Сухой Бор

Глава четвертая

Дина, не заходя в отдел, направилась к Ивану Варфоломеевичу. Редактор долго тряс ей руку.

— Вы не представляете, как вовремя выходите на работу, — сказал он, садясь. — Не появись вы еще неделю — не знаю, что и делал бы.

Дина тоже села.

— Не тянет Ивкович? — с сочувствием спросила она.

— Относительно. На заметках руку набил — пишет уже неплохо. — Редактор поелозил ладонью по коротко стриженным стальным волосам, что означало у него раздумье. — Да сейчас заметкой не обойдешься... Дело вот какое. Вызывали в обком Рашова, он вернулся, приглашал меня. Разговор был доверительный, но мне разрешено сообщить его содержание вам. Это нужно, чтобы вы поняли, насколько ответственно задание, которое я вам должен дать. — Полное, гладкое, без единой морщины лицо Ивана Варфоломеевича было непривычно вдохновенным. Он положил очки на стол, прищурился и словно вглядывался в голубую даль за окном. — Мы немало делаем. В городе три десятка предприятий, стотысячное население. Каждый день происходят события, которым газета дает оценку. Мы, журналисты, причастны ко всему, и в этом наша профессиональная гордость. А вчера я почувствовал себя причастным к грандиозной битве, потрясающей весь мир, почувствовал... как бы это выразиться поточнее... материально — да, вот именно, материально! В стране усложнилось положение с бумагой — возросли внутренние потребности, увеличился объем поставок в братские социалистические страны. Сейчас принято решение форсировать пуск одного из пяти строящихся в стране бумажных комбинатов. Рашова вызывали в Североград — он должен выяснить здесь, в Сухом Бору, может ли быть пущен до конца года наш ЦБК[1]. Вам понятно, что это значит?

Дина нетерпеливо кивнула.

— Рашов должен узнать мнение строителей, ведь сроки пуска зависят от них...

— Узнать мнение Шанина, — уточнила Дина. — В Сухом Бору все зависит от него.

Иван Варфоломеевич надел очки и уставился на Дину.

— Какое совпадение! — проговорил он. — Эту же мысль я высказал Рашову. А он не согласился. Слово Шанина значит много, а решение будет принадлежать коллективу — так мне ответил первый секретарь горкома, ясно? И в этой его позиции суть задания, которое вас ждет. Горком хочет подготовить коллектив Бумстроя к верному решению. Как? Надо напечатать статью о стройке, поставить вопрос о резервах — поставить крупно, предельно остро. Статья должна вызвать большой разговор среди строителей, дать толчок, заставить их критически оценить свою работу. Опубликовать статью нам поручено в течение двух-трех дней...

— Два дня на анализ работы такой махины? Да что вы, Иван Варфоломеевич! — запротестовала Дина. — Чтобы подготовить статью, надо недели две, самое малое!

Иван Варфоломеевич остановил ее:

— Терпение, Дина Александровна. Никто не требует от нас ворошить всю стройку. Статью будем готовить по одному из ведущих объектов — по ТЭЦ-два...

— ТЭЦ-два — это вспомогательная электростанция, — возразила Дина. — Какой же это ведущий объект!

— По ТЭЦ-два, Дина Александровна, — повторил Иван Варфоломеевич. — Рашов считает, что в Сухом Бору нет сейчас объекта важнее, чем ТЭЦ-два. Если эта электростанция не даст ток в ближайшее время, нечего и говорить о пуске комбината до конца года. Поговорите с Замковым, чтобы получше разобраться в этом. Директору строящегося комбината досконально известно значение каждого объекта.

— Рашов действует так, будто Шанин уже дал согласие на ускоренный пуск комбината. А если он будет против?

— Вполне возможно. Возможно и то, что Москва остановит свой выбор не на Сухом Бору, а на другой стройке. Но Рашов полагает, что это будет наш комбинат, и мы должны готовиться к тому, что задача досрочного выпуска целлюлозы будет поставлена перед нами. Вы сомневаетесь?

— Почему же... Может быть, взять с собой Ивковича? — предложила Дина. — Вдвоем быстрее напишем.

— Мысль дельная, — согласился редактор. — Но Ивкович сейчас на судостроительном, а ждать нельзя. Возьмите Энтина.

«Москвич» бежал по песчано-гравийной дороге в широкой просеке между вековыми елями. Дина приспустила боковое стекло. Тугой встречный ветер бросил в кабину свежий запах перепревшей хвои, сырого песка, талой воды.

— Нам предстоит за день выслушать по меньшей мере полтора десятка человек, я называю это — переварить, — говорил Энтин. — Вы представляете — полтора десятка! Для журналиста моих лет это каторжная нагрузка. Я устаю уже от одного интервью. Новый человек всегда ужасно утомляет, вы замечали? А ведь наша работа — это каждый день новые люди. Нервная система журналиста изнашивается как ни у кого. Мы живем меньше, чем люди других профессий. Нас ждет Замковой — что это за человек? Как он ответит на мои вопросы? Старый Энтин едет и готовит свою нервную систему к тому, чтобы переварить директора Замкового...

— Вы же проговорите всю дорогу, а потом никого не сможете переварить, — шутливо заметила Дина; она устала от его болтовни.

Дина редко выезжала в Сухой Бор и знала стройку поверхностно. Редакция получала оттуда корреспонденции Ларионова, секретаря трестовской многотиражки, молодого журналиста — многословного и восторженного. «Только бы удалось найти факты, — думала Дина. — Хорошие, острые факты. Иначе ничего не получится».

«Москвич» круто свернул, полез вверх, выбираясь на широкую бетонную дорогу, и выбежал из леса. Впереди вздымались темно-красные параллелепипеды ТЭЦ-один и ТЭЦ-два, их стометровые трубы величаво высились в голубом небе, усыпанном белыми островами облаков. За электростанциями половину горизонта занимал блок основных промышленных цехов. Слева к нему примыкал полукилометровый корпус главного материального склада, справа — недостроенное здание фильтроотстойных сооружений.

Миновав их, «Москвич» покатил по улице, образованной корпусами цехов подсобных предприятий. Прострекотал за окном миллионом кузнечиков арматурный цех, проревел вибраторами парящий, как вулкан, завод железобетонных изделий. Могучим грохотом дробилок отсалютовал цех инертных материалов, похожий на склонившего голову поджарого дракона.

— Содом и гоморра! — воскликнул Энтин, закрывая ладонями уши.

Пропылив по старому деревянному поселку, «Москвич» остановился у длинного щитового барака с небольшой стеклянной вывеской у двери: «Дирекция строящегося Сухоборского целлюлозно-бумажного комбината».

Замковой принял их немедленно. Выбравшись из-за стола, заваленного бумагами, книгами, чертежами, он колобком покатился навстречу, говоря:

— Н-не часто жалуют нас вниманием товарищи ж-журналисты. Идут в другой д-дом, и п-правильно, судьба стройки реш-шается там!.. — Он кивнул за окно, показывая на барак в узеньком переулочке, где размещалось управление строительного треста. — Мы пока только контролеры, т-только контрол-леры!

На одутловатом лице с тяжелыми мешками под глазами появилось вопросительное выражение. Замковой смотрел на Энтина, — наверное, потому что тот был старше по возрасту, — и Дина молчала, уступая ему право начать беседу.

— Считаете ли вы возможным признать удовлетворительными темпы строительства комбината? — витиевато спросил Энтин и тут же подсказал нужный ответ: — Ведь его строят уже несколько лет, а работ по-прежнему много.

— Городская газ-зета намерена раск-критиковать строителей за низкие темпы? — переспросил Замковой. — Вы с-смелые ребята!

Дине послышались в его голосе иронические нотки.

— Именно это мы намерены сделать, — с вызовом сказала она. — Если, разумеется, для этого найдутся основания.

Замковой перевел взгляд на нее — в глазах мелькнуло любопытство:

— Это с-сложный вопрос. Строители ежегодно осваивают огромные капиталовложения. План вып-полня-ют. Это хорошо. — Он говорил медленно, взвешивая каждое свое слово, прежде чем произнести его. — Это очень хорошо — план. Вы знаете, что многие с-стройтре-сты у нас с планами не справляются. Но вот что п-пло-хо: Шанин все объекты тащит к пуску одной веревкой. Построен комбинат — нажал кнопку, и все з-заверте-лось. Можно так? Конечно. А правильнее все-таки по-другому. Как? Объекты, которые могут дать продукцию до пуска всего комплекса, вводить в эксплуатацию раньше, уже сейчас. В Сухом Бору строятся две электростанции. Одна из них, ТЭЦ-два, могла бы уже д-давать ток, но пока не дает, и неизвестно, когда д-даст. Это плохо. Питать комбинат энергией будет ТЭЦ-один, но для того чтобы закрутить ее генераторы, нужна ТЭЦ-два. И она же должна обеспечить энергией м-монтаж основного технологического оборудования, который не за горами. Это очень п-плохо — задержка ввода ТЭЦ-два!

— Ясно, — сказала Дина. — Но, может быть, у строителей не было возможности пустить ТЭЦ-два раньше и нет сейчас? Не носит ли такая постановка вопроса характера правильного, но нереального пожелания?

— Нет, — ответил Замковой и еще раз повторил: — Н-нет! Все зависит от того, как с-строить. ТЭЦ-два строят слишком медленно. Здесь у меня д-данные о готовности объектов. — Он развернул рулон ватмана, кивнул на ряды написанных черной тушью цифр. — Взгляните: автотрасса, железнодорожная с-станция, кондитерская фабрика, цех прохладительных напитков — эти объекты Спецстроя имеют степень готовности куд-да выше, чем позарез нужная ТЭЦ-два! Заслуга тут начальника Спецстроя Белозерова или вина управляющего трестом Шанина, не знаю, но это — совершенный п-парадокс!

— Что ж, убедительно, — согласилась Дина. — И сколько же, по-вашему, нужно еще времени, чтобы пустить ТЭЦ-два?

Замковой развел руками.

— Как строить. Если нынешними темпами — год. А взяться по-настоящему — можно пустить месяцев через семь-восемь.

«Это значит в ноябре — декабре, — подумала Дина. — И в декабре же надо ввести комбинат...»

— А сколько понадобится времени на монтаж оборудования, чтобы пустить комбинат? — спросила Дина. — После пуска ТЭЦ-два.

— Много. Полгода, даже больше.

«Ничего не выйдет», — подумала Дина.

— П-правда, строительная практика знает примеры, когда заводы сооружались за считанные месяцы. — Замковой усмехнулся. — Но, как говорится, пока праздник с-спас — не для нас.

«А может быть, Рашов и Шанин сделают спас для нас? — с надеждой подумала Дина. — Если есть примеры, значит, их можно повторить».

Поблагодарив Замкового за беседу, Дина и Энтин вернулись в машину.

— У меня родилась идея, — сказал Энтин. — Мы можем построить нашу статью на контрастах: ТЭЦ-два и кондитерская фабрика. Вы понимаете? В конце концов, торты и бисквиты, если не хватает рочегодских, можно привезти из Северограда. А энергию в вагонах не возят.

Они решили разделиться, Дина вышла у ТЭЦ-два, Энтин поехал дальше, на главный материальный склад, где находилась контора белозеровского Спецстроя.

Неподалеку от входа в здание электростанции у стены на бревне сидели трое рабочих, курили. Лица были хмурые, не располагающие к разговору, но Дина остановилась, как можно приветливее спросила:

— С кем мне можно поговорить о строительстве ТЭЦ-два? Я из газеты, писать буду.

Рабочие оживились. Один из них поднялся, — был он широкоплеч и тяжеловесен, словно из камня тесан, — сказал:

— А вот с нами и поговори, коли из газеты.

— Спасибо. — Дина вытащила из сумочки блокнот и ручку. — Фамилию свою назовите.

— Манохин я, бригадир бетонщиков-опалубщиков. — Он помедлил, хмуря загорелый с глубокими залысинами лоб, спросил: — Что интересует-то?

— Как работа идет?

— Загораем больше, чем работаем. Сидим, видишь? Материал не подвезли, делать нечего.

— Часто так?

— Через день да каждый день.

Рабочие — теперь они уже все стояли, обступив Дину, — один за другим начали рассказывать ей о простоях, о плохих заработках, о сорванных сроках выполнения работ — обо всем том, чем живут сегодняшние строители.

— Пожалуй, достаточно, — сказала она, исписав половину блокнота. — Еще один вопрос: — Кто, по-вашему, виноват во всех этих бедах?

— А это тебе скажет Голохвастов, наш старший прораб, поговори с ним, — посоветовал Манохин.

— Где его найти?

— В вагончике, где же еще. Он днями оттуда не вылезает.

Голохвастов сидел в вагончике за грубо сколоченным дощатым столиком в одиночестве. На породистом лице, затейливо изрисованном розовыми склеротическими прожилками, была написана скука. Когда Дина назвалась, он, не поднимаясь с табуретки, отрывисто бросил:

— Слушаю.

В ответ на просьбу Дины рассказать о ходе строительства ТЭЦ-два Голохвастов произнес лишь несколько общих фраз, всем своим видом высказывая безразличие. Дина коротко пересказала беседу с рабочими, заметила:

— Давно ничего подобного не приходилось слышать!

Голохвастов высокомерно усмехнулся:

— Вы, я вижу, уже поработали, товарищ корреспондент, кое-что подсобрали! Только не торопитесь с выводами. В нашем деле всякое бывает: и простаиваем, и без материалов сидим, а виноватого не найдешь. Материалы распределяет Шанин, сколько даст, столько и израсходуешь. А сроков производства работ я и сам, уважаемая, не знаю, где уж рабочим знать!

Дина, не ссылаясь на Замкового, поставила в пример Белозерова, который строит второстепенные объекты, а дела у него идут куда лучше.

Голохвастов взорвался:

— Пожалуйста, не тычьте мне в глаза Белозеровым! Этот пробойный малый обработает кого угодно и своего добьется, но если все начнут рвать куски друг у друга, что это будет за работа?! Есть Шанин, Шанин знает, кому сколько дать!

Дина мысленно согласилась, что рвать куски, пожалуй, действительно не дело.

В конце дня она встретилась с Энтиным в столовой промплощадки.

Энтин потряс перед Диной толстым блокнотом:

— Исписал до корки, представляете? Не знаю, что вы выберете для своей статьи, но для двух репортажей — со строительства автотрассы и с кондитерской фабрики — материал отличнейший! Сначала напечатаем вашу критическую статью, а через неделю пустим репортажи, согласны?

Дина не стала возражать, хотя была уверена, что если они покритикуют Белозерова, то редактор не пустит похвальные репортажи с его же участков в газету: нелогично сегодня ругать, а завтра хвалить.

— На простои люди не жалуются? — спросила она.

— Что вы! Работают, знаете, дорого посмотреть, — восторженно сказал Энтин.

Дина взяла себе оладьи со сметаной и стакан чаю. В ожидании, пока кипяток немного остынет, рассказала о встрече с Голохвастовым, его оценке Белозерова.

— Лучше бы, конечно, контрастировать вашего Голохвастова с кем-нибудь другим, но больше не с кем, второстепенные объекты строит один Белозеров, — вслух размышлял Энтин.

Дина кивнула, взяла стакан; боясь обжечься, отхлебнула крошечный глоток, подняла глаза. Она видела весь столовый зал, людей было немного. Среди них мог быть Эдик, — месяца полтора назад его бригаду перевели с Жилстроя на промплощадку.

— К брату заедете? — спросил Энтин.

— К брату? Его может не быть в общежитии, а терять...

Она замолчала, не договорив. В зал вошло несколько человек. Среди них Дина увидела высокого мужчину в куртке с «молниями» — это был ее спаситель.

Энтин оторвался от плова.

— Увидели знакомого? — Он обернулся.

— Показалось, — сказала Дина, переводя дыхание.

— Значит, к вашему брату мы заворачивать не будем? — переспросил Энтин, снова склоняясь над тарелкой.

— Да, не будем терять времени, — подтвердила Дина. — По дороге все обсудим. Завтра я должна сдать статью в набор.