Невеста Хранителя Стихий

Глава 2

…Вдох. Руки и ноги дернулись, словно через тело пропустили электрический ток, Ника выгнулась и снова вдохнула полной грудью. Вкусный, сладкий, такой нужный воздух!

От мокрой одежды Нику колотило, но она не могла заставить себя открыть глаза. Ее вытащили каскадеры, это понятно. Куда она сунулась, что о себе возомнила? Отвлекла на себя внимание спасателей, не дала разыскать Аниту, когда счет шел на секунды. Или их обеих сумели спасти? Надо набраться мужества и встретить правду лицом к лицу, чего бы ей это ни стоило.

С кино наверняка придется расстаться, чем бы ни обернулся сегодняшний трюк. А она надеялась, что со временем приживется в этом волшебном мире, и не просто освоится, а… Ладно. Главное сейчас другое – жива ли Анита, что с ней. Есть ли здесь вина Ники. Как теперь жить дальше.

«Я ничего не сделала, – жалобно подумала Ника. – Не я готовила реквизит, не я его проверяла, я только защелкнула замки. Браслеты не мешали плавать! Анита умеет плавать даже совсем без рук, оттолкнулась бы ногами – да и вынырнула!»

– Сознание вернулось в тело, – констатировал кто-то сверху.

Голос незнакомый, резкий, даже жесткий. И какая странная формулировка! Медики со скорой те еще оригиналы.

Ника постаралась разлепить веки, но у нее ничего не вышло. Вместо этого она вдруг задохнулась, и ее захлестнул истошный кашель. Приступ длился недолго, однако совершенно измотал ее и предсказуемо окончился рвотой: видно, Ника успела наглотаться воды. Обессиленная, она вновь почувствовала, что уплывает в блаженную пустоту бессознательности, но тут ее встряхнули – не физически, а будто ухватившись за самую суть. Не успев осознать, что произошло, Ника вскочила.

– Теперь вперед, – скомандовал тот же голос, на этот раз будто изнутри головы.

«Я не могу», – взвыла про себя Ника, но тело уже сделало шаг. И еще. И еще.

Бам! Она врезалась в стенку и вынуждена была открыть глаза. Поверхность стены была холодной и идеально гладкой, а из ее глубины на Нику пялилась ее испуганная копия с мокрыми волосами. Челка прилипла ко лбу, глаза лихорадочно блестели.

Всего лишь зеркало.

Стоп. Если ее достали из заводи, то должны были вытащить на берег. Еще есть вариант, когда она могла прийти в себя в карете скорой помощи, ну и дальше, если на это почему-то ушло намного больше времени, она теоретически могла очухаться уже в больничной палате, в приемном покое, в реанимации, наконец. Зеркало, пожалуй, означает приемный покой. Или палату.

Ника дернула головой, отшатнулась, обернулась и снова уставилась на собственную физиономию. Второе зеркало напротив первого? Что за безумие? Узкий коридор – Ника не смогла полностью распрямить рук, если упереться ими, – и зеркальные стены. Кому и зачем он мог понадобиться в больнице?

Темное пространство заполнили десятки одинаковых лиц, перекошенных от изумления и страха. Они отзывались на малейшее движение Ники, дробились в гранях зеркал, на мгновение ловили невесть откуда взявшиеся блики.

Так, сказала себе Ника. Без паники. О свете в конце тоннеля слышали все, а о таком вот роскошном выверте психики, кажется, никто еще не сообщал. Это мозг отчаянно пытается сохраниться перед самым последним рубежом? Или…

Не мог же кто-то, в самом деле, похитить ее со съемочной площадки: незаметно выловить из воды и переместить в такой безумный аттракцион, зеркальный лабиринт? Нет, абсурд. Таких маньяков даже в кино не бывает. Должно же быть хоть минимальное правдоподобие, правда жизни?

Ника двинулась вперед и снова вмазалась в зеркальное стекло – многострадальный лоб отозвался болью. Пришлось вытянуть перед собой руки и ползти вперед, как улитка, на ощупь и медленно-медленно. «Видишь, я о тебе забочусь, – уговаривала себя Ника, обращаясь напрямую к мозгу. – Стараюсь, чтобы ты не ударился об очередное зеркало. А ты давай поскорее соображай! Очнись и покажи, что я нахожусь в больничной палате. Или на травке у ног озабоченного режиссера. Хватит нам мультиков, право слово!»

Но мозг отказывался прислушиваться к Никиным доводам. Зеркальный лабиринт никуда не девался. Коридоры ветвились, и ей приходилось наугад сворачивать или продолжать движение прямо, теряясь в догадках, что ждет ее на выходе из этой несусветной ловушки.

Через некоторое время Ника заметила, что бормочет себе под нос: «Мне уже надоела эта рожа! Покажите что-нибудь другое!» В тусклом свете глаза казались черными провалами на бледном пятне лица, мокрые волосы свисали сосульками, а ровный каменный пол леденил босые ноги. Бр-р! Сколько еще ей тут блуждать? Может, пора покричать «ау»?

Лодыжку пронзила резкая боль. Ника взвизгнула, запрыгала на здоровой ноге, пытаясь понять, что произошло, и увидела, что к коже присосалась огромная черная змея. Это уже слишком! Всхлипнув, Ника саданула ногой по ближайшему зеркалу, стараясь стряхнуть гадину. Боль усилилась, а Ника, потеряв равновесие, шлепнулась на пятую точку. Какой твердый камень! Змея и не думала отцепляться. Ника издала боевой клич и схватила ее рукой: все равно терять уже нечего. Руку, от пальцев до плеча, прошил электрический ток.

«Это дефибриллятор, – подсказал Нике мозг. – Сейчас проснемся! Разряд!»

Из глаз посыпались искры, но прийти в себя в больничной палате все никак не удавалось: зеркальный лабиринт завертелся вокруг съежившейся от боли Ники, а черная рептилия, раздуваясь, по-прежнему висела на ноге. Змеи кусают не так, мысленно выкрикнула Ника, ты пиявка какая-то, а не змея!

Тут Нике послышался смех. «Разумно, – отозвался кто-то у нее в голове. – И по сути верно. Уже почти все!»

– Все? – переспросила в ужасе Ника.

Сейчас лабиринт погаснет, и дефибриллятор не поможет. Все! Загадочная галлюцинация на пороге смерти – жаль, ее совсем некому будет истолковать.

– Все-все, девочка, – мягко сказал вслух низкий мужской голос, и навалилась долгожданная чернота.