Безрассудная

Глава тридцать четвертая

Кай

Окраина города пугающе пустынна.

С каждым шагом, приближающим нас к Святилищу Душ, людей становится все меньше. Это неудивительно, учитывая, что в этом уголке города водятся бандиты. Мы проходим мимо редких встревоженных прохожих, спешащих вернуться на оживленные улицы.

Я краем глаза смотрю на Пэйдин. Последние несколько часов она крутила кольцо на большом пальце, при этом старательно избегая моего взгляда. Ненавижу, когда между нами так. Когда мы не разговариваем. Когда она ведет себя как моя пленница.

— У тебя коса расплетается.

На самом деле, это неправда. Но я жалок и не смог придумать лучшего способа нарушить молчание. Говорить о ее волосах все-таки лучше, чем не говорить вовсе. Она придерживает поля шляпы и оглядывается, проверяя, нет ли вокруг любопытных глаз. Убедившись, что путь свободен, она снимает шляпу, и ее коса падает на спину.

— Подержи, — приказывает она, сунув шляпу мне в руки.

— Какие прекрасные манеры, — бормочу я, наблюдая, как она пытается распутать узел на конце косы. На это невыносимо смотреть, правда. — Просто позволь мне это сделать.

— Ни за что, — смеется она. — Помнишь, когда ты в последний раз заплетал мои волосы, то у тебя ничего не получилось?

— Я давно не практиковался.

Ее выражение лица вдруг меняется.

— Ну, я уверена, что с тех пор ты усовершенствовал свои навыки.

На мгновение я теряюсь, но затем до меня доходит.

Она думает, что у меня были другие женщины.

Эта мысль почти вызывает у меня смех, но я решаю подыграть.

— Тебя это беспокоит, Грэй?

Она ныряет в темный переулок, увлекая меня за собой.

— Ты собираешься помочь или это придется сделать мне?

Она все еще пытается распутать косу, а я приваливаюсь к стене.

— Это не ответ.

— Что ты хочешь, чтобы я сказала? — возмущается она, отбрасывая косу за спину. — Что меня задевает, если ты заплетаешь волосы другой женщине? Это жалко, и я не буду этого говорить.

Я вздыхаю и подхожу ближе, чтобы взять в руки то, что осталось от косы.

— Ну, у меня ее нет. — Я аккуратно распутываю ленту и запускаю пальцы в ее волосы.

— Чего нет? — спрашивает она.

— Я не заплетал волосы ни одной женщине, кроме тебя, — тихо отвечаю я. — Ну, тебе и Аве.

Она резко выпрямляется под моими пальцами.

— Ава? — она горько усмехается. — Дай угадаю, одна из твоих многочисленных любовниц? Возможно, та, которая тебе действительно нравилась?

Я долго молчу, пытаясь подавить эмоции, подступающие комом к горлу.

— Да, она мне нравилась. Я даже любил ее.

— Радостно слышать.

— Она была… — Я выдыхаю. — Она была самой жизнью. Все то хорошее, чего мне не хватало.

Она бросает на меня взгляд через плечо, но я мягко разворачиваю ее голову обратно к стене.

— Почему ты мне все это рассказываешь? Чтобы заставить ревновать?

Я улыбаюсь.

— Нет причин для ревности…

— В самом деле?

— …к моей сестре, — говорю я, перебивая ее.

Кажется, я слышу как у нее отвисает челюсть.

— Я…, — она запинается, пытаясь подобрать слова. — Я не знала…

— Не знала, что у меня есть сестра? — спокойно отвечаю я. — Конечно, не знала. Ты и все остальные в королевстве не должны были знать.

Ее волосы выскальзывают из моих пальцев, когда она разворачивается ко мне лицом.

— Что ты имеешь в виду?

Я аккуратно касаюсь ее подбородка, и осторожно поворачиваю спиной к стене переулка, чтобы я смог продолжить плести косу.

— Она родилась одиннадцать лет назад — ее день рождения был три недели назад. Из-за состояния здоровья моя мать не должна была больше иметь детей. Но Ава появилась неожиданно. Незапланированно.

Я тихо вздыхаю.

— Роды были… тяжелыми. Из-за этого мы чуть не потеряли королеву. Я помню, как сидел у ее постели, держал ее за руку, пока Целители делали все возможное.

Коса уже наполовину распущена, волосы мягко скользят сквозь мои пальцы.

— Ава не должна была выжить, но стала настоящим чудом, несмотря ни на что.

— Что… — нерешительно начинает Пэйдин, — что с ней случилось?

— Она была больна. Целители сказали, что жить ей осталось недолго. Поэтому отец приказал держать ее существование в тайне от королевства. Он не хотел, чтобы распространились слухи о слабой королеве и ее больном ребенке. Очевидно, больные члены королевской семьи — это позор. Признак слабости короля и его и королевства. — Я пожимаю плечами, чувствуя, как в них нарастает напряжение. — Ава была тайной для всех, кроме прислуги. И остается ей до сих пор.

— А сейчас? — Мягко спрашивает Пэйдин

— Ей было четыре, когда болезнь забрала ее у меня. — Я сглатываю. — Я научился заплетать косы из-за нее. Она была слабой, и ей было трудно самой укладывать волосы. Поэтому я научился делать это за нее. Я использовал любой предлог, чтобы провести время вместе с ней. Терпел все тренировки, которым подвергал меня король, потому что знал, что она ждет меня по ту сторону.

Я заплетаю косу Пэйдин дрожащими пальцами.

— У нее были красивые, густые, черные волосы. Большие серые глаза, как у моей матери. Все шутили, что она была моей более симпатичной копией. Когда я смотрел на нее, я видел лучшие части себя.

— Кай… — начинает Пэйдин. — Я не знала.

— Она не должна была выходить за пределы замка, в котором ее держали, — продолжаю я.

— Не должна была? — тихо спрашивает она. — Звучит так, словно она это сделала.

При воспоминании об этом на моих губах появляется легкая улыбка.

— Да, сделала. Я позаботился об этом. Когда стало ясно, что болезнь может забрать ее в любой момент, я тайно вывел ее в сад ночью. Она обрызгала меня ледяной водой из фонтана, собрала столько цветов, сколько смогла. — Я делаю паузу. — И она смеялась. Чума, несмотря ни на что, она всегда смеялась. Абсолютно все в ней вызывало улыбку.

Повисла тишина, и Пэйдин медленно развернулась ко мне лицом.

— Ты никогда не говорил о ней.

Я отвожу взгляд, пожимая плечами, как будто вся эта боль не пожирает меня изнутри.

— Говорить о ней слишком тяжело. Китт тоже никогда ее не упоминает. Он знает, что не стоит. Но все ее любили. Все знают, что не нужно говорить о ней в моем присутствии. — Я провожу рукой по волосам. — Даже после смерти она по-прежнему остается тайной. И я хочу говорить о ней — правда хочу. Это эгоистично, наверное. Но каждый раз, когда я смотрю на себя, я вижу ее искаженную версию.

— Мне так жаль, — шепчет Пэйдин, нерешительно касаясь моей руки кончиками пальцев. — Я понятия не имела.

— Большинство людей никогда не узнают, — с горечью говорю я. — Даже после ее смерти король — отец Авы — отказался рассказать о ней королевству. Она похоронена под той ивой в саду. Под которой ты нашла меня той ночью во время Испытаний. — Я замечаю, как в ее глазах вспыхивает осознание. — Я навещаю ее так часто, как только могу.

— Вот почему ты был там, — тихо произносит она.

Я качаю головой, глядя на неровную мостовую у себя под ногами.

— Я хотел тебе сказать. Но я никогда не думал, что на самом деле смогу.

Ее ладонь ложится на мою руку, осторожно и неуверенно.

— Спасибо, что рассказал, — в ее голосе звучит слегка заметная грусть. — И мне очень жаль насчет Авы.

Я выдавливаю улыбку, отчаянно пытаясь поднять настроение и думать о чем угодно, только не о своей умершей сестре.

— Так что, я никогда не заплетал волосы своей возлюбленной. И не думаю, что моя четырехлетняя сестра — повод для ревности.

Мимолетная улыбка касается ее губ. Она понимает, что я пытаюсь сменить тему разговора.

— Как будто бы я с самого начала ревновала.

Я вздыхаю с облегчением от ее готовности подыграть мне.

— Это мило, когда ты притворяешься, что это не так.

Она закатывает глаза и проводит пальцами по косе.

— Неплохо, Эйзер. Я все еще не уверена, что ты не практиковался на ком-то еще.

— Только на тебе, дорогая.

— Хм, — мурлычет она, перебрасывая волосы через плечо. — Как мило.

Я смотрю на заходящее солнце.

— Пора двигаться. Мы можем успеть пройти еще немного до наступления темноты.

Я поднимаю ее огромную шляпу с того места, где бросил ее на землю. Она фыркает, когда я надеваю ее ей на голову и опускаю на глаза. Приподняв поля шляпы, чтобы бросить на меня взгляд, она заправляет хвостик своей косы, а затем мы снова отправляемся по пустынной улице.

— Ты наступаешь мне на руку.

Ее ботинок давит мне на пальцы, которыми я держусь за перекладину лестницы.

— Упс.

— Да, упс.

— Я вообще ничего не вижу, — шепчет она сверху.

Сарай, в который мы пробрались, погружен во тьму, а чердак над конюшней и подавно. Мы почти вышли из Дора, и любой, кто осмелится добраться до Святилища Душ, останавливается здесь, чтобы переждать ночь. Лошади тихо ржут под нами, устраиваясь на ночлег в своих стойлах.

Когда она подтягивается на чердак, железный браслет натирает мою ободранную лодыжку. Я поднимаюсь по лестнице на ощупь, пока не оказываюсь на удивительно крепких деревянных досках. С тяжелым вздохом я перекатываюсь на спину, вдыхая запах сена и животных под нами.

Ее плечо касается моего, когда она ложится рядом. Это заставляет мое сознание вернуться к воспоминаниям о том, как она сидела у меня на коленях. Я снова отбрасываю эту мысль, как делал уже много раз.

— Думаешь, кто-нибудь видел, как мы сюда пробрались? — тихо спрашивает она.

Я качаю головой, и в моих волосах запутывается солома.

— Не думаю, что тут вообще есть кто-то, кто мог бы нас увидеть.

Она ненадолго замолкает, прежде чем продолжить:

— Я все еще надеюсь, что он найдет меня.

Солома, запутавшаяся в моих волосах колется, когда я поворачиваю голову к Пэйдин.

— Кто — он?

— Ленни, — шепчет она. — Или хоть кто-нибудь из тех, кому еще не все равно.

— Уверен, они искали тебя, — говорю я, стараясь игнорировать чувство вины, которое отказываюсь признавать.

— Ты убивал Миксов? Или пока только Обычных?

Я напрягаюсь от боли в ее голосе.

— Я не находил Миксов в Илии. Ну, по крайней мере, не осознавал, что это они. Но теперь, когда я знаю, как ощущается их слабая сила, не сомневаюсь, что найду.

— И тогда ты их убьешь.

— Я этого не говорил.

— Ты не должен был этого делать, — бросает она с вызовом. — Они как раз то, чего ты и все королевство боитесь — ослабления вашей власти.

Я выдыхаю.

— Это начало конца для Элиты.

— И что же в этом плохого, если это означает, что все останутся живы? — шепчет она, умоляя меня понять.

Нас окружает тишина, нарушаемая только тихим ржанием лошадей.

— Твоя мать была Обычной? — наконец спрашиваю я.

— Да, — просто отвечает она. — Она умерла от болезни, когда я была маленькой.

— А твой отец был Целителем?

— Ты это уже знаешь.

— Итак, — медленно произношу я, — как получилось, что ты Обычная?

— Что ты…, — Пауза — О чем ты говоришь?

Я пожимаю плечами, шурша сеном под спиной.

— Разве ты не должна быть Миксом? Если, конечно, твоя мать была… ну…

— Подумай хорошенько над своими следующими словами, Эйзер, — произносит она обманчиво спокойным тоном. — Если ты сейчас намекаешь, что моя мать могла быть неверной, я бы на твоем месте дважды подумала. — Ее голос внезапно снова становится мягким. — Они любили друг друга.

— Мне кажется, ты переоцениваешь любовь, — просто говорю я.

— Невозможно переоценить то, что бесконечно. — Бесконечно. Это одновременно пугает и завораживает.

Я едва различаю ее очертания в темноте.

— Только не говори мне, что никогда не задавалась вопросом, почему ты Обычная.

Ее голос звучит безразлично.

— Наверное, я была слишком занята выживанием, чтобы это выяснить.

Я замолкаю, обдумывая ее слова. Спустя несколько минут я прочищаю горло.

— Мы поспим пару часов, а потом возьмем лошадь и отправимся в Святилище.

— Не могу дождаться, — сонно бормочет она.

— Ты собираешься попытаться зарезать меня во сне? — Я замолкаю. — Снова.

Ее голос звучит так, словно она уткнулась лицом в рюкзак.

— Ну, прошлой ночью это явно не сработало, да?

— Да, я все еще дышу, — заверяю я ее. — Но твоя попытка вызывает восхищение.

— Не издевайся. Иначе я столкну тебя с этого чердака.

— Тогда я утащу тебя вслед за собой.

Она переворачивается на другой бок.

— Это того стоит.