Безрассудная

Глава семнадцатая

Пэйдин

— Я собираюсь задушить тебя подушкой примерно через пять секунд.

Я издаю стон, блаженно игнорируя угрозу принца, и еще глубже зарываюсь в грубые простыни. Это уже третье и, вероятно, последнее предупреждение, которое он готов мне сделать. Осознавая это, я с радостью игнорирую Силовика рядом с моей постелью.

Когда шероховатая подушка ударяет меня по лицу, заглушая поток ругательств, вырывающихся из моего рта, я поднимаю руку, чтобы показать средний палец. Он отвечает на мои невысказанные слова единственным «вставай».

— Если ты сопровождаешь меня навстречу моей гибели, — ворчу я под скомканной хлопковой простыней, — то меньшее, что ты можешь сделать, — это позволить мне насладиться последним сном в постели.

— У тебя было достаточно часов, чтобы наслаждаться, не переживай.

Я убираю подушку от лица, вглядываясь в темную комнату. За пасмурным окном виднеется такое же пасмурное небо, затянутое темнотой, все еще покрытое темными пятнами.

— Даже солнце еще не взошло, так что не вижу причин, почему я должна вставать.

— Убедительный аргумент, — сухо говорит он. — Вставай. Сейчас же. Мы не можем слишком долго оставаться в одном месте. Я удивлен, что нас еще не узнали.

Я выдыхаю через нос, слепо уставившись в потолок. Я планировала провести ночь продумывая побег от Силовика, но не было сил бороться с волной сонливости, обрушившейся на меня, как только голова коснулась подушки. Страшно так крепко спать, когда рядом тот, кто готов нанести удар тебе в спину.

Сбросив с себя потрепанные простыни, я неловко скатываюсь с кровати, прежде чем поморщиться от боли в ране на бедре, о которой я забыла. Глаза Кая следят за каждым моим движением: складкой между бровями, прерывистым дыханием.

— Как ты себя чувствуешь?

Я усмехаюсь, убирая с лица пряди серебряных волос.

— Не притворяйся, что тебя волнует мое благополучие, Принц. Я просто еще одна миссия, которую тебе нужно выполнить.

Кажется, он слегка напрягается, но его следующие слова не соответствуют настороженности, которую он проявляет:

— Да, и моя миссия должна быть в порядке, чтобы выдержать путь домой.

Дом.

Слово режет глаза, обжигает горло точно так же, как дым, когда я спасалась от огненных осколков своего детства. Все исчезло — мой отец, моя Адина, мой дом на краю Мерчанта и Эльм.

Я бездомная. Безнадежная. Пустая.

— Это не мой дом, — я не собиралась произносить эти слова шепотом, однако он смотрит на меня так, будто я их прокричала.

— Илия? — медленно спрашивает он. — Илия не твой дом?

— Нигде нет моего дома. Никто больше не является моим домом. Больше нет. — я выдерживаю его взгляд, высоко поднимая голову, и добавляю: — Ты и твой король позаботились об этом.

Мы смотрим друг на друга, его пристальный взгляд скользит по моему лицу.

— Ты не единственная, кто знает, что такое потеря.

— Я должна поблагодарить тебя за это.

— Как и я тебя, — выпаливает он. — Ты что забыла, что у меня теперь тоже нет отца? Или ты не думала об этом, когда пронзила мечом грудь короля?

— Ты убил отца, — практически рычу я, подходя достаточно близко, чтобы увидеть разыгравшуюся бурю в его серых глазах. — Я убила монстра.

Его глаза впиваются в мои, в них закипает что-то, что я не в силах понять.

— Ты забыл все, что он сделал с тобой? — шепчу я, умоляя вспомнить все преступления из его детства. — Все, что он заставил тебя сделать? Не говоря уже о том, что он сделал с этим королевством…

— Достаточно. — его требовательный и тихий голос прерывает мой собственный. — Этого хватит.

— Что? Не можешь вынести правды?

Он хватает меня за руку, его хватка такая же грубая, как и его слова.

— Я сказал достаточно. Мы уходим.

Я нащупываю свой рюкзак, после чего он тащит меня за собой вниз по узкой лестнице. Когда мы достигаем ее подножия, меня грубо кутают в шарф, и я отбиваюсь от быстрых рук принца, обматывающих тканью мое лицо и волосы. Как только его ноги касаются скрипучего пола, он бросает монету ворчащему человеку за стойкой, не удостоив его ни единым взглядом, а после ведет меня за пределы захудалой гостиницы.

Я моргаю от ослепительного света восходящего солнца, слегка спотыкаясь, пока он ведет меня сквозь целое море людей. Переполненные торговцами улицы утопают в хаосе. Силовик пробирается сквозь толпу, его взгляд скользит от одного лица к другому поверх платка, который наполовину скрывает его самого. Я завидую его способности так легко маскироваться, несмотря на то, что у него нет волос, которые можно было бы опознать.

Я шевелю запястьем в его хватке, проверяя, есть ли у меня возможности вырваться.

— Даже не думай об этом, — бормочет он, не замедляя шага.

Я закатываю глаза за его спиной. Он становится все более невыносимым.

Вскоре он сворачивает в узкий переулок и останавливается достаточно надолго, чтобы бросить на меня взгляд через плечо.

— Ты там как, держишься?

— Ты спрашиваешь так, словно остановился бы, если бы я была не в порядке.

— Ты действительно хорошо меня знаешь, — произносит он нараспев, увлекая меня вниз по очередной оживленной улице. После нескольких резких поворотов я замедляюсь, не поспевая за его широкими шагами. Моя нога горит, тупая боль перерастает в нечто гораздо более мучительное.

Должно быть, он слышит мое тяжелое дыхание и чувствует, как я волочу ноги, потому что сворачивает в тенистый переулок и замедляет шаг.

— Не в форме, Грэй?

Я свирепо смотрю на него, после чего перевожу взгляд на глубокую рану на своей ноге.

— Да, моя скорость не имеет никакого отношения к тому факту, что я истекаю кровью.

— О, не драматизируй. — его слова легки, но пристальный взгляд совершенно иной; он осматривает мое тело и, наконец, останавливается на бедре. А после внезапно приседает передо мной, обхватив мою ногу руками. Я ничего не могу поделать, только моргаю, глядя на склоненную голову с растрепанными черными волосами. Он теребит повязку, выглядывающую из-под разорванных брюк, и проводит пальцами по моей коже. — Ты действительно истекаешь из-за меня кровью или просто слишком упряма, чтобы признать, что тебе нужен перерыв?

— Возможно, — выдавливаю я сквозь фальшивую улыбку, — Мне нужен перерыв, потому что я истекаю кровью. Из-за тебя.

Он отвлекается на мою теперь уже открытую рану и удивленно хмыкает. Когда он промокает горячую кровь, стекающую по моей ноге красными ручейками, я вздрагиваю. Его прикосновения такие нежные, будто за ними скрывается что-то похожее на заботу. Я сглатываю, когда его руки пробегают по моим бедрам, и безмолвно напоминаю себе, почему я вообще оказалась ранена. Почему я вообще бегу. Почему я так разбита.

Затем его руки соскальзывают с моей кожи, чтобы потянуть за подол рубашки, оставляя меня в тени, где было невыносимо холодно. Он с легкостью отрывает кусок ткани, а затем притягивает мою ногу к себе и укладывает поверх своей, стоя на коленях. Я ловлю себя на том, что запоминаю это зрелище в памяти с самодовольной улыбкой.

Пока принц стоит передо мной на коленях, я ощущаю себя кем угодно, но не Обычной.

— Стой спокойно, — бормочет он. — Ты шатаешься, как пьяница.

Я хмурюсь, глядя на черные, как смоль, волосы, падающие ему на лоб.

— Ты украл одну из моих ног.

— Да, ногу. Но не твое равновесие.

Я качаю головой, глядя на стену, в которую уперлась рукой.

— Ты невыносим.

Я замечаю ухмылку в уголке его губ, пока он завязывает новую самодельную повязку и осторожно опускает мою ногу на землю. Он встает, возвышаясь надо мной так внезапно, что я неловко отступаю назад, к грязной стене.

— Так лучше? — спрашивает он, и, замечая мою нервозность, смягчает взгляд.

— Нормально, — выдавливаю я. — Я доберусь до своей гибели, не волнуйся.

Его глаза неуверенно блуждают по мне, изучая.

— Тогда нам лучше отправиться в путь.