Не названа цена

Глава восьмая

— Передаёте дело? — удивилась госпожа Юлания, принимая от Леона папку.

— В связи с конфликтом интересов, — кивнул Леон, отдельно протягивая лист с только что написанным Рийаром признанием.

Госпожа Юлания внимательно прочитала; брови её горестно приподнялись.

— Сожалею, Леон, — подняла она на него взгляд, полный тёплого живого сочувствия.

Он неловко дёрнул плечом и сухо ответил:

— Мы никогда не были близки.

— Да, понимаю, — огорчённо согласилась Юлания. По лицу её пробежала тень: Рийар был гордостью боевого корпуса, и ей и самой было больно узнать, что это он организовал нападение и кражу. — Благодарю вас за службу, — отметила она успех Леона в деле расследования.

Он коротко кивнул и удалился.

В своём кабинете он замер в растерянности. Илии ещё не было — у неё на это утро была назначена встреча с архивариусом, который должен был ввести её в тонкости работы с архивом, — и без неё его кабинет стал казаться Леону пустым и безжизненным.

Он сел за свой стол, переложил пару папок — дел хватало, однако он ощущал странную пустоту теперь внутри себя, когда главное дело, которое так сложно давалось, оказалось снято с него.

Он не мог продолжать это расследование, раз преступником оказался его сводный брат — госпожа Юлания должна была передать следствие кому-то другому, и этот другой теперь будет проводить допрос, подбивать документы, описывать улики, передавать дело в суд… Леона это теперь не касалось никак.

Он был свободен от этого дела и от всех связанных с ним нюансов и тонкостей — и он был теперь полностью свободен и от Рийара тоже. Ему не нужно было ни о чём с ним говорить, никак с ним пересекаться. Рийара допросят и осудят без него, и без него отправят на остров.

И, хотя довольно часто бывали дни, когда Леон, положа руку на сердце, мог искренне заявить, что больше всего на свете он мечтает отделаться, наконец, от братца — теперь, когда это желание осуществилось, он не чувствовал ни радости, ни облегчения.

Напротив, на него опустилась странная, глубокая тоска — настолько сильная, что через неё даже не смогла пробиться мысль об Илии и об их неожиданном сближении.

В сердце его словно образовалась дыра — и даже исполнение желанной мечты не смогло эту дыру заткнуть.

«Что ж меня так мучит теперь?» — задавался болезненным вопросом Леон — и не мог найти на этот вопрос ответа.

Он не мог ведь сказать, что хоть когда-то верил в Рийара и его благоразумие — наоборот, он всегда подспудно чувствовал, что до добра все эти фокусы с магией не доведут, он всегда понимал, что Рийар идёт кривой дорожкой и однажды доиграется, он прекрасно знал, что не сможет удержать его на этой дорожке, и что рано или поздно он свалится… Да, как думал Леон — от идиотского отката по не менее идиотскому поводу. Преступления он не предполагал; но, в самом деле, даже не удивился толком. Разбойное нападение с целью похитить артефакт вполне вписывалось в его представления о Рийаре — правда, за исключением убийства…

«За исключением убийства», — поймал себя на важной мысли Леон.

Безалаберный, болезненно гордый, дерзкий Рийар — бывший, однако, верным товарищем, заботливым командиром и надёжным наставником, — не вязался с убийством. В пылу схватки — возможно. Должно быть, Рийар предполагал, что численного преимущества нападающих будет достаточно, чтобы обойтись без жертв — если бы он сам возглавлял нападение и вёл за собой свой отряд, то, очевидно, он сумел бы без жертв обойтись. Так что этот случай ещё можно было понять.

Но хладнокровно задумать убийство брата?

Леон взял бумагу и попытался реконструировать план Рийара. Нападение, сокрытие на острове… да, видимо, тогда же он планировал и отбить корабль. Нанятые им бандиты под видом строителей, да его собственный отряд и он сам — соединённых сил, пожалуй, хватило бы.

Откуда в процессе этого угона должен был взяться Леон? Чего он забыл бы в Арне? Он был обычным кабинетным работником, и уж точно не понёсся бы за бандитами лично — тем более, что, судя по плану, в столице об угоне корабля узнали бы только задним числом!

«И как он меня планировал убить? С собой, что ли, увезти силой?» — попытался проникнуть в замысел Рийара Леон, но так и не понял, каким боком можно было бы замешать его в эту историю.

«И вообще, если он планировал меня убить, что мешало ему это сделать раньше?» — нашёл главное несоответствие Леон, хмуро глядя на свои записи.

Они жили в одном доме. Они работали вместе. Леон никак не сторожился от брата и не ждал от него такого подвоха. Если бы Рийару так уж приспичило — он мог бы подставить его раньше, возможностей было море! Подставить, или убить — всегда можно было найти вариант. Леон, скажем, иногда ходил прогуливаться по побережью — ему нравился шум прибоя, и плеск волн успокаивал его и помогал привести в порядок мысли. Он часто проводил так несколько часов, и уходил далеко за черту города, где не нашлось бы никаких свидетелей. Подстроить несчастный случай — что в этом могло быть сложного? Никто не заподозрил бы Рийара.

«Что-то не сходится», — нахмурился Леон, но не успел обдумать эту мысль, потому что в кабинет постучала вернувшаяся Илия.

У порога она замялась и зарделась, явно не зная, как теперь себя вести с ним.

Он встал, и сделал несколько шагов к ней, но тоже замялся.

— Как… ваши дела в архиве? — попытался он завязать разговор и тут же досадливо осознал, что вернулся к более привычному деловому тону.

— Кажется очень запутанным, — улыбнулась она.

— Уверен, вы быстро во всём разберётесь! — продолжил он свою привычную стратегию хорошего наставника, поскольку совершенно не знал, как вести себя с ней иначе.

Если в первый момент Илия почувствовала было облегчение от этой привычной стратегии, то теперь она её дезориентировала. Она думала, что теперь их отношения с Леоном изменятся — но сама не знала, как, и предполагала, что он — как всегда, такой знающий, такой опытный, такой умный! — и здесь просто поведёт её вперёд и всему научит, а ей останется только положиться на него, как и всегда.

То, что он выглядел откровенно смущённым и явно испытывал проблемы с тем, чтобы куда-то их вести, её удивило, но показалось так же и чрезвычайно милым, поэтому она решилась его поддразнить.

— Вчерашний вечер мне, видимо, примерещился? — лукаво блестя глазами в его сторону, спросила она.

— Определённо, нет, — заверил он её с самым серьёзным видом.

На лице его, впрочем, отчётливо читалось облегчение — он был рад тому, что она сама заговорила о вчерашнем, а не пытается сделать вид, что ничего не было. Ему с его вечно неспокойной совестью начало уже казаться, что он цинично воспользовался её уязвимым эмоциональным состоянием, и что она, должно быть, жалеет о том, что так сблизилась с ним в поисках утешения в трудный момент.

— Тогда почему мы опять на вы? — уточнила она с тёплой улыбкой.

Сердце его забилось гулко и радостно.

— Потому, — сказал он с видом весьма постным, однако счастливый блеск в глазах выдавал его с головой, — что я занудный старший следователь, который досконально выполняет свои должностные инструкции, в том числе и регламентирующие отношения со стажёрами.

Илия рассмеялась, видя теперь за этой его манерой не настоящее занудство, а весьма забавную и остроумную игру, призванную ввести собеседника в заблуждение и посмеяться над тем, что он принимает это показное занудство за чистую монету.

Теперь, когда она понимала сущность этой игры, та стала ей очень нравиться.

— Интересно, — демонстративно постучала она себя пальцем по губам, — но я почему-то совершенно уверена, что не видела в подписанных мною документах пункта о том, что мой наставник в ситуациях, где я расстроена, будет утешать меня поцелуями!

Леон тоже рассмеялся и согласился:

— Какое упущение! Нам придётся переписывать теперь ваш договор!

Сердце её переполнилось радостью и восхищением. В пару быстрых шагов она подошла к нему вплотную и поскорее поцеловала его.

Спустя минуту опомнилась, и, ужасно покраснев, отстранилась с жалобным вопросом:

— Наверно, совершенно же недопустимо заниматься этим в рабочее время, да?

— Совершенно недопустимо, — согласился с ней Леон и поцеловал её снова.

Тоска, сжимавшая его ледяной рукой всё утро, отступила.