая тебе от этого выгода, Дансен Дерви? Простому человечишке там не место. Останься в лагере, в безопасности. Свою долю причитающихся благ ты в любом случае получишь.

Закономерный вопрос, однако мужчина не знал на него чёткого ответа. Его будто бы манило туда, в неизвестность, а он охотно отзывался на этот немой зов. Дансен просто чувствовал, что должен там оказаться.

— Если я окажусь рядом с вами в момент великого открытия, это будет хорошей пометкой в моем резюме, — ложь далась невероятно легко.

Динамик Раукана издал звук, очень отдаленно похожий на смех.

— Хорошо, Дансен Дерви. Только благодаря твоей самоотверженности нашему делу, а так же тому, что ты не задавал мне лишних вопросов, я позволю тебе спуститься со мной. У тебя восемь минут чтобы собраться и найти оружие.

Глава раскопок облегченно кивнул, побежал в ближайший складской трейлер, словно маленький ребенок, которому разрешили поиграть на улице.

— Дансен? Дансен, дружище, ты поговорил с нашим металлическим другом? — раздался в его личном воксе голос Кристофера.

— Поговорил. Он через пару минут вновь спускается вниз, и я иду с ним.

— Ты…что?!

Он отключил вокс. Времени на сборы и так ничтожно мало, не хватало его ещё тратить на бессмысленный трёп с Кристофером. Позже он ему обо всем расскажет.

Обратно к техножрецу и его группе молчаливых, почти неподвижных скитариев Дансен вернулся с легким бронежилетом, лазганом, фонариком и рюкзаком, куда глава раскопок в спешке накидал всё, что может пригодиться: запасную еду, фонарик, крюк-кошку и прочее. Несмотря на это, поклажа мало весила, из-за чего Дансен чувствовал себя немного некомфортно — хотя это ощущение быстро перебилось присутствием Раукана и его солдат-рабов. Ещё через мгновение мужчину охватил трепет перед туннелем и тем, что могло ждать их там.

— Да ты никак всё же боишься, — заметил техножрец, как показалось мужчине, с насмешкой, — напомню, что ты руководил этими раскопками от моего имени. Тебе не обязательно так рисковать.

Дансен в ответ показал на лазган в руках.

— Я уже принял решение и даже собрался, как видите. Для меня нет пути назад.

— Дело ваше.

Отряд двинулся ровным, идеально выверенным строем, явно ранее отработанным не один десяток раз, и только простые охранники вместе с Дансеном выделялись на общем фоне. Мужчина видел, как ребята Кристофера неловко переглядывались, чувствуя себя дискомфортно на фоне движущихся в неестественном такте скитариев. Дансен мог поклясться, что если бы они дышали — и то делали бы это абсолютно синхронно. Так же со стороны казалось, будто Раукан незримыми нитями контролирует каждое движение своих солдат; впрочем, и в это Дансен легко бы поверил.

Поначалу туннель казался будто бы естественным, но чем глубже они спускались, тем больше искусственного вмешательства обнаруживалось. Пару раз Дансен останавливался, чтобы приглядеться в стенки туннеля, что становился всё шире и шире, — и заметил отдаленно похожие следы от империумских бурильных машин. Это открытие почему-то не очень воодушевило его. Может, Раукан ошибается, и под этой толщей земли погребено не настолько древнее поселение?

Отряд уверенно двигался уже почти час, и их сопровождающими были лишь тьма и эхо от собственных шагов. Раукан и скитарии шли без тени сомнений или страха, в то время как простые охранники из плоти и крови время от времени нервно водили подствольными фонарями по земле или потолку.

Еще через несколько минут Дансен всё же не выдержал гнетущей тишины и негромко спросил Раукана:

— У вас пока нет никаких мыслей, господин? — его голос эхом разнёсся по туннелю, и мужчина только помолился Богу-Императору, чтобы эти звуки не достигли не тех ушей. — Может, какие-то догадки?

Техножрец подтвердил то, что Дансен уже понял сам:

— Поначалу туннель казался естественным, но теперь везде видны следы работ. Однако это не повод расслабляться. Держите оружие наготове.

Дансен искренне надеялся, что оно им не пригодиться. Приятный вес лазгана в руках придавал уверенности, но пускать его в ход совершенно не хотелось.

Вскоре туннель словно бы окончательно принял форму, перестал меняться в ширине и высоте, а его поверхности стали более гладкими. Ещё через минуту Раукан негромко произнёс:

— Я слышу воду. Оружие наизготовку.

Дансен и охранники ничего не слышали, но приказ исполнили. Впрочем, скоро и до их слуха донеслось далёкое, достаточно мощное журчание. Не очень похоже на грунтовые воды, решил про себя Дансен. Больше смахивает на…водопад?.. Но откуда он здесь?

Впереди показался зеленоватый свет, и Раукан жестом приказал двигаться медленнее и осторожнее. Скитарии подняли ружья.

Спустя примерно час пути по достаточно извилистому туннелю они вышли в огромную пещеру, частично освещенную странными зелеными кристаллами. Дансен никогда не встречал ничего подобного, и был готов поставить свою машину на то, что техножрец тоже.

Перед ними открылось что-то, похожее на плато. Слева действительно тёк подземный водопад, падающий куда-то далеко вниз.

Дансен попытался оценить размеры пещеры, но не смог, ибо всю её правую часть покрывала непроглядная тьма, лишь местами разгоняемая необычными кристаллами.

Но было там и ещё кое-что.

— Мои датчики фиксируют едва заметные всплески энергии, — почти шепотом предупредил голосовой модуль Раукана. — Стрелять только по команде.

— А если на меня что-нибудь наброситься, сэр? — спросил один из охранников, бледный и вспотевший настолько, что Дансену его было даже жаль.

— Терпеть. Тут могут находится неизвестные мне механизмы, способные всех нас отправить в воздух при получении постороннего источника энергии. Исполняй мои приказы, смертный, если хочешь вернуться на поверхность живым и относительно целым.

Парень нервно сглотнул.

Они двинулись к темноте, ибо слева, где шумел водопад, был обрыв. Дансен ненадолго задержал взгляд на нём, но когда обернулся, был поражен.

Далеко впереди виднелось что-то, отдаленно похожее на постройки. Отряд двинулся еще медленнее.

Понадобилась ещё пара минут ходьбы, прежде чем Дансен чуть не упал на землю, а Раукан со скитариями застыли на месте.

Всего увидеть было нельзя, но окружающий мрак немного разгоняли большие жаровни, в которых горело пламя. Синее пламя.

А перед ним стояла статуя космодесантника со странным предметом в руке, похожим на посох.

В Ангелах Императора Дансен совершенно не разбирался, в отличие от архитектуры, однако даже ему хватило знаний понять, что броня на Астартес какая-то другая, будто бы чужая. За спиной неизвестного виднелись силуэты целого небольшого поселения.

— Лучше бы мы никогда не находили этого места, — негромко произнёс Раукан в повисшей звенящей тишине.