О чём молчат рубины

Глава 20. Соратница, или?.

Больше всех товарищей у тамбовского волка.

Ашот Наданян.

Земли, принадлежащие Тевтонскому ордену, замок Мариенбург, 03.08.1410 года. Утро.

— Рассказывай! — нахмурила брови девушка, едва мы отошли с пару десятков шагов.

— Что рассказывать? — я попытался прикинуться дурачком.

— Всё рассказывай! Откуда у тебя золото?! Зачем тебе рубин?! Рассказывай! И учти, если что, я сразу на помощь позову! Я расскажу, какими словами ты Моисея ругал!

— Ха! Тогда вместе на костёр пойдём! Я как еретик, а ты, как укрыватель еретика!

— Пусть! — Катерина взглянула на меня таким фанатичным взглядом, что я поверил: закричит. И на костёр пойдёт. Может, даже с улыбкой.

— Та-а-а-к… пошли-ка!

— Куда это?

Заладила: куда, куда… Куда надо! Я вчера многое передумал, когда планировал поход к ювелиру. Спланировал и этот разговор, правда вчерне.

— Не переживай. В часовню пойдём. Святого Николая. Помнишь, куда ты меня впервые отвела? Вот там и поговорим, в тихом, святом месте.

Это я так специально придумал. Как бы объяснить? Самые твёрдые убеждения — это детские впечатления, особенно если они вбиты в детскую голову подсознательно. Ну, к примеру, если родители при ребёнке постоянно обзывают дядюшку Мемфиса нехорошими словами, говорят про него, что он обманщик и хитрец, то к юности, даже если дядюшка Мемфис будет юношу мешками с золотом задаривать, юноша в каждый мешок подозрительно заглянет: точно ли золото? Или может, жёлтое, но не золото? И юноша не виноват! У него это уже закреплено на уровне подсознания. Так вот, я просчитал, что у Катерины на уровне подсознания закреплено: в храме не лгут! Никто, никогда и ни при каких обстоятельствах! То есть, если мне придётся лгать, велика вероятность, что Катерина поверит. А лгать, очень может быть, придётся.

— Ну… пойдём в часовню… — растерялась девушка.

Так и шли, я решительным, твёрдым шагом, сделав каменное лицо, чтобы сразу была видна моя решимость, и Катерина, семеня рядом и поминутно взглядывая на меня со стороны.

В часовне, как всегда, было сумрачно, тихо, и пахло восковыми свечами. Теперь-то я знал, что это не выставка картин! И понимал значение всех этих изображений. Та же Катерина подробно растолковала.

Я надеялся, что мы снова окажемся одни, но на этот раз не повезло. Невдалеке от распятия стояла на коленях незнакомая старушка и истово молилась. Мы с Катериной замолчали. Она уставилась на распятие и время от времени крестилась, я отошёл чуть в сторону. Тоже делал рукой крестные знамения, но больше рассматривал картины. Очень, очень прекрасная работа! Я уже говорил, что меня это восхищало! Сегодня я косил глазом на картину, где изображался предательский поцелуй Иуды.

Зачем это вообще было нужно?! Арестовали Иисуса не римляне, а «воины и служители от первосвященников и фарисеев». То есть, евреи. Которые, наверняка, не раз видели проповедующего в синагогах Иисуса и отлично знали его в лицо. Зачем же поцелуй? Если бы это был римский отряд, то всё понятно: римляне не ходили в синагоги, не слушали проповедей и понятия не имели о некоем проповеднике новой веры. Для них подобное указание на Иисуса, в виде поцелуя, или другого знака, было бы оправдано. Но для тех, кто лично слышал эти проповеди?! Не понимаю. Если только… Если только Иуда не выполнял прямого поручения самого Иисуса! А что? Вот Иисус сидит на Тайной вечери со своими апостолами и громко говорит, что завтра один из них предаст Его. То есть, знает о будущем предательстве и о предателе. Но не предпринимает НИЧЕГО, чтобы предательства избежать. Словно бы сам отдаёт себя в руки первосвященников. А через них — в руки римского прокуратора Понтия Пилата. Без него приговор не мог быть утверждён!

Так вот! Если бы Иисусу надо было встретиться с прокуратором, то пожалуй, другого способа он изобрести не смог бы! Просто так бродячего проповедника к Пилату не подпустили бы и на двести шагов! А как преступника — не миновать личной встречи! А уж, что планировал обсудить Иисус с Пилатом, это сейчас не узнать. Очень может быть, что это были денежные вопросы.

Почему христиане крестятся двумя перстами? В память того, что Иисус имел двойственную природу: и божественную и человеческую. Во время проповедей, он был человеком, не зря он сам себя в этот период называет «Сын человеческий». А если он человек, если Иисус планировал организовать в Иудее новую веру, которую так отважно проповедовал, то ему позарез нужно было золото. Не бесплатно! Иисус вполне мог предложить прокуратору новую статью доходов для Рима, с тем, чтобы ручеёк из этих доходов тёк в нужную для Иисуса сторону. И Иисусу полезно и Пилату почёт!

Какая статья доходов? Хм!.. Помните, Иисус прогнал менял из храма? Знаете, что они там меняли? Они меняли римские динарии и сестерции на особые деньги, которыми только и можно было жертвовать в храме правоверным иудеям! Идея великолепная: по сути, своя, храмовая валюта, курс которой определяет ни кто-нибудь, а первосвященники! Ну, и менялам перепадало, не без этого. И вот, ты выпустил свою валюту, у тебя её купили — по твоему курсу! — и… тебе же пожертвовали! И ты можешь опять её продавать! Опять по своему курсу! Сколько угодно раз! И — вишенка на торте! — если назвать это торговлей, то положено платить налоги. А если это делают менялы, то никаких налогов не будет!!!

А если местных менял заменить римскими торговцами? А если напустить на менял римских мытарей, то бишь, собирателей налогов? Установить твёрдый налог на обмен и собирать? А?.. Рекой денежки потекут, рекой! В Рим, а не иудейским первосвященникам. А из этой реки почему бы не пустить ручеёк в сторону?..

Но, если это так, почему не согласился Пилат? Не поделили «ручеёк»? Но Пилат и после смерти Иисуса не предпринял ничего подобного. Испугался религиозного восстания по всей Иудее?

Я так задумался над этим предположением, что чуть не пропустил момента, когда старушка встала с колен и побрела к выходу. И тут же Катерина вцепилась мне в локоть:

— Ну?!

— А?..

— Рассказывай!

— Хорошо! Подойди сюда, к распятию! А теперь поклянись именем Божьим, что никому и никогда не расскажешь того, что я тебе скажу!

— Вот ещё!!! Ты скажешь, что ты нераскаявшийся еретик, а я должна буду молчать?! А если скажу, то буду клятвопреступницей?! Нет!

Ну, признаться, и не очень-то надеялся, зная, что девушка обладает острым умом и смекалкой. Придётся идти другим путём…

— Ладно! Но всё же прошу тебя, когда я тебе всё выложу, рассуди здраво, нужно ли об этом знать всем вокруг? Договорились?

— Ну-у… я подумаю! Рассужу! — пообещала Катерина.

— Тогда вот, видишь? Это же свинец, не так ли? — я достал из-за пояса заранее припрятанные два кусочка свинца.

— Ну-у…

— А теперь смотри!

Я положил оба кусочка на свою правую ладонь. Пару мгновений ничего не происходило, а потом по кусочкам пробежались весёлые жёлтые искорки, растекаясь вокруг себя золотыми разводами. Красиво и завораживающе. Я сам вчера не удержался, чтобы не полюбоваться.

— Золото! — торжествующе заявил я, — Можешь убедиться!

И протянул ладонь девушке. Катерина отшатнулась в страхе:

— Ты… демон?!!

Н-да, вариант, чтобы как у брата Томаса, не прошёл… Жаль…

— Почему «демон»? Может, ангел?

— Зачем золото ангелу?!

— А зачем золото демону? — парировал я.

— Понятно, зачем! Чтобы соблазнять добрых католиков! Чтобы пробуждать у них алчность! А алчность — смертный грех!

— Ой, да ничего я не хочу пробуждать! Просто у моего перстня свойство такое: превращать свинец в золото. Хочешь, я надену перстень на твой палец и у тебя в руках тоже золото получится?

— Демон заключён в перстень?!!

— Тьфу на тебя! Нет никакого демона! Просто, такое свойство моего рубина!

— А-а-а… — начало доходить до Катерины, — так это у тебя… философский камень?! Он всё же существует? А я думала, сказки…

— Не знаю, что такое «философский камень», — признался я, — Поэтому не могу ни подтвердить, ни опровергнуть.

— Ну, это такое… в общем, его все алхимики ищут! Говорят, кто-то своими глазами видел, что есть такой. Он любой металл в золото превращает!

— Наверное, речь про второй рубин! — догадался я, — Который я ищу. Но он тоже не любой металл превращает в золото. Только свинец.

— Может и так… — согласилась девушка, — Слухи всегда преувеличивают… Значит, демона там нет?

— Ну какой демон в святом месте?! — возмутился я, мысленно погладив себя по голове за правильно выбранное место разговора.

— Да-а-а, а почему тогда демоны искушают святых отшельников? — возразила Катерина, — И не смущаются, что место святое и сами отшельники тоже святые?

— Не знаю! — сухо пожал я плечами, — Я в демонологии не силён. И демонов я никогда не видел. И дел с ними не имел.

— Ну, хорошо… — Катерина о чём-то раздумывала, покусывая губки, — Пусть у тебя философский камень… Пусть во втором перстне тоже такой же… Но зачем он тебе? Если у тебя такой уже есть?

— Такой, да не такой, — вздохнул я, — Ты спрашивала, какая у меня миссия? Так вот: моя миссия — этот самый второй рубин найти! Найти и… разбить!

— Это я спрашивала, когда думала, что ты ангел, — возразила девушка, — А ты кто?.. Нет, а правда: кто ты?!

Ну, вот и добрели до главного… Врать напропалую или не врать?.. Да, старик Решехерпес советовал: «Нужно будет лгать — лги!». Но вот «нужно» ли теперь? И если я ошибусь, то будет страшное… Ну, раз… два…

— Я жрец! — выпалил я.

— В смысле, жрёшь что ли много? — усмехнулась Катерина и тут же её глаза округлились, — Погоди! Ты хочешь сказать… ты волхв?! — И сразу глаза её опасно сузились, — И кому же ты поклоняешься? Ах, да! Рубин! Золотому тельцу? Мамоне?..

— Я расскажу, — почему-то хриплым голосом сказал я, — Я всё расскажу, только пожалуйста, не перебивай!

И я рассказал всё. Ну, почти всё. Катерина даже рот открыла, пока слушала.

— Врёшь? — шёпотом спросил она, когда я окончил свой рассказ.

— Как можно?!

— То есть, ты можешь делать чудеса? Словно святой?

— Могу и чудеса. Не все, конечно, а только то, что знаю.

— Ага! Убить, умертвить, наслать чуму и холеру?! И десять казней египетских?!

— Как раз из этого ничего не могу, — сокрушённо признался я, — Хотя, кое-что хотелось бы. Бабахнуть бы, к примеру, как из мортиры! Я бы не возражал против такого умения. Но нет. Могу только то, чем занимались маги в моё время.

— А чем они занимались?

Что ж, к этому вопросу я тоже готовился!

— Что у меня в руке? — снова пошарил я у себя за поясом.

— Горошина?

— Горошина. Пойдём-ка за порог… А теперь смотри!

Я сунул горошину в землю. Протянул вперёд руку с перстнем и закрыл глаза, повторяя нужные слова. Катерина тихонько ахнула. Я знаю, что она увидела. Но я своих дел не прекращал. Ещё… ещё… ещё… Уф, устал! Ладно, пожалуй, хватит! Думаю, и этого достаточно будет!

Я открыл глаза. Чуть не половина часовни была перевита проросшими и буйно расползшимися по стене гороховыми побегами. Густо висели уже созревшие новые стручки, с налитыми горошинами. И стояла остолбенелая Катерина. Я ухватил девушку и вновь утащил её в часовню.

— Видишь? В добрых руках магия творит добро. Хочешь, я могу сделать, чтобы с каждого поля по три-четыре урожая за год собирали? Правда, только с того поля, которое я вижу, которое перед моим взором, на которое я могу направить мою руку… Но если магов будет много, то и полей таких может быть много! Лишь бы магия была в добрых руках! Лишь бы волшебство было под присмотром.

— Ага… а тот рубин…

— Сам по себе тот рубин не плохой и не хороший. Он только усиливает черты характера своего владельца. Ну и защищает его, оберегает. Исцеляет, если ранен или отравлен. А уже владелец отвечает за то, какие он будет делать дела: добрые или злые.

Ну, то есть, жадный станет скрягой, щедрый — транжирой, смелый станет отважным, а трус поминутно будет впадать в панику. Если владелец умный, хитрый и изворотливый, то с рубином он сможет с лёгкостью обмануть всех вокруг, какими бы умными и расчётливыми ни казались собеседники. Если это сластолюбец, то станет распутником, если человек жесток, то окружающие будут ужасаться зверствам… Но рубин не виноват!

Ты же слышала? Был отважный полководец, этот… Цезарь! И потом, когда к нему рубин попал, он ни одного сражения не проиграл. Был умный дядька, Клавдий. И в его правление в Римской империи царили тишь и благодать. Но, когда рубин попал в руки Калигулы… Не рубин виноват! Он просто усилил чёрную душу своего владельца!

— И тебе нужен рубин, чтобы он не попал в грязные руки?

— И это тоже. А, кроме всего прочего, я должен вернуть магию в наш мир! Я должен найти остатки наших жрецов, а если их нет, то создать новую касту жрецов. С чистым сердцем и чистыми руками. Чтобы они делали добро. Чтобы люди жили хорошо и привольно. Счастливо. В достатке.

— А как ты докажешь, что если тот рубин попадёт в твои руки, ты сам не станешь таким, как Нерон или Калигула? А вдруг в тебе тоже есть червоточина, и тот рубин раздует твою чёрную полоску души в чёрное, мрачное покрывало для всего народа?!

— Мне трудно это доказать, — вздохнул я, — Но я намерен разбить тот рубин, не ожидая, пока в душе что-то там разрастётся. А потом магия будет уже не только моя, но для всех. Останется только отыскать людей, чистых душой, и обучить их.

— А если ты тот рубин не найдёшь…

— Тогда им завладеет кто-то другой. И я очень сомневаюсь, что этот «другой» будет добрым и мягким. Помнишь историю про «Рубин Чёрного принца»? Можешь назвать хоть одного владельца, которому ты хотела бы отдать в руки магический рубин? Мухаммад Пятый, убийца собственного отца, которого его же подданные не любили? Мухаммад Четвёртый, свергнувший с престола брата своей жены? Педро Жестокий, убивший Мухаммада Четвёртого, который пришёл на переговоры, да ещё с богатыми дарами? Его брат Энрике, поднявший мятеж? Может, сам Чёрный принц или король Наварры Карл Злой, поклявшиеся помогать Педро Жестокому, но наплевавшие на клятву и бросившие короля в беде, когда узнали, что он беден? Кому бы ты со спокойной душой вручила чудо-камень, твёрдо веря, что в стране после этого воцарятся мир и покой? Лично я — никому! И почему-то мне кажется, что с чудесным рубином может выйти та же история: если попадёт в чьи-то руки, то это будут руки по локоть в крови.

— И как же ты из этих кровавых рук будешь вырывать рубин? — уточнила Катерина, — Если рубин своего владельца от всех опасностей защищает, а значит, и от тебя?

— Ещё не знаю, — признался я, — Но у меня преимущество: я знаю о чудесных свойствах перстня, а кроме меня никто не знает! Вот, только ты теперь… Может, удастся купить за любые деньги? Золото, как ты понимаешь, не вопрос! Может, получится обхитрить нового владельца и выменять на что-то… Главное теперь понять, какой из двух рубинов тот, который нам нужен. Рубин короля Вацлава Первого, за которым нужно ехать в Чехию, или Рубин Крестоносцев, который исчез неизвестно куда. И, может быть, придётся добывать его в польском войске?

Признаться, я и в крестоносном войске себя ещё не очень хорошо чувствую, хотя и в артиллерии и в атаки не хожу. А если придётся лезть к полякам? А если у них тоже предстоит какая-нибудь ордалия? Бр-р-р!!! Страшно до жути! А ведь лезть придётся. Я клятву дал.

— Ну, на труса ты не похож, — усмехнулась Катерина, — Наоборот, других запугать можешь. Как ты на бедного Якуба с кулаками… Я думала, ему поплохеет! Хи-хи!

— Ой, Якуба запугать, ничего геройского нет, — улыбнулся я в ответ, — Он уже заранее готов был бояться. Ещё до начала разговора.

— И всё же я была уверена, что ты его поколотишь!

— А я уже почти собрался! А потом вдруг сообразил, что даже пустой трепотнёй, историей, которая закончилась ничем, он умудрился сообщить мне важные сведения. Я ведь боялся, что предатель Нишвахтус мог забросить рубин в потухший вулкан или бросить на дно моря. Или придумать ещё что-нибудь заковыристое. Ан, нет! Якуб так рассказал свою историю, что я ясно понял: вот он, тот самый перстень с тем самым рубином! Никуда он, голубчик, не делся! Вот она, цель! А что было бы делать, если бы выяснилось, что перстень брошен в середину Средиземного моря? Пришлось бы придумывать, как сделать из моря озеро и как потом его осушить. А это, знаешь какая головная боль!

— Серьёзно?! — поразилась Катерина, — Ты бы стал осушать целое море?!

— А куда деваться? — уныло ответил я, — Я клятву дал… И потом, нет никакой гарантии, что рубин в море пропал навсегда. Рыба какая-нибудь его проглотит, потом рыбу поймают, выпотрошат. Потом перстень отберёт у рыбака капитан, капитан продаст торговцу, торговец продаст вельможному рыцарю, рыцарь поднесёт в дар злобному диктатору… и такая кровавая карусель начнётся!.. Лучше уж я море осушу!

— Н-да… — девушка задумчиво постукивала пальчиком по своим губкам, — И какие у тебя ближайшие планы?

— Я же говорил! Найти отца Дионисия и расспросить его про рубин в короне короля Вацлава. Отец Дионисий из Пражского университета? Значит, велика вероятность, что он видел корону! И, может быть, даже сумел её хорошенько рассмотреть. А параллельно расспросить доктора Штюке, не знает ли он, был ли «Большой Рубин Крестоносцев» на пальце Ульриха фон Юнгингена, когда он выезжал на войну?

И, как ты понимаешь, всё это я должен проделать тайно. Если, к примеру, фон Плауэн не то что узнает, но хотя бы заподозрит меня в чём-то подобном, он меня прикажет схватить. Я, конечно, буду молчать… сколько смогу. Дня два, если я правильно прикидываю. Я не строю иллюзий. Через два дня фон Плауэн будет знать всё. И я не гарантирую, что он тоже не начнёт охоту за основным рубином. И я не гарантирую, что у него окажутся кристально чистые руки и кристально белая душа.

Вот поэтому я и хотел, чтобы ты никому ничего не рассказала из того, о чём я сейчас поведал. Одно твоё неосторожное слово и мне конец! Да и не в этом дело. А конец всей магии мира! Вот в чём ужас!

А теперь, если ты обещаешь молчать, то я пойду искать отца Дионисия. Или?..

Катерина продолжала задумчиво постукивать пальцем по губам. И взгляд у неё был… стальной был взгляд! Словно она, вместе с крестоносцами, строгому взгляду по утрам тренируется! На каком-нибудь, гладко отёсанном бревне. Мы стояли и молчали. И с каждым мгновением мне становилось всё неуютнее.

— Никуда ты не пойдёшь! — жёстко заявила, наконец, девушка, — И шагу не сделаешь!..