Мелиса Мартен: сила к жизни

Глава 72. Кукловод поднимает занавес

Ранним утром, когда лучи солнца только начинали выглядывать из-за горизонта, деревушка ожила. Матео сагитировал пару десятков мужиков пойти проситься в армию герцога Ребера, а Ален, расплатившись с хозяйкой таверны серебряной пуговицей со своей рубахи, направился в столицу.

По пути кронпринцу ещё не раз попадались простые люди, к которым теперь уже он сам приставал с расспросами. Ален искренне хотел узнать, как живёт простой народ, что они думают и кому доверяют. А они и рады были поделиться мыслями и лишний раз посплетничать.

— Его светлость лучший хозяин для таких как мы. Если бы был выбор, то и выбирать было бы нечего — только его светлость. Три года назад вон какая засуха была. Мы же чуть с голоду то все и не померли. То и дело, у нас в Монкос, ходили к Вальмонтам да зерно просили. Так и не допросились, между прочим. А вот в Гольфре такого не было. Тогда его светлость всем своим людям еженедельно провизию выдавал. Да что уж говорить, он и нас от смерти уберёг. Это ведь его светлость нам в тот год три повозки зерна отправил. Мы молились на него. — рассказала Алену одна из прохожих.

— А ты будто сам не знаешь, что его светлость для нас делает. Он же раз в неделю отправляет рыцарей Спасения патрулировать все ближайшие леса. Ты же сказал, что и сам рыцарь Спасения, как это ты можешь такого не знать? — сказала другая.

— Про его светлость интересуешься?.. Да я и не знаю, что сказать. Он же не наш герцог. Наш то — Вальмонт. А про Реберов я только слыхивал. Не плохие они, говорят. Нареканий не доводилось слышать. Молодые госпожи дома сидят, бед не приносят. Разве что сам кровавый герцог страху наводит. Но и про него ничего плохого не припомню… Да и в войне он не в тылу сидел. Достойный господин получается?.. — почёсывая репу ответил третий.

— Я как раз иду со всей семьёй в Гольфре. Слышал грядёт война. Вот мы и решили обустроиться на землях его светлости. Жена у меня шьёт, я обувь ремонтирую. Работу мы везде найдём. Да и потом, думаю, если вступлю в армию его светлости, то оплатой он уж не обидит.

— А что император? Сегодня один император, завтра сын, после завтра его сын. Люди то разные, а дело одно — ничего не меняется. Сидят они у себя во дворце, ничего не делают. А мы тут вкалываем, да налоги платим. Большего им от нас и не надо.

Ален спрашивал и слушал, а сам про себя думал, как это так получилось, что все их слова раньше до его ушей ни разу не доходили. Почему это Андрэ знал все людские беды и помогал, а он, кронпринц Исковии, и не предполагал о стольких проблемах. В какой-то момент кронпринц совсем поник из-за своих размышлений и сам не заметил, как подошёл к воротам столицы, перед которыми собралась целая толпа людей.

Ален вытянул шею, чтобы поверх макушек разглядеть причину столпотворения: — Что тут случилось? — поинтересовался он у стоящего в толпе парня.

— Ты что не слышал? Досмотр. Без него сейчас в столицу не попасть. Сейчас на всех пропускных пунктах так. А ты разве не в армию добровольцем идёшь? Зачем тогда тут мешаешься? Пришёл бы, когда всех пропустили!

— В армию? Его величество собирает армию? — ужаснулся Ален и тут же отругал себя за медлительность: — «Нужно было отправляться из деревни ещё вечером. Или хотя бы одолжить коня!»

— Его величество? Ага, как же. Нет его больше. Всё! Тю-тю! — с едкой, злорадной ухмылкой отчеканил парень.

— Да и какой дурак добровольно захотел бы вступить к нему в армию. Мы все тут идём присягать на верность ЕЁ величеству!

Кронпринца словно окатили ледяной водой. Он был ошарашен так сильно, что непроизвольно сделал шаг назад.

«Её величеству? О чём они? Отец мёртв?» — едва ли успел подумать Ален, как кто-то в толпе прокричал.

— Да это ж кронпринц! Ловите его! За живого награда!

Толпа набросилась на Алена. И не успел вымотанный за последние два дня кронпринц хоть что-то сделать, как уже был связан и доставлен прямиком во дворец в зал советов.

— Заходите. — швейцар открыл дверь, и перед Аленом открылась следующая картина: за овальным столом зала советов сидели почти все знатные семьи империи. Всё было без изменений; за исключением разве что того, что во главе стола сидел не его отец, а девушка, очень сильно напоминающая его некогда умершую старшую сестру.

— Ваше высочество, добрый день, мы потеряли все надежды найти вас, — начал диалог Филипп Атталь. — Где вы всё это время были?

— Я…

— Прошу всех выйти. — произнесла девушка, и главные лица империи медленно встали со своих мест. Коннетабль, главный распорядитель Двора, великий камергер, адмирал и канцлер, герцоги и герцогини — все покинули зал, и Ален остался наедине с Филиппом и девушкой.

— Донна?.. — неуверенно спросил Ален.

— А я думала, ты меня не узнаешь. — едва заметно улыбнулась девушка.

— Но как?..

— Это достаточно долгая история.

Ален подлетел к сестре и обнял её со всей своей теплотой, такой же сильной, как и горечь тоски, которую он испытывал после потери родной кровинки.

— Я думал, ты умерла.

— Как видишь, я вполне себе жива.

— Донна… — Ален ослабил объятия, и заключил руки сестры меж своих ладоней. — Расскажи, что тут происходит. Где отец?

— Отец?! — лицо девушки перекосило, а в её зелёных глазах вспыхнул огонёк ненависти. — Ты всё ещё называешь этого человека отцом?!

Донна вырвала свои руки из рук брата.

— О чём ты?

— Мне не важно, что ты думаешь, но с сегодняшнего дня императрица этой империи — я, поэтому забудь про того человека.

— Почему ты так говоришь? Что с отцом?

— Не называй его так при мне! — с металлическим холодом в голосе произнесла Донна, и оттолкнула кронпринца.

Филипп положил руку на плечо новоиспечённой императрицы и произнёс: — Донна, для начала нам нужно всё ему рассказать, а потом уже пусть его высочество сам сделает выводы.

Девушка тяжело выдохнула, на секунду закрыла глаза, пытаясь успокоиться, а затем согласилась с Филипом: — Ты прав, — кивнула она.

— Да что тут та…

— С чего бы начать?.. Присядьте. Рассказ будет долгим.

Кронпринц послушно сел и принялся слушать Филиппа.

— Вы должны знать, что моя семья не всегда была богата. Когда-то у моего деда был только знатный титул и ничего более.

— Это было так давно. Сейчас Аттали чересчур богаты. Почему вы вспомнили такие далёкие времена?

— Не перебивай, Ален, — осекла брата Донна.

— Нам придётся заглянуть в столь далёкое прошлое, чтобы вы лучше поняли события настоящего. Просто слушайте… Так вот. Бедность моей семьи положила начало всем последующим событиям. Мой дед, чтобы улучшить своё денежное положение, заключил договор с правителем Эгрии. Согласно которому, в обмен на постоянное спонсирование Атталей, Эгрия получала своё доверенное лицо в Исковии.

— Вы имеете в виду свадьбу герцога и герцогини Атталь?

— Да, свадьба моих родителей была лишь средством. А моя мать, Роземари Атталь, а в девичестве Эгри, стала исполнителем, надсмотрщиком и гарантом этой сделки.

— Что именно происходило в те года, мы до конца не знаем, — уточнила Донна.

— Да. Отец до сих пор очень многое пытается скрыть и не хочет бередить старые раны. Но мы точно знаем, что из-за того, что ещё до нашего рождения отец пытался избежать свадьбы и сбежать из страны, Роземари убила его сестру и покалечила его брата. Мой отец, а затем и вся моя семья стали первыми заложниками этой невыгодной связи.

— И это ради…

Филипп утвердительно моргнул и продолжил: — Эгрия планировала разжечь религиозную войну внутри Исковии и захватить престол.

— Но им этого никогда не удастся сделать! — вновь прервала Филиппа Донна.

— Да. Первый их провал произошёл ещё, когда мой отец, Аллар Атталь, сбежал из дома. Тогда они потеряли целых шесть лет, так как без официального заключения брака Роземари не могла попасть в имперский совет.

— Во второй раз им преградила путь наша матушка, её величество императрица. Она узнала о готовящемся восстании и попыталась его остановить. Её величество собрала имперских рыцарей, чтобы защитить дворец и…

— Всё бы разрешилось ещё тогда, но Роземари убедила императора, что её высочество вместе с братом Владимира замышляют восстание. Безусловно, хорошо, что планы Эгрии тогда вновь были нарушены, но для Исковии последствия оказались не самыми лучшими.

— После этого ложного донесения Владимир казнил всех возможных претендентов на престол.

Ален протёр лицо ладонью.

— Я не понимаю. Вы рассказываете совершенно другую историю, отличную от общеизвестной. Как вы всё это узнали?

— Я знала обо всём почти с самого детства. Когда я была маленькой, то меня воспитывали, как будущую жену какого-нибудь герцога или маркиза. Меня даже не планировали выдать замуж за принца какой-нибудь соседней страны. Всё было тихо, мирно, и поначалу я даже не задумывалась над этим. Но когда чуть подросла мне стало казаться это немного странным. Ведь политический брак — это хорошая защита будущего страны. Но тот человек почему-то совершенно не думал об этом. Я жила так словно меня не существовало. А когда поняла причину, было уже поздно.

Ален сдвинул брови, а Донна продолжила объяснения.

— Роземари опасалась, что если меня выдадут замуж в Эгрию или Брандтриш, то я стану помехой в их планах. Поэтому она всеми силами пыталась оставить меня в стране, и поэтому уже при первой же возможности нас с Филиппом обручили.

— Неужели отец не видел подвоха?

Глаза Донны налились кровью: — Ещё раз назовёшь этого человека отцом, и я забуду, что ты являешься мне братом, и ты моментально окажешься за решёткой!

— Его высочество не просто так не заботился о будущем Донны, — пытаясь потушить гнев Донны, продолжил за неё Филипп. — Ему так сильно промыли мозги, что он боялся нападения извне. И поэтому по его приказу всех родившихся девочек убивали.

— Что?

— Я очень хорошо помню матушку, особенно то, как она выглядела. У неё был то маленький живот, то большой. Она всегда была беременна. Тогда всплывает один вопрос, почему у нас больше нет братьев или сестёр? Как думаешь, Ален, у нас с тобой есть ещё близкие родственники?

— Я не знаю… Нет… Не должно быть…

— Сейчас их нет. Но я знаю минимум о четырёх своих младших сёстрах. Этот че…

Филипп сжал кисть Донны и вновь продолжил за неё.

— Донна узнала об этом совершенно случайно…

— Матушка родила девочку, и мою маленькую сестру тут же объявили мертворождённой. Я тогда ничего не знала…

— Донна по незнанию рассказала императору, что следила за тем, как спит её младшая сестра.

Повисла небольшая тишина. Филипп и Донна словно надеялись, что рассказ за них продолжит кто-то другой.

— …В этот же день сестры не стало. — наконец собралась с мужеством Донна и продолжила объяснения. — Я узнала почему моя вечно беременная матушка не рожала живых детей. Они попросту не были мальчиками… После этого, когда Роземари Атталь предложила мне подключиться к их плану по свержению императора, я не раздумывая согласилась.

— Изначально мы должны были пожениться и после свадьбы путём переворота стать новыми императором и императрицей Исковии. При этом, конечно же, мы были бы лишь пешками в руках Эгрии.

— Я была согласна даже на такие условия, лишь бы отомстить. Да и всё складывалось в нашу пользу: Эгрия наращивала военную мощь, знать Исковии поддерживала Атталей, а сами Аттали делали баснословные суммы на продаже маны, которую они выкачивали из своей дочери.

— К 3130 году у нас было почти всё готово. Даже подпольные церкви разрастались с такой скоростью, что Роземари и подумать не могла, что план может провалиться.

— Так и было. Роземари даже несколько раз присылала мне документы, в которых были отражены рекомендации какие законы, после восхождения на престол, мне править в первую очередь. Однако по неизвестным нам причинам император решил доверить дело с еретиками семье Ребер, и те благополучно его раскрыли. Отец бывшего герцога Ребера не просто предотвратил смуту и вернул страну в мирное время, он выяснил и про наш план.

— Леонард Ребер и его сын, Венсан Ребер, попытались решить всё по-тихому и первым делом обратились к Донне.

— Мистер Ребер он… — голос Донны задрожал, — он понимал, что наш план приведёт страну к краху, поэтому он попытался уговорить меня отказаться от мести, не свергать императора и использовать только законные методы… Я долго думала, но всё же его светлости удалось меня убедить, и я согласилась. Мы даже почти придумали новый план…

— Но шпионы Эгрии про всё прознали, и мы потерпели поражение… Почти вся семья Ребер была казнена…

— Постойте! Что вы такое говорите? Я же был там! Я помню, что происходило в тот день!

— И что же?.. — с некой долей разочарования и уныния уточнила Донна.

— Реберы пришли во дворец с целым войском!

— Тогда, почему то войско только и делало, что стояло на площади? Они ведь даже не нападали.

— Конечно, потому что бывший герцог Ребер не успел отдать приказ. Оте… кхм, его величество действовал на опережение, так как ему доложили о готовящемся нападении…

— И кто же ему доложил?

Вопрос сестры поставил Алена в тупик. Его советники десятки раз в учебных целях в подробностях рассказывали ему события того дня. Однако Ален от чего-то ни разу не задавался этим вопросом. Раньше ему казалось, что всё и так ясно, словно день. Потому сейчас в золотой голове кронпринца не возникал и лучик просветления.

— Имперские рыцари и разведкой же занимаются. Скорее всего они и доложили.

— Допустим. Тогда, скажи мне, какой разумный человек в вооружённый захват втянет всю свою семью: пожилых родителей, молодую жену, одиннадцатилетнего сына и двух детей, едва отлучённых от груди?

— Но как же… Я же помню. Всё было не так.

— Тогда как?

Ален замолчал и утонул в вязких и липких раздумьях. Почему он никогда не задумывался о правдоподобии переписанной истории? Почему он перекраивал события в своей голове в угоду книжным вымыслам? Почему никто вокруг не замечал подвоха? Или все знали, но молчали? Ален не мог найти оправдания своему неведению и был вынужден признать, что всё это время, с самого его детства, он заблуждался. Он был слеп и не знал своих настоящих друзей и врагов.

— То есть семья Ребер не планировала восстание? — наконец осипшим голосом переспросил он.

— Они пытались его остановить, — кивнул Филипп.

Если бы кронпринц стоял, то сейчас бы точно упал. Перед его глазами пронеслись все сцены, в которых ранее он видел себя благодетелем, а в ушах зазвенели его слова, сказанные Андрэ: «Я убедил отца, что вы не должны отвечать за поступки взрослых… Даже, если герцог Ребер предатель, то я всё равно в тебя верю… Отец смиловался, и уже не поменяет своё решение… Твоя польза в войне действительно доказывает нашу дружбу… Я в тебе не ошибся…»

В глазах Алена отразился беззвучный вопль. Как он мог быть столь слеп? Как он мог говорить такое Андрэ? Как он мог называть себя его другом? Как он мог столь беспрекословно следовать советам учителей? Как он мог быть столь слеп?

— В итоге мы прогорели. Плюсом оказалось лишь то, что моя мать узнала только о предательстве Донны, но не о моём. Поэтому, чтобы не потерять ни Донну, ни ребёнка, я подстроил пожар и спрятал их в монастыре в Монкос.

— Ребёнка?.. — голова Алена начала раскалываться от боли. — Донна, как ты могла связаться с Атталями?.. Подождите… Подождите… Дайте мне время.

— Филипп не плохой человек. Если бы не он, меня бы уже давно казнили. Да и он единственный, кто смог увильнуть от пристального надзора шпионов Эгрии. Камни маны, которые должны были вывозиться в Эгрию, почти все до единого вернулись на родину и хранятся в охраняемых складах шахт. Сейчас, благодаря Филиппу, Исковия имеет одни из самых больших запасов маны. Нашу военную мощь почти не обойти.

— Неужели эти аукционы… церкви… Это всё вы?..

— Не совсем, — ответил Филипп. — Еретические церкви — это идея Эгрии. Я только старался держать их под контролем, чтобы и Роземари ничего не заподозрила, и на Исковии это не сильно сказалось. Что же касается подпольных аукционов, то здесь примерно та же история. Изначально они были нужны, чтобы перевозить камни маны в Эгрию, но на деле я использовал аукцион, чтобы показать объёмы продаж шпионам, а сам переправлял камни маны обратно в шахты. По итогу Эгрия получала только зачарованные стекляшки.

— И как вы это всё провернули?..

— В какой-то мере нам во многом повезло. Мелиса потеряла свой бесконечный объём маны, и у Атталей пропала целая статья доходов.

— А она была не маленькая. Роземари тогда чуть с ума не сошла и даже хотела избавиться от Лисы. Я едва ли смог уговорить отца помочь и повлиять на мать.

— Это стало первым переломным моментом. Вторым же стала война с Брандтришем. Чтобы не потерять связи, Роземари была просто вынуждена прятаться в тени. И у нас оказалось достаточно времени, чтобы подготовить себе поддержку среди знати.

— Конечно немного масла в огонь время от времени подливал молодой герцог Ребер, а в какой-то момент и Лиса стала вести себя, словно другой человек: занималась какими-то изобретеньями, скупала камни маны, даже зачем-то пыталась получить доступ в святилище…

— Постойте! Доступ в святилище?! Вы говорите о мисс Мартен?

Донна слабо выдохнула и почти беззвучно прошептала: — Ты и правда словно слепой котёнок…

— Мисс Мартен является моей родной сестрой.

— Тогда она тоже в этом замеш…

— Нет. — отрезал Филипп. — Лиса ничего не знает. В детстве она почти всегда находилась в бессознательном состоянии, так как из неё безостановочно выкачивали ману. А сейчас… Сейчас ей не повезло не вовремя попасться на глаза Роземари и столкнуться с герцогом Ребером. Так как мистер Ребер очень быстро расследовал дела аукционов, в Эгрии было решено всё спихнуть на Лису.

— Если бы ты не подвязал в это дело герцога Ребера, то Роземари бы не стала подставлять мисс Мартен.

— Я же хотел как лучше. Я должен был раскрыть, кто стоит за всеми тайными организациями.

— Если бы ты не лез, то Филиппу бы не пришлось направлять меч на собственную сестру.

— О чём ты?

— Ох, это уже не важно. В любом случае, ты даже не смог догадаться о настоящей личности мисс Мартен… Герцог Ребер даже в этом тебя опередил.

— Андрэ знал?

— Догадался. Видимо поэтому он и похитил Лису. Быть может хочет с её помощью шантажировать семью Атталь.

— Шантажировать? Неет. Андрэ…

Ален замолчал, не осмеливаясь закончить мысль.

— Почему нет?

— Ты что-то знаешь?

— Андрэ, кажется… Кажется, Андрэ решил защищать мисс Мартен. Он считает её невиновной.

— Всё-таки у герцога Ребера больше мозгов, чем у тебя, — раздосадовано процедила её величество.

— Донна…

— Я не права, Филипп?.. Ладно, в любом случае, что бы там с герцогом Ребером не было. С ним мы разберёмся чуть позже. Сейчас передо мной есть куда более важные задачи. Этот человек сбежал и всё ещё жив.

Ален вопросительно посмотрел на сестру.

— Согласно закону, женщина не может унаследовать престол, даже если является единственным ребёнком императора. Однако женщина может быть регентом принца, если таковой конечно имеется.

— Ты хочешь стать моим регентом. Но ты мне сестра, а не мать. Или…

— Хоть где-то ты соображаешь… — Донна пододвинула к кронпринцу какой-то документ.

— Но ведь… престол мой по праву наследования… — неуверенно возмутился Ален, но тут же осознал ситуацию и прикусил язык. У него больше не было ни власти, ни права выбора.

— Ваше высочество, слова Донны — это не совсем предложение. — мягко объяснил Филипп.

— Это вообще не предложение. Ты либо подпишешь отказ от короны, либо у меня не будет выбора.

Донна настойчивым взглядом указала на документ, пододвинула его поближе к Алену и вложила ему в руку перо.