Псайкер. Путь изгоя

Глава 37

Последний штурм

Едва транспортник, перевозящий Марианну, оказался в стенах столицы, над её крышами раздался чей-то оглушительный, почти рычащий голос:

— Псы Ложного Императора, я обращаюсь к вам от имени своего покровителя — Андроатоса. Сложите оружие, пока не поздно, и владыка пощадит ваши жизни. Сдавайтесь, это ваш последний шанс.

— Что это? — испуганно спросила девушка, пытаясь выглянуть из окна и увидеть источник голоса. Поздно до нее дошло, что он шёл из всех рупоров, установленных в Атолле.

— Диверсия, прокляни её Император, — сжав губы от злости, ответил сопровождавший её агент Инквизиции. — Кто-то взломал наши станции радиопередач.

Марианна нахмурилась, ещё внимательнее вслушалась в глубокий голос, вещавший, казалось, изо всех стен сразу:

— Сдавайтесь. Серапис обречён. Стоят ли ваших мучений и пролитая кровь эта последняя крепость?

Все люди, бывшие в то время на улице, застыли, словно парализованные, и напряженно вслушивались в слова неизвестного. Многие выглядели растерянными, но большинство охватил непередаваемый гнев.

Тут что-то резко свистнуло в воздухе, и из второй части рупоров раздался гневный ответ:

— Проклятый еретик! Не бывать этому! Где бы ты ни был, ты поплатишься за содеянное!

Предатель оглушительно расхохотался, и смех его эхом раздался над снежной столицей, словно это забавлялся невидимый великан.

— Вы обречены. Вам некуда бежать и негде прятаться. Совсем скоро Серапис будет наш. Вы отвергли щедрое предложение моего владыки, и не видать вам за это ни прощения, ни спасения. Мы вырежем вас, всех до единого. ВО СЛАВУ КХОРНА!

От резкого выкрика зазвенело в ушах. Дальше будто последовала повторяющаяся запись, ибо голос совершенно не был похож на предыдущий, однако то, что он твердил, как молитву, буквально сводило с ума:

— Кхорн, Кхорн, Кхорн… Кровь для Кровавого Бога. Кхорн, кровь, кровь, кровь…

Марианна подняла взгляд ещё раз. Рана в пространстве, зависшая над Сераписом, казалось, стала ещё шире, из-за чего повторяющаяся мантра предателя казалась ещё более жуткой. Впервые девушку охватил страх. Неужели Серапис, как и его последние защитники, действительно обречены?

Леди лорд-инквизитор Кларисса Вейс, возможно, даже улыбнулась бы успеху, если бы их состояние было не столь критичным. Она почти не мигая наблюдала за камерами наблюдения, и как-то даже растерянно подумала: «вот они и попались. Я ожидала, что они выпустят какую-то пропаганду, попытаются подорвать боевой дух защитников… Но предложение сдаться? Слуги Кровавого Бога в последнюю очередь славятся милосердием. Впрочем, это не важно. Ловушка захлопнулась».

— Что прикажете, госпожа? — ожил её вокс.

— Преследовать, только аккуратно. Ни в коем случае спугните. Они приведут нас к своему хозяину. И отмените запись, она действует на нервы даже мне.

А над Атоллой ещё несколько минут звучал глухой речитатив, посвященный Владыке Черепов: «Кхорн, Кхорн, Кхорн, Кровь для Бога Крови» …

Святой отец Вильгельм услышал рёв предупреждающих сирен наравне с остальными армиями, защищавшими подходы к Атолле. Неспешно поднявшись, служитель Церкви внезапно ощутил смертельную тоску — впервые, за крайне долгое время. Так человек, знающий, что жить ему осталось недолго, оглядывается назад, на своё прошлое, и понимает, что это конец, а дальше — лишь забвение и тьма. Впрочем, Вильгельм не без оснований считал себя простым священником Экклезиархии, с радостью водружающего на свои плечи любые лишения и невзгоды, какие ему посылал Владыка Человечества. Раны — Его благословение, боль — молитва Ему, пролитая кровь — лишь скромная жертва. Вильгельм ничуть не брался судить, насколько верно он поступал, как верно служил, и потому не знал наверняка, что после смерти его ждет именно Свет Императора, и вечный покой у подножия Золотого Трона; однако в искренности своих намерений он все же не сомневался.

Скромный походный алтарь, вымощенный из не самого качественного мрамора, ждал его в углу. Святой отец преклонил колени, склонил голову в жесте, какой воплощал даже не тысячи — десятки тысяч раз.

— Бог наш Император, вечно восседающий на Терре, — зазвучали слова молитвы, — я лишь скромный Твой слуга, и не прошу ничего, кроме достойной службы. Придай мне сил, дабы я не дерзнул опозорить Тебя. Лишь с Тобой я не ведаю страха, не чувствую слабости и сомнений; без Тебя любой из нас — ничто, лишь пыль под ногами. Прошу, лишь сделай меня достойным служить Тебе, о Владыка…

Вильгельм действительно верил словам своей молитвы, верил в то, что говорил. Для него не было большего позора, чем опорочить имя Повелителя Человечества.

Тут его память коснулась воспоминаний, от которых он давно отчаянно бежал. Гримаса скорбной боли отразилась на лице Вильгельма, после чего, немного подумав, он достал из внутреннего кармана небольшое пикт-изображение, положил его под алтарь. С цветной картинки на него смотрело молодое, почти юное мужское лицо. Вильгельм до боли сжал кулаки, с трудом сдержал непрошенные слезы. Голова его поникла ещё ниже.

— Молю, не прими мои слова за дерзость, Владыка… — голос церковника дрожал, — но надеюсь, ты был милостив с одним из своих слуг, неким Мортимером… Загляни в мою душу, и ты узнаешь, кто это. Ты все еще живешь там, сынок, и я очень по тебе скучаю. Мне остается лишь молится, неистово молиться, что ты все же в Свете Императора, и ждешь меня там. Быть может, уже сегодня мы увидимся. Люблю тебя, Мортимер, мой сын…

Усилием воли спрятав чувства за непроницаемую маску, Вильгельм поднялся, спрятал пикт-изображение и вышел из своего скромного убежища. Уже через десять минут он провёл скорую службу, пройдя через несколько рядов солдат с кадилом в руках. Запах святых трав придал Вильгельму сил; ему даже показалось, что это Бог-Император легким, почти нежным движением коснулся его, — так отец придерживает своё ещё слабое дитя. Высоко воздев свой верный меч — эвисцератор, Вильгельм прочёл последние молитвы и приготовился встречать Архиврага вместе с имперскими гвардейцами, плечом к плечу.

Оттон не мог поверить в то, что видит. Ещё раз протёр глаза. Наваждение не исчезло. Генерал мысленно прочёл молитву Богу-Императору.

На встречу им, возвышаясь над колоннами наступающих войск, шествовало три оскверненных нечестивыми символами Титана класса «Полководец». Огромные машины шествовали медленно, словно осторожничали, однако каждый их могучий шаг эхом раскатывался по земле. С камней, деревьев, даже людей и техники порой падал снег от этого рокота. Оттон не верил в успех даже против того, что было у Врага, а уж что делать против Титанов, этих богоподобных машин войны, и вовсе не знал.

Однако обратного пути не было. Всё или ничего.

В его голове вновь всплыло число — семь. Да, семь. Почему же? Оно сулило спасение, но не ему, генералу Астра Милитарум Джейку Оттону, метившего в сам Сенаторум Империалис.

Перед тем, как он отправился в ангар с «Гибельными Клинками», ему передали срочное послание: астропатический хор уловил голоса, сквозь усилившуюся в секторе Бурю. Приближался целый спасительный флот, пятнадцать кораблей разных классов, сотни тысяч солдат. Вся эта армия, достойная Империума, спешила, пробиваясь сквозь все трудности и опасности, к умирающему Серапису. Примерное время прибытия спасительных сил составляло как раз семь часов. К моменту начала этой безумной контратаки, уже, разумеется, меньше, однако Оттон всё равно не знал, какое чудо позволит ему протянуть ещё пять с половиной часов. Столь ничтожный срок, на первый взгляд… за пять часов в родовом имении Оттонов порой не заканчивались некоторые приёмы и балы, но здесь и сейчас, в разгар жесточайшей войны на уничтожение, именно они отделяли жизнь от смерти. При мысли об этом генерал не испытывал страха, но все же ему было жаль, что Священной Терры он так и не увидит, что все его амбиции совсем скоро пойдут прахом. «Я — воин Императора», думал Оттон, командую строем «Гибельных Клинков», «и умру, как Его воин. Нет большей доблести и чести в этой трижды проклятой Галактике, будь она не ладна».

Сквозь сизую дымку проступали очертания ровных колонн еретиков. Словно чёрная безмерная волна, они шли по всей линии фронта, при этом сохраняя чёткий строй. Первой ехала техника, а за ней и между её рядов наступала пехота. Над колоннами возвышались юркие, но грозные Имперские Рыцари, которых, казалось, стало ещё больше (вероятно, предатели подтянули новые за прошедшую ночь), но больше всего внимания, конечно, притягивала троица титанов.

Вся эта армада неуклонно двигалась навстречу скромному клину контратаки, на острие которой ехал Оттон.

Император, смилуйся над каждой ничтожной душой, что встретит здесь свой печальный конец, подумал генерал, обычно не столь набожный. «Ну а теперь…будь, что будет. Всё в руках Его, всё по Его милости». Вслух же Оттон громко произнёс по вокс-связи:

— Не показывать никакого страха! Помните, с нами Бог-Император! Благословлен тот, кто праведен, а святого гнева боятся все: и ксеносы, и еретики! В бой! Враг надолго запомнит этот день, клянусь вам! И пусть эхом отзовётся в вечности наш праведный гнев!!

Ближайший помощник и своего рода ученик Клариссы Вейс с тревогой наблюдал за тем, как его госпожа, под началом которой он служил уже более десяти лет, готовиться к бою. Уникальный силовой доспех, неполной комплектации, дабы не стеснять движений, покрывал ещё крепкое тело леди-инквизитора шаг за шагом, сегмент за сегментом.

— Госпожа Кларисса, а вы уверены, что…

Лорд-инквизитор бросила короткий суровый взгляд, лишенный, тем не менее, жёсткости.

— Обязана, Яторо. Наш враг силен и коварен, а главное, мы не знаем наверняка, кто это. Я обязана возглавить операцию лично.

Аколит почтительно поклонился, хотя тревога не исчезла из его взгляда. Не похожий на обычных учеников агентов Инквизиции, кои почти всегда были молодыми, Яторо было глубоко за тридцать, — однако он ничуть не спешил сам стать агентом Вечного Трона, ибо считал великой честью наблюдать, набираться опыта под началом такого великого инквизитора, как госпожа Вейс.

— Меч, — повелительно произнесла Кларисса, протянув руку. Когда верный клинок, покоящийся в ножнах, лёг ей на ладонь, она лично привязала его к поясу. Бросив последний взгляд на верного ученика, инквизитор поняла, что они готовы. — Выступаем немедля.

Её свита почти не менялась на протяжении шести последних лет, так что свой боевой порядок она прекрасно знала и без прямых приказов своей госпожи. Небольшое войско, возглавляемое леди-инквизитором, выдвинулось в поход дабы узнать, кто отравлял душу и тело столицы Сераписа.

Марианна не прекращала думать о том, что происходит с её любимым прямо сейчас на поле боя, как размышляла, вернее, пыталась угадать, что ждёт её саму. Любая мысль, даже самая оптимистичная, обращенная к Инквизиции, неизменно тревожила девушку. Тем не менее, пока её везли по широким, чернокаменным улицам Атоллы, усеянных огневыми точками и укреплениями не меньше, чем снегом, псайкер успела взять себя в руки. Едва ли её бремя будет тяжелее, чем у Руксуса.

Она невольно коснулась руками собственных губ, на которых, казалось, ещё держалось его тепло. Как же ей хотелось продлить их счастье! Всего лишь одного поцелуя, одних объятий Марианне было мало, но все же в её душе, полной искренней любви, ещё теплилась слабая надежда на то, что все будет хорошо, что они обязательно встретятся снова. Пусть вокруг война, пусть рушится на мелкие осколки целый мир — но они должны быть вместе, как были вместе почти всегда, с самого детства.

Её привели в неприметное здание, кажется, когда-то бывшее обычным жилым домом. Теперь у его входа стояли укрепления, тяжелые стабберы и миномёты, а на крыше — мелкокалиберная артиллерия. Едва они сделали пару шагов, как где-то далеко раздался отчётливый грохот, задрожала земля. В воздухе снова проревел ровный строй самолётов.

— Что там? — девушке показалось, что грохотало там, откуда её недавно привезли.

— Похоже, бой уже начался, — пожал плечами сопровождавший её агент Инквизиции, так и не представившийся. — Однако его исход вне нашей власти. Не задерживайся, — и он мягко подтолкнул её в спину.

Вскоре Марианна оказалась возле каких-то широких створчатых дверей, на первый взгляд совсем обычных, если бы их не охраняло сразу несколько штурмовиков. Псайкер легко узнала их, ибо подобным образом была экипирована и личная охрана генерала Оттона, в чьем штабе она до сего часа верно служила. Рослые фигуры закрывали характерные доспехи, в руках грозные хеллганы. Впрочем, в них чувствовались некие отличия, едва заметные неопытному взгляду. Проходя мимо этих безмолвных колоссов, девушка поняла, что не видит на них никаких знаков отличия.

За дверьми её встретил довольно скромный зал, тем не менее обставленный под полноценный полевой штаб. Тут молчаливо трудилось несколько слуг, одетых почти так же, как спутник Марианны, крутилась троица сервиторов, что-то таскавших или менявших в механизмах. Грозные, молчаливые солдаты Инквизиции оказались и тут, образовывая некий строй вокруг фигуры, сидевшей на диване. Марианне не нужно было видеть инквизиторов десятками, чтобы в одно мгновение понять, что перед ней как раз один из них. На первый взгляд молодой мужчина, среднего роста и телосложения, с собранным на затылке хвостом темных волос, растянул уголки губ в приветственной улыбке. Их взгляды пересеклись, и девушка поняла, что перед ней тоже псайкер, причем весьма опытный.

— Доклады не врали, — услышала она в голове, — ты действительно способный телепат, раз поняла столь многое всего с одного взгляда. Я чувствую твой страх, дитя, однако он напрасен. Мне всего лишь нужна твоя помощь, не более. Ты верно служишь Империуму, и пока что… мне не за что судить тебя. Сейчас у нас общий враг.

— Рада служить его величеству лорду-инквизитору, — почти смело отозвалась Марианна.

— Зови меня просто Эатайн, дитя, — вслух попросил мужчина, улыбнувшись так, что из души Марианны исчезли почти все страхи. Как псайкер, она как и всегда, чувствовала чужое настроение, его намерения, его эмоциональный фон. Представший перед ней лорд-инквизитор не излучал ничего, кроме почти отеческой доброжелательности; в нем не чувствовалось ни капли угрозы или ненависти. Только страх перед всемогущей Инквизицией все же не позволял девушке окончательно расслабиться.

Выпрямившись, словно собираясь встать в строй, Марианна уверенным тоном произнесла:

— Готова исполнять ваши приказы, повелитель.

Эатайн в предупреждающем жесте поднял руку.

— Не стоит так фамильярно, Марианна. Я не особо одобряю ту линию ненависти, которую проводит большая часть Империума, в частности Экклезиархия. В конце концов, я сам псайкер, — и что же? Меня уважают, порой дрожат от одного упоминания моего имени. Безусловно, необученные наши собратья представляют угрозу, но на мой взгляд, взращивая в них ненависть, Империум не оставляет места для искренней верности…скорее для фанатичного раболепия. Фанатизм же — обоюдоострое оружие, порой тяжелое в управлении. Оно легко сегодня разит того, кого боготворила вчера. — Лорд-инквизитор сделал последний глоток из своего стакана, поднялся с места. — Человек должен знать, как и почему он служит — только так достигается истинная верность. Знай же, Марианна, что сейчас ты не искупляешь вымышленные грехи, не находишься под неусыпным взоров Церкви. Сейчас ты моя подчиненная, и служишь напрямую Богу-Императору и Его Вечному Трону. Ты последняя, кого я вызывал. Пришло время выступить и нам. Помолитесь же, друзья, как за наш успех — так и за успех госпожи Клариссы. Доблестные имперские гвардейцы не единственные, кто готов защищать весь сектор Фарида до последней капли крови.

Титаны шли практически первыми, в каком-то смысле возглавляя атаку. Оттон, как генерал Астра Милитарум, неплохо разбирался в военной технике, однако богоподобные машины, ступающие ему на встречу, так сильно преобразили нечестивой символикой, что в них с трудом угадывались знаменитые «Полководцы». Чем больше сокращалось расстояние между атакующими и контратакующими, тем сильнее билось сердце Оттона. Когда же Титаны почти одновременно подняли свои грозные пушки, генерал во всю мощь своего горла приказал принять рассыпной строй и по возможности маневрировать. Воплощения великой Омниссии, оскверненные Архиврагом, обладали достаточно огневой мощью, чтобы оставить от всей их колонны лишь тлеющие основы. Лишь раз Оттон видел Титанов бою, и то издали; теперь ему предстояло как-то сражаться с ними.

— В рассыпную! Старайтесь угадывать, куда они будут стрелять! «Гибельные Клинки» должны оставаться в строю столько, сколько это возможно! Виновных лично отправлю под трибунал и расстреляю!!

Оттон прекрасно понимал, что это пустая бравада. Любой отчетливо видел черный шипастый океан, постепенно наплывающий на Атоллу, и не было ему видно ни конца, ни края.

Сверхтяжёлые танки, повинуясь приказу командира, бросились в рассыпную, словно дети, убегавшие от взрослых, — однако именно это и спасло их. Вырвавшиеся лучи колоссальной мощи ударили ровно в центр минуту назад целого строя. От места попадания осталась огромная выжженая воронка, в которой легко можно было держать оборону десятку пехотинцев. Взрывной волной «Клинки» даже немного отбросило, зашатало. Казалось, до самого основания задрожала земля. Оттона передернула от столь губительной, несущей смерти силы. Хоть одно попадание…и все они трупы.

Раздался отдаленный грохот артиллерии. Ей вторили пушки предателей, по случайной воле случая решившие дать залп всего парой секунд позднее. Ещё где-то через пару минут в небе появились самолёты Врага.

Оттон успел ещё раз помолиться Императору и снова со всей ясностью понять, сколь был безумен приказ Лиама Торкве.

— Не сочтите за трусость, господин комиссар, но не похоже, что мы сможем остановить вот это. — Сержант Флавий указал на наступающих Титанов. К груди он придерживал верный лазган.

Штросс и сам стоял мрачнее тучи, наблюдая за происходящей бессмыслицей. Крохотный клин контратаки буквально тонул в безбрежном море еретиков.

— У нас нет выбора, солдат. В любом случае мы должны сдерживать врага. Вы ведь знаете, что стоит на кону. Предатели не должны получить мощные защитные пушки Сераписа, а также устроить из него перевалочный пункт для последующего вторжения в сектор.

Пожалуй, только лейтенант Карл Россе и Руксус заметили, как комиссару тяжело дались эти слова. Юноша это почувствовал на ментальном уровне, а старший офицер, присутствующий на секретном собрании чётко знал, что к ним летит подкрепление. Серапис наверняка спасён… но не его последние защитники. Они должны удерживать оборону до последнего, в то время как ложная надежда на спасение может обернуться искушением бросить свой пост и найти нору поукромнее, пока не прибудут спасительные армии и флот. Командование не могло это допустить, и потому строго запретило высшим офицером говорить о подкреплениях. Все солдаты или удержат подступы к столице, или умрут, пытаясь сделать это. Видя, как приближаются Титаны, обрушивая на ходу опустошающий залп ракет из наплечных установок, Штросс ставил на второе.

— Так-то оно так, господин комиссар… вот только силы Гвардии тоже не безграничны, — мрачно заметил сержант и больше не сказал ни слова.

Вскоре из утреннего тумана выплыли боевые порядки врага. Их встретил артиллерийский, пулеметный и минометный огонь, залп из тысяч оставшихся лазганов, — но черный поток, казалось, это лишь тормозило на пару мгновений, но не останавливало. Облаченные в окровавленные шипы и символы Кровавого Бога, «Химеры», «Леман Руссы» и «Адские Гончие» стреляли на ходу, сминая остатки обороны. Дело довершали Титаны. На глазах у Руксуса один из них всего одним залпом оставил в земле борозду на несколько сотен метров в длину, опустошив траншеи, уничтожив огневые точки и оборвав бессчётное количество жизней за раз. Последние линии обороны перед Атоллой исчезали буквально на глазах, рушились быстрее, чем мог кто-либо ожидать.

Руксус завороженно наблюдал за этим, в какой-то степени, даже величественным зрелищем, что даже на какие-то секунды забыл, где находится.

— Спасибо, что в очередной раз спас меня, Руксус, — раздался рядом чей-то знакомый голос. — Плевать, что там говорят про псайкеров. Ты настоящий друг.

Юноша повернул голову и удивлением увидел Ламерта, со слабой улыбкой на бледных губах. Молодой гвардеец стоял вполне уверенно, держа готовый к бою лазган в руке.

— Ламерт! А я думал, ты в лазарете! На тебе же живого места не было!

— Да…так говорят, — рассеянно пожал плечами солдат, — врачи тоже были удивлены. Я не стал им говорить, что в своем полубреду слышал твой голос, чувствовал, как ты… словом, твои способности. То, что проклинает Экклезиархия, спасло мне жизнь, и позволило стоять здесь, сейчас. Они убили Криса, убили многих хороших людей. Наш Полк потерял почти половину солдат, ты знал об этом? Я хочу мстить, — Ламерт приподнял лазган к груди, — и буду мстить.

Руксус не верил даже в собственное спасение, — что уж говорить о Ламерте, обычном имперском гвардейце? Однако юноша был все же рад его возвращению, и с улыбкой похлопал по плечу так же, как обычно Альберта:

— Хотя бы под конец жизни у меня появился друг из не-псайкеров.

— А мои родители ужаснулись бы, узнай, что я подружился с колдуном, — улыбнулся Ламерт чуть искреннее. — Но это же хорошо, правда?

Руксус был готов обнять молодого гвардейца, когда с ужасом увидел, как с воздуха к ним приближались десятки чёрных транспортников. Псайкер вспомнил, что на похожих летал Кериллан и его боевые братья…

— Похоже, будет совсем жарко, — Штросс обнажил силовую саблю, — готовьтесь. К нам приближаются предатели-астартес.

Кларисса была ничуть не удивлена, когда слежка, занявшая почти час, привела их в старую, почти заброшенную часть города, где среди рядов скопившихся предателей возвышалась фигура Аэтона Ванмонда. Инквизитор, чьё лицо закрывала металлическая маска, приветствовал приблизившихся еретиков, после чего продолжил раздавать команды. Кларисса, как и Эатайн, не получала от него никаких известий с момента первого собрания, что наводило на определенные мысли… Однако сколько бы раз леди-инквизитору не доводилось видеть предательство, оно всё равно в той или иной степени причиняло боль.

Маленькая армия Клариссы заняла позицию снизу, на заснеженных улицах, в то время как Аэтон расположился на самых верхних ярусах заброшенного мануфакторума. Похоже, все лишь ждали её приказа, каких-то решений. Инквизитор же неотрывно смотрела на предателя, словно пыталась этим безмолвным диалогом понять причину его падения. Когда-то ей пришлось убить близкую коллегу за то же самое преступление, — несмотря на четырнадцать лет службы и множества совместных операций. Аэтона же она не знала вовсе, и это помогло Клариссе принять окончательное решение.

— Вынесем предателю приговор Императора. За его преступление нет и не будет никакого прощения. По местам.

Её бойцы рассредоточились, взяли позиции еретиков в некие клещи, хотя на самом деле врагов было минимум вдвое больше. Тем не менее каждый боец Инквизиции хранил уверенность в том, что его умения стоят десятка отвернувшихся от света Императора.

Клариссе очень хотелось убить предателя-инквизитора здесь и сейчас, но его силуэт почти всегда закрывали силуэты остальных отступников, так что об одном-единственном выстреле, что решит всё, можно было даже и не мечтать. Как же сейчас не хватает ассасина-виндикара!

Она подумала ещё немного, после чего решилась, дала знак остальным, чтобы ждали, вплоть до дальнейших указаний. Сделав короткий вдох, Кларисса вышла на открытое пространство.

Аэтон почти вальяжно повернулся к ней. Каждое его движение, даже спокойный голос говорили о том, что он ничуть не был удивлён:

— Я ждал, что на меня выйдешь именно ты, лорд-инквизитор Кларисса Вейс. Недаром ты самая опытная среди нашей троицы.

— Нашей? Ты изначально был предателем. Не было никаких «нас» — только я и Эатайн, который вот-вот выйдет на твоего сообщника.

Серые глаза предателя-инквизитора смотрели на неё сверху вниз с высокомерным равнодушием, однако Кларисса видела глубоко в них отчётливый след безумие. Любопытно, на заседании он умело притворялся, — или же она не обратила на его взор должного внимания? Теперь уже поздно было рассуждать.

— Если это правда, то малыш Эатайн идёт на собственную смерть. Впрочем, как и ты. К чему этот фарс, Кларисса? Поднимайся ко мне, и мы разрешим это. Один на один.

Леди-инквизитор давно выверенным движением начала медленно извлекать клинок из ножен, не сводя взгляда с металлической маски предателя.

— Возможно, это было бы неплохим решением…если бы приговор Императора не был вынесен вам всем.

Она сделала едва заметный знак рукой — и началась битва. Ждущие в засаде штурмовики слаженно ринулись внутрь, поливая еретиков ливнем лазерного огня. Отвлекая Аэтона, Кларисса пыталась сосчитать точное число врагов, однако, не желая при этом упускать из виду главную добычу, сбилась на двадцати шести. Её армия уступала в численности, но, в сущности, это было не так важно. Бойцы Священной Инквизиции брали умением и куда лучшим оснащением.

Несколько смертоносных лучей попытались поразить главного отступника, но Аэтон заревел, воздел руки и воздвиг вокруг себя полупрозрачный щит. Несколько его пешек поспешили укрыться за ним, продолжая при этом пользоваться преимуществом в высоте.

Кларисса ожидала, что её противник будет псайкером. Это ничуть её не удивляло и не пугало. Будучи самой лишенной этого дара, она за свою долгую службу сразила немало колдунов. Тот факт, что Аэтон был уже третьим псайкером-инквизитором, которого она была обязана убить, мало что менял. Кларисса со всей доступной ей скоростью бежала наверх, стремясь сократить дистанцию. Холодная сталь — вот её ответ павшему колдуну.

Еретики защищали лестницу, стреляли сверху-вниз. Пользуясь прикрытием своих бойцов, Кларисса стреляла на ходу из плазменного пистолета, рывками поднималась наверх. Наконец-то расстояние между ней и целью не превышало длину клинка.

Инквизитор увернулась от неуклюжего удара цепным мечом, ответным ударом распорола противнику горло. Ещё рывок. На неё накинулось сразу двое. Трёх других, оборонявших подход, сразил лазерный огонь. Удар штыком прошёл мимо её лица; обратным движением, ударом снизу-вверх она раскроила отступника от груди до носа. Следующий довольно медленный выпад Кларисса парировала, выстрелила в упор. Голова предателя взорвалась кровавым фонтаном.

Её ряды тоже редели. Минимум четыре бойца лежали убитыми, еще семь, получив ранения, продолжали отстреливаться. Леди-инквизитор привыкла смотреть на них пусть и на ценный, но всё же инструмент, — однако, в глубине души, её всё равно брала гордость за своих солдат. Между ними и предателями даже самый неискушённый человек увидел бы разницу в чёткости, выверенности действий, вплоть до малейшего движения. Там, где Враг терялся, бездумно отступал, бойцы Инквизиции слаженно, словно ими управляли на расстоянии, прикрывали друг друга. В конце концов, они не могли позволить себе роскошь в виде больших потерь.

Аэтон выпускал один поток молний за другим, целясь в Клариссу, но каждый раз задевая или убивая кого-то другого. Он изжарил четверых, прежде чем ей удалось подобраться ближе. Верный Яторо бился рядом, не отставая ни на шаг.

Возле Аэтона осталось трое. Вновь подняв щит, он отразил выстрелы Клариссы и её свиты, контратаковал новым разрядом. Он прошел мимо, заставил занять укрытия по сторонам. Леди-инквизитор, ровно дыша, крикнула:

— Возмездие уже близко, Ванмонд! Никому, кто отвернулся от света Императора, не избежать Его гнева!

— Пустые слова, старуха. Твой Император безмолвствует, в то время как мой повелитель обещает мне ещё больше силы и достойной награды. Посмотри на Серапис. Император может лишь беспомощно наблюдать, как горят его миры, гибнут его рабы. Миллион за миллионом, миллиард к миллиарду. Ваше сопротивление…

Кларисса прекрасно знала, как предатели любят упиваться собственным заблуждением. Разочарованные Империумом, они всячески восхваляют новое своё «знание» так, словно это не вечное проклятие.

Под новый жест она перескочила через укрытие, вновь ведя огонь прямо на бегу.

Стоило признать, что у предателя-инквизитора была отличная реакция. Он вновь успел поднять щит, из-за которого раздались ответные очереди. Несколько лучей попали в броню Клариссы, но металл выдержал. Необходимая цена, но главного она достигла. Верный её клинок запел в воздухе, заставив еретика занервничать, опустить щит и достать собственное оружие.

Их мечи столкнулись, посыпались искры расщепляющих полей. Метко выпущенный красный прожёг дыру во лбу одного из врагов. Яторо, вооруженный болтером, всего за одно нажатие курка разорвал следующего на куски. Третий успел ранить одного из двух штурмовиков, сопровождавших свою госпожу. Очередь пробила нагрудник бойца Инквизиции, так что он упал, раненный, но способный продолжить бой.

Аэтон и Кларисса обменялись всего двумя ударами, но лорду-инквизитору больше было и не нужно, чтобы понять, что она значительно превосходит его во владении клинком. Скоро всё должно закончиться, победа так близка…

Внезапно Ванмонд принял её удар свободной левой рукой, между пальцев которой бегали искры. Раздался новый пси-вопль, и отталкивающим движением он отбросил Клариссу на несколько метров. Она упала лицом вниз, благо, шлем принял весь удар, однако меч всё равно выскользнул её рук, отлетел в сторону.

Инквизитор подняла голову, увидела, как оставшийся еретик ранил Яторо в плечо, как второй штурмовик, заняв укрытие, пытался им помочь короткими, но меткими очередями. Ванмонд буквально прижал его, выпустив очередной пси-всполох из молний.

Кларисса осторожно поползла к своему клинку. Всё это время она крепко прижала к груди, словно икону, плазменный пистолет.

Яторо, из пробитого плеча которого обильно текла кровь, резко перевернулся на спину и одним выстрелом добил последнего отступника из охраны Аэтона.

— Сдохни, предатель!!

От двух масс-реактивных снарядов, направленных в голову, он увернулся, выпустил ещё поток варп-молний. Яторо, к удивлению Клариссы, успел подняться и сделать кувырок в сторону. Мой ученик, с гордостью подумала она, наконец дотянувшись до меча.

— Ещё жива? — голос Аэтона, до этого уверенный, чуть дрожал — то ли от напряжения, то ли от зарождающегося страха. — Это ненадолго. В конце концов, было бы слишком скучно, будь так просто, верно?

Он увернулся от первых её трёх ударов, и Кларисса, поняла, что что-то изменилось. Павший инквизитор двигался отнюдь не так, как раньше.

Из её левого плеча ударил Яторо. Ванмонд непринужденно парировал, сделал шаг вперед и толкнул аколита гардой в лицо. Кларисса попыталась атаковать освободившийся бок, но её противник будто ожидал этого, и почти играючи ушёл в сторону.

Вокруг них продолжал кипеть бой, исход которого ещё не решился. Чаша весов склонялась в сторону солдат Инквизиции, но последнюю точку может поставить только смерть Аэтона.

Он вновь ушел от их скомбинированной атаки. Из-за укрытия вышел оставшийся штурмовик, попытался выстрелить.

— Ты мне надоел, мелкая сошка. Прочь, — неизвестно откуда в руках Ванмонда появился метательный нож, который он бросил одним мимолётным движением. Раздался сдавленный крик боли.

— Мерзкий предатель! — гневно воскликнул Яторо.

— Всегда к вашим услугам.

Он увернулся от ещё пары их атак, после чего ответным выпадом, направленным слева-направо, рассек Яторо правую часть груди. Расщепляющее поле силового клинка одинаково легко преодолевало как металл, так и плоть. Ударом ноги псайкер повалил её ученика, и не было похоже, что он сможет встать. Яторо, рыча от боли и злости, пытался встать, из пробитого доспеха обильно текла кровь.

Кларисса попыталась нанести удар снизу, но её противник вновь легко ушёл назад. Теперь у неё не оставалось сомнений.

— Ты телепат, верно?

Из-под металлической шипастой маски раздался сдавленный смех.

— А ты думала, я заурядный колдун, способный метать только молнии? Ты бы почувствовала раньше, будь у тебя Дар. Даже немного печально. Это тебя и погубит.

Инквизитор не была так уверена. Телепаты опасны, но основную угрозу они несут ровно до того момента, как их силы перестают быть тайной. Кларисса уже сражалась с ними, знала, как им противостоять, и потому начала думать об одном, а действовать совсем иначе. Скорость и направление её атак изменились, и Аэтон уже с трудом их отбивал. Он понял её тактику.

В мыслях удар был слева, но по факту был нанесён справа. Псайкер отпрянул, но кончик лезвия достал его маску, обнажив изуродованную кожу под ней. Глаза колдуна пылали гневом и страхом.

Кларисса приготовилась нанести решающий удар, но Аэтон отбросил её снова, но с большей силой. От удара выбило воздух из лёгких, помутнело в глазах, треснули линзы шлема. Инквизитор отчаянным движением отбросила его, дабы хоть что-то видеть.

— Ты фехтуешь лучше меня, это факт. За твоими плечами чувствуется твой многолетний опыт, старуха, однако ты все же обычный человек, и тебе никогда не одолеть псайкера в честном бою. Ты проиграла.

Аэтон двинулся к ней, держа меч в позиции для выпада в сердце. Кларисса не чувствовала страха, лишь искала решение. Мысли её лихорадочно метались.

Предатель упивался её страхом, но ещё больше удовольствия ему принесло видеть, как лорд-инквизитор, одна из опытнейших в своем деле, думает о смерти. Кларисса уже представляла себе Свет Императора и Золотой Трон, явно прощаясь с жизнью. Аэтон улыбался под своей маской, вкушая и триумф, и то, как он расскажет о нём своему повелителю.

Дистанция сократилась до двух шагов. Колдун прицелился и уже начал двигаться, когда Кларисса резко перевернулась на живот и дважды выстрелила ему в грудь. Плазма легко пробила нагрудник, брызнула кровь. Аэтон пошатнулся, выронил клинок. Глаза его блуждали, — растерянные, не верящие в то, что происходит.

Леди-инквизитор вскочила на ноги, выстрелила ещё дважды. Ванмонд пошатнулся ещё сильнее, рухнул спиной на перекладину, упал, держась за одну из дыр в груди.

— Ты слишком полагался на свой дар, колдун, и это тебя и погубило. Обычное высокомерие.

В ответ раздался хрип, граничащий с рычанием.

— Всё должно было быть… не так…но я разочарую тебя в последний раз, Кларисса. Моя смерть…уже мало что изменит. Сектор Фарида…обречён.

Аэтону явно хотелось сплюнуть кровь.

— Не обречён. Спасительный флот уже в пути. Твой господин, этот Андроатос…опоздал. Ему не взять Атоллу за оставшиеся пять с половиной часов.

Павший инквизитор захрипел ещё сильнее. Он уже не стоял, едва говорил, и жизнь покидала его тело с каждой секундой.

— Андро…Андро…атос… глупец… он лишь…

Кларисса подняла пистолет чуть выше.

— Именем Священной Имперской Инквизиции Его Божественного Величества, я, Кларисса Вейс, выношу тебе смертный приговор. Да будешь ты проклят и навсегда забыт.

Финальный выстрел уничтожил маску предателя вместе с большей частью лица.

К ней приближались оставшиеся бойцы, включая раненных. Яторо, пытаясь остановить кровотечение, сквозь улыбку боли выдавил:

— Мы всё же…победили. Вы… сделали всё сами, госпожа. Простите…

— Помолчи, Яторо, побереги силы. Скоро подойдет врач. Я сама тобой займусь до его прихода, вот только…

— Что?

Последние слова Аэтона не уходили из её головы. Он назвал Андроатоса, своего господина, чемпиона Кхорна, лишь глупцом. Почему? Может, это очередная уловка, оставленная напоследок? Кларисса почему-то сомневалась, что умирающий лгал ей. Инквизиторское чутье, выработанное десятилетиями службы, подсказывало обратное.

Она приблизилась к его телу, внимательно осмотрела. Её внимание привлекло разодранное запястье. Приподняв его, Кларисса увидела нанесённый черной краской символ не Кровавого Бога, но Изменяющего Пути.

Любому, кто взглянул бы на Серапис из космоса, со стороны, картина его отчаянной борьбы могла показаться по-настоящему апокалиптической. Над планетой застыли два враждующих флота, ждущие момента, как бы побыстрее вцепиться друг другу в глотку, а поверх них, словно некое высшее существо, продолжала усиливаться Варп-Буря. Чистая рана в пространстве становилась всё шире, готовясь поглотить мир-крепость. С её снежной поверхности, даже из космоса, виднелись огненные пятна, следы самых жестоких сражений. Разумеется, самое крупное из них пылало возле столицы.

Именно так предстал Серапис перед неожиданным гостем.

Белесые, но не алые всполохи сопровождали небольшую флотилию из темных, причудливо изогнутых кораблей. Они грандиозно покидали своё прошлое пристанище и застывали в космосе, словно хищник, ждущий более благополучного момента. Пока планета умирала, неожиданные гости лишь наблюдали, похоже, либо ожидавшие чего-то, либо ещё раздумывая.

С бортов их кораблей за агонией Сераписа внимательно следил символ кабала Истерзанного Сердца.

Вильгельм отбил вражеский выпад, контратаковал. Ударом справа едва не срубил еретику голову. Проклятая кровь прокаженных радовала бы его, как прежде, — если бы не происходящее на поле битвы и страшная рана в ноге, которую совершенно некогда было хотя бы перевязать. Воин Церкви двигался почти с прежней скоростью, движимый лишь силой воли и праведного гнева. От такого количества предателей, оскверняющих владения Владыки, у святого отца даже перехватывало дух от злости. Они все должны быть мертвы, все должны гореть, — все должны встретить праведное воздаяние в глазах Его.

Однако Вильгельм видел обратное. Их линии обороны пылали от края до края, ещё сопротивляющиеся, но явно обречённые.

От резкой вспышки боли он припал на одно колено. Пришлось упереться руками в верный эвисцератор.

— Святой отец, вам помочь? — спросил один из младших офицеров.

— Нет-нет, сын мой, продолжаем битву, — решительным голосом возразил Вильгельм, стараясь пересилить боль и перекричать творящийся хаос. — Не забывайте молитвы, особенно сейчас. Помните, Император смотрит на нас!

Первого предателя он разрубил от плеч до самых ног, второй лишился руки. Третий вскользь задел штыком открывшийся левый бок священника, однако он смог парировать следующий удар, и пользуясь колоссальной длиной меча, отрезать противнику обе ноги. Всё это время он не прекращал читать про себя молитвы: «и не боясь войду я в Свет Императора, и да будет Он судить меня по делам моим…»

Рядом что-то взорвалось, и Вильгельм не упал лишь благодаря тому, что вбил меч в землю, вцепившись в него мертвой хваткой. Длинные его темные волосы развевали порывы ветра, с губ тоже текла кровь. Вся ало-красная мантия была пропитана ею. Глаза святого отца, сохранявшие веру до самого конца, видели кровавое безумие. Кругом лишь взрывы, всполохи огня, смерть, крики боли, отчаяния и злости. Как он ещё сохранял рассудок до этого? Не выше ли это обычных человеческих сил? Вильгельм отчётливо видел поражение, но не хотел верить в него.

Ради чего умирают Твои слуги с Твоим именем на устах? К чему все эти жертвы? Мы обречены, но всё равно сражаемся, ибо таков наш долг… Может, я прошу слишком многого, но, о Владыка, ниспошли нам хоть какой-то знак, хоть крупицу своего благословения!

Вместо знамения от своего Бога, святой отец увидел отряд павших космодесантников, стремительно направлявшийся в их сторону. Взгляд его невольно скользнул немного в сторону, — туда, где захлёбывалась в своей безрассудности их отчаянная контратака. Огромные боевые машины Врага сломили их последнюю попытку на сопротивление. На что же им надеяться?

Вильгельм почувствовал, как жалость сжимает ему сердце — не к себе, а к солдатам вокруг него. Его вера крепка, и он не боится дать последний бой отчаянию, но что ожидать от простых имперских гвардейцев? Святой отец не раз видел безумный страх в их глазах, видел, как дрожат они всем телом перед лицом неизбежного. Как укрепить их дух, как направить по верному пути? Как напомнить, что нет долга священнее, чем защищать царствие Его?

Рядом разорвался снаряд, заставивший священника упасть. Он с трудом удержал эвисцератор.

— Император, прошу, направь руки мои в смертный мой час… И не убоюсь я зла, не буду слабым, не посрамлю имени Твоего…

Внезапно в вихре чужеродной энергии возникли ещё предатели-астартес, — в неизвестной Вильгельму броне. Никогда он не видел ни подобных доспехов, ни оружия. Впрочем, имело ли это значение? Архивраг, воплощённый в плоть и кровь, был прямо перед ним, и ждал своего часа.

Однажды я уже был благословлён… Меня посчитали святым, ибо я сразил павшего космодесантника, пусть уже раненного…В том Твоё знамение? Хорошо. Да свершится моё правосудие…в последний раз!

Твердя сквозь стиснутые зубы слова проклятий, словно молитвы, Вильгельм, с высоко поднятым эвисцератором над головой, бесстрашно бросился в атаку на терминатора Хаоса.

Дробящий Черепа легко увернулся от удара, ответным выпадом распоров Вильгельма от плеча до живота. Священник рухнул на колени, собирая силы, чтобы снова встать…и со всей ненавистью, что ещё пылала в его душе, посмотрел прямо в линзы предателя, прежде чем лишится головы.

Из шести «Гибельных Клинков», возглавлявших контратаку, двое уже были уничтожены, ещё три получили повреждения разной степени серьёзности. Ровный клин, которым двигалась Имперская Гвардия, очень быстро оказался зажат со всех сторон, попал в огневой мешок и был буквально раздавлен. Поредевшие военные силы, ещё вчера готовившиеся держать позиции, были вовлечены в безумную авантюру; так, укрепления, оставшиеся за их спинами, почти некому осталось защищать. В обороне осталась огромная, ничем не закрытая брешь, куда устремились орды Чёрного Крестового Похода. Далеко не все свои грандиозные силы Андроатос собрал под стенами столицы, но того, что ему удалось перебросить, оказалось более чем достаточно.

Дорога на Атоллу была открыта.