Безрассудная

Глава одиннадцатая

Пэйдин

Теперь мне ясно почему все зовут его Слизью.

С моих пальцев стекает пот, который еще недавно покрывал челюсть мужчины, пока я с силой не размазала его кулаком. Кровь Слизи покрывает мои руки, обжигая ободранные костяшки, и я встряхиваю ладонями, пока мы обходим друг друга по кругу.

Толпа глумится, ее крики эхом разносятся по тесному подвалу. К проволочному кольцу, отделяющему нас от шумной публики, прижимаются лица, но я не успеваю сосредоточиться на них. Ставки сегодня особенно высоки, что подстегивает зрителей греметь решеткой и топать в такт раскатам грома, звучащим снаружи. На меньшее я и не рассчитывала, учитывая, насколько ожидаемым был этот поединок со Слизью после того, как я победила всех его противников за последние несколько ночей.

Внезапно он бросается вперед, и мне с трудом удается найти подходящие слова, чтобы описать его огромные размеры. Слизь, вероятно, самый крупный и изворотливый человек из всех, кого я когда-либо встречала, но в то же время и самый медлительный. Я уклоняюсь от его гигантского кулака, нацеленного мне в голову, а после едва успеваю увернуться от удара в живот. Ударив ногой в его обнаженный бок, я, кажется, причинила больше вреда себе, нежели ему, обладающему таким крепким телом.

Потная ладонь сжимает мою лодыжку, и он, рыча, тянет меня вперед. Слизь настолько же предсказуем, насколько огромен. Коленом той ноги, что еще стоит на земле, я бью его в пах. Он рычит, а окружающая нас толпа сочувственно охает.

Во время боя туго повязанный платок съезжает с моей головы, угрожая обнажить прядь чертовых серебристых волос. Я отступаю назад, задыхаясь и поправляя ткань на лице. Чудо, что после трех ночей мне удалось сохранить анонимность.

Возможно, именно острые ощущения заставляют меня возвращаться сюда снова и снова. Ну, и деньги.

Кулак врезается мне в ребра, выбивая из легких воздух. Я сгибаюсь от удара, пытаясь отдышаться; брызги слюны вылетают из рта и попадают на ткань, скрывающую мое лицо. Слизь подходит ко мне, ухмыляясь в ответ на ободряющие крики толпы.

Я морщусь от этих звуков. В конце концов, он любимец публики, не стоит принимать это близко к сердцу. Жаль, что толпа не может увидеть почти восемнадцатилетнюю девушку, которая надирает задницы мужчинам вдвое крупнее и старше ее самой. Хотя с другой стороны, внимание — это последнее, что мне нужно, и оттого бои становятся еще более опасными. Я должна оставаться безликим новичком, мимолетной загадкой, подпитывающей сплетни на улицах.

Но я не собираюсь отступать. Или проигрывать.

Нет, я зарабатываю на этих спаррингах больше, чем за месяц воровства в Илии. Даже если бы Ади продавала созданную своими руками одежду, мы никогда не смогли бы заработать достаточно, чтобы оплатить настоящую комнату и еду. При этой мысли меня пронзает боль, и дело вовсе не в полученных травмах. Мысль, ранящая меня прямо в сердце, которое разбилось и болит с того самого дня, как она умерла.

Ради тебя, Адина. Все ради тебя.

Слизь настойчиво обрушивает на меня град атак, от которых я едва успеваю уклониться. Он бьет меня в голову так, что из глаз летят искры. Замедляюсь. Я измучена и ….

Умираю от голода. Я бы сейчас сделала что угодно ради апельсина.

Я встряхиваю головой в попытке очистить помутившийся разум.

Сейчас — полная концентрация. Еда — позже.

Слизь изрядно меня измотал. Я стараюсь просчитать его действия. Пытаюсь воспользоваться своими экстрасенсорными способностями и найти лучший способ быстро с ним расправиться.

Отец был бы разочарован, узнав как много времени у меня сейчас уходит, чтобы прочитать его.

Он блокирует мою атаку, налетает на меня и прижимает к решетке клетки. Оторвавшаяся проволока гремит, и я едва различаю возгласы из толпы за решеткой.

— Прикончи его! Прикончи его! Прикончи его!

Верно. Я чуть не забыла, что я — он.

Мешковатая одежда и скрытое лицо помогают создавать видимость того, что я мужчина. Я бы даже немного расстроилась, если бы это не было тем, к чему я стремилась.

Сконцентрируйся.

Он прижимает меня к ржавой клетке и отводит назад огромную руку, чтобы нанести удар. Когда кулак приближается к моему лицу, я уклоняюсь в сторону, и наблюдаю, как он бьет по металлу в то место, где недавно была моя голова.

В бою он задействует только верхнюю часть тела.

Конечно же, он снова заносит свою руку, намереваясь нанести удар, но в этот раз надеясь достичь цели. Заметив это, я бью по внутренней стороне его колена так сильно, что дрожь отдает мне в ногу. Слизь опускается передо мной, сдерживая крик и держась за то, что выглядит, как вывихнутая коленная чашечка.

По толпе прокатывается коллективный вздох при виде столь уязвимого чемпиона. Возгласы становятся еще громче, когда я бью коленом ему в живот.

Раз. Еще раз.

Внезапно меня бросают на землю.

Но прежде чем опрокинуть меня на мат, он хватает меня за ногу, а затем с размаху швыряет мое тело на едва прикрытую площадку ринга. Чувствуя боль в костях, я с трудом поднимаюсь и бросаюсь на мужчину, до сих пор стоящего на коленях, и опираюсь на его поврежденную ногу, прежде чем он успевает среагировать. Закинув ноги ему на плечи, я зажимаю шею коленями и под действием толчка мы падаем на землю.

Не самый изящный из моих приемов.

Я готовлюсь к атаке, все также сдавливая шею ногой. Он наощупь машет руками за спиной, в надежде зацепиться за что-нибудь, что поможет ему выскользнуть из моего захвата. Пользуясь возможностью, я хватаю его за запястье и с силой увожу за голову, прижимая к своей груди.

На этот раз он действительно кричит. Правда сдавленно, поскольку я все еще душу его, обхватив ногой горло.

Его локоть сгибается от того, что я дергаю его руку вниз под неестественным углом, растянув сухожилие. Я в неудачном положении, поскольку стараюсь изо всех сил не ослабить хватку из-за его обильного потоотделения. Держу его, лежа на жестком мате, и задыхаюсь, кожа на моей спине тоже покрывается потом, но я крепко держу, пока он извивается. Толпа теснится вокруг клетки, гремя решеткой и выкрикивая подначивания, на осуществление которых у меня нет сейчас никаких сил.

Слизи требуется девять секунд, чтобы начать агрессивно бить по мату, признавая свое поражение.

Я победила.

Освобождая Слизь из своих многочисленных захватов, я откатываюсь от потной лужи, очерчивающей его задыхающуюся фигуру. Я медленно встаю на ноги, чувствуя, как шатаюсь, и поправляю ободранными пальцами ткань на своем лице. Обвожу взглядом ликующую толпу, довольная смесью удивленных возгласов и мрачных лиц тех, кто ставил на мое поражение. Я победно поднимаю руку, улыбаясь разбитыми губами, которые никто не видит.

— На ваших глазах победу одержала Тень!

Я обращаю внимание на человека, который не желает признавать, как сильно я ему понравилась. Рафаэль поднимает руку, перекрикивая толпу своими стандартными фразами:

— Если ставили на новичка, сегодня ваш счастливый день. Давайте мне свои билеты и….

Я не слушаю его речь, которая повторяется каждый раз. Как только я получу свою долю, уйду и буду спать настолько безмятежно, насколько это возможно на крыше.

Еще пара таких ночей, и у меня будет достаточно денег на настоящую постель.

Мечтая об этом, я цепляюсь за последние крупицы своего здравомыслия. Потирая ноющие костяшки, я пробираюсь к выходу с ринга и оказываюсь в толпе за его пределами. Меня хлопают по спине, поздравляют различными возгласами. Это пик любезности для такой толпы.

— О, Тень. — Рафаэль кивает мне в знак приветствия, наблюдая, как я протискиваюсь к его шаткому столу, заваленному билетами и монетами.

— Как мы проводим сегодняшний вечер, Рафаэль? — под мы, я подразумеваю себя. Я говорю тихо, из-за пересохшего горла голос звучит грубее, чем хотелось бы.

Он кивает головой на заваленный стол и тихо присвистывает.

— Чертовски хорошо, парень.

Я улыбаюсь, несмотря на разбитую губу и игнорирую кровь, которая начинает скапливаться во рту.

— О какой сумме мы говорим? Двадцать? Тридцать?

— Как минимум. — Рафаэль смотрит на меня с лукавой ухмылкой, когда седина в его всклоченных волосах блестит в мерцающем свете.

— Ну и как тебе такое вложение в меня, мм? — лукаво спрашиваю я, как делаю это после каждой своей победы.

— Да-да. Послушай, здесь у тебя есть будущее, парень. После сегодняшнего шоу люди захотят еще разок поглядеть на тебя. — он выпрямляется и начинает отсчитывать монеты, которые передает в мои нетерпеливые руки. — Я мог бы обеспечивать тебя постоянной работой, — продолжает он, пока я убираю деньги в карман. — Скажем, по бою каждую ночь?

Моя улыбка выглядит слишком самодовольной, что отражается и в моих глазах.

— Пожалуй, я обдумаю твое предложение, когда услышу извинения за то, что сомневался во мне.

— Ты заноза в заднице, знаешь? — слова, в отличие от интонации, звучат резко. — Хорошо. Я прошу прощения. Ну что, теперь ты доволен?

Я открываю рот, чтобы ответить ему и сказать, что принимаю его жалкие извинения и рассчитываю на повышенную оплату.

По подвалу эхом разносится голос, но не мой.

Нет, этот голос пробирает до костей, хотя раньше он будоражил мою кровь. Раньше я ловила каждое сказанное слово и страстно желала услышать его вновь.

А сейчас? Сейчас, я надеялась больше никогда не услышать этот холодный голос. Не услышать приказ, который звучит в каждом слове, и предложение, пропитанное расчетом.

И все же, вот он — сильный, уверенный и чертовски наглый. По моей спине змеятся мурашки.

— Итак, Тень готова к следующему раунду?

Он нашел меня.