О чём молчат рубины

Глава 37. Дуэль

Жизнь без испытаний — это не жизнь.

Сократ.

Земли, принадлежащие Тевтонскому ордену, Новая Марка, Шифельбайн, 26.09.1410 года.

Сегодня, остановившись у трактира, кто-то задал брату Марциану вопрос, не пора ли освежить кое-что из продуктов, которые мы везём в телеге? Вопрос не праздный, учитывая, что едет нас семнадцать человек и пятнадцать лошадей. Брат Марциан задумался и принялся осматривать запасы, вместе с другими рыцарями. А я, как обычно, занялся Шариком. А когда я вышел из конюшни, оказалось, что крестоносцы ещё бурно обсуждают, нужны ли дополнительные закупки и что именно следует закупить. Так что, сегодня я вошёл в трактир вместе с остальными. Упс!

Тот стол, который я уже привычно считал «нашим» столом, оказался занят! И что любопытно, с первого взгляда я распознал, что из пяти человек, сидящих за столом, только один рыцарь, а остальные четверо — это его оруженосцы. Что значит, опыт! А ведь, на первый взгляд, и не отличаются почти ничем друг от друга. Разве что, возрастом? Да и то, не слишком. Все пятеро в кольчужных рубахах, натянутых поверх вязаных одежд, подпоясаны широкими кожаными поясами, на которых висят кинжалы и несколько мешочков, как правило это деньги, а также кресало с огнивом, и ещё какая-то нужная мелочь. У рыцаря на широкой перевязи — меч «бастард», то бишь, полуторник, самый распространённый среди вояк. Ножны без украшений, рукоять меча отполирована ладонью, навершие простое, не украшенное камнем… не из богатых этот рыцарь! Но достаточно мне было взглянуть не его лицо, и я содрогнулся! Всё изрубленное, изувеченное шрамами.

Наши рыцари подошли к столу.

— Во имя Христа! — буркнул брат Ульрих, одновременно, самым естественным движением сгребая в сторону всё, что стояло перед оруженосцами.

Незнакомый рыцарь вскинул голову. И нахмурился.

— Я сказал: «Во имя Христа»! — уже угрожающе повторил брат Ульрих.

Трое других наших рыцаря ещё плотнее придвинулись к столу.

— Во веки веков! — вяло ответил незнакомец.

— Мы поможем, — как-то совершенно незаметно появились наши оруженосцы, подхватывая посуду и переставляя её за свой стол, — Пошли ребята! Поболтаем!

И дружески подхватили четверых под локти, увлекая их от нашего стола. Незнакомый рыцарь нахмурился ещё больше, но сделать ничего не успел. Всё получилось так быстро и так естественно, словно не раз репетировали. Незнакомец остался один. А вокруг уже рассаживались крестоносцы. И, как обычно, за соседний, маленький столик — девушки.

— Позвольте представиться, — галантно улыбнулся незнакомцу брат Марциан, — мы…

— Не слепой, вижу! — буркнул незнакомец, — Крестоносцы!

— Хм! Это само собой, что крестоносцы. Но, вот я, к примеру, брат Марциан. Вон тот, что сидит напротив, брат Вилфрид, рядом с вами брат Ульрих и брат Лудвиг…

Отмолчаться было бы просто невежливым.

— Гастон фон Вюрцбург… — проворчал он.

— Вюрцбург?! — расплылся улыбкой брат Вилфрид, — Франкония?! За это надо выпить! Ах, чёрт возьми, как давно я не был во Франконии… Что же мы сидим? Хозяин! Вина! Самого лучшего! И куда вы держите путь, господин Гастон фон Вюрцбург?

— В Гданьск… — похоже, этот Гастон не из болтливых…

— Тогда получается, любезный Гастон, вы ехали через Рётц? Там безопасно? Потому что мы намереваемся проехать именно там.

— Мы ещё не решили, — осторожно перебил его брат Марциан, — Но… да, планировали поехать туда…

— Я ехал не через Рётц… — мрачно признался Гастон.

— А как же? — удивился Вилфрид.

— Через Пириц и Арсвальде, — коротко ответил Гастон.

— Хм… немного длинно, но почему именно так? В Рётце могут быть проблемы?

— Мне так нужно было, — сквозь зубы процедил Гастон, — По личным делам…

— Да бросьте вы о делах! — посоветовал брат Вилфрид, одновременно понюхав содержимое кувшина перед рыцарем и брезгливо отставив его в сторону, — Хозяин! Где вино?!! Я уже десять минут назад… а вот оно! Давайте выпьем за знакомство! Брат Лудвиг, а про этот кувшин, распорядитесь, пусть его возьмут оруженосцы… Ну, наливайте дорогой Гастон, наливайте! Кстати, как там поживает в Вюрцбурге старый Вульфер?.. Кем вы ему приходитесь?

— Нормально поживает, — нехотя процедил Гастон, — Но охоту недавно ездил… Осень, самая пора для охоты…

— В восемьдесят лет?! — ахнул Вилфрид, — На охоту?!

— Ну, не сам он охотился, само собой, — смутился Гастон, — Другие охотились, а он в охотничьем лагере сидел.

— Понимаю… — улыбнулся Вилфрид, — Тело не может, а душа требует… Так, хоть сделать видимость, что присутствуешь! Выпьем! За отважные рыцарские души! Которые жаждут подвигов! А как там его супруга, графиня Елена?..

— Ну, графиня, конечно, не смогла последовать за мужем, — улыбнулся Гастон.

— Отчего же? — изумился Вилфрид, — Всего два года назад старый Вульфер женился на молоденькой девушке… Сколько же ей было?.. Семнадцать?.. Значит, сейчас девятнадцать! И почему же она не последовала за мужем?..

— Прихворнула… — опять помрачнел Гастон.

— Ай, какая жалость! — огорчился Вилфрид, — Ну, тогда… за здоровье графини? Наливайте, дорогой рыцарь, наливайте! А кстати, что за хворь приключилась с графиней? Уж не забеременела ли она?.. Тогда следует выпить и за будущее потомство графа Вульфера! Сколько же у него детей?.. М-м-м… пятнадцать?.. нет, вроде больше?.. м-м-м… напомните мне, дорогой Гастон? Мальчиков, точно помню, семеро. А девочек… м-м-м…

— Восемь.

— Ну, как же восемь? Девять! Ну, да, точно девять! Ха! Давайте-ка выпьем за крепкую память! Наливайте, дорогой Гастон! Наливайте!

Признаться, тут я немного отвлёкся. Меня не слишком увлекли подробности семейной жизни какого-то неизвестного мне графа Вульфера. А тут я услышал от стола, где сидели мастеровые и крестьяне знакомое слово «слон». Не то, чтобы я специально прислушивался. Просто, услышанное слово привлекло внимание. И как тут не отвлечься? А ещё и тон, одновременно таинственный и многозначный. Я прислушался.

— … и ещё там есть величайшее на земле животное, именуемое слоном!

— И что это за зверь? — загалдели остальные — С какими повадками?

— О! — многозначительно поднял палец кверху рассказчик, — Я расскажу вам о его повадках!

Живут слоны огромными кланами. И самый старый слон — это у них вожак. Никто не смеет ослушаться! Когда они идут в путь, вожак всегда впереди. А позади идёт самая старая слониха. Это самый умный зверь! А знали бы вы, как они заботятся о малышах! Самые вкусные корешки, самые свежие листики и ягоды — всё для малышей! Когда надо пересечь бурную реку, взрослые слоны входят в воду и получается вроде запруды. А малыши переходят ниже по течению, где образуется брод…

Рассказчик отхлебнул порядочный глоток пива и продолжал в почтительном молчании:

— Слоны обожают воду, но сами плавать не умеют, из-за своего огромного веса. Только забираются по самое брюхо в водоём и поливают водой себя и друг друга. А особенно они любят плескаться в воде в дни полнолуния. У них это ритуал такой. Словно бы они поклоняются ночному светилу. А может, видя отражение луны в воде, пытаются зачерпнуть его оттуда?

Больного слона лечат другие, здоровые слоны. Они растирают его целебными травами. А иногда, набрав целые пучки трав и цветов, слоны подбрасывают их высоко в воздух. Словно бы приносят жертвоприношение небу, моля его об исцелении больного сородича!

— Вон оно как! — потрясённо зашептались слушатели, — Вроде зверь зверем, а вон как друг за дружку горой стоят!

— И не говори! Не всякий человек так-то…

— Да ты рассказывай, рассказывай, чего замолчал?..

Рассказчик как раз успел ещё раз промочить горло.

— Умная животинка! — значительно продолжал он, — Когда какой-то слон попадёт в ловчую яму, устроенную охотниками, то по команде вожака, весь клан начинает таскать к яме землю, булыжники, брёвна и просто ветки… И засыпают яму, пока не станет так мелко, чтобы слон мог вылезти из ловушки!

И, представьте себе: животные такие добродушные, что не помнят зла! И если встретят в джунглях заблудившихся людей, то выводят их из чащи, да ещё и дорогу к ближайшему селению указывают!

Нет у слона врагов! Кроме человека… а точнее, охотников за бивнями. Эти охотники, они полны коварства и идут на любые ухищрения, лишь бы завладеть вожделенной добычей. Так вот! Умные животные понимают, что людям нужны не их жизни, а только драгоценная слоновая кость! Оказавшись в кольце врагов, слоны сильными ударами о стволы деревьев ломают себе бивни! И пока охотники делят добычу, слонам часто удаётся спастись самим и спасти молодняк.

— О-о!!! — уважительно высказались слушатели.

— И всё же есть у слонов слабости! — закончил свою речь рассказчик, хлебнув очередную порцию пива — Представьте себе, друзья, слоны не выносят поросячьего визга и боятся мышей! Стоит хоть одной мышке появиться на стойбище слонов, как животные приходят в неистовство, бешено носятся взад и вперёд, не разбирая дороги и круша всё на своём пути и даже, бывает, наносят друг другу увечья… но, когда причина опасности минует, слоны снова становятся мирными и добрыми, и снова, с удовольствием щиплют травку или плещутся в водоёмах.

— А ещё? Ещё?.. — разом загалдели слушатели.

— Ну, братцы, из сухой глотки слова с трудом выходят!

— Это не проблема! Хозяин! Ещё пива! Да что ты по кувшину носишь? Не видишь, разве, что мало? Давай сразу пять! А ты рассказывай, добрый человек, рассказывай!

— Ну, ладно! Есть там ещё такой зверь, именем василиск!

— И что?..

— Ты спрашиваешь, «что»? Я расскажу тебе, «что»! — заметил рассказчик «страшным» голосом, — Довелось мне попасть в бесплодную пустыню среди зелёных джунглей… а местные проводники клялись, что ещё совсем недавно тут был цветущий край! И вот, завёлся в этом цветущем краю ужасный василиск! Полуптица-полузмея, над головой которой возвышался колючий плавник, который горбом шёл по спине, переходя в длинный хвост… И ещё у него были перепончатые крылья, словно у летучих мышей! Даже взгляд чудовища источал яд! Стоило василиску взглянуть на слона или на ястреба, как те падали замертво, поражённые ядовитым взглядом! Среди животных начался повальный мор…

Оставшиеся в живых звери и птицы решились бежать без оглядки из гиблых мест. И ночью, воспользовавшись темнотой, все звери и птицы разом покинули обжитые норы и гнёзда! На следующую ночь василиск, по обыкновению, отправился на охоту… И что же?! Он не обнаружил ни единой жертвы! Вне себя от ярости, чудовище устремило губительный взор на деревья. И те тут же высохли и погибли…. Василиск гневно посмотрел на землю. И тут же трава сгорела, а камни рассыпались в песок. Василиск бросил взгляд на реки, и те тотчас обмелели. И цветущий край превратился в пустыню![1]

— О-го-го!

— Ничего себе!

— А ты не путаешь?..

— Как можно, братцы?! Говорю же: в диких джунглях встретил совершенно пустынное место!..

Я ехидно улыбнулся. Ха! Они мне будут рассказывать про слонов и василисков?! Ещё три раза «ха»!

Но тут моя улыбка погасла. За нашим столом назревал конфликт. А это серьёзно.

— Дорогой Гастон! Ну как вы можете быть внучатым племянником старика Вульфера? Я всех его внучатых племянников наизусть…

— Я двоюродный!..

— Да, хоть троюродный! Я всю его родню до шестого колена наизусть! Поскольку сам являюсь его родственником! Дальним… очень… но это не суть! Главное, что я всех знаю. Может, в последний год и родился у кого-то младенец, про которого мне ещё не сообщили, но вы-то, дорогой Гастон, на новорожденного не очень-то похожи! Признайтесь, право слово, что вы придумали про ваши родственные отношения! И выпьем за честность!

— Я его двоюродный племянник!!! И забудем про это! Лучше расскажите, господа крестоносцы, как это вы умудрились проиграть битву при Грюнвальде?

— Как-как… Как Господь положил! — мрачно проворчал брат Марциан, — Но, окончательной победы полякам Господь не дал! Обломали они зубы о нашу крепость! И побежали вспять!

— Ага! Говорят, у вас там ангел завёлся? Он-то, поговаривают, в одиночку всех поляков и разбил? Ха-ха-ха!

Я насторожился. Рыцари тоже ощутимо напряглись.

— А откуда ты услышал про ангела? — вроде бы небрежно, поинтересовался Ульрих.

— Да тут только ленивый про ангела не судачит, — подмигнул нам Гастон, — А как вы умудрились на поле боя потерять Великого магистра и одиннадцать комтуров? Гер-р-рои!

— Я вижу, ты был в бою… по крайней мере в одном… — мрачным взглядом окинул Гастона брат Марциан, — Или это тебя на охоте ветками поцарапало?..

— Я?! — вскинулся рыцарь, — Я бегал от боя?! Да я только что возвратился из Рима! Я воевал в рядах Людовика Второго Анжуйского! Мы, можно сказать, папу римского из лап неаполитанского короля Владислава спасли! И это меня «ветками поцарапало»?!

На Гастона было страшно смотреть. Вздулись вены, лицо покраснело, и ужасные шрамы стали ещё заметнее и ещё ужаснее.

— Ну, вот видишь? — совершенно спокойно заметил брат Марциан, — Даже папе римскому Господь всемогущий не сразу победу даровал. Что же удивляться, если и мы, скромные рыцари Тевтонского Ордена, не сразу сломили превосходящие силы врага? Видимо, по грехам нашим… Но смеётся тот, кто остался живым, не так ли? Вот и теперь тевтонцы гонят польские войска прочь из нашей земли.

— За грехи, говоришь? — зло усмехнулся Гастон, — Интересно, какие грехи накопило крестоносное войско? Блуд и разврат? Или ещё хлеще? Содомским грехом грешите?..

— Выбирай слова! — жёстко скрежетнул брат Марциан, — Ты говоришь с крестоносными рыцарями!

— А для чего же это, вы с собой особу женского пола возите? — язвительно ухмыльнулся Гастон, — Даже двух? Не для плотских утех? Одну для рыцарей, другую для оруженосцев?..

Я почувствовал, как в груди полыхнуло огнём. Этот гад на что намекает?!

— Это сестра Катерина, — чересчур ровным голосом представил девушку брат Марциан, — Посланница бенедиктинского монастыря к папе римскому. Я посоветовал бы взять свои глупые слова обратно. И поживее!

— Монашка? — оскалился в злой усмешке Гастон, — Ха-ха! Как там в куплетах, что народ горланит? «Монах с монашкой опились бражкой. И глазом не моргнуть, а уж руки под рубашкой»? Ха-ха!

Меня словно подбросило.

— Ты… мерзавец… негодяй… — задыхаясь прохрипел я, — Ты…

— Я вызываю тебя на дуэль! — лениво процедил брат Ульрих и быстро переглянулся с братом Марцианом.

— Но… — нерешительно начал Марциан.

— Пустяки! — пренебрежительно отмахнулся Ульрих и вновь повернулся к Гастону, — Слышал ты, червь навозный? Я вызываю тебя здесь и сейчас! Выбирай оружие!

— Но меня оскорбил вон тот! — ткнул в меня пальцем Гастон, — Я буду биться с ним!

— Будешь, — легко согласился Ульрих, — Но только если меня победишь. Я тебя вызвал первым. Или ты, трус, откажешься?..

— Не сметь!!! — взревел Гастон вскакивая, — Не сметь меня оскорблять!

— Тогда назови оружие… — даже не поморщился Ульрих.

— То оружие, которое сейчас при тебе! — выпалил Гастон.

— Тогда выходи во двор и обнажи свой меч! — всё так же лениво посоветовал Ульрих, — Там и покажешь свою удаль… если она у тебя есть.

Надо сказать, через минуту трактир опустел. Все высыпали во двор. Ещё бы, такое зрелище! Нет, я не думаю, что редчайшее, но не слишком частое, это точно.

Багровый от гнева Гастон стоял с обнажённым мечом и шрамы на лице подёргивались. Жуткое зрелище! Ульрих вышел неторопливо, степенно, о чём-то беседуя с братом Марцианом. Люди, вывалившиеся из трактира, уже встали в импровизированную изгородь, тем самым как бы огородив площадку для поединка. Ульрих постучал пальцем в спину одного из зевак, одновременно, плавным и хищным движением вытаскивая свой меч. Зевака оглянулся и испуганно прянул в сторону. Ульрих шагнул на площадку и легко крутанул меч в руке, проверяя, ладно ли он сидит в ладони. Удовлетворённо улыбнулся. И только после этого лениво взглянул на Гастона.

— И?..

— Мы будем биться до смерти! — взволнованно облизнул губы рыцарь.

— Как скажешь… рассеянно протянул Ульрих.

И Гастон бросился в атаку.

Сразу стало видно различие между сражавшимися. Гастон рубил и рубил с плеча: сверху, сбоку, даже снизу! Он кружил и делал выпады, он наклонялся и выгибался в дугу, он приседал и подскакивал, и всё рубил и рубил, не давая Ульриху ни секунды передышки.

Ульрих стоял на месте и, казалось, еле успевал отмахиваться от бешенного натиска. Он ни сделал ни шага, ни разу не дёрнулся телом, только меч посвистывал в могучих руках, вращаясь одними запястьями.

Щитов у рыцарей не было. Мечи были одинаковые, полуторники. Поэтому оба держали оружие двумя руками, что придавало каждому удару особую опасность: любой удар был страшной силы и мог стать последним, доведись ему попасть в цель. Но нет. Каждый раз мечи сталкивались в воздухе, высекая искры и издавая глухой звон. Гастон убедился, что нарвался на опытного бойца и взвинтил темп вдвое. Ульрих едва успевал отражать удары.

Я представил, что если вдруг крестоносец ошибётся на пару градусов, подставив свой меч под удар не под нужным углом?.. Это же, словно молотом по наковальне! От такого удара моментально онемеет рука и следующий удар уже будет неотразимым! Но Ульрих успевал… пока…

Не знаю, как такое возможно, но Гастон ещё ускорился! Звон мечей слился в единый звук. Не успевал утихнуть звон от одного удара, как уже раздавался второй! Мечи мелькали так, что глазу трудно было уследить за их извивами. Понятно, что с таким темпом Гастон долго не протянет. Если он не победит Ульриха в ближайшую минуту, он попросту выдохнется! И станет лёгкой добычей. И Гастон… ещё ускорился! В последней надежде добраться до тела крестоносца. А там уже можно кромсать побеждённого. Один удар, всего один удар, но верный, попавший в цель!..

Как это случилось я не смог уловить взглядом. Только понял, что неожиданно Ульрих сделал стремительный шаг в сторону. И Гастон, привыкший к неподвижной фигуре и никак не ожидавший подобного, ударил в пустоту, провалился вперёд и вынужденно шагнул очень длинным шагом, чтобы не упасть. И тут же получил встречный удар. Ульрих рубанул его рукоятью по голове. Гастон на секунду потерял ориентировку в пространстве. Его меч выпал из рук и укатился в сторону, а сам он плюхнулся в грязь. И моментально остриё меча упёрлось в его шею.

— Сдаёшься?.. — равнодушным тоном поинтересовался Ульрих.

— Я… — Гастон гулко сглотнул, — Я… сдаюсь!

— Вот и хорошо, — меч неторопливо вернулся в ножны, — А раз ты сдался, раз ты мой пленник, я могу делать с пленником многое! Эй, ребята! Свяжите-ка его! А потом мы его допросим! С пристрастием! Сдаётся мне, что не простой ты рыцарь, Гастон! Да и рыцарь ли? Кстати, свяжите-ка ещё его оруженос…

— Вжик! — сказал кто-то совсем рядом.

И я увидел, как прямо в середине груди Гастона расцвела белая роза. А потом быстро окрасилась в красный цвет.

— Ах, ты ж!.. Твою мать!.. — взревел брат Марциан, — Держите их, держите!!!

Я поднял взгляд. Четверо оруженосцев Гастона сидели на конях возле ворот из трактира. И у одного из них в руках был арбалет. Они переглянулись и разом пришпорили скакунов. Какое там «держите»?! Только пыль взметнулась из-под копыт! И только теперь до меня дошло, что за «роза» расцвела в груди рыцаря. Арбалетный болт. Влетевший в грудь по самое оперенье.

— Коня мне, коня!! — орал и плевался Марциан, — Да, что такое, твою мать!! Неужели ни одного осёдланного коня, чтобы в погоню?! Чёрт! Чёрт побери! Чтоб Сатана забрал их чёрные души! Ульрих? Что с этим ублюдком?

— Отошёл, — приложил ладонь к шее рыцаря Ульрих.

— Тьфу! — зло плюнул Марциан, — Что ж за день такой невезучий?! Ладно…Хозяин! Отнеси этого… рыцаря… Пошли за местным священником, пусть его отпоют… как раба Божия, Гастона. Будем надеяться, что в имени не соврал. Я так думаю, что завтра к тебе приедут его оруженосцы. Отдай им тело. А если не приедут, пусть священник через положенный срок организует похороны. За счёт вашей общины! Всё, вроде? Пойдёмте ужинать…

— И выпить, за упокой души страшного грешника! — поднял глаза к небу Вилфрид.

— А я так ничего и не понял! — сказал я, когда мы успели пропустить по кружечке.

— Чего ж непонятного? — удивлённо посмотрела на меня Катерина.

— Ничего не понятно! — признался я.

— Ну, смотри: вот мы приехали в трактир… Что ты сделал?

— Поводил коня немного… Но он не устал, не вспотел. Поэтому я его расседлал и поставил в стойло. Дал воды и корма. И пошёл в трактир…

— Правильно. Так любой сделал бы… если бы собирался ночевать. А тут мы приезжаем и — что такое? — у коновязи стоят пять нерассёдланных коней. У коновязи! То есть, кто-то заскочил в трактир ненадолго, даже рассёдлывать коней не стал. И вот мы входим в трактир… Где же эти торопыги? Нет таких… Сидят люди, кушают, выпивают… никуда не торопятся…

— И это подозрительно! — догадался я.

— Не то слово! Нет, может, конечно, ждут кого-то, с кем договорились о встрече, чтобы вместе дальше поехать… Так ведь темнеет уже! Какая скачка в ночь? Когда конь не видит дороги и может угодить в незаметную ямку, да так, что ногу сломает? Нет-нет! Тут закрадывается подозрение, что это нас они и поджидали! Для чего-то, но чтобы потом можно было моментально умчаться!

— Ага!.. А мы тогда…

— Не «мы», а крестоносные рыцари! Уверена, они первыми почуяли опасность! И первым делом разделили потенциально опасную группу! Да так, чтобы наших сил было за каждым из столов больше!

— Угу…

— И брат Вилфрид сразу начал подпаивать встречного рыцаря! Заметил, что пили только Гастон и брат Вилфрид? Остальные только чуть приложились, чтобы жажду утолить, не более. А тосты брат Вилфрид предлагал такие, что Гастону отказаться было никак невмоготу. Хочешь-не хочешь, а тот слегка охмелел. Что позже помогло брату Ульриху!

— Я бы его и без этого завалил бы… — равнодушно сообщил Ульрих.

— Ну, не знаю! — честно сознался я, — Выглядел он устрашающе!

— Да брось! — ухмыльнулся уголком рта Ульрих, — Видно же, что раны не в бою получены! А на дуэлях. А какой же он умелый дуэлянт, если позволяет противникам так себя ранить?

— Вот именно! — серьёзно подтвердила Катерина, — Судя по ранам, никакой это не рыцарь! Это наёмник!

— А разве наёмник не может быть рыцарем? — открыл я рот.

— Может. А может и не быть… Поэтому брат Вилфрид не только подпаивал Гастона, но и задавал ему вопросы. И на первый же вопрос Гастон солгал!

— Это какой же?

— Он сказал, что он из Вюрцбурга. А цвета-то не соответствуют!

— Какие ещё «цвета»?..

— А никакие! Иногда рыцари одевают пажей и оруженосцев в цвета своего герба, иногда сами одевают подобные одежды или, хотя бы, попону, которой лошадь покрывают, делают нужного цвета. А здесь — ничего подобного! Вот брат Вилфрид и завёл разговор о графе Вульфере Вюрцбургском… И выяснилось, что Гастон не знает своих родичей! Я, к примеру, уверена, что граф Вульфер вовсе не женился два года назад на молоденькой девушке!

— Конечно, нет! — пьяненько засмеялся Вилфрид, — Разве он с ума сошёл? При живой-то жене? Конечно, ей сорок пять, а не семнадцать, но что бы он делал с семнадцатилетней в свои семьдесят восемь? Ха!

— Вот и я так подумала, — кивнула Катерина, — Но это же надо подумать! А у Гастона времени на раздумья не было. И он вынужден был говорить глупости. А когда он запутался в собственном гербе…

— Как? — удивился я, — Я этого не слышал! Ах, да! Я слегка отвлёкся…

— Ну, вот, когда он запутался в собственном гербе, стало совершенно понятно, что он не тот, за кого себя выдаёт. И тут одно из двух. Если они не имеют к нам отношения, то рыцарь должен «вспомнить» о важном деле и потихоньку сбежать. А если они приехали по наши души… тогда Гастон должен был выбрать цель и вызвать её на дуэль. И убить. А уже потом сбежать. Вот только… желательно, чтобы не он вызвал противника на дуэль, а противник — его. Тогда он будет выбирать оружие! Именно поэтому Гастон отбросил благородные манеры и принялся поносить крестоносцев последними словами. В надежде, что все дружно кинутся его вызывать и он выберет, с кем драться с первым. А крестоносцы оттягивали этот момент, чтобы Гастон вызвал противника, чтобы мы имели преимущество…

— И тут влез я! — с горечью сообразил я, — И полез со своими оскорблениями.

— Вообще-то, да! Если бы брат Ульрих не успел сделать официальный вызов… ты, к примеру, умеешь рубиться на секирах?..

— Только мечом, да и то… — вынужден был я покаяться.

— Поэтому брат Ульрих и поспешил с вызовом. Тут уже Гастон не смог отказаться. Хотя планировал он убить именно тебя!

— Меня?!

— Ну, не зря же он разговор про «ангела» завёл? А кто у нас «ангел»? Кто сидит с крестоносцами за одним столом, сам не являясь рыцарем? Нетрудно догадаться…

— Во! — наставительно поднял палец захмелевший Вилфрид, — Ба… я хотел сказать, девушка, а как всё по полочкам разложила!

— Получается, брат Ульрих меня спас? — совсем опечалился я, — Я всё испортил, а он меня спас?..

— А ты думаешь, мне было бы приятно везти к папе твой гниющий труп? — брюзгливо уточнил Ульрих, — Помнишь, что Великий магистр наказывал? Довезти к папе в любом виде! И будь уверен, мы тебя довезём, хоть живого, хоть мёртвого. Вот только живого удобнее: от мёртвого смердит!

— Нет худа без добра! — негромко заметил брат Марциан, — Зато мы убедились, что ты готов жизнь положить за Орден. Ты же полез ругаться и оскорблять Гастона, потому что он над Орденом издевался, не так ли?

— Э-э-э… ну, конечно! — почти искренне сказал я, — Потому что он про Орден плохо говорил… и вообще, нехорошие песни… и про монашество в целом…

— Ну, вот! Значит, тебе можно доверять! — улыбнулся Марциан, и тут же улыбка сошла с его лица, — Меня тревожит только один вопрос…

— Какой же?

— Пф-ф! — опять Катерина, тут как тут! — Что тут думать? Неужели не понял?

— Нет…

— У коновязи было шесть коней, — как маленькому, объяснила мне девушка, — Шесть! Ну, допустим, что рыцарь, четверо его оруженосцев и одна заводная лошадь, на случай, если какая-то охромеет, или для пожитков. Но после поединка оруженосцы скрылись на четырёх конях! А коновязь осталась пустой… Что это значит? Это значит, что шестой конь не был заводным. Был шестой в этой шайке! И очень может быть, что этот неизвестный шестой был как раз главным! Иначе странно, что оруженосцы хладнокровно пристрелили своего господина, или пусть товарища, если считать его наёмником, когда возникла угроза допроса с пытками. Кто мог это им приказать? Только он, неизвестный шестой… Приказал дождаться и ликвидировать в случае угрозы. А сам сбежал, держа запасного коня в поводу. А мы его и не видели! Ты, кстати, ничего подозрительного в трактире не заметил?..

Я вспомнил рассказчика про слонов. Вспомнил, что после дуэли, я его за столом простолюдинов не видел.

— Н-н-нет, — задумчиво сказал я, — Ничего такого, что привлекло бы внимание…

[1]… цветущий край превратился в пустыню… Любознательному читателю: авторы отыскали рассказ про слонов и василисков не где-нибудь, а в книге Леонардо да Винчи под названием «Басни». И, хотя великий Леонардо жил гораздо позже описываемых нами событий (1452–1519), но мы не смогли пройти мимо и не включить такую любопытнейшую историю в нашу книгу, переписав её очень близко к тексту. Надеемся, читатели не в обиде. Наверняка, похожие байки ходили и за 100 лет до Леонардо!