Безрассудная

Глава девятнадцатая

Пэйдин

— Это действительно необходимо?

Я приподнимаю бровь, осматривая грубые веревки, стягивающие мои запястья так туго, что уже начинают натирать кожу. В ответ на мой вопрос, Силовик слегка улыбается в тени, а затем затягивает путы еще туже. Я усмехаюсь, указывая связанными руками на окружающую нас пустыню:

— Теперь ты решил связать меня? В пустыне, где за мной по пятам следуют твои Гвардейцы?

Но принц уже теряет ко мне интерес, поворачивается и берет поводья одного из беспокойных коней.

— И все это ради Обычной? — я повышаю голос, чтобы звуки ветра не смогли его заглушить. — Кто бы мог подумать, что я тебя так пугаю?

Я открываю рот, готовясь произнести что-то еще, что, несомненно, привлечет его внимание, но резкий толчок в спину заставляет меня споткнуться и прикусить язык, который вот-вот мог бы доставить мне неприятности.

— Сукаа, — шипит кто-то мне на ухо, посылая дрожь по спине.

Я не успеваю встать на ноги, поскольку Гвардеец хватает меня за волосы и с рычанием прижимает к своей груди. Я задыхаюсь от боли, содрогаясь от ощущения его губ у моего уха.

— Мерзкая Обычная, я бы с удовольствием перерезал тебе горло прямо здесь…

— Знаешь, я даже не удосужилась узнать твое имя, солдат. Вот насколько мне безразлична твоя жизнь.

Вкрадчивый голос Силовика заставляет Гвардейца застыть позади меня, однако он все же слегка выпрямляется, стоит только принцу подойти ближе. Я смотрю на вырисовывающуюся передо мной широкую грудь, наблюдая, как она тяжело вздымается, несмотря на спокойные слова, срывающиеся с его губ.

— Представь себе, — говорит он непринужденно, — Что я был бы более чем счастлив сделать с тобой, если ты хоть пальцем ее тронешь.

Гвардеец так сильно толкает меня прочь от себя, что я едва не падаю на Силовика. Затем он бормочет жалкие извинения и кивает на приказы, завуалированные под угрозу. Найдя равновесие, я отступаю от холодного взгляда принца, которым он меня сверлит.

Это не было проявлением заботы, беспокойства или чего-то близкого к доброте. Нет, это было больше похоже на чувство собственности. Угрозу его территории. Я — его добыча, его приз, его пленница. Его и только его.

Я это ненавижу. Ненавижу то, что принадлежу ему.

— Иди сюда.

Я моргаю от резкости приказа, от того, как он совершенно не признает меня кем-то, кроме своей пленницы. Его команда производит обратный эффект, заставляя меня отступить еще дальше. Он отвечает лишь наклоном головы, его глаза изучают выражение отвращения, написанное на моем лице.

— Мы уходим, — произносит он медленно, делая такой же медленный шаг ко мне. — Если хочешь пройти пустыню пешком, пожалуйста. В противном случае, тебе придется сесть на чертову лошадь.

Мой взгляд скользит к фыркающим животным, топчущимся в песке. Я сглатываю.

— Я обойдусь, спасибо.

Еще один шаг.

— Правда?

Теперь я переминаюсь с ноги на ногу.

— Я лучше пешком.

— Серебряная Спасительница? — он усмехается. — Боится лошадей?

До моих ушей доносится легкий издевательский смех. Я игнорирую ехидные ухмылки, устремив взгляд на молчаливо забавляющегося ублюдка, стоящего передо мной.

— Ну, в детстве я не обладала привилегией ездить верхом. Так что, думаю, мне позволено находить их… настораживающими.

— У всех нас есть свои страхи, Грэй, — тихо говорит он, подходя ближе, чтобы это услышала только я. — Хотя я уже начинал думать, что у тебя их нет. Особенно страха перед лошадьми.

— Я не боюсь, — шиплю я сквозь зубы. — Просто мне нужно немного потренироваться.

В темноте я едва различаю, как его губы дергаются в улыбке, после чего он хватает мои связанные запястья, привязывая их к своей лошади длинной веревкой.

— Постарайся не отставать, Грэй. Не хотелось бы тащить тебя через всю пустыню.

Я закатываю глаза, когда он отворачивается, чтобы запрыгнуть в седло. Мышцы под его рубашкой напрягаются, и от этого зрелища мои мысли начинают блуждать к воспоминаниям о том, что происходило на крыше, однако я быстро прогоняю их.

Вскоре я спотыкаюсь рядом с ним, стараясь держаться как можно дальше от шагающего рядом коня. Окружающих нас Гвардейцев окутывает темнота, которую мы дожидались, чтобы ступить в пустыню. Провести полдня с принцем и его свитой было так же невыносимо, как и ощущать удушающую жару, словно мы находимся под одеялом. Так продолжалось до тех пор, пока солнце, наконец, не устало от пыток и не укрылось за облаками, позволив луне направлять нас через пустыню.

На течение времени указывает лишь нарастающая пульсация в моей ране, отчего каждый шаг причиняет боль, жжет, словно солнце, от которого нам удалось скрыться всего на несколько часов. Вскоре я начинаю хромать, несмотря на все мои попытки заглушить это чувство.

Однако когда Кай прочищает горло рядом со мной, я прикусываю язык и заставляю себя выпрямиться.

— Ты замедляешься, Грэй, — его голос тихий и хриплый от долгого молчания.

— Хотите, чтобы я побежала, Ваше высочество? — выдыхаю я, не отрывая глаз от подхваченных ветром песчинок песка под ногами.

— Я бы с удовольствием на это посмотрел. Это было бы, мягко говоря, забавно.

Я бросаю на него взгляд.

— Я живу, чтобы вас развлекать, Ваше высочество.

Он издает нечто похожее на хрип или кашель, и, пожалуй, это самое близкое к смеху из того, что он может себе позволить.

— Стойте, — приказывает он, останавливая коня.

Я неуклюже пошатываюсь, борясь с искушением опереться о животное рядом со мной. Сопровождающие нас Гвардейцы натягивают поводья, окружая нас.

Я смотрю, как принц грациозно выпрыгивает из седла и сокращает расстояние между нами. Сглотнув, я отмечаю то, как напрягается мышца на его челюсти, когда его взгляд скользит вниз по моему телу. Он вновь приседает передо мной и смотрит вверх, положив руки по обе стороны от моего раненого бедра.

Я игнорирую взгляды дюжины любопытных глаз, наблюдающих за сценой, которую мы устроили, и не могу найти ни одной причины для беспокойства. Его глаза устремлены на меня, и на одну горько-сладкую секунду я вижу именно Кая, а не монстра, призванного меня выследить.