Не названа цена

Глава третья

Закончив изучать заполненный опросник, Леон отложил его в сторону и достал из ящика тонкую папку в зелёной сафьяновой обложке. Прежде, чем передать её Илии, спросил:

— Подписку о неразглашении помните?

Илия снова почувствовала раздражение. То, что у неё дурацкие розовые волосы, не делает её дурой! Она только что подписала эту подписку — конечно, она её помнит!

— Я не должна обсуждать дело ни с кем, кроме посвящённых в него сотрудников Следственного управления, — уверенно и с некоторым вызовом в голосе процитировала она.

Во взгляде Леона мелькнул укор, и он мягко уточнил:

— А посвящённые в дело сотрудники Следственного управления — это?..

В который раз Илия покраснела, осознав, что снова показала себя не с лучшей стороны.

— Вы, — наконец, отметила она то, что было очевидным.

— Я, — покладисто согласился он, не акцентируя внимание на её промахе, и распространил мысль: — А также начальница управления, но она, думаю, не станет вмешиваться в дело. Впрочем, — поправился он, — полагаю, она захочет познакомиться с вами лично, раз уж вы изъявляете намерение работать у нас в будущем, — Илия заволновалась. — В некоторые детали будут так же посвящены секретари, служебный персонал и задействованные в инциденте боевики, но с ними вы ничего не будете обсуждать без моей прямой санкции.

Илия кивнула и, стремясь исправить впечатление о себе, повторила:

— Я могу обсуждать это дело с вами, либо непосредственно с начальницей управления. Всё остальное — только по вашей санкции.

— По моей санкции — только с посвящёнными в некоторые детали сотрудниками управления, — педантично поправил Леон. — Если у вас будет моя санкция на обсуждение дела с непосвящёнными или тем паче не с сотрудниками управления — это повод для вас незамедлительно подать на меня жалобу выше по инстанции за превышение служебных полномочий и нарушение уже мной подписки о неразглашении.

Илия почувствовала себя вконец потерянной и сбитой с толку. Как он вообще умудряется помнить и думать обо всех этих нюансах? Это показалось ей настолько сложным — ей даже в голову не пришла мысль, что бы она стала делать, если бы, в самом деле, он выдал ей такую вот неправомерную санкцию, — настолько неочевидным и сложным, что она даже усомнилась в своей способности работать в Следственном управлении.

— Хорошо, я поняла, — смущённо пробормотала она, пряча взгляд.

Он пододвинул к ней по столу папку, добавил к ней несколько чистых листов и писчие принадлежности и резюмировал:

— Работайте.

После чего вернулся к своей записной книжке.

Илия скованно взяла предложенное. Она как-то не ожидала, что работать ей предложат прямо здесь, и ей, совершенно точно, было некомфортно размышлять в его присутствии. Вдруг он посчитает её тугодумом, если она будет над чем-то сидеть слишком долго? Или, напротив, сочтёт, что она слишком спешит и упускает детали?

Вздохнув, Илия раскрыла папку. Проситься куда-нибудь в отдельное место было страшно — а может, дело настолько секретное, что им можно заниматься только в присутствии старшего следователя? Она же не знает, как тут всё заведено…

Ещё раз вздохнув, она приступила к чтению.

Материалов в папке почти ещё не было — один резюмирующий лист с картиной происшествия, пара протоколов с опросом свидетелей и несколько сопутствующих документов, вроде распоряжения в связи с временной недоступностью штатного мага-поисковика запросить помощь в резиденции архимага.

Илия погрузилась в чтение.

Дело, впрочем, оказалось совсем не таким романтичным, таинственным и манящим, как представлялось её воображению, а выглядело очень даже прозаично.

В одной из загородных экспериментальных лабораторий был изготовлен индивидуальный артефакт по личному заказу архимага. Управление выделило отряд боевиков для сопровождения этого артефакта из лаборатории в резиденцию — но по дороге на отряд напали. В ходе нападения был убит один из охранников, ранен глава отряда и украден сам артефакт.

«Так, с какого краю можно к этому подойти?» — задумалась Илия.

Поскольку ей хотелось впечатлить Леона — чтобы зарекомендовать себя и повысить свои шансы на дальнейшее трудоустройство — она решила оформить свои записи самым обстоятельным образом.

Для начала она выписала действия, которые казались очевидными, и потому едва ли могли бы привести к результату — так как легко просчитывались, и воры должны были принять меры к обеспечению своей защиты от них.

В такие действия она записала попытку найти магией сам украденный артефакт или самих воров — поскольку нападение явно было спланированным, они должны были предвидеть возможность магического поиска и как-то оградить себя от неё.

Тут с недоумением Илия поняла, что сама она способов таких не знает. То есть, им на занятиях говорили, что такие есть — и именно поэтому она знала, что попытки прямого поиска в таких ситуациях обычно не работают. Но как именно преступникам удаётся скрыться от поисковой магии?

Задумавшись, она бросила быстрый взгляд на Леона — он, должно быть, в курсе?

Он, хотя и был погружён в свою работу, краем глаза отметил её интерес и поднял глаза.

— Какие-то вопросы? — невозмутимо побудил высказаться он, поскольку она снова смутилась, растерялась и уставилась в свои записи, пытаясь в них найти спасение от смущения.

— Не то чтобы по делу… — виновато признала у себя наличие вопросов она.

Он сделал рукой жест, который можно было интерпретировать как «давайте без вступлений».

— Я никогда не задумывалась, а как вообще воры укрываются от прямых поисковых заклинаний, — призналась Илия.

Леон чуть нахмурился и ушёл от ответа:

— Способов хватает. — Заметив по выражению её лица, что она весьма разочарована, добавил: — Узнаете, если действительно к нам устроитесь работать. — Тут она разулыбалась, и он подумал, что стоит предупредить: — Но, полагаю, вы предпочли бы этих способов не знать.

Это опять сбило Илию с толку, и, поблагодарив, она снова вернулась к работе.

Со стороны артефакта линия казалась ей безнадёжной. Она, во-первых, никогда не видела самого этого артефакта — а это уже существенно затрудняло его поиски и делала связанные с ними откаты фатальными. Искать то, не знаю что, с помощью магии — было форменным безумием и зачастую влекло за собой безумие реальное. Если бы Илия знала принцип действия артефакта, она могла бы попробовать отследить момент, когда артефакт активизировался — но в деле не было никаких подробностей. Она, впрочем, отметила таковую возможность, на тот случай, если соответствующие подробности всё же можно получить.

В плане же самых воров линия была куда как перспективнее. Для начала, охранники видели нападавших — пусть те и скрывали лица. Здесь, конечно, тоже было не разгуляться: либо попытаться узнать, встречал ли охранник нападавшего ранее и где, если встречал, — слабая, но зацепка. Либо заколдовывать охранника, чтобы он почувствовал присутствие нападавшего, если встретит его снова — тоже так себе идея, да ещё и сильным откатом и на неё, и на охранника.

Далее — место нападения теперь было огорожено и сохранено для дальнейшего расследования. Это давало выход на более простые заклинания: найти ботинок, оставивший след, например. От обуви, впрочем, могли предусмотрительно избавиться, — но вот от коней так избавиться не вышло бы, а нападение было конным! Найти коня, оставившего след, а потом найти человека, который последним сидел на этом коне… Илия выписала несколько цепочек подобного типа — любая из них могла принести зацепки.

Напоследок Илия оставила путь, который посчитала самым перспективным: на месте происшествия была найдена перчатка, которая, возможно, принадлежала одному из нападавших. Во всяком случае, никто их охранников не признал её своей, и было бы слишком ярким — и в данном случае обидным — совпадением, если бы её потерял ранее кто-то другой по другому случаю. С найденной перчаткой тоже можно было построить несколько поисковых цепочек, и Илия с удовольствием перечислила их.

Ей показалось, что работа ничем не отличается от обычной контрольной, поэтому она успокоилась и почувствовала себя уверенно. Уж в чём, а в своих знаниях она не сомневалась!

Закончив с перечислением версий и оценкой их перспектив, она привычно составила небольшую схему, резюмирующие её выводы — её личное изобретение, которым она очень гордилась и за которое её очень хвалили учителя. Схема эта лаконично представляла возможные варианты цепочек, предположения по силе откатов и оценку перспективности направлений поиска.

Дорисовав, Илия выжидательно посмотрела на Леона. Тот, кивнув, дописал что-то в своих бумагах и велел:

— Рассказывайте.

Воодушевлённая Илия принялась с большим пылом перечислять свои возможности и рассказывать о том, какие варианты ей кажутся малоперспективными, а на какие стоит обратить внимание. Монолог её был весьма эмоциональным, живым и насыщенным — она была рада возможности продемонстрировать, что действительно разбирается в деле и действительно сможет стать прекрасным профессионалом.

Леон слушал её внимательно, не перебивая и даже кивая местами, что весьма её ободряло. Однако, когда она закончила с представлением своих идей, он сдержанно отметил:

— Ход ваших мыслей прекрасен, но только я не понял, зачем вы так многословно и настойчиво убеждали меня в бесперспективности тех поисковых цепочек, которые вы отвергли.

Илия совершенно растерялась.

— Я не ваш преподаватель, — напомнил Леон, — и даже не маг-поисковик, который мог бы дать вам дельный совет.

Она почувствовала себя совсем уж глупой и нелепой.

— Вы решили работать через найденную улику — прекрасно, — резюмировал он. — Сейчас я оформлю необходимый допуск — и пойдём.

Быстро заполнив какой-то документ, он встал. Краснеющая от смущения Илия отправилась за ним.