Не названа цена

Глава третья

Илия, подсев к Леону за его стол, скоро и эмоционально пересказывала ему ход своих мыслей. Оживлённость очень шла к её розовым волосам, и особое внимание к себе привлекали её горящие азартом и радостью глаза.

Странно было не это — Илия всегда хорошела, когда рассказывала о том, что ей интересно, — странно было то, что обычно сдержанный Леон выглядел не менее оживлённо, и тоже вмешивался в её рассуждения скоро и взволнованно, и горячился, и активно жестикулировал!

Рийар впервые видел брата таким, поэтому в недоумении застыл посреди его кабинета, не спеша снимать с себя невидимость. Впрочем, ему ощутимо казалось, что парочка за столом была так увлечена своим обсуждением, что ему и не нужна была магия, чтобы оставаться незамеченным — они бы и так его в упор не увидели.

«Как любопытно», — склонил голову набок Рийар, с нехорошим хищным прищуром вглядываясь в брата.

У Леона крайне сложно было найти уязвимые места. Он был невозмутим, уверен в себе, спокоен и сдержан. На работе всего добивался своим трудом и пользовался уважением коллег, с друзьям был честен и отзывчив, с незнакомцами — приветлив и добр. Он был идеален до зубовного скрежета, словно ходячая иллюстрация к картинке «успешный мужчина», и бесил Рийара так, что и словами передать было невозможно.

Он вечно кружил вокруг Леона в поисках уязвимостей — и не мог в этом поиске преуспеть. К любым насмешкам брат относился равнодушно, любые уколы принимал со спокойствием, любые провокации игнорировал, его совершенно невозможно было вывести из себя и заставить показать своё истинное лицо — а Рийар был железно, непоколебимо уверен, что за этой маской идеального человека просто обязана прятаться мелкая лицемерная душонка! И Рийар желал, отчаянно желал вытащить эту душонку наружу и показать всем — чтобы все поняли, что никакой его брат не хороший человек, а обыкновенный гнилой лицемер, который просто водит всех за нос и потешается!

Теперь же Рийар почуял, наконец, запах близкой победы: вот оно!

Конечно, что ещё может стать слабым местом для совершенно неприступного мужчина, как ни женщина?

Как нелепо и глупо братец, наконец, попался, в эту старую как мир ловушку!

Женщина, причём — вот удача! — женщина, которая уже по уши влюблена в самого Рийара!

Хищная усмешка на его губах стала совсем уж злой.

Не снимая с себя невидимости, он вышел.

В голове его начали крутиться планы, как задеть Леона через Илию — и в первую очередь, конечно, нужно было её у него отобрать, отобрать совсем и навсегда! Чтобы те дни, которые они уже работали вместе, остались единственными, и чтобы братец ежедневно корчился от несбывшей мечты и начал, наконец, совершать ошибки!

Но, чтобы всё же отобрать у него Илию, — нужно было сперва отговорить её от работы в управлении. Это казалось задачей достаточно сложной, и Рийар быстро пришёл к выводу, что единственный путь здесь — предложить ей что-то получше. Что-то, что будет манить её сильнее.

А чего ей ещё хотелось с такой силой, как ни доказать, что она чего-то стоит сама по себе?

План вырисовался в голове Рийара в момент. Подготовившись к вечернему свиданию, он словно случайно встретил Илию на выходе из управления и предложил:

— Хочешь увидеть самый красивый вид на Линейру?

Илия, разумеется, хотела. Лицо её засветилось от удовольствия и радости, и Рийару даже показалась, что она сейчас запрыгает на месте и захлопает в ладоши.

Обаятельно улыбнувшись, он взял её под руку.

— Ну что ж, тогда пойдём!

По узким и запутанным улочкам он привёл её к линии старых укреплений города — когда-то в древние времена, когда на Понте ещё велись междоусобные войны, именно эта крепостная стена охраняла город. Сейчас она представляла собой скорее памятник истории и архитектуры, частично разрушенный временем и непогодой, однако пара дозорных башен содержались во вполне приличном состоянии — правда, доступ к ним был закрыть специальными артефактами.

Однако по допуску сотрудников управления пройти в них было вполне возможно, и Рийар частенько пользовался этим сам, если ему нужно было переждать последствия очередного отката в уединении. Теперь же не представлялось труда привести сюда и Илию.

Рийар нарочно выбрал башню, которая находилась на горном склоне. С её верхней площадки открывался прекрасный вид и на сам город, и на море за ним, и вечером, в лучах садящегося солнца, Линейра выглядела волшебной и мерцающей. Улицы города переплетались с извилистыми ручьями, текущими от горы к самому морю, и в этот вечерний час они загорались мягкими отблесками заката.

Илия застыла от восхищения, вглядываясь в родной город с этого необычного ракурса и замечая то, что никогда не видела, пока бродила по этим улицам изнутри. Она словно увидела Линейру впервые — и не могла теперь насмотреться.

Полюбовавшись отблесками заката на её восторженном лице, он привычно заколдовал свой голос — на то, чтобы он звучал особенно приятным для неё тембром, — и мягко отметил:

— Я хочу сделать тебе предложение.

Она вздрогнула и повернулась к нему; в её удивлённых глазах застыли вопрос, надежда и вера в чудо.

Он вкрадчивым движением взял её руку и, заглядывая ей в глаза, певуче произнёс:

— Илия, я хотел бы, чтобы ты вступила в мою боевую группу.

Она приоткрыла рот от удивления — явно ждала совсем другого предложения — но Рийар не стал теряться и поспешно продолжил свою речь, не давая сосредоточиться на обманутых ожиданиях.

— Ты удивительно талантлива, — проникновенно заявил он, — я не хочу, чтобы ты растрачивала свой талант на то, что тебя недостойно!

Она смущённо опустила ресницы, краснея от таких приятных слов.

— Ты ведь можешь гораздо больше, чем пустая и скучная следственная работа! — пылко развил свою мысль он, гипнотизируя её горящим взглядом. — Ты удивительная, как героиня легенд и сказаний, созданная для подвигов и побед, а не для пыльных бумажек! Ты смелая, и сильная, и решительная! — с каждым словом голос его становился всё более взволнованным, как будто эмоции перехватывали власть над его разумом. — Я хочу стать частью твоей жизни, хочу стоять в твоём бою плечом к плечу с тобой, хочу сражаться за тебя и с тобой! — с подкупающей искренностью в голосе заключил он, чувственным жестом пожимая её руку.

Конечно же, Илия в этот момент совершенно забыла, что ни за что сражаться не собиралась вовсе, и что боевая карьера никогда её не манила. Он говорил так уверенно и убеждённо, что она сама всей душой поверила, что так оно и есть, и что он гораздо лучше неё самой всё понял о ней, и что она именно такой и хочет быть — как он сейчас рассказывал ей — и что он, сильный, смелый, проницательный, любящий, — что он разглядел её-настоящую лучше, чем она сама могла бы разглядеть себя, и что он открыл ей теперь её — её суть, её душу, её судьбу.

И всё же предложение его было слишком неожиданным и внезапным и не могло не вызывать в ней сомнения.

— Мне кажется, — нерешительно отметила она, сжимая его пальцы в поисках поддержки и одобрения, — я пока слишком мало умею…

— Я научу! — страстно перебил он её, вглядываясь в её лицо с восхищением. — У тебя талант к бою, Илия, ты не представляешь даже, как быстро ты учишься — как будто всю жизнь занималась фехтованием!

Его слова дышали такой убеждённостью в своей правоте, что она поверила. Смущённая, растерянная, она переспросила:

— Ты правда так думаешь?

Укутанная в сто слоёв разнообразных откатов совесть Рийара давно и прочно спала непробудным сном. Однако светлые девичьи глаза, заглянувшие ему в самую душу с доверчивой верой и любовью, поколебали его уверенность в своих действиях.

Внутри него что-то заныло и засквербелось — как если бы спящая совесть, переворачиваясь с боку на бок, что-то задела и уронила прямо на сердце.

Ему не хватило подлости закончить свою игру. Опустив глаза, он открестился:

— Ты права, наверно, я слишком спешу, принимая мечту за реальность.

Его поспешное отступление донельзя удивило её и даже слегка отрезвило.

Он показался ей таким грустным и беспомощным в этот момент, что она поспешила его утешить.

— Быть может, эта мечта не так уж и далека от реальности? — с тёплой улыбкой сказала она, нежно проводя по его щеке рукой.

Он прикрыл глаза.

«Что ж, — придумал он для своей совести колыбельную, — если она и впрямь настолько глупа, чтобы отказаться от мечты всей своей жизни ради едва знакомого ей мужчины — то и поделом ей! Каждый платит свой налог на глупость!»

Эта мысль его успокоила.

— Как знать… — тихо сказал он, и поскорее перевёл разговор на одну городскую легенду про видневшийся отсюда шпиль ратуши — до того, как она сама решится потянуться к нему с поцелуем.