О чём молчат рубины

Глава 51. Катеринины байки

С тех пор как существует мирозданье,

Такого нет, кто б не нуждался в знанье.

Какой мы ни возьмем язык и век,

Всегда стремится к знанью человек.

Рудаки.

Бранденбуржское курфюршество, Солдин-Кострин, 02.10.1410 года.

Ещё только заканчивали седловку, ещё проверяли подковы у коней, а брат Ульрих с одним из своих оруженосцев успели вернуться в трактир. Они решили снова осмотреть окрестности, уже при свете. В руках у Ульриха было четыре арбалетные болта. Один из них он показал Марциану.

— Кровь? — удивился Марциан и оглянулся на Катерину, — Поздравляю! Кажется, нам удалось отомстить за рану брата Вилфрида! Кстати, не возражаете, если сегодня брат Вилфрид прокатится в карете, вместе с вами? Боюсь, он ослаб от потери крови.

— Я в порядке! — вскинулся Вилфрид, — А потерю крови найдём чем возместить! Ага!

— Брат Марциан прав! — непреклонно заявила девушка, — Вам нужен отдых и покой! Сегодня вы едете в карете! По крайней мере, пока не почувствуете себя лучше!

— Ну, разве что первую половину дня… — сдался Вилфрид, — Поверьте, сударыня, свежий воздух для рыцаря здоровее, чем отдых и покой в карете!

Ну, вот! И с Эльке было не очень комфортно, во всяком случае, приходилось сдерживать язык, а теперь? О чём можно беседовать теперь? О птичках?.. Если вообще места в карете для меня хватит.

Брат Ульрих, между тем, подошёл к девушке и молча воткнул в землю все четыре болта. Катерина, так же молча, наклонилась и выдернула болты из земли. И унесла их в карету. Всё понятно. Из рук в руки передавать нельзя, а так, опосредованно, через землю, можно. Ну, что за люди! Что за нравы!

— Иди сюда, Шарик! — со вздохом позвал я, — Вот тебе морковка! Можешь считать, от леди Катерины!

Клац! И Шарик захрустел лакомством. А в руках у меня остался только хвостик морковки. Как он умудряется?! Откусил, как срезал! Точно по обрезу пальцев.

— Я никак не могу понять нашего противника! — покачиваясь в седле, объяснял нам брат Марциан, — А значит, не могу предугадать его действия! Чего он хочет? Остановить посольство? Вроде бы нет… Убить Андреаса? Вроде бы да… и вроде бы нет! Покушения на него были, отрицать это глупо. Но скажите, почему нападающий не использовал, к примеру, отравленные стрелы?! Чтобы наверняка? А он их не использует! Настолько уверен в себе, или тут что-то другое?..

— Может, у него нет яда? — предположил я.

Рыцари посмотрели на меня снисходительно.

— Достаточно смазать наконечник собственным дерьмом, и это будет гораздо опасней простого наконечника, — пояснил Марциан, — Из-за возможного заражения крови. Надеюсь, никто не думает, что у них недостаток в дерьме? А я осмотрел рану Вилфрида. Чисто!

— Может, он хочет не убить Андреаса, а задержать каким-то образом посольство? — предположил Ульрих, — Почему нет? Он понимает, что Андреаса мы не можем оставить лечиться на середине пути, как поступили бы с любым другим рыцарем или оруженосцем. И, если рана будет достаточно серьёзная, то и везти с собой проблемно. А значит, всё посольство будет ждать исцеления нашего Андреаса. По-моему, разумная версия!

— Может быть, может быть… — пробормотал Марциан, — Тогда надо ждать какой-то каверзы, вроде разрушенного моста или чего-то подобного. Того, что задержит нас в пути. Пока такого не было.

— Уже есть! — протянул Ульрих вперёд руку. Впереди догорал хлипкий мостик через небольшой, узкий ручей.

Узкий, он может быть и узкий, а больше часа нам потребовалось, чтобы найти неподалёку надёжный брод, разведать, насколько крепко дно, перекатить карету и телегу, и вернуться на дорогу.

— Ну, что ж! — подвёл итог Марциан, когда мы выстроились обычной процессией, — Теперь можно делать выводы и прогнозы!

— Я готов! — тут же вызвался Ульрих.

— А я ещё ничего не решил! — возразил Марциан.

— Когда решишь, можешь быть уверен: я готов!

— О чём вы? — всполошился я.

— О засаде на нападающих, — усмехнулся, оглянувшись на меня, Ульрих, — Если мы правы, то нам следует выделить хотя бы пару лучших бойцов и отправить их вскачь, на день пути вперёд! И сделать засаду, где-нибудь под мостом или там, где лучшее место для создания препятствий. Как только негодяи попытаются поджечь мост, тут они и поплатятся!

— И сколько мы можем выделить?

— По крайней мере пару бойцов: я и один из оруженосцев.

— Но их пятеро! Как минимум!

— На нашей стороне внезапность, — хладнокровно ответил рыцарь, — Уж они-то засады точно не опасаются! Это, считай, сразу двое убитых из арбалетов. А разве мы вдвоём испугаемся троих оставшихся мерзавцев? Фи! Так, что ты думаешь, брат Марциан?

— Я думаю… нет! — покачал седой головой Марциан, — Пока мы зримо не убедимся, что твоя теория справедлива.

— А сгоревший мост?..

— Мост могли поджечь, не для того, чтобы задержать нас в пути вообще, а для того, чтобы так задержать, чтобы успеть устроить засаду. Честно говоря, не тянет тот мост на серьёзную задержку! Я бы, на месте нападающих, выбрал другой мост! Чтобы, как минимум, на день нас задержать!

— Как скажешь, брат Марциан! — внешне равнодушно ответил Ульрих, но я заметил, как остро блеснули его глаза, — Как скажешь! Вот только, как бы поздно не было!

— Посмотрим… — буркнул Марциан, обрывая беседу.

Только после обеда, когда брат Вилфрид, покряхтывая, решился пересесть из кареты в седло, чтобы его «ветерком обдуло», я отважился на встречу с Катериной. И чужих ушей меньше, и что-то очень гневно она поглядывала на меня из окна кареты, когда мне случалось проехать мимо. К чему бы?..

— Благодари Бога! — такими словами встретила меня Катерина, когда я открыл дверцу кареты, — Благодари Бога, что уже полдень и я себя в руки взяла! А то была такая злая, что за себя не отвечала! Нашёл моду, э-э-э…

Девушка бросила быстрый взгляд на Эльке и закончила невнятно, — Нашёл моду… глумиться! А злоречие — это верный путь к дьяволу! Всё! Баста! Я с тобой говорить отказываюсь! На всякий случай!

— А когда господин Андреас… это… злоречествовал? — открыла рот Эльке.

— Было дело! — Катерина бросила на меня рассерженный взгляд, — Ты не слышала…

— И не подумаешь! — Эльке выпучила на меня удивлённые глаза, — Всегда был такой обходительный, такой вежливый сударь, что прямо рыцарь, прямо рыцарь! И вдруг… а вы точно слышали, что он злоречествовал, сударыня? А про кого?

— Слышала! — отрезала Катерина, — Никто не слышал, а я слышала! И он это знает, вон, глаза стыдливо прячет! Чует кошка, чьё мясо съела!

— Ничего я не прячу! — возмутился я, — И не злоречествовал! Но мы с тобой поговорим об этом позже. И вообще, все были довольны, одна ты возмущаешься!

— Вот что! — внезапно успокоилась Катерина, — Что бы ты не говорил, тебе не удастся сбить меня с пути исинного. А потому что, лет двести назад, жил такой прославленный монах — и я горжусь, что он был бенедиктинцем! — его звали Фомой Аквинским. Он написал научный трактат, под названием «Сумма теологии», в котором дал так называемые «пять путей к Богу». Их ещё называют пятью доказательствами существования Бога. Я это хорошо усвоила! Поэтому можешь забыть своё «у меня есть вопросы!». Какие бы вопросы у тебя не были, ничто и никогда не опровергнет учения Фомы Аквинского!

— Хотелось бы послушать! — скромно заметил я.

— Но это будет последний наш разговор на эту тему! — заметила Катерина, — А то, мало ли! Вдруг твоё злоречие и на Святое Писание перекинется?!

И она опять бросила взгляд на Эльке.

— Так что с Фомой Аквинским?

— Есть такие еретики, которые отвергают существование Божие… — начала Катерина, и Эльке тихонько охнула, прикрыв рот рукой, — И они приводят, в основном, два довода. Первый довод, что если Бог — это бесконечное добро, то это бесконечное добро должно было бы полностью вытеснить зло из нашего мира. Ну, раз оно бесконечно. Но зло в мире есть. А значит… Второй довод, что если есть явления, которые можно объяснить природными силами или человеческим участием, то незачем объяснять это божественным вмешательством. А поскольку всё вокруг можно объяснить силами природы, то значит…

Так вот! Фома Аквинский приводит пять доказательств! Неопровержимых! Пять путей, следуя по которым, можно понять, что Бог есть!

Первый путь — путь движения. Мы все видим, что в нашем мире есть движение. Вот, мы едем в карете. Карета движется. Почему? Её движет лошадь. А что движет лошадью? У неё есть жизненные силы, которые она восполняет кормом и питьём. Травой, сеном, овсом и так далее. Трава и овёс растут. Движутся. Почему? Потому что на них светит Солнце и льются дожди. А почему ходит по небу Солнце? И так о любой вещи. Если она движется, то эту вещь что-то движет, придаёт ей движение. И ту вещь, которая придаёт движение, тоже что-то движет. Но, тогда получается, что должна быть какая-то первичная сила, которая придала движение самым первым вещам, но сама ниоткуда эту силу не получила. И эту силу, которая двинула все вещи разом, мы называем Богом…

Второй путь — путь причины. Всем следствиям есть причина. Вот, мы едем к Папе римскому. Почему? Потому что везём ему известия от Великого магистра. Почему? Потому что была война и она закончилась. Почему? Потому что Великий магистр объявил войну Польше, но сперва потерпел неудачу во время Грюнвальдской битвы, но сумел удержать свою главную крепость Мариенбург. Почему? Потому что король Польши жаждал овладеть Пруссией. Почему? И так далее и так далее. Любое следствие имеет причину. Но, продвигаясь по этой цепи причин и следствий, мы неминуемо должны прийти в самое-самое начало цепи. Мы должны найти первопричину, от который идут все остальные следствия, а сама она причины не имеет. И эта первопричина не имеющая причин для себя, есть Бог…

Третий путь — существование небезусловных вещей. Ну, если проще, есть вещи возможные и необходимые. Есть вещи, которые могут быть, а могут и не быть. А если поразмыслить хорошенько, то все вещи, которые мы наблюдаем вокруг, когда-то не были, потом возникли, а потом перестанут быть. Вот, карета. Когда-то её не было, потом её построили, а потом она настолько износится, что её выкинут и она сгниёт. А вот гора. Но, когда-то её не было! А потом она появилась. Тысячи и тысячи лет будут дуть ветры, сдувая с горы пыль, будут камнепады и лавины, и в конце концов, гора разрушится. И так всё в этом мире! Но тогда получается, если возможно, что чего-то не было, то его и в самом деле, когда-то не было! А потом возникло. А потом разрушится. А если это можно сказать про всё, что нас окружает, про весь видимый и невидимый мир, то выходит, что этого мира когда-то и не было! Но если этого не было, то должна была быть причина того, что всё это есть! Должно быть нечто, что породило всё сущее. Всё что нас окружает, это возможное. Но должно было быть нечто необходимое, само-по-себе-необходимое, чтобы породилось всё возможное. И это само-по-себе-необходимое не имеет иной необходимости, кроме самой-себя. Но является необходимым, для получения возможного. Это и называется Богом…

Четвёртый путь — путь совершенства. Вот у нас в посольстве есть карета и есть телега. Что из этого более совершенно? Карета. Телегу склепал простой мужик простым топором, а карету делал каретный мастер. Можно ли сделать более лучшую карету? Можно. Но, если подумать, мы каждый раз оперируем понятиями «лучше, совершеннее, благороднее, красивее». То есть, мы сравниваем вещи, по некоей шкале совершенств. Всё выше и выше, всё более совершенное, изысканное, благороднее… Что же на самом верху этой шкалы? Что совершеннее всего, что мы видим в этом мире и что можем себе вообразить? Мы называем это Богом…

Пятый путь — путь порядка и гармонии. Посмотри вокруг! Разве мир не прекрасен? Разве не радуется твоя душа, ярким цветам, тёплому солнцу, желтеющим нивам, простору степи или голубизне небес? Разве не чуден мир вокруг нас? Но, если поразмыслить хорошенько, то получается, что бессмысленные природные тела тем или иным образом действуют наилучшим для них образом? То есть, действуют не случайно, а намеренно? Идут к какой-то цели? Но это невозможно для бессмысленных тел! Если только они не ведóмы особой силой, которая и направляет их к благу. Какая же это сила? Подсказать ответ?

— Бог! — уверенно и потрясённо выдохнула Эльке, оглядывая нас широко открытыми глазами, — Бог всемогущий!

— И на этом все разговоры о божественном заканчиваем! — отрубила Катерина, — Хочешь поболтать, давай разговаривать о чём-то другом! Точка!

— У меня есть вопросы! — упрямо возразил я, — И эти вопросы вроде бы простые… но вряд ли ты найдёшь ответы. Хоть тебе и кажется, что ты такая умная, что можешь всё растолковать. Кстати, как монашке, тебе могут всякие вопросы задавать, разные… маловеры. И ты должна будешь им всё подробно объяснить. Мои вопросы ты объяснить не сумеешь! Но, давай поговорим об этом позже. Когда сама захочешь. Когда тебе будет казаться, что нет для тебя загадок! Вот тогда мы и обсудим мои вопросы. От простого к сложному. А сейчас, так и быть, поболтаем о чём-нибудь другом.

Да, вот так просто я закинул крючок. Уж мне ли не знать, что рано или поздно, девушка не выдержит и спросит, что это за такие хитрые вопросики?! Она же девушка, а значит, любопытна без меры! Вот тогда и поговорим! Надеюсь, не в присутствии Эльке.

— А о чём ты хочешь «поболтать»?..

— А мне всё любопытно! — я выглянул в окошко кареты, — Вот, например, откуда мы знаем, как нам ехать? Мы несколько раз за сегодня перекрёстки проехали, не сворачивая. А вдруг надо было свернуть? Мы слушаем трактирщиков? А если они нам врут?!

— Да, нет же! — хихикнула Катерина, — Есть карты! Наверняка у брата Марциана есть карты, по которым проложен наш маршрут! Не понимаешь? А как ездили в пустыне караваны в твоё время?

— По описанию, — пробормотал я, — Например, три дня надо ехать так, чтобы солнце светило в правый глаз верблюду. Следующие три дня, чтобы солнце было прямо перед тобой. Ещё четыре дня, опять солнце должно светить в правый глаз. И так далее. И, если ты едешь правильно, то в определённый день ты окажешься возле колодца, где можно отдохнуть, напоить животных, может быть, встретить другой караван… А если ничего на твоём пути в назначенный час не окажется, то надо разослать по округе стражу. Они быстро обнаружат колодец, если вы отклонились! Возле колодца, возле воды, как правило, есть небольшой оазис! А у вас не так?

— А у нас маршрут нарисован на бумаге! Ну, или на пергаменте. Как бы, наша земля с высоты птичьего полёта. Ну, смотри!

Катерина расправила платье на своих коленях, словно лист бумаги, и принялась водить по нему пальцем:

— Вот, представь: здесь как бы извилистая голубая линия. Это означает, что здесь течёт река. Рядом надпись, что за река. Ну, к примеру, Одер. Вот здесь чёрный квадратик. Небольшой. Это какое-то селение, возле реки. А если квадратик побольше, то это город. Если совсем большой квадрат, то это большой город, может даже столица. А от города к городу, от селения к селению, тянется чёрная линия. Дорога. Если чёрная линия дороги пересекает голубую линию реки, значит, там построен мост или есть удобный брод.

— Ага! — я, кажется, стал понимать, — А вот здесь надо нарисовать крестоносцев? Они подъезжают к мосту?

— Не вздумай тронуть своими пальцами! — рявкнула Катерина и я невольно отдёрнул руку.

В самом деле, увлёкшись, полез рукой девушке чуть не между колен… Нехорошо получилось!

— Каких тебе ещё крестоносцев нарисовать?! — продолжала возмущаться Катерина, — Крестоносцы проехали, и нет их! А дорога, река, селение и всё прочее осталось. Эх ты!.. Мыслитель…

— Понимаю… — пробормотал я, — Кажется, теперь понимаю! А вот, мы уже какой день едем, и что? Карта всё не кончается?

— Смотря какая карта! — пожала плечами девушка, — Есть карты небольшие, скажем, карта владений одного барона. Есть карты графства или даже королевства. А самая большая, которую я знаю, это Каталонский атлас.[1]

— И что это такое?..

— О! Это величайшее чудо! Представь себе: вот перед тобой шесть листов велéня, размером…

— Веленя?..

— Ну… долго объяснять! Будем считать, что это просто очень, очень высококачественный пергамент. Такой, как ты видел в Мариенбурге.

— Я его видел?!

— Ну, конечно! Каждый раз, когда ты бывал в часовне, ты внимательно рассматривал картины. Они нарисованы на велене!

— На коже?!

— Ну, не на папирусе же рисовать? Ха-ха-ха! Обычно художники рисуют или на досках, или прямо на стене, это называется «фрески», там особый способ рисования, или вот, на пергаменте. Говорят, в Венеции сейчас входит в моду рисование на холсте[2] из пеньки… ну не знаю! Я этих картин не видела, судить об их качестве не могу! Но мы отвлекаемся.

Так вот, перед тобой шесть листов веленя, каждый размером пятьдесят на шестьдесят пять сантиметров. На первых двух листах описаны современные знания по астрономии, астрологии, космографии… Кстати, доказывается, что Земля — это шар! Это по поводу нашего давнего спора! Вот… А на четырёх остальных листах — вся наша Земля нарисована! Представляешь?! Вся Земля! И Африка, и Азия, и всё-всё-всё! От западных берегов Европы, до восточных берегов Китая! И везде свои подписи, что есть что. Снизу карты в прямом отображении, а сверху карты — в перевёрнутом.

— Почему?!

— Сам не догадываешься? Ох ты, горе моё! Ну, вот, положил ты карту на стол. Подошёл к столу и рассматриваешь. Африку тебе видно хорошо и надписи прямо. Замечательно! А Европу тебе видно уже не очень подробно! На стол полезешь? Нет, конечно! Ты просто обойдёшь вокруг стола. И тогда перевёрнутые надписи станут для тебя правильными! Африка станет в перевёрнутом виде. И вот так, бродя вокруг стола, можно рассмотреть всю земную твердь! Всё там есть! И Индия, и Турция, и загадочная Русия, и Персия… Весь мир! Посмотришь — и дух захватывает! Насколько огромен мир Божий!

— Странно! — сухо заметил я, — Откуда же эти знания? Ну, про Индию, Персию, Китай и эту… Русию? По слухам нарисовали?

— Да ты что! — обиделась Катерина, — Какие слухи! Всё замерено, изучено, зафиксировано! Точный геометрический расчёт! Ну, как ты не поймёшь? Арагонский король Хуан Первый, Охотник, и его отец Педро Четвёртый Арагонский в тысяча триста семьдесят пятом году поручили работу некоему Аврааму Крескесу, крещённому еврею. Для подарка кузену Хуана, будущему французскому королю Карлу Четвёртому…

— …Безумному? — вспомнил я.

— Влюблённому! — исправила Катерина.

— А это не одно и то же? — я улыбнулся.

— Не знаю! Так вот, Авраам Крескес, с сыном Иехудой Крескесом, собрали все карты, которые только могли найти на Майорке! Они жили на острове Майорка, если что, а Майорка — это центр картографии! Так вот, собрали все карты, и копии карт, и описания земель, сделанные путешественниками, и записки о военных походах, к примеру, Александра Македонского… и всё это привели к одному масштабу, и сделали одну общую карту. И это… потрясает воображение! Эх, Андреас! Ты бы тоже испытал восторг и эйфорию, только бросив взгляд на это чудо! И вся карта, помимо изображения городов, стран, земель, рек, морей и прочего, она вся исчерчена локсодромами!

— Чем-чем она исчерчена?!

— Локсодромами, балда!

— Какой-то особый карандаш или краска?..

— Ох, ну ты балбес! Ну, ладно… Есть такая штука: компас…

— А что с локсодромами?

— Будут тебе локсодромы! Слушай! Есть такая штука: компас. Ещё в античные времена, чтобы ориентироваться в море, моряки брали иголку, протыкали этой иголкой кусочек пробки и опускали в миску с водой. Если коснуться кончика иголки магнитом, то — представляешь?! — иголка начинает крутиться в воде! А когда останавливается, то всегда показывает на Полярную звезду! Значит, на север. Вот такое чудо Божье! А не так давно, некий Флавио Джойя придумал, как это ещё улучшить. Вот эту магнитную иголку он надел на вертикальную шпильку, а к стрелке прикрепил лёгкий круг, который разбил по окружности на шестнадцать румбов. Понимаешь? Так вот, локсодрома — это такая линия, которая соответствует этим самым направлениям по румбам! То есть, если ты захочешь приплыть, ну к примеру, из Марселя в Лондон, то тебе нужно всего-то взять этот атлас и рассчитать, сколько времени плыть под одним румбом, по одной из локсодром, а потом переложить руль так, чтобы плыть под другим румбом, по другой локсодроме. И ты окажешься в Лондоне! Понимаешь?! Это словно морские дороги! А от этого Каталонский атлас из простой карты сразу становится ещё и портуланом — то есть картой морской, для морских дальних плаваний! Ну, кстати, локсодромы в атласе проложены и по суше. То есть, и на суше можно пользоваться морским прибором — компасом! Как тебе?!

— Ну, хорошо… — задумчиво сказал я, — А вот… в Грюнвальдском сражении участвовал татарский хан Джелал ад-Дин. Его земли в этом атласе есть?..

— Есть! — победно улыбнулась девушка, — Вся Сарматия[3] как на ладони. И даже изображён хан Джанибек — сеньор Сарматии!

— Угу… А этот… Лугвений Мстиславский?.. Его земли тоже есть?

— Литва? Конечно! Я же говорю: даже Русия есть! Ну, русинская часть Сарматии.

— А Русия…

— Это сразу за Литвой. Странная и загадочная страна. Кстати, ты же знаешь, что Лугвений по отцу литовец, а по матери — русин? И был вынужден постоянно воевать за Смоленск с рязанскими князьями? Они-то, уже чистые русины! А за Рязанью — Москва. Там сидит Великий князь русинов. А за Москвой — вообще чудные земли! Взять хоть Пермь! Представляешь? Там есть «золотая баба» — статуя женщины выше человеческого роста! И дикие жители ей поклоняются… Вот, ужас-то!

— Почему ужас?

— А потому что евреи как-то вздумали поклоняться золотому тельцу. И Бог разгневался! Представляю, как он гневается на русинов за золотую бабу!

— Ну, опять же, а кто это видел? Слухи?

— Да не слухи это! Не слухи! Ладно, вон, уже, вроде бы, к трактиру подъезжаем, а завтра я расскажу тебе о великих путешественниках: о Марко Поло, о Джоне Мандевиле, об Одорике Фриульском и о прочих знаменитых людях! Вот ты обомлеешь!

[1]

Каталонский атлас.

[2] …рисование на холсте… Любознательному читателю: да-да, совершенно привычное для нас рисование на холсте, в те далёкие времена ещё не практиковалось. Делались только первые робкие попытки. Только через столетие, в XVI веке, рисование на холсте станет массовым.

[3] …вся Сарматия… Любознательному читателю: в Европе, ещё с античных времён, было принято всю Восточную Европу называть Сарматией (а жителей — сарматами), при этом их разделяли на две Сарматии: Сарматия Прима (первая) или Европейская — это земли справа по течению Волги, а Сарматия Секунда (вторая) или Азиатская — это земли слева по течению Волги. На Каталонском атласе изображён хан Джанибек, сидящий на троне с подогнутыми ногами, и надписью: «Йамбек, сеньор де Сармат».