О чём молчат рубины

Глава 33. В пути. День первый/4

Точно зная лучший путь, мы выбираем худший.

Еврипид.

Земли, принадлежащие Тевтонскому ордену, Старогард, 20.09.1410 года.

Хотите узнать характер человека? Дайте ему четыре задания: нудное, хитрое, строго рассчитанное по времени и на внимательность. Как они их выполнит? Присмотритесь, как он одевается, как ухаживает за девушками, как выбирает подарки для друзей. Организуйте небольшую потасовку и посмотрите, полезет ли он выручать друга из беды? Особенно, если на нём дорогая одежда, в руках торт с цветами и вообще, он идёт на свидание с девушкой. Поговорите с ним о поэзии, о войне, о работе и о девушках. Пройдите вместе с ним мимо группы напёрсточников, ловко обманывающих доверчивых прохожих. И вы многое узнаете о характере этого человека! Или просто посмотрите, как он ведёт себя за столом. Вы узнаете практически то же самое.

Я делал вид, что уткнулся носом в кружку и неторопливо жевал распластанное кинжалом мясо поросёнка, а сам краем глаза наблюдал за рыцарями.

Брат Марциан, как оказалось, тоже за ними наблюдал. Умный, опытный, хладнокровный рыцарь, у которого за плечами целая жизнь. Вот он смотрит, как жадно высасывает последние капли из своей кружки брат Вилфид, как торопливо он снова наполняет кружку, но не одёргивает соратника. Даёт ему проявиться в полном блеске. Упьётся тот до беспамятства или у него всё же есть внутренний стержень, когда тот решительно скажет «стоп!» и больше не возьмёт в рот ни капли? Мне, кстати, это тоже любопытно.

Брат Ульрих пьёт умеренно, кушает тоже. Только глаза его лениво бегают по всей таверне. Ему скучно. Может, он любит широкое застолье, с песнями, танцами, жонглёрами? Брат Ульрих тщательно выбирает куски, которые он положит на свой деревянный кружок. Он не возьмёт слишком жирный или слишком жилистый кусок. И обязательно, перед тем, как положить кусок в рот, тщательно обмакивает его в соусе. Он понимает толк в пище!

Брат Лудвиг ест и пьёт не зная меры. Жадно. Он молод и ему ещё не грозит стать слишком толстым. Это будет чуть позже. Вот он и не задумывается о последствиях. Мечет со стола всё, что увидит, до чего рука дотянется. Захлёбывая всё вином, тоже не заботясь о количестве. Не потому что пьяница, как брат Вилфид, а просто, не задумывается. Есть вино в кружке — пей! Нет вина в кружке — налей! Не хочется пить — ешь! Брат Лудвиг прост. Самый простой в этой четвёрке рыцарей. А самый сложный, неожиданно, брат Вилфид. Пьяница? Да, пьяница. Но, почему-то Великий магистр именно его включил в состав посольства? За какие такие заслуги? Только потому, что тот из герцогства Франконии, что лежит на нашем пути? А других рыцарей из Франконии не нашлось? Ой, не верю! Тут что-то другое… И я внимательно посмотрел, как слегка трясущимися пальцами брат Вилфид держит небольшой кусок жареной свинины, раздумывая, сьесть его или не портить вино закуской? Сьел. Но обильно запил вином. Н-да…

Тем временем шум в трактире постепенно нарастал. Слегка расслабились оруженосцы, и принялись травить друг другу байки, почти сплошь — о своих великих подвигах, совершённых и планируемых к свершению. Зашумели торговцы, согнанные крестоносцами на другой столик, убеждая друг друга в качестве и дешевизне своих товаров, в основном, клятвами и ударами кулака в собственную грудь. Повысили голос те, кто сидит в тёмном углу. Те знай себе накачиваются пивом, да выкрикивают тосты. Тосты просты и незатейливы: «Чтобы Бог дал урожай хороший!», «Эх, пусть погода добрая постоит!», «Чтобы война господ крестоносцев поскорее закончилась… к вящей их славе…», «Чтобы зима была тёплая!», «Давайте, братцы, чтобы налоги не увеличили! А то война эта… будь она неладна…», ну и всё такое прочее.

Я скосил глаза налево. Рыжая Эльке азартно уминала сосиски с тушёной капустой. Катерина аристократически пластала изящным кинжальчиком телячью отбивную, придерживая её какой-то штуковиной, у которой черенок был, вроде как у ложки, но вместо черпала там торчали два острых зубца. Отрезав кусочек, Катерина накалывала его на эти зубцы, и отправляла в рот. Знаете, мне эта штука напомнила вильцы, которые египтяне используют при приготовлении пищи. Но вот, додуматься, чтобы это же, слегка уменьшенное, и использовать, как столовый прибор?.. Любопытно, кто это раньше смекнул, сами египтяне или европейцы?[1]

Тем временем, в трактире запиликала музыка. Двое музыкантов сели недалеко от входа и принялись играть. Один из них играл на лютне. Я видел такой инструмент в замке крестоносцев, я ещё тогда отметил, что он похож на тамбур, только дека лихо заломлена, да ещё у тамбура только две струны, а здесь — десять! И говорят, что есть лютни, у которых число струн ещё больше! Второй же музыкант водил смычком по странному, грушеобразному инструменту, прижав его к плечу. Струн было три, но как они пели, ах, Боже мой, как они пели! Словно девушка выводила мелодию чистым голосом.

— Что это? — не выдержал я.

— Ребек[2], — шёпотом подсказала Катерина.

И я заслушался. Это был словно разговор между юношей-лютней и девушкой-ребеком. Их голоса то звучали отдельно, то вплетались друг в друга, то снова разговаривали врозь. Юноша о чём-то настойчиво просил, а девушка, дрожащим голосом, отвечала.

Похоже, никого из посетителей таверны мелодия не заворожила, как меня. Только разговоры стали громче. Оруженосцы затеяли борьбу на руках, чья рука сможет одолеть другую руку, если обе упираются локтем в стол? Наградой победителю — естественно! — кружка вина. Торговцы пошептались и один из них достал несколько странных прямоугольных кусочков плотной бумаги, размером, едва в ладонь человека. Бумажки были тщательно перемешаны и каждый взял себе в кулак по несколько листочков, остальные остались на столе. Картинки, что ли, они разглядывают?.. На листочках точно, были какие-то знаки и изображения, только я не мог разглядеть, какие именно. Потом каждый из торговцев высыпал на стол монеты и они принялись переговариваться совершенно незнакомыми терминами, то выкладывая бумажки из рук, то вновь набирая их из кучи на столе. А деньги, между тем, начали свой собственный путь, то к одному из торговцев, то к другому. Занятно! Надо разузнать подробнее, что за бумажки и как они связаны с деньгами!

У простого люда пьянка пошла быстрее. Теперь тосты звучали ещё короче: «Чтоб моя корова легко отелилась!» «Ну, будем здоровы!», «Счастья тебе в дом, Картей!», «Дай Бог, чтобы не по последней!», «Эй, хозяин! Ещё два кувшина! О, за это и выпьем!».

В трактир вошли ещё несколько человек, и мужчин и женщин. И сразу же подсели к сидевшим, только один, проходя мимо, раздражённо бросил музыкантам:

— Ну, что вы инструмент терзаете, так что выть хочется? Давайте плясовую, что ли…

Музыканты переглянулись. Волнительная мелодия оборвалась. Взвизгнул чужим голосом ребек, подхватила визгливую ноту лютня, и музыканты принялись бряцать по струнам, повторяя один и тот же, навязчивый мотивчик.

— О! — обрадовались за дальним столом, — Музыка!

— Не спеши! Сейчас парой пива разогреемся и спляшем! Хозяин! Ещё два кувшина!

— Хенка! Первый танец за мной!

— Ну, если угостишь, может и соглашусь, чтобы первый танец твой был…

— Угощаю! Хозяин! Ещё кувшин!

Заказы на пиво посыпались с такой скоростью, что хозяину пришлось бегать по залу, держа кувшины, вместе с девушкой-подавальщицей. Бегать-то он бегал, но внимательно поглядывал и на наш столик. Заказы нашего столика важнее заказов всего остального сборища.

— Давайте прикинем, куда поедем дальше? — предложил брат Марциан, — Хозяин!

— Слушаю, господа!

— Наш путь лежит… м-м-м… на запад! Как нам безопаснее ехать? Через какие города?

— Безопаснее? — изумился хозяин, — Два десятка крестоносцев ищут безопасный путь? Ах, да! Вы же, скорее всего, направляетесь к папе римскому! И, наверняка, везёте личное послание Великого магистра…

— Чересчур ты догадлив, голубчик! — рассерженно проворчал брат Марциан.

— Э-э-э, чтобы про это догадаться, много ума не требуется, — махнул рукой хозяин, и принялся расправлять усы ладонью, — Хм… Вам или через Косцежину или через Хойнице? Через Косцежину выйдет дальше. Через Хойнице будет рядом с польскими границами. И туда и туда дороги тихие, спокойные… насколько известно. Через Косцежину проходит надёжная торговая дорога. Там всегда полно нутников. Через Хойнице… ну, просто, дорога! А выбирать вам, господа!

— Ладно, иди, — в досаде бросил брат Марциан.

— П-постой-ка! — остановил хозяина брат Вилфид, — А н-на какой дороге т-трактиры лучше? Чтобы, знаешь, в-выпить, закусить?

— Косцежина! — односложно ответил хозяин и умчался за очередным кувшином пива.

— Я з-за Берент! — высказался брат Вилфид.

— Мне всё равно! — равнодушно сказал Ульрих, когда брат Марциан перевёл на него взгляд.

— Берент! — бросил брат Лудвиг, и почему-то посмотрел на Катерину.

— А Берент, это куда? — не выдержал я.

— А немецкий Берент это и есть Косцежина по польски, — улыбнулась Катерина, — А то, что хозяин назвал Хойнице, это наш Кониц!

Ага! Значит, брат Лудвиг, насмотря на молодость и азарт, выбирает более длинную дорогу? Это что, в смысле, дальше путь, больше у него времени с девушкой пообщаться?

— Берент?.. — задумчиво повторил брат Марциан, — Ну что ж, пусть будет Берент! В конце концов, безопасность превыше всего!

А трактир уже шумел. После трудового дня, сюда начал заскакивать трудовой люд, пропустить по паре кружек пива. Это не считая тех, кто давно оккупировал тот тёмный угол. И первая пара уже пустилась в пляс. Наверное, бедняжке Хенке пришлось выполнить обещание танца, после угощения. Впрочем, «бедняжкой» девушка не выглядела. Отплясывала весело и задорно, громко притоптывая башмачками в такт визгливой музыке. Ещё минута — и к этой паре присоединислись ещё несколько пар. Оруженосцы оживились, делая свои, порой весьма скабрезные, комментарии.

Рыжая Эльке раскраснелась и глядела на пляску приоткрыв рот, а Катерина хмурила брови.

— Хозяин? — поманила его пальчиком Катерина, — Комнаты готовы?

— Обязательно! — подскочил усатый хозяин, — Извольте за нашей девкой пройти, она покажет! Сей минут…

И действительно, не прошло и минуты, как подавальщица явилась перед столом Катерины с глубокой миской воды, которую поставила на стол. Катерина утончённо обмакнула в воду кончики пальцев. Рыжая Эльке удивлённо посмотрела на неё, догадалась, что нужно делать, и сполостнула свои жирные от сосисек ладони. В отличие от хозяйки, Эльке преспокойно ела руками. Впрочем, как и я, и все крестоносцы, и все остальные посетители трактира.

Катерина вежливо кивнула каждому из нас, пожелала доброй, спокойной ночи, и поплыла к лестнице на второй этаж, ведомая подавальщицей и сопровождаемай горничной. Краем глаза я заметил, каким жадным взглядом провожает девушку брат Лудвиг. У него, что, в самом деле чувства? Он же клятву целомудрия давал!

— А не пора ли и в самом деле, на боковую? — риторически вопросил брат Марциан.

Похоже, его предложиние никого не обрадовало. Крестоносцы, сиднем просидевшие два месяца в осаде, жаждали развлечений. А чем тут не развлечения?

Я обернулся на шум в тёмном углу. Ик! Я глубоко глотнул, сдерживая непроизвольный рвотный рефлекс. Одного из посетителей тошнило[3]. Прямо на пол. Остальные весело хохотали. Включая наших оруженосцев. Даже рыцари позволили себе усмехнуться. А веселее всех хохотал хозяин.

— Смотрите, смотрите! — радостно смеялся он, тыча пальцем, — Все видят? Он не допил своё пиво!

Я непроизвольно взглянул в ту сторону, где сидела Катерина, но девушки уже не было. Разочарованно я повернул голову и наткнулся на внимательный взгляд брата Марциана.

— Это такой старинный обычай, — любезно объяснил незаданный вопрос брат Марциан, — Если посетитель не допил своё пиво, он обязан заказать вдвое больше! И неважно, куда он его денет, выльет в окошко или отдаст своим товарищам, но заказать обязан! Чаще всего, в долг, но этот долг скреплён вековыми традициями. Его всегда отдают!

— Угу… — до меня внезапно дошло, — А если он отдаст пиво товарищам… то велика вероятность, что кто-то из товарищей не допьёт СВОЁ пиво?! И тоже должен будет заказать вдвое больше?!

— Совершенно верно! — серьёзно кивнул брат Марциан, — Иногда, начиная с одного пьяницы, посетители бывают вынуждены оплатить и две и три бочки. Которые сами выпить не в состоянии.

— Так вот почему так радуется хозяин!

— Да, он надеется, что это не последний пьяница.

— Я же г-говорил: не п-пиво, а к-клистирная к-кружка! — заплетающимся голосом встрял в нашу беседу Вилфид, — В-вино лучше! И п-полезней! В-выпьем!

— А кстати, — вспомнил я, — Тех пивоваров, которые дряное пиво делали, их местные власти как-то наказали?

— Почему «местные власти»? — удивился брат Марциан, — Они совершили преступление на территории Ордена и судил их Великий магистр. Насколько я помню, он приказал выжечь на лбу у преступников крест и выгнать их с орденских земель…

— Правильно! — облегчённо выдохнул я, — Правильно и… милосердно! У нас таким ещё и руки рубили. А то, ишь чего удумали: пиво плохое делать!

Между тем, стало очевидным, что подобные происшествия в трактире не в диковину. Потому что немедленно появилась ещё одна служанку, с ведром, наполненным смесью опилок и песка. Лужу, которую стошнил пьяница, присыпали этой смесью, вся грязь тут же впиталась в неё. И уже всё вместе благополучно вымели за порог трактира. Служанка оценивающе оглядела компанию, вздохнула и… не стала далеко убирать своё ведро опилок. Поставила скромно в уголочек. Очевидно, уверенная, что её услуги ещё понадобятся.

Я сделал ещё глоток вина.

— Петрас! — послышался злой женский голос, — Опять ты в трактире деньги просаживаешь?! С непотребными девками! Опять упился, что тебя тащить придётся?!

Даже музыка прекратилась! Даже танцующие остановились! Ещё бы! Новое развлечение!

— М-мум! — попытался что-то ответит Петрас, лёжа головой на столешнице.

— Ах ты, скотина! — взвизгнула женщина, — А ну, марш домой!

И она попыталась ухватить мужа за плечо. Тресь! В лицо ей угодил тяжёлый кулак. И хотя, у пьяного мужа удар получился вскользь и не в полный замах, но под глазом женщины начало багроветь. Общий хохот наградил победителя.

— Ах ты… — женщина снова попыталась ухватить пьяницу за шиворот.

— С-стоять! — неожиданно рявкнул брат Вилфид, пытаясь приподняться, и снова грузно оседая на лавку, — Как с-смеешь, женщина?! С-сказано в пис-сании: жена, да убоится м-мужа своего! Не с-сметь хватать!

Опять хохот. Женщина растерялась.

— А ты его лаской! — посоветовал чей-то голос.

— Поцелуй и приласкай! — выкрикнул ещё кто-то.

— Сиськой, сиськой приманивай! — заорал кто-то из оруженосцев.

И посыпались предложения, одно другого краше. Я просто порадовался, что Катерина уже ушла и не услышит ничего подобного. В конце концов, пунцовая от стыда и унижения женщина всё же вывела своего мужа из трактира, подставив ему собственное плечо, при этом муж не переставал грязно ругаться. Вот только сопротивляться у него сил уже не осталось.

Оставшиеся, вытирали слёзы смеха. Веселье явно удалось.

Опять грянула визгливая мелодия и пьяные пары вновь принялись разухабисто танцевать, так сильно притоптывая, словно пытаясь вбить гвозди в пол собственными пятками.

— Нет, — устало сказал я, — Пора и в самом деле спать!

И я вопросительно посмотрел на брата Марциана. Тот еле заметно усмехнулся.

— Вообще говоря, в номерах, обычно, располагаются рыцари. Оруженосцы, как правило, ложатся спать в конюшне или на сеновале. Или в возах. Заодно и вещи стерегут. Но ты же у нас не оруженосец? Ты в составе посольства? Поэтому можешь распологаться в комнате. Наш хитрый хозяин устроил у себя только двухместные номера. Если ты путешествуешь один и хочешь ночевать в одиночестве — будь любезен заплатить за двоих! Номер-то двухместный! Но нас много и мы ляжем по двое. Я размещу тебя с братом Ульрихом. Можешь звать хозяина и идти спать. Доброй ночи!

— Доброй ночи! — ответил я.

И в самом деле, вызвал хозяина, тот кликнул служанку и меня, хихикая, провели на второй этаж, в комнату.

Если вам, как мне, доводилось ночевать в караван-сараях, могу вас уверить: почти то же самое! Только ковров нету, зато, вместо них, деревянные сооружения, именуемые кроватями. Нечто, вроде очень широкой лавки. На этой лавке лежит матрац, набитый сеном с добавками душистых трав, типа мяты, шалфея или розмарина. Как я понял, это не только для спокойного сна, но ещё и клопов отпугивать. На матраце квадратная подушка, тоже набитая соломой. И матерчатое одеяло, сшитое из разноцветных кусков. В небольшой комнате две кровати и один небольшой столик, на котором у нас стояла свеча в подсвечнике. Позже встречал я и такие комнаты, где стояла масляная лампа, или вообще, плошка с жиром, в котором плавал фитилёк. Здесь была свеча. Ещё у каждой кровати стоял деревянный табурет. Служанка покрутилась возле меня, быть может, ожидая монетки в виде поощрения, или намекая на возможные иные услуги, которые она могла бы оказать, но я не высказал желания ни в том ни в другом. Она крутнулась на месте, её юбка всплеснулась, и служанка исчезла.

Я разделся, лег в постель, но спать не стал, а вновь принялся рассматривать марево возле перстня. Я должен раскусить то, что мне пытается поведать перстрень, должен!

Не меньше часа я провёл вот так, неподвижно. Но нет. Не сегодня. Я услышал тяжёлые шаги и сделал вид, что сплю. Сквозь прищуренные ресницы я видел, как в комнату вошёл брат Ульрих, снял с себя одежду, оставшись в одной нижней сорочке, встал на колени и долго молился, бормоча — увы! — слишком тихо и неразборчиво. А потом лёг в кровать и так захрапел, что я пожалел о том, что не заснул чуть раньше! Тем не менее, вскоре и мне удалось заснуть. Э-хе-хе… Что день грядущий готовит?..

[1] …египтяне или европейцы?.. Любознательному читателю: вопрос, как говорится, интересный. Действительно, в Египте и на Ближнем Востоке издавна широко использовали вилку, но именно как кухонную утварь. В Европу вилка попала только в XI веке. Тоже, как орудие кухарки. Широкое распространение вилки как столового прибора произошло ближе к XVII веку. Кто первым додумался вилкой не только готовить, но и вкушать пищу и как именно произошло общее распространение этого предмета, доподлинно неизвестно, но предполагается, что начало положено европейской знатью, а вовсе не простолюдинами.

[2] …ребек… Любознательному читателю: ребек — струнный смычковый музыкальный инструмент, вероятно, видоизменённый арабский ребаб (одно и двухструнный смычковый инструмент с круглым корпусом). Впоследстиви, в результате дальнейшего развития, из ребека получилась лира де брачио, виола, а потом и скрипка.

Ребек.

[3] … одного из посетителей тошнило… Любознательному читателю: авторы ПРИУМЕНЬШИЛИ возможные последствия пьянки, регулярно случавшиеся в средневековых трактирах. Впрочем, лучше нас это расскажет гравюра из книги фон Редена «Хроники Пруссии».