Не названа цена

Глава десятая

— Илия, постой! — остановил её голос Леона, когда она шла по коридору.

Она обернулась.

— Как удачно получилось! Позволь мне представить тебя моим родителями, — улыбнулся он, оборачиваясь на стоящую за его спиной пару.

Илия чуть покраснела от смущения и подошла. Вот уж чего она никак не ожидала — так это встретить родителей Леона в управлении!

Она успела представить Леона своей семье — уже как жениха — и всё прошло чрезвычайно благополучно, словно Леон уже давным-давно был частью их семьи. Но вот с его родителями она пока только собиралась познакомиться.

Леон — с радостной гордой улыбкой — представил их друг другу.

— Очень, очень рада! — заверила мать, пылко пожимаю руку Илии. Та зарделась ещё сильнее.

Отец лишь сухо кивнул, оглядев её розовые волосы с заметным неодобрением и послав Леону взгляд: «С кем ты связался?»

Леон этот взгляд невозмутимо проигнорировал; Илия, к счастью, его и вовсе не заметила, потому что увлеклась беседой с его матерью.

В целом, знакомство состоялось успешно, хотя отец по большей части молчал и явно пребывал мыслями где-то далеко.

— Так ты не идёшь? — под конец, впрочем, спросил он у Леона то, что, очевидно, его мысли занимало.

— Мне кажется, это лишнее, — сухо открестился тот.

Илия с тревогой отметила, как помрачнело его лицо, и как потухла радостная искра в глазах.

— Он всё же твой брат, — с укором заметил отец.

— Сводный. — Спокойно уточнил Леон, глядя отцу прямо в глаза.

В дело вмешалась мать. Тронув мужа за локоть, она мягко сказала:

— Не стоит.

На лбу отца отчётливее проступили морщины, но он согласился с её мнением, и они попрощались.

Леон выглядел теперь очень хмурым, и Илия, не удержавшись, спросила:

— Что-то с… с Рийаром? — чуть запнулась она на имени, словно неловко было и упоминать о нём.

— С Рийаром? — встрепенулся Леон, очнувшись от своих мыслей. — Нет, всё в порядке. Они просто пришли получить разрешение на свидание с ним.

Илия удивлённо сморгнула:

— С ним можно видеться? — переспросила она.

Пришёл черёд Леон удивляться:

— Почему нет? — переспросил он.

Некоторое время они смотрели друг на друга, пребывая в недоумении. Затем Леон перешёл в режим наставника и выдал справку:

— Свидания разве что буйным не полагаются, из соображений безопасности возможных визитёров. Ну, некоторым политическим иногда, но там и вообще особый регламент. А здесь — всего лишь организатор единичного ограбления со злоупотреблением служебным положением. Не думаю, что к нему будут применять какие-то меры ужесточения, — выдал он свою оценку ситуации. — Насколько я знаю, ребята из боевого корпуса вообще каждый день прошения пишут, чтобы ему тренировки разрешили, но тут, конечно, без шансов, — отметил он с каким-то даже сожалением в голосе.

— Почему? — невольно переспросила Илия, хотя её скорее интересовало, как кому-то в голову вообще могла прийти мысль, что такие тренировки могут разрешить, нежели — почему их запрещают.

Пожав плечами, Леон объяснил:

— На острове магия не работает. Поселение охраняют обычные боевики. Не в наших интересах, чтобы заключённые были в хорошей боевой форме и могли попытаться организовать нападение или прорыв.

Илия кивнула. Про себя она подумала, что для Рийара, наверно, это станет самой страшной частью наказания — ведь он, казалось, жил и дышал фехтованием.

— А смысл тогда писать эти прошения? — всё же решилась спросить она. Если все знают, что не позволят — зачем тогда продолжают писать?

Леон с заметным раздражением, почти со злостью, переспросил:

— А что, им нужно было просто его бросить? — и наполненным той же злостью взглядом проводил проходящую мимо Айринию.

Из-за того, что Рийар отказался предъявлять ей обвинение, Леон не мог теперь открыть на неё дело — и это его ужасно раздражало, и невольно он стал замечать её везде — потому что подсознательно искал возможности поймать её на новом преступлении и уж там подловить.

Илия старую соперницу как раз и не заметила; она восприняла раздражение в голосе Леона на свой счёт и покраснела. Ей ведь даже в голову не пришла мысль, что Рийар, наверно — нет, наверняка! — нуждается теперь в поддержке!

— Вы ведь с ним поссорились, кажется? — уточнил Леон, оглянувшись вслед Айринии, но не найдя в её поведении ровным счётом ничего подозрительного.

— Да, — тихо согласилась Илия, которая вообще никак не пересекалась с Рийаром с той последней неудачной тренировки.

Леон неуверенно повёл плечами и отметил тоном гораздо более мягким:

— Полагаю, сейчас у тебя последняя возможность с ним примириться. Конечно, можно и на острове навещать заключённых, но…

Поражённая, она остановилась посреди коридора и повернулась к нему.

— Ты думаешь?.. — удивлённо уточнила она.

Ей казалось, что он должен был бы быть против того, чтобы она и вообще вспоминала о Рийаре — не то чтобы подталкивать её к примирению!

— Тебе виднее, — нахмурился он и добавил: — Если вы расстались на столь дурной ноте, возможно, это будет тебя теперь мучить, и ты будешь жалеть, что не простилась с ним по-человечески.

От его заботы сердце её запело щемящей нотой нежности и благодарности. Ей очень захотелось обнять его, но она постеснялась делать это там, где каждый мог их увидеть, поэтому она просто поглядела на него растроганно.

Он мягко улыбнулся и пояснил:

— Подойди к госпоже Юлании, она выпишет допуск. Думаю, и ему будет легче знать, что ты не держишь на него зла.

Она вспомнила его записку — которая теперь стала казаться ей искренней — и сердце её сжалось от ужаса, что, если бы не Леон, она даже не подумала бы об этом, и Рийара отправили бы на остров, и он жил бы там с мыслью, что она ненавидит его и не простила ему.

— Спасибо, — она с благодарностью крепко сжала его руку, всё ещё желая обнять и всё ещё не решаясь.

Он улыбнулся, мягко погладил её по волосам, поцеловал в лоб и обнял сам.

Позже, уже получив своё разрешение у начальницы, она набралась смелости и уточнила у него — боясь, что он сам попадёт в положение, из которого спас теперь её:

— А ты… не хочешь примириться?

Лицо его сделалось холодным, и он ответил крайне сухо:

— Нечему тут мириться. Мы никогда и не были близки.

Ей показалось, впрочем, что голос его неуверенно дрогнул на окончании этой фразы, но она слишком плохо пока ещё его знала и совсем ещё не привыкла к их новым близким отношениям, поэтому не решилась настаивать и приняла этот ответ.

Изолятор выглядел совсем не так страшно, как рисовалось воображению Илии. Дом как дом, она нипочём не догадалась бы о его назначении, если бы не знала. Из прихожей она попала в большую удобную комнату, где, развалясь на кресле, читал книгу охранник. Проверив её допуск, он кивнул и объяснил:

— По коридору первая дверь направо.

Она отправилась по этому пути и немного оробела. Ей вдруг стало казаться, что её приход совершенно неуместен.

«О чём я только думала!» — тоскливо мелькнуло в её голове.

Но трусливо сбегать теперь казалось как-то глупым — уже и Леон, и госпожа Юлания знали о её решении, и вон, пропуск охраннику показала, и даже корзинку с фруктами притащила — ей показалось неловким приходить с пустыми руками. Так что пришлось стучать.

— Не заперто! — раздался насмешливый голос изнутри, и она зашла.

Комната, в которой она оказалась, была совершенно обычной жилой комнатой, какая могла быть в абсолютно любом доме. Рийар, валяясь на убранной кровати, развлекался тем, что подбрасывал в воздух ложку, заставляя её вертеться, а после ловко ловил.

Поймав ложку в очередной раз, он скосил глаза на вход и непритворно удивился.

— Ба, какие люди! — видимо, посчитав невежливым лежать в присутствии дамы, он сел. Увидев корзинку в её руках, засмеялся:

— Я что, похож на больного?

И без того смущённая Илия покраснела совсем уж мучительно. Вот и как ей могла прийти в голову мысль, что этот невыносимый тип хоть секундочку будет страдать из-за их ссоры!

— Ладно, давай сюда! — он встал, выхватил у неё корзинку, перенёс на стол у окна, из угла пододвинул к нему второй стул и принялся деловито хозяйничать.

Потом, вернувшись к двери, за плечи подтолкнул пребывающую в смущённом ступоре Илию к столу, выглянул за дверь и крикнул в сторону охранника:

— Мейли, я чай заварю?

— Валяй! — отозвался тот, и Рийар благополучно куда-то вышел.

Сев за стол, застеленный аккуратной скатертью и заставленный печеньем, вафлями и пирожками, Илия подумала, что сидеть в изоляторе, видимо, не так уж страшно. Во всяком случае — не заметно было, чтобы Рийар тут был лишён какого-то комфорта.

Вскоре он вернулся с большим чайником, поставил его на треногу и деловито подсунул ей подставку с рядом коробочек:

— Чай выбирай на свой вкус, — велел он, устраиваясь за столом и зарываясь в принесённую ею корзинку. — Ничего себе, экзотика! — присвистнул он.

Илия опять мучительно покраснела. Она никогда в своей жизни раньше не навещала заключённых и постеснялась спросить, что им положено приносить, поэтому закупилась как при посещении больницы.

— Так, яблоки не трогай, — велел Рийар, выбирая из корзинки и откладывая в сторону названные фрукты, затем объяснил: — Хоть пожонглирую, а то всю ловкость тут растеряю.

От смущения не зная, что сказать, Илия выбрала первый попавшийся чай и принялась его заваривать. Это занятие вроде как давало ей предлог не смотреть на Рийара и даже не говорить с ним — потому что она совершенно не знала, что сказать и что сделать.

Рийар, деловито заварив чай и себе, неожиданно заявил:

— Я договорился с Эйни.

— С кем? — поперхнулась чаем Илия, не ожидавшая вообще никакой предметной беседы.

Смерив её недовольным взглядом, Рийар повторил:

— С Эйни. Одна из наших боевиков. Я сам её учил, — разъяснил он, отхлёбывая чай, — так что, думаю, тебе будет с ней комфортно. Я рассказал ей, что ты умеешь и к чему имеешь склонность, и на чём мы остановились.

Осознав по выражению её лица, что она думать забыла о своих тренировках и не предполагала их продолжать, он присвистнул и насмешливо заметил:

— Нет, Илия, если ты надумала стать следователем, то от фехтования тебе не откреститься. Это входит в обязаловку и для получения, и для подтверждения квалификации.

Спрятавшись за чашку, она тихо призналась:

— Я об этом не подумала.

Он поднял бровь и язвительно ответил:

— И почему я не удивлён?

Она бросила на него негодующий взгляд.

Он коротко рассмеялся — весело и легко — и цапнул себе пирожок.

— Вкусные, — придвинул он к ней миску с ними и снова рассмеялся: — Кто бы мог подумать, что нужно было стать преступником, чтобы матушка сподобилась испечь их специально для меня! — его кажется, бесконечно забавлял этот факт. — Впрочем, — оборвал он смех, — думаю, ты их часто теперь…

Он недовольно замолчал. От посещавших его сослуживцев он уже знал, что Илия сошлась с Леоном, и хотел сказать, что теперь их мать будет постоянно пичкать её пирожками, но ему было больно вспоминать про Леона, поэтому он не докончил фразу.

— Очень мило с твоей стороны было навестить меня, — перевёл он внезапно тему, и Илия поперхнулась пирожком, потому что слово «мило» из его уст звучало крайне непривычно и вообще никак не вязалось с его образом.

— Меня тяготило, что мы расстались на такой неприятной ноте, — признал он, спокойно попивая чай. — Не буду оправдываться, но мне жаль.

Она кротко вздохнула и снова спряталась за чашку.

Бросив на неё испытующий взгляд, он отметил:

— А, или я неверно всё интерпретировал, и ты пришла понасмехаться над побеждённым, но никак не наберёшься духу для своей злодейской роли?

— Что? — аж подскочила на стуле Илия, расплескав чай. — Как тебе вообще такое в голову пришло?

Он встал и достал тряпку, чтобы вытереть — впрочем, скатерть, кажется, всё в себя впитала.

— Что я должен думать? — пожал он плечами, откладывая тряпку и садясь на место. — Ты сидишь и угрюмо молчишь, а у меня уже фантазия отказывается придумывать непринуждённые светские реплики — не моё амплуа, понимаешь ли.

Лицо его сделалось жёстким, и ей стало совсем уж стыдно за своё поведение. В самом деле! Как ещё он должен понимать её молчание?

— Просто ужасно неловко, — призналась она. — Но мне хотелось тебя поддержать, и… и чтобы ты не думал, что я держу на тебя зло или что-то такое…

— Спасибо, — просто кивнул он, и ей показалось, что она никогда ещё не видела у него такого тёплого взгляда.

Он вообще был совсем не такой, каким она привыкла его видеть. Как будто вечно сжатая внутри него пружина, держащая его в вечном напряжении, вдруг отпустила его, и он расслабился.

Илия, конечно, не знала, что дело в артефакте — Рийар попросил Нея заколдовать его на невидимость и благополучно продолжал носить, поэтому большая часть его откатов его теперь не беспокоила, что весьма благотворно сказывалось на его настроении. И, действительно, в сложившейся ситуации его неожиданное умиротворение смотрелось немного странно.

— Жаль, что я не могу теперь уже ничего хорошего для тебя сделать, — продолжил удивлять её Рийар. — Разве что… — впрочем, нахмурившись, он передумал говорить.

Ему было пришла в голову мысль, что он мог бы поделиться с нею парой фактов о Леоне — всякие мелочи о том, что он любит, а что его раздражает, — но мысль о брате снова причинила ему боль, и он не решился о нём заговорить.

Впрочем, Илия, наконец, справилась со своим смущением и перевела разговор на нейтральную тему — стала рассказывать всякие смешные истории, касавшиеся её обучения.

Он эту тему охотно подхватил, и, кажется, получил от разговора большое удовольствие — во всяком случае, глаза его горели, и он много смеялся, и охотно сыпал весьма дельными советами.

Илия испытала глубокие сожаления по поводу того, что общение их на этом закончится.

— Мне сказали, — неловко отметила она, уже прощаясь, — что тебя можно будет… навещать… ну, там… — не решилась она сказать прямо.

На лице его отобразилось удивление.

— Не думаю, что Леон обрадуется, — усмехнулся он.

Усмешка получилась весьма ядовитой, и Илия, уже привыкшая к расслабленной и мирной версии Рийара, неприятно поразилась ей.

— Вообще-то, — принялась она выгораживать Леона, — это он меня надоумил к тебе прийти!

Рийар резко распрямилися и пронзил её весьма острым взглядом:

— Что? — отрывисто переспросил он.

Ей сделалось неудобно, что всё это прозвучало так, будто ей самой не было до него никакого дела, и будто она пришла только потому, что Леон её сюда прислал.

— Я просто не знала, что можно! — всплеснула она руками, защищаясь. — А когда узнала, спросила его совета! — совершенно переврала она сегодняшнюю беседу с Леоном, пытаясь теперь уже выгородить себя. — И он сказал, что мне стоит прийти, потому что тебе станет легче, если ты не будешь думать, что я на тебя злюсь!

Жадно вслушивающийся в каждое её слово Рийар взволнованно переспросил:

— Он так сказал?

По правде сказать, Илия уже в упор не помнила, что именно и какими словами сказал Леон, но взгляд Рийара был полон такой надежды, что она уверенно подтвердила:

— Конечно, он так сказал. — И добавила от себя уже откровенную ложь: — Он же переживает за тебя.

Хотя голос её ощутимо дрогнул — ей показалось, что Леон как раз злится на Рийара больше, чем когда бы то ни было, — но она подумала, что точно не стоит говорить об этом Рийару.

— Переживает? — ещё более взволнованным голосом переспросил, меж тем, он, подходя к Илии на шаг. — Он так и сказал?

— Ну, не совсем так, — покраснела она, стыдясь говорить совсем уж прямую ложь. — Но это чувствуется! — отчаянно добавила она.

Лицо Рийара сделалось совсем мягким. Он глубоко задумался, затем нерешительно отметил:

— Знаешь, он ведь ко мне ни разу не пришёл.

К её большему ужасу и стыду, голос его совсем сорвался на последнем слове.

Она смущённо откашлялась и заметила:

— Я думаю, он сильно злится, что ты его обманул. Но, конечно, он за тебя переживает, просто… не готов сейчас это показывать.

— Спасибо, — поднял он на неё глубокий благодарный взгляд.

С трудом распрощавшись, наконец, она сбежала.