Безрассудная

Глава двадцать седьмая

Пэйдин

Я сплевываю воду.

Меня рвет на полуразрушенную улицу в переулке, куда я выбралась. Тяжело дыша, я переворачиваюсь на спину, и наблюдаю за угасающими солнечными лучами.

Я жива.

Я жива.

Я кашляю и задыхаюсь, мое тело покрыто Чума знает чем, но я жива.

Глядя в небо я смеюсь, сотрясаясь всем телом.

Я практически слышу, как Смерть проклинает мое имя. У меня звенит в ушах, и я дрожу всем телом. Выбраться из туннеля было просто…

Сердце замирает в груди.

Он спас меня. Практически протащил через решетку. Он…

Я поцеловала его. Снова.

И теперь он умирает на дне водостока.

Я карабкаюсь к краю решетки, лихорадочно вглядываясь в мутную воду. Я могу различить только слабые очертания его тела почти до самого дна.

Разум улетел, и сердце за ним.

Я могу оставить его. Оставить и покончить с этим. Потому что он единственный, кто способен поймать меня, единственный, кто способен найти меня, когда я исчезну.

Это мой выход. Моя свобода.

Ошибка.

Я хватаю себя за волосы, мое разочарование принимает физическую форму. Если я спасу его, то, вероятнее всего, прокляну себя. И тем не менее, именно это он и сделал. Спасая меня, он обрек на смерть себя.

Я качаю головой, глядя на свое мутное отражение в воде.

И ныряю.

Получается не совсем изящно. Мое лицо ударяется о воду и вдруг я вспоминаю, что ни разу в жизни не плавала. Меня охватывает паника, но я игнорирую ее и заставляю себя двигаться вперед. Махая руками и ногами, я умудряюсь опуститься на дно.

Я оглядываюсь и обнаруживаю его в нескольких футах от меня. Усердно работая ногами, я заставляю себя плыть вперед и протягиваю к нему руки. Обхватываю его грудь, мои легкие кричат от нехватки воздуха. Когда наконец мои ноги находят дно туннеля, я отталкиваюсь от него трясущимися ногами.

Мы рассекаем воду, направляясь к открытой решетке наверху. Я плыву изо всех сил, не сводя глаз с неба над головой. Моя рука слепо тянется к краю решетки, в надежде найти что-то, чтобы ухватиться. Мои легкие горят в безмолвном протесте и я готова бросить Силовика, чтобы подняться в одиночку.

Мои пальцы хватаются за скользкий край и я вытаскиваю нас вверх. Моя голова оказывается на поверхности, и я не теряю ни секунды, чтобы вдохнуть воздух. Удерживая его одной рукой, другой я подтягиваю себя на улицу. Затем ложусь на живот и, подхватив его под плечи, вытаскиваю на поверхность.

Его голова все еще касается воды, глаза закрыты, волосы взъерошены, словно разлившиеся чернила. Я напрягаюсь от усилия, пытаясь поднять его верхнюю часть тела на улицу. Только сейчас я замечаю то, что он принес с собой из водостока. Цепь звенит у него на шее, почти душа его. Я снимаю ее, не думая ни о чем, кроме того, чтобы продолжать тянуть его вверх, дюйм за дюймом.

Я задыхаюсь, еще половина осталась не вытянута на поверхность. Невероятно тяжело перевернуть его на спину, но мне все же как-то удается. Его голова наклонена в сторону, глаза закрыты от заходящего солнца. Я жду, что что-то произойдет, хоть что угодно.

Но он не дышит.

Он просто умирает.

Разве я не этого хотела?

― Нет, ― бормочу я. ― Нет. Я ныряла не для того, чтобы ты умер, ― я слегка похлопываю его по лицу. Похлопываю еще раз, но уже с большей силой. А затем даю пощечину, как всегда обещала. И ничего не происходит. ― Нет. Нет.

Мои руки опускаются на центр его груди и начинают давить, пытаясь очистить легкие от воды, которой он наглотался.

― Давай, Эйзер, ― шепчу я. Мое зрение расплывается, и я не сразу замечаю навернувшиеся на глаза слезы. ― Не разыгрывай драму, ― приказываю я. ― Открой свои чертовы глаза.

Я сильно давлю ему в грудь, умоляя его. И это выглядит жалко. Я не знаю, почему меня это так волнует. Ведь это именно то, чего я так хотела. Избавиться от него. Это идеальная ситуация. Я могу уйти и не чувствовать вины, которая тянет меня обратно к нему, привязывая на всю оставшуюся жизнь.

Почему я борюсь со слезами?

― Давай, ― шепчу я, продолжая ритмично надавливать ему на грудь. ― Давай, упертый засранец.

Его веки распахиваются.

Я отскакиваю от него, давая ему возможность перевернуться. Слезы катятся по щекам, пока я содрогаюсь всем телом от смеха, чувствуя облегчение каждой клеточкой тела.

― Я чуть не сдалась.

Он полностью вылезает и ложится на спину, тяжело дыша. Его голова поворачивается в сторону, пристально изучая меня. Он кашляет, прежде чем прохрипеть:

― Я в шоке, что ты вообще пыталась.

Я медленно киваю, давая ему время прийти в себя.

― С этим сожалением мне придется жить.

Мы смотрим друг на друга, и его серые глаза полны решимости. Это ощущается иначе, чем прежде. Теперь это взгляд двух людей, которых связывает еще одна общая тайна. Между нами ничего не изменилось, и все же ничто уже никогда не будет прежним. То, что Смерть заставила нас сказать, и поцелуй, который мы разделили, думая, что он последний, никогда не исчезнут.

Я уже дважды потерпела неудачу, сопротивляясь ему, и я не позволю этому случиться снова.

Надеюсь.

Он мой враг, мой похититель, мой проводник к смерти. Я не позволю ему оказаться моей слабостью. Только не снова.

― Спасибо, ― шепчет он хриплым голосом. ― Ты не перестаешь меня удивлять.

― Как и ты, ― тихо говорю я, бессознательно касаясь кончиками пальцев своих губ. Его улыбка отвлекает меня всего на мгновение и затем быстро исчезает.

Я отворачиваюсь, чувствуя раздражающую застенчивость. Мокрые волосы прилипли к лицу, и я не спеша выжимаю пряди. Я игнорирую его осязаемый взгляд на себе и вместо этого концентрируюсь на том, чтобы успокоить свое дыхание и все еще трясущееся тело.

Я колеблюсь, прежде чем лечь рядом с ним.

― Тебе тоже спасибо, ― мой голос звучит еле слышно. Я складываю руки на животе, внезапно осознавая тот факт, что легко могу протянуть руку и прикоснуться к нему. — Ты спас меня первым.

Он слабо смеется.

― Вау, ты признала это.

Я закатываю глаза и смотрю на розовые облака над нами. Вздыхаю, крутя скользкое кольцо на большом пальце.

― Ленни назвал бы меня тараканом, будь он здесь.

― Таракан? ― он поворачивает голову и смотрит на меня. ― Я имею в виду, я бы назвал гораздо хуже, но…

― Уверена, это так, ― прерываю я. ― Особенно меня.

Он устало смеется.

― Этого у меня достаточно.

На мгновение я замолкаю, довольная тем, что он смотрит на меня, пока я любуюсь небом над головой.

― Он говорит, что я постоянно каким-то образом выживаю. То есть Ленни говорит. Я все еще не решила, подарок это или проклятье.

― Хм… ― он хмыкает. ― Был бы я другим, лучшим человеком, я бы сказал, что выживание ― всегда дар. Но… ― он мрачно хихикает, ― ты и я, мы оба, не такие. И как никто другой я знаю, что выживание бывает куда мучительнее смерти.

Я медленно киваю. Конечно, он понимает. Он всегда понимает.

― Я рада, что выжила в этот раз. Я не планировала умирать таким образом.

Когда он говорит, в голосе чувствуется серьезность с ноткой юмора.

― Ты планируешь свою смерть?

― Я планирую идеальную смерть, ― я пожимаю плечами. ― Я родилась, чтобы умереть. И когда всю жизнь пытаешься избежать неизбежного, много думаешь о конце. Думаю, что у меня есть некоторые предпочтения.

Он молчал несколько ударов сердца.

― И какие же у тебя предпочтения?

― Что, интересуешься на тот случай, когда король прикажет убить меня? ― я смеюсь, будто вовсе не эта мысль, все это время мешала мне спать по ночам. И не дожидаясь ответа, продолжаю. ― Я хочу умереть как те, кого я любила больше всего. Нож в сердце, пока я улыбаюсь смерти в лицо.

― Пэйдин, ― мягко начинает он.

― Это то, чего я хочу, ― категорически отрезаю я. ― Я хочу знать, что они чувствовали. Я хочу чувствовать себя рядом с ними в последний миг моей жизни.

― Это… восхитительно и по-своему извращенно, ― он замолкает на мгновение, явно что-то обдумывая. ― И мне жаль, что я был первым, кто начал это.

Я резко встаю, отворачиваясь. Мне бы хотелось, чтобы он этого не говорил и не извинялся за то, что первым ударил ножом того, кого я любила. Мне бы хотелось, чтобы он не знал, что именно мой отец был его первой жертвой. Мне бы хотелось, чтобы он солгал. Тогда ненавидеть его было бы гораздо проще.

― А у тебя есть пожелания насчет смерти? ― спросила я, избегая его извинений.

― Я никогда не думал об этом.

Я фыркнула.

― Конечно, ты не думал. Потому что такие люди как ты никогда не думают, что могут скоро умереть.

― Может быть, ― мягко говорит он. ― Или, может, я просто стараюсь игнорировать факт того, что я не бессмертный.

― Как мудро, Силовик, ― я в последний раз отжимаю волосы и осматриваю переулок, в котором мы оказались. Уже стемнело, что помогает нам скрыться в угасающем свете. Мы зажаты в углу тупика, водосточная решетка все еще открыта у наших ног. Но даже с учетом того, что на улицы медленно опускается вечер, я не собираюсь сидеть здесь на виду у всех, кто встречается в этом переулке. ― Здесь не безопасно, ― начинаю я. ― Гвардейцы будут искать нас.

― Мы собираемся обсудить это? ― спрашивает он, внезапно становясь ближе ко мне. Теперь он сидит, зачесывая пальцами влажные волосы назад.

― Понятия не имею, о чем ты говоришь.

Дерзкая усмешка.

― Разве? Я могу напомнить, если хочешь?

― Это была ошибка, ― фыркаю я и поворачиваюсь, чтобы посмотреть ему в лицо, которое находится слишком близко. ― Этот и прошлый раз.

― Единственная ошибка не сделать это снова.

― Я… Это… ― я заикаюсь. Он улыбается так, что хочется влепить пощечину. Затем он приближается, сокращая дистанцию между нами.

― Нет, ― его пальцы скользят по моей шеи и доходят до челюсти, очерчивая ее, ― ошибка в том, что я хочу попробовать тебя снова, но ты мне не позволяешь.

Я сглатываю. Вздрагиваю. И делаю глубокий вдох.

Чума, помоги мне.

Его лицо настолько близко, что я без особых усилий могла бы принять неправильное решение. Грубые пальцы запутываются в моих волосах, касаясь чувствительной кожи на шее. Вода капает с кончиков его волос, застревает в густых ресницах вокруг глаз, что так тепло смотрят в мои.

― Ты прав, ― отвечаю я, задыхаясь. ― Я не позволю тебе поцеловать меня снова.

Ложь.

Я наклоняюсь, и слова, срывающиеся с его губ, отчаянно манят прикоснуться. Уголок его рта приподнимается, привлекая мое внимание.

— Ты уверена в этом? ― его теплое дыхание наполняет меня. Я рассеянно киваю, думая о чем угодно, но только не о том, чтобы сдержать свое слово.

Мозолистая рука обхватывает мое лицо, намного грубее, чем тот трепет, с которым он относился ко мне раньше. Я растворяюсь в его прикосновениях и наклоняюсь ближе, когда замечаю как его взгляд скользит по моим губам. Это опьяняет — видеть, как он мысленно пожирает меня.

Он сокращает расстояние между нами еще на несколько дюймов, его рука скользит по моей шее.

У меня перехватывает дыхание, когда его губы касаются моих, и…

Что-то со щелчком сжимает мою лодыжку.

Я отстраняюсь, смотрю вниз и вижу металлическую цепь, которую он вытащил из водостока. Удерживающие манжеты расположены на каждом конце трехфутовой цепи. И он только что пристегнул одну из них ко мне.

― Что за черт…

Я даже не успела закончить поток нецензурной брани, когда он неожиданно пристегнул другой конец цепи к своей лодыжке. Я моргаю, взглядом скользя по цепи, удерживающей нас вместе.

Когда я наконец обретаю голос, он звучит обманчиво спокойно.

― Что ты сделал?

― Сделал так, чтобы моя миссия вернулась со мной в Илию.

Я моргаю, глядя на его отсутствующее выражение лица.

― Ты… ты сковал нас?

Он лишь пожимает плечами.

― Это единственный вариант убедиться, что ты останешься со мной.

― И ты… ― мои мысли путаются и я провожу пальцами по волосам. ― Ты планировал это еще до нашего побега. Вот почему ты снял цепь со стены, ― я качаю головой, усмехаясь и отворачиваясь. ― Ублюдок.

Меня тошнит. Я чувствую себя использованной. И я сама виновата в этом. Потому что я сама это сделала. Я не только спасла Силовика, но и позволила себе желать его. Однако для принца это было не более чем развлечение. Средством достижения цели. А я настолько глупа, что решила, будто это означает нечто большее.

Жалких наказывают. И теперь я прикована к своему похитителю.

― Пэйдин…

― Нет, ― прерываю я. ― Не произноси мое имя.

В его глазах мелькает боль, но уже через мгновение она исчезает.

― Это единственный вариант, ― тихо повторяет он.

― Твоей миссии нужна ванна, ― холодно произношу я. ― И кровать.

Он смотрит на меня так, словно пытается что-то отыскать в моем взгляде.

― Хорошо.

Я встаю и иду на дрожащих ногах, привыкая к тяжести цепи. Он тянет меня за лодыжку, уже понимая, что может разорвать кожу. Я напрягаюсь, чтобы сделать еще один шаг и дергаю его за ногу.

Я оборачиваюсь, натягивая на себя маску, скрывая гнев и боль.

― Постарайся не отставать, Принц.