Не названа цена

Глава десятая

«Это было очевидно, а я в упор не замечала», — раз за разом повторяла своё страшное открытие Илия.

Она закрылась в своей комнате, и сидела теперь на кровати, обхватив колени руками и снова и снова прокручивая в голове свои наблюдения, зацепившие её слова и поступки Рийара, свои сомнения и свои попытки объяснить то, почему он ведёт себя странно.

Она столько времени и сил потратила на то, чтобы объяснить себе все эти странности в его поведении! Далёкие звёзды, сколько же фантазии и упорства нужно, чтобы снова и снова не видеть в упор очевидного — и продолжать придумывать фантастические и запутанные объяснения простым вещам!

Теперь, когда она знала, что никогда не нравилась ему и что он и не планировал ухаживать за ней всерьёз, — всё стало очевидно. Все нестыковки и странности спокойно легли в одну красивую стройную систему.

Систему, которая она вполне могла разглядеть раньше!

Могла, могла, могла!

Если бы она так не зациклилась на мысли, что это та самая настоящая любовь, если бы она не цеплялась так за эту мысль, если бы она не предпочитала самые запутанные и фантастические объяснения, лишь бы не видеть правду!

Рийар был прав, и это было горше всего: он ни в чём её не обманул.

Она сама всё придумала.

Даже не имея на это никаких серьёзных оснований.

Да, он не разубеждал её и даже подталкивал порой к нужным ему выводам — но, по совести сказать, делал это не слишком усердно. Она могла увидеть и догадаться.

И видела, и замечала, и отмечала как странность, но…

Не хотела понимать, что за этой странностью стоит.

Всё, всё лежало на поверхности — а она этого в упор не видела, потому что не желала видеть.

Илия плакала даже не столько от боли предательства, сколько вот от этого понимания, какой же глубокой безнадёжной дурой она оказалась.

Это чувство казалось почти привычным — с тех пор, как началась её стажировка, она частенько чувствовала себя дурой, которая не замечает очевидных вещей. Леон, правда, говорил, что…

Мысль её споткнулась и замерла.

Леон.

За всеми этими переживаниями она совершенно забыла — Рийар заявил, что Леон в неё влюблён.

«Может ли такое быть?» — потрясённо подумала Илия, нервно потирая коленки.

Мысль эта казалась ей совершенно абсурдной. Леон с самого начала и до конца был предельно профессионален — был ходячим воплощением идеи «понимающий и мудрый наставник для стажёра». Илия, конечно, замечала, что он постоянно пытается её подбодрить, охотно отмечает её успехи, не акцентирует внимания на промахах и спокойно объясняет, как поступить в следующий раз, чтобы промаха избежать… но, в самом деле, он вёл себя… он вёл себя примерно так же, как её старший брат, вот да!

Какая ещё влюблённость! Нелепо, и совершенно не сходится с образом аккуратного, вежливого, спокойного Леона, всегда безупречно выдерживающего профессиональную дистанцию.

Рийару, должно быть, просто по мозгам его откатами заехало, вот и вообразил такую чушь!

Илия насмешливо фыркнула, резюмируя тем своё отношение к абсурдной идее с влюблённым Леоном. В глубине души, впрочем, она почувствовала лёгкое огорчение — как будто ей была отчасти приятна мысль, что Леон мог бы быть в неё влюблён. Возможно, потому что она была так растерзана сейчас своими переживаниями и чувствовала себя такой глупой и нелепой, что, конечно, ей очень хотелось верить, что кто-то мог бы в неё всё-таки влюбиться.

А уж если бы в неё мог бы влюбиться кто-то вроде Леона — так это вообще было бы очень приятно, потому что такие мужчины, конечно, не влюбляются в кого попало.

Увы, но тут ей явно тоже ничего не светило, а Рийар просто двинулся головой. Определённо, так.

Откинувшись на подушку, Илия приняла решение, что не будет страдать по этому мерзавцу, потому что это слишком унизительно — страдать по такому гадкому и бездушному человеку.

Не то чтобы это решение в самом деле могло уменьшить её боль — но, во всяком случае, она обрела в этой мысли твёрдую почву под ногами, и смогла хотя бы заснуть.

По гордости она не хотела никому показывать, как ей больно — к тому же, она стыдилась того, что другие могут узнать, какой глупой она оказалась в этой ситуации, — поэтому ей вполне удалось скрыть своё состояние от близких и, как ни в чём не бывало, отправиться на работу.

Там Леон огорошил её новостями:

— Я справлялся у наших женщин-боевиков, оказалось, что они частенько предпочитают тренироваться своей компанией и не против, чтобы вы к ним заглянули. Вот их график, — передал он Илии листок.

Она взглянула на него с большим недоумением.

За всеми своими переживаниями она совершенно забыла о том, что чуть не отказалась от карьеры следователя ради карьеры боевика.

Только потому что Рийар — лживый насмешливый Рийар! — наплёл ей лапши о том, что у неё, видите ли, талант.

Это был ещё один добивающий удар.

Илия верила, что Рийар полюбил её, потому что разглядел в ней нечто особенное. Разглядел её талант.

А оказалось — оказалось, он видел в ней обычную наивную дурочку. Если и особенную, то только своей особенной степенью доверчивости и глупости.

Эта мысль совершенно деморализовала Илию. Ей удалось, впрочем, сдержать слёзы — скатиться в истерику прямо перед Леоном было бы совсем уж позорно! — но лицо её всё-таки приобрело настолько трагичное и горькое выражение, что от него это не укрылось.

— Илия? — встревоженно переспросил он. — У вас всё в порядке?

Нервно сжав листок с графиком, она подняла на него болезненный взгляд и совершенно искусственным тоном ответила:

— Простите, я уже поняла, что это была глупая идея. Мне жаль, что я не обдумала её сперва хорошенько сама с собой, а сразу перешла к действиям.

Голос её звучал несколько сдавлено из-за того стыда, который она теперь испытывала.

Если бы Леон не удержал её от рокового решения, не уговорил бы сперва подумать — она потеряла бы свой шанс.

Она потеряла бы свою мечту.

Из-за мужчины, который даже ничего ей не обещал; который даже не ухаживал за ней; про которого она просто придумала, что он её любовь, и ради которого она согласилась пожертвовать и мечтой, и карьерой.

Ей было теперь так стыдно, так бесконечно стыдно — она слишком хорошо помнила, как категорично высказала Леону своё решение и сколько времени и сил он потратил на то, чтобы её отговорить. Далёкие звёзды, что он теперь будет о ней думать!

Впрочем, и так понятно. Рийар всё верно сказал: что бы она там сама о себе не мнила — она просто обычная дурочка.

Леон, однако, если и удивился её непоследовательности, то вида не подал. Молча забрав у неё листок с графиком, задумчиво отметил:

— Ну что ж, по совести сказать, я рад вашему решению. Это, конечно, ваша жизнь и ваше дело, но мне всё же кажется, что вы успешнее реализуете себя именно на должности следователя.

Илия сдавленно всхлипнула от стыда и поспешно отвернулась, пытаясь спрятать слёзы, которые не получалось удержать.

Он, положительно, не понимал, что с нею сегодня происходит.

Не решаясь отойти от её стола и вернуться к своей работе, поскольку он видел, что с нею явно что-то не так, он попробовал деликатно предложить:

— Мне кажется, вы немного переутомились, Илия. Возможно, вам стоит взять сегодня выходной?

«Да. Нет. Не знаю», — не смогла определиться она.

С одной стороны, да, она явно вот-вот скатится в истерику, и стоило, в самом деле, уединиться где-нибудь и пережить свои эмоции вдали от чужих глаз. С другой стороны — так она останется наедине с этими самыми эмоциями, на растерзании у них. Она не могла определить, что для неё сейчас кажется страшнее.

— Может быть… — нерешительно попыталась она найти компромиссный вариант. — Знаете, я бы, в самом деле, прошлась и проветрила бы голову, но ненадолго! — вскинула она на него взгляд, полный надежды.

Прогулка! Вот, что ей сейчас нужно! Пройтись, успокоиться, выплеснуть энергию в шаги…

— Да, конечно, — с некоторым удивлением согласился он и добавил: — У нас есть сквер вокруг озера на территории. Впрочем, — перебил он сам себя, — вы знаете.

Она, конечно, тут же вспомнила, как ходила по этому самому скверу с Рийаром — и идея сразу же перестала казаться ей хорошей. Не говоря уж о том, что она могла с ним там столкнуться! Вот это — это было бы совершенно кошмарно!

…тут с ужасом Илия поняла, что так или иначе будет с ним сталкиваться регулярно — если уж она надеется тут работать, а он уже тут работает.

В голову не лезло никаких спасительных мыслей.

— Илия? — вернул её в реальность встревоженный голос Леона.

Она подняла на него взгляд: он смотрел на неё с совершенно искренней тревогой.

Ей вспомнилось, что, конечно же, он не влюблён в ней — но в его отношении к ней и впрямь проглядывает почти братская забота.

— А вы… вы не могли бы пройтись со мной? — замирая от собственной наглости, попросила она.

Её просьба заметно его удивила; он обернулся к окну, словно убеждаясь, что погода и впрямь стоит вполне располагающая к прогулкам. Потом, хмурясь, взглянул на свой стол, оценивая ряд стоящих перед ним рабочих дел.

Илия подумала, что, верно, совсем уж с ума сошла, и всё же нарушила все допустимые границы профессиональной этики.

— Мне нужно отдать несколько распоряжений, — наконец, взвесил важность своих дел Леон. — А после можно и пройтись, почему нет?

Она с облегчением перевела дух.

Ну, по крайне мере, она не угодила в ещё более глупую ситуацию, чем ей казалось!