О чём молчат рубины

Глава 38. Мы едем в гости. Не ждали?

Здесь облегченье ты найдешь

Печалям и недугам,

Ты добрым гостем в дом войдешь –

Уйдешь хорошим другом.

Расул Гамзатов.

Земли, принадлежащие Тевтонскому ордену, Новая Марка, Рёц, 28.09.1410 года.

Я убедился, что Эльке беззаботно болтает с кучером, тщательно задёрнул окно кареты и повернулся к Катерина.

— Я должен кое в чём признаться, — выдохнул я.

— В чём же?

— Я солгал позавчера, в трактире. Я видел шестого. Не очень-то я его запомнил, но я его видел.

И я рассказал про неведомого рассказчика.

— А почему смолчал? — удивилась Катерина.

— Ну как же! Сейчас крестоносцы считают, что рыцарь наслушался баек про «ангела» и под воздействием религиозного экстаза хотел этого «ангела» убить. Чтобы злой обманщик не попал к папе римскому и не смущал его бесовским наваждением. Но если они отловят кого-то из нападавших и те расскажут, что дело не в «ангеле», а в чём-то другом… в его перстне, к примеру… если рыцари проведут допрос с пристрастием… в отношении меня…

— Понимаю, — серьёзно кивнула девушка, — А почему всё же решил рассказать? И почему только сейчас?

В самом деле, наш разговор шёл через день после событий в трактире. Вчера мы отмахали очередной кусок пути и заночевали в Драмбурге, не то, мелком городе, не то большой деревушке, где в отвратительном трактире нам подали отвратительную еду и мы ночевали в отвратительных условиях. А ещё всю ночь шёл нудный дождик и теперь приходилось пробираться по отвратительной, чавкающей грязи. И настроение было соответствующим. Отвратительным. Почему же я решился рассказать именно сегодня?

— Ну-у… я подумал, вдруг я увижу этого… шестого? Вот я его увидел и узнал. И что? Как мне позвать крестоносцев? Эй, идите сюда, это тип, про которого я вам не рассказывал? Или мне схватиться с ним врукопашную, в надежде, что крестоносцы подоспеют?

— Если это наёмник, то у тебя нет шансов ни в первом случае, ни во втором.

— Вот! И я так подумал! Значит, если я его увижу, я должен сделать вид, что я его не узнал. А потом как-то исхитриться, и что-то предпринять, чтобы его схватили. И убить. Чтобы вопросов не задавали. И тут мне пришло в голову, что ты можешь мне помочь!

— Я?!

— Ты. Если мы придумаем какой-то секретный знак опасности, то я мог бы тебе сигнализировать: вижу шестого! Ты бежишь к рыцарям и заявляешь, что видела подозрительного типа, который крутился вокруг меня, и не худо бы его схватить и допросить. Крестоносцы знают про твою смекалку и рассудительность. Они хватают этого типа. Тот, конечно, пытается вырваться. А я его из арбалета — бац! Мол, увидел борьбу и пришёл на помощь… И все довольны!

— А если ты ошибёшься? Если будет просто похожий человек? И по твоей вине он погибнет? Ведь допросить его не получится?

— Я подам сигнал, только если буду полностью уверен, что это тот, кто нам нужен. В конце концов, именно мне придётся его убить? А убить безвинного я не собираюсь.

— Ну-у… выглядит разумным, но у меня всё равно остались сомнения! А какой тайный знак ты придумал?

— Не знаю… — я почесал щёку, — Я думал, ты придумаешь…

— Опять я?! Ну, ладно. Допустим… хм!.. допустим, ты пригладишь волосы на голове. Дважды. А потом ещё раз и снова дважды. У тебя ведь нет привычки приглаживать волосы?

— Иногда я в затылке чешу…

— Чесать и приглаживать — две разные вещи! Пробуй!

Я попробовал. Катерина придирчиво смотрела, прищурив глаза.

— Вообще говоря, неплохо, — подвела она черту, — Но должна быть мотивация. С чего это ты вздумал волосы гладить? Поэтому, после первого поглаживания вытри ладонь платочком. Или просто об штаны, если платочка нету. И все поймут, что у тебя влажные волосы, поэтому ты их и приглаживал. И после второго раза вытри.

— Вот так? — я повторил сигнал.

— Да, так гораздо лучше! — одобрила Катерина, — И ещё: ни в коем случае не гляди в этот момент на «шестого». Словно ты его и не замечаешь вовсе. Не признал. Гляди на что-то другое, интересное. И ладонью по волосам так, небрежно, раз-раз… и вытер. Я догадаюсь, кого ты признал за «шестого». Он сам себя выдаст!

— Договорились! — обрадовался я.

Я тоже должна признаться, — помолчав, заявила девушка, — Мне кажется, я знаю, кто такой Гастон.

— Кто?!

— Помнишь, я говорила, что цвета у Гастона не соответствуют Вюрцбургу? Так вот, зато они соответствуют Дижону! А если точнее, то баронству Пуазёль-ла-Гранж, которое подчиняется графам Дижона. И, вроде бы, я краем уха слышала о некоем Гастоне, не то втором, не то третьем сыне барона Ла-Гранж…

— Значит, всё же рыцарь?

— Рыцари тоже бывают наёмниками! И, если он француз, из Пуазёль-ла-Гранж, это косвенно подтверждает, что он действительно мог быть в войсках Людовика Второго Анжуйского…

— Ага… Но тогда всё сходится! Кто-то… не будем его называть, но про себя помним имя предателя Нишвахтуса… кто-то нанял двух наёмников, чтобы меня убить, а перстень забрать. Один наёмник — Гастон. Он пошёл по самому простому пути: вызвать меня на дуэль, убить, и по обычаю, все вещи проигравшего достаются победителю. Этакий прямолинейный рыцарский путь. Гастон не счёл для, такого благородного себя, возможным сесть за один стол с простолюдинами… Второй наёмник хитрее. Он, очевидно, не благородных кровей, и сидеть за столом простолюдинов ему не досадно. Он очень внимательно выслушал наш разговор, понял кто есть кто и кто его цель, а потом спокойно пожертвовал глупым рыцарем, попавшим в плен и ставшим опасным свидетелем. И этот второй, по моему мнению, гораздо опаснее.

— Понятно… А он знает, что ты его видел?

— Н-не знаю. Крестоносцы не обратили на него внимания, это точно. Рыцари обычно не смотрят на простолюдинов. Для того он туда и сел, чтобы стать незаметным. Но я бы не стал исключать того, что он заметил, как я поворачивал голову в его сторону. Я бы на его месте предостерёгся бы. На всякий случай.

— Угу… То есть, в следующем трактире мы его вряд ли встретим… И где его теперь ждать? Он же должен как-то появиться?

— Где угодно, — пробурчал я, — У него четверо подручных и у каждого арбалет! Они могут оказаться за любым поворотом дороги, возле колодца у трактира, под мостом через реку… да мало ли где! Дали залп — и дёру! А если смажут наконечники ядом, то любая царапина становится смертельно опасной!

— Та-а-ак! А теперь пообещай, что ты не будешь выскакивать впереди всех на своём бешеном Шарире!

— Я и сам не хочу, — уныло признался я, — Но этот Шарик… это же необузданный демон, честное слово! И он не знает слова «второй». Сегодня опять чуть с братом Лудвигом не поссорились… Едва сдержал Шарика, вот еле-еле! Ещё чуть-чуть, и он бы опрокинул того буланого. А это очень не понравилось бы Лудвигу, очень!

— Угу…

Катерина порывисто выглянула в заднее окошко. Шарик тут же прибавил хода в ожидании очередной морковки или яблока.

— Слушай, ты, зверюга! — раздельно сказала Катерина, — Тут речь идёт о жизни и смерти! Если ты не будешь слушаться хозяина… то фигу тебе, а не морковка! Понимаешь?

Шарик недоумённо посмотрел на неё и встряхнул гривой.

— Обещай, что будешь слушаться! — потребовала девушка, высовывая руку с лакомством из окошка, — Обещаешь?..

— Клац! — вот и весь ответ.

— Он обещал! — «перевела» этот ответ Катерина.

Я уныло улыбнулся.

— А кстати! — перевела разговор Катерина, — помнишь, мы разговаривали про долгожителей?

— И что? — насторожился я, — Нас кто-то подслушал?!

— Нет, что ты! Я просто вспомнила, что не только в Ветхом Завете есть подобные примеры! Даже в твоей любимой Греции долгожители были! Простой пример: Нестор и Тиресий! А? Как тебе? Знаешь таких?

— Если Нестор, это тот, который из «Илиады» и «Одиссеи», который внук Посейдона, то знаю, — задумчиво сказал я, — У него был отец Нелей, сын Посейдона, и мать Хлорида, дочь Ниобы. С Ниобой произошло ужасное. Сама она была дочерью Тантала и Дионы, что уже плохо. Хотя бы потому, что Тантал прогневил богов. Он совершил клятвопреступление перед богом Гермесом. За что осуждён на вечные муки. Он низринут в мрачный Аид, где стоит по горло в прозрачной, чистейшей воде, а над ним склоняются ветви с сочными плодами. Но стоит бедняге поднять руку, чтобы сорвать плод или наклониться, чтобы выпить воды, как ветви поднимаются вверх, а вода стремительно убывает, так, что не удаётся ему ни сделать глотка воды, ни откусить заветного плода. Каково быть дочерью такого отца, проклятого богами? Но это было бы полбеды. Ниоба вышла замуж за фиванского царя Амфиона. И родила от него десятерых мальчиков и десятерых девочек. Казалось бы, живи и радуйся! Но нет же! Была у неё подруга по имени Лето. Хорошая подруга, каждому бы такую! Титанида, то есть, потомок титанов, возлюбленная Зевса, родившая ему не абы кого, а Аполлона и Артемиду! Нет, положим, с Герой эта Лето была в контрах, но Зевс-то помнил о своей пассии! И вот, глупая Ниоба вдруг принялась хвалиться своей плодовитостью! Вот, дескать, сколько у неё детей! Побольше, чем у кое-каких богинь, не будем называть их по имени! Где был ум у бабы?..

Понятно, что Лето обиделась. И дети её обиделись. Переглянулись между собой Аполлон и Артемида, бог юношеской красоты и силы и богиня охоты и девичьей красоты… да и перестреляли из лука всех детей дурищи Ниобы! Потому что эти боги не промахиваются в принципе… От горя Ниоба окаменела… А потом оказалось, что нет, не всех! Одна девочка осталась! Та самая Хлорида, мать Нестора. И было у Хлориды с Нелеем двенадцать сыновей. Но пришёл Геракл, разорил Пилос и убил всех детей Нелея и Хлориды. Кроме Нестора. Повезло…

А потом Нестор прославился. Во время войны с месенцами он в одиночку убил сто человек! Впоследствии вся Месения покорилась ему. И за великие подвиги, Аполлон вернул ему все годы жизни, которые отнял у детей Ниобы…

Да, он прожил очень долго! Участвовал в войне с кентаврами, вместе с аргонавтами путешествовал за золотым руном, принимал участие в троянской войне… Да… А кто такой Тиресий?

— А тоже легендарная личность! — подмигнула мне Катерина, — Тоже, из ваших, греческих мифов!

— Не слышал…

— Может и слышал, но не всё. Потому что его подробную историю позже написали! Хочешь, расскажу?

Я выглянул в окно. Всё та же рыжая грязь, по которой с трудом колесила карета. Да ещё, кажется, опять дождик принялся моросить…

— Рассказывай! — отвернулся я от окна.

— Ну, вот… Жил себе такой мальчик по имени Тиресий. Не просто мальчик! Отец у него был пастух, а вот мать — нимфа Хариклó.

— Та самая? — поразился я, — жена Хирона, подруга Афины, кормилица Ахилла?..

— Та самая. Жена кентавра Хирона, воспитателя Геракла, подруга Афины, любимой дочери Зевса, богини мудрости, кормилица Ахилла, величайшего из героев троянской войны, который был убит отравленной стрелой в пятку… В общем, не простой мальчик!

И вот, идёт этот мальчик по полю, и видит, две змеи… хм!.. как бы это… в общем, они переплелись между собой…

— Любовь! — подсказал я.

— Да… как раз этим они и занимались… И глупый мальчик не придумал ничего лучше, как ударить палкой по этим змеям. И убил смею-самку. И… стал девушкой!

— Ничего себе поворот! — удивился я.

— Бывает и не такое! — заверила меня Катерина, — Если читать ваши мифы… Так вот, пришлось ему побыть в шкуре женщины! Готовить, стирать, прясть, убирать жилище… И как-то не очень ему это понравилось! То есть, уже ей, а не ему. Семь лет прожила она, пока не случилось, что проходя тем же местом, она опять увидела пару змей, которые переплелись телами… И она…

— Убила самца! — догадался я.

— Верно! Представляю, как она, бедная, выцеливала… хи-хи! Но, как бы то ни было, она опять стала мужчиной. Три дня, говорят, на радостях пила вино без перерыва! То есть, уже пил, а не пила… Во-о-от. Ну и стал Тиресий жить-поживать. А тут новая напасть! Поспорили как-то Зевс и его жена Гера…

— Это они часто делали! — усмехнулся я, — У них, что ни день, то споры!

— Это да, но речь не об этом. На этот раз они заспорили о том, кто больше получает удовольствия во время… хм… как бы это…

Катерина даже порозовела от смущения.

— Во время любовного акта? — тактично подсказал я.

— Да… Вот, во время этого самого, кто больше получает удовольствия? Зевс говорит — женщина, а Гера спорит — мужчина. И так они заспорили, что по всему Олимпу шум и гром, и молнии сверкают! А потом смекнули: есть же у кого спросить! И вызвали к себе этого самого Тиресия. И спросили. Ну, Тиресий помолчал, помялся, да и выдал: мол, если всё удовольствие разделить на десять частей, то одну часть получит мужчина, а девять — женщина! Он, дескать, всё испытал и может подтвердить. Ну, понятно, сбрехнул! Все вы, мужики, такие!

— Почему же «сбрехнул»? — обиделся я, — Может, правду истинную сказал?

— Да, нет! Ну, какое там у женщин «удовольствие»? Фу, и подумать-то стыдно!

— Не скажи! — возразил я, — Если женщину довести до пика наслаждения, ой, да она в руках плавится! У неё глаза в поволоке! Она стонет от счастья!

— А ты что, сам… ну, в смысле… — Катерина пристально взглянула на меня и окончательно запунцовела.

— Да, — признался я, — У меня был такой опыт… У меня четыре рабыни были, отчего же опыту не быть?..

Девушка порывисто отвернулась к окну.

— А что там дальше? — спросил я через минуту, успев мысленно хорошенько себя отругать: нет, в самом деле, не дурак ли?

— Зевс обрадовался, что победил, — сухо ответила Катерина, — А Гера, огорчилась, что проиграла. Гера, кстати, тоже не поверила, подумала, что Тиресий лжёт, чтобы угодить Зевсу. За это она ослепила Тиресия. А Зевс, в награду, дал ему долгую жизнь, длиной в девять обычных, а кроме того, возможность прорицать будущее. Так Тиресий стал слепым прорицателем, который прожил девять жизней…

— Подожди-ка… Мне кажется, я вспомнил! А не его ли встретил в царстве мёртвых Одиссей, когда хотел узнать будущее и причину гнева Посейдона?..

— Его, — подтвердила Катерина, — Только помни: все эти разговоры должны остаться между нами! Особенно про Ветхий Завет! А то ещё скажут, что мы с тобой приверженцы Уиклифа…

— Кто такой Уиклиф?!

— Да был такой… — неохотно откликнулась девушка, — Джон Уиклиф… священник, профессор в Оксфордском университете… и одновременно еретик… лет тридцать назад, как умер. Вроде и умный человек: Новый Завет на английский язык перевёл, говорил, что народ должен на своём национальном языке Богу молиться. Господь, дескать, не только латынь понимает… А вот, упёрся, что Церковь должна жить скромнее, что недопустима пышность и торжественность! Вот ты как думаешь, можно ли священникам носить пышные облачения?

— Конечно! — пожал я плечами, — Больше пышности, значит, больше торжественности. А приобщение к религии — это должно быть торжественно! Это должно отличаться от серых будней!

— Вот видишь? — посмотрела на меня Катерина, — Вроде дурак дураком в делах церковных, а рассудил верно! А этот Уиклиф… в общем, он ставил под сомнение священные таинства! Одно слово — еретик! Так у этого еретика ещё и последователи есть! И не только в Англии, но и здесь, в Европе! Мало того, почти под боком крестоносцев, в Праге! Есть там такой Ян Гус, который проповедует то же самое. И у этого Гуса есть последователи! В общем, если нас сочтут — не дай Бог! — последователями Уиклифа или гуситами, быть беде! Так что, будь осторожен!

— Буду! — очень серьёзно пообещал я, — Кстати, что это там дымит впереди?

— Где?

— Да вон, дома или что-то похожее, трубами дымят…

— Дай-ка взглянуть… А! Это мы к городу подъезжаем. Это бани. Их всегда на окраину города выносят.

— Бани?! — обрадовался я, — Как замечательно! А то, давно нужно было грязь смыть! Надо поговорить с братом Марцианом, чтобы у бани задержались. Ну, помылись, почистились, зáпах, опять же…

— Он не остановится… — заметила девушка.

— Почему?!

— Ну-у… не остановится, и всё тут!

— Потому что мы торопимся?

— Нет.

— Потому что это для простолюдинов?

— Нет.

— Это опасно?

— Нет.

— А почему он не остановится?!

— Как бы тебе… в общем, лучше у него сам спроси!

В полном недоумении я накинул на себя плащ из грубой парусины — спасибо ещё раз, брат Гюнтер! — и сел на Шарика. Все крестоносцы тоже оказались укутаны в дождевые плащи, что совершенно изменило их внешний вид. Благо, оруженосцы, как всегда, держались сзади, а рыцари — впереди. И рыцарей было всего четверо. Ага, вот и брат Марциан!

— Брат Марциан, говорят, то что впереди дымится, это бани?

— Да.

— А мы не заедем туда, чтобы помыться?

— Нет.

Н-да, сегодня брат Марциан не многословен! Он всегда немногословен, но сегодня особенно!

— А почему?..

— Видишь ли, друг мой, — совершенно неслышно, несмотря на чавканье грязи, рядом оказался брат Вилфрид, — Видишь ли, мы не остановимся возле бани по одной важной причине!

И брат Вилфрид подмигнул пьяненькими глазками.

— И что за причина?

— Причина? О, очень важная причина! Нам туда нельзя!

— Почему?!

— Так заведено в нашем мире, что там, где бани, там всегда и проститутки! Ты уже знаешь, что мужчины и женщины моются в банях вместе?

— Знаю…

— Вот! И эти девицы, которые лёгкого поведения, они этим активно пользуются! Так сказать, два в одном: и помыться, и клиента подцепить! И клиент будет уверен, что девушка чиста, аки… аки вот это вино! Чистый нектар для специалиста!

Брат Вилфрид для убедительности приложился к фляжке. Его, и без того красное лицо, ещё больше покраснело.

— Да… — сказал он, сделав два хороших глотка, — Хорошее вино! А бани… ну, сам посуди, что скажут люди, увидев крестоносцев голыми в бане, в окружении непотребных девок?! Нет, нам в баню нельзя!

— А как же грязь? Вонь? Пот? Неужели до самого Рима так и будем ехать?

— Почему? — искренне удивился брат Вилфрид, — Мы же утром решили… а, ты, наверное, убежал Шарира седлать, потому и не слышал! Мы утром решили, что заедем к местному барону в гости! Там и помоемся, и почистимся, и пот смоем!

— Ага!.. — понял я, — Кто-то из нас друг этого барона!

— Да нет же! Никто из нас его и в глаза не видел! Но мы все рыцари… Понимаешь? Сословие такое, рыцари. И ни один рыцарь не откажет другому в приюте! Некоторые вообще в трактирах не ночуют, так и ездят от одного замка к другому… но это уже свинство! Вот так, заглянуть на огонёк, когда нужда подошла — это нормально. А у нас и в самом деле нужда. Помыться, как ни крути, давно пора! Во-о-от! Поэтому мы и заедем к местному барону в замок!

— А он точно нас примет?

— Ха! Попробовал бы он нас не принять! На земле, принадлежащем Ордену, не принять крестоносцев! Это же всё равно, что в сторону Великого магистра плюнуть! Такое не забывается… А, впрочем, скоро узнаем. Во-о-он замок уже показался, видишь?

— Вижу…

— Вот там и узнаем, пустят ли бедных пилигримов, так сказать, смыть прах дорог с копыт коня… Что-то я, чуть не стихами?.. Погодой, что ли, навеяло?..

Я жадно всматривался вдаль. Где же он, этот замок, у которого я разглядел только центральную башню? Мы ехали и ехали, а замок, казалось, отъезжал от нас. Вот мы уже въезжаем в город…

— А где же замок?!

— Как «где»? Прямо за городом и замок! Ну, как тебе?.. Вот, решил кто-то построить себе замок… Что он делает? Правильно, выбирает место! Это очень ответственный момент — правильно выбранное место! Особенно, чтобы подземные воды были близко. А то, знаю я замки, где колодец пришлось рыть на глубину более ста метров. Представляешь? Если вдруг осада, то там глоток воды по цене золота будет! Да и без осады… Коней напоить, да самим напиться. А пищу приготовить? Я уж не говорю о том, чтобы помыться или постираться! Во-о-от! А значит, замок выгодно строить возле реки! Вроде нашего Мариенбурга. И тебе защита с одной стороны, и тебе легко наполнить предзамковый ров, и колодец, вероятней всего, копать придётся не слишком глубоко!

Ну, вот, выбрал ты место… На пригорке, само собой. Так сказать, высоко сижу, далеко гляжу… И нападающим, если в голову взбредёт, придётся атаковать, скача на коне вверх. А это страшно неудобно, уж поверь! Выбрал место — выбери план постройки! Нет, так-то все замки на одно лицо, но есть нюансы! Как раз, из-за размера будущей крепости. Ну и от финансов многое зависит.

Теперь сгоняем крестьян, начинаем копать фундамент. Тут две противоположности. Если построить замок на скале, то с фундаментом можно не заморачиваться. Но колодец будет стоить как сам замок. А если крепость на земле, да ещё грунтовые воды близко к поверхности, то колодец — это тьфу, а вот с фундаментом придётся помучиться! Ещё и сваями укреплять. Ну, и понятно, работы надо вести осенью, когда урожай уже собран и крестьяне бездельничают…

— Как это: «бездельничают»?

— Ну, не бездельничают, — поморщился Вилфрид, — Но можно взять какое-то количество, без ущерба для деревни. Ага! Выкопали они нужные рвы и?..

— Делают фундамент?

— Верно! Только вот, из чего? Ага! Нужно, значит, чтобы камень был поблизости природный! И опять мы возвращаемся к построению замка не некоей горе! Ладно, добыли камень, развели известь, начали заливать фундамент… Залили. Теперь возводим стены. И?..

— Что «и»?

— Середина стен — дикий камень. Но обкладывать этот камень нужно кирпичами! Иначе совсем дикий вид будет. Не цивильно. А значит, нужно, чтобы недалеко была глина! Из которой этот самый кирпич можно делать. В о-о-очень большом количестве! К примеру, на постройку Мариенбурга ушло восемь миллионов штук кирпичей!

— Сколько?! — ахнул я.

— Восемь миллионов штук! — с удовольствием повторил Вилфрид. Ну, ладно, наш Мариенбург всем замкам замок, но и для любого другого кирпича понадобится — немеряно!

— Господи, сколько же это удовольствие стóит?!

— Даже не спрашивай! Всегда — понимаешь? всегда! — для постройки замка вводят особый налог. Иначе не вытянуть. И я не знаю ни одного замка, даже самого плохонького, который строился бы меньше четырёх лет. Если он каменный, разумеется. С деревянными проще… Вот и считай, на сколько он потянет?

Ну и понятно, что пока идёт строительство, вокруг начинают селиться мастеровые людишки. Тут тебе и каменщики, и гончары, и кузнецы и вообще — ремесленники. А как же без них? Они и строят, и инструмент строительный готовят, и телеги мастерят, на которых камень да глину возят, и лошадей подковывают, которые эти телеги возят, и кирпич обжигают… А где им жить? Не в норах же? Вот и строят себе домишки. А там, глядишь, уже и жена приехала, и огородик завёлся, и живность, и детишки бегают… Встал замок, а вокруг уже город! Как будто, сам собою вырос! Так ведь, ещё и городские стены жители за свой счёт возводят! И, надо сказать, это очень удобно! В смысле, когда город под боком. Враг тайно не подкрадётся. Ему сперва город занять надо, а уж потом и к замку приступать. Ага!

— А если враг подступил, то город можно сжечь! — с горечью добавил я, вспомнив обгорелые стены города Мариенбурга, возле крестоносного замка.

— Это само собой, — спокойно кивнул рыцарь, — Да это и для жителей не новость. Все так делают. И все к этому готовы. Чуть что, хватают самое ценное и бегом в замок, спасаться. Знают, что всё равно дом сгорит. Не хозяин замка подожжёт, так враги спалят. Какая жителю разница? А если врагов отбить, то хозяин замка выплатит пособие! На новое строительство. Или на починку старого, если у кого-то хоть полы остались. Так и здесь. Вон он, замок, на возвышенности стоит. А у подножия — город! Ага! А городские стены тоже неспроста. Сколько жителей в городе? Хорошо, если тысячи две! Так сказать, крупный город. Ну, пусть две с половиной, даже три! А тут приходит армия тысяч в десять копий! И при атаке им никак не развернуться в этом узком месте, зажатом стенами. И манёвра конного им нет! Ага!

— Мудро! — вынужден был признать я.

— Это что! Ты даже не представляешь, сколько в замке разных хитростей придумано! Начиная от подъёмного моста через ров и кончая… даже не знаю, где кончая! Эти хитрости бесконечны! Когда приедем, я тебе подскажу что зачем… Бр-р… ну и погодка! Только глоток вина может скрасить… э-э-э… в общем — скрасить! Будешь?

— Нет, спасибо! — вежливо отказался я.

— Как хочешь! — бодро заявил Вилфрид, прикладываясь к фляге, — Мне больше достанется!

Сначала замок показался мне слишком маленьким. Особенно, после грандиозного Мариенбурга. Но это, пока я не подъехал ближе. Громадина! И чем ближе, тем казался больше и больше. Прямо, оптическая иллюзия!

Крестоносцы, приблизившись к замку, переглянулись и стянули с себя дождевые плащи, благо и дождь вроде бы прекратился. И вновь надели свои обычные, белые с чёрными крестами. Дорога сузилась, и поневоле рыцари, ехавшие впереди оруженосцев, оказались в одной группе, рядом со мной и братом Вилфредом.

— Обрати внимание, — подсказал Вилфрид, всё ещё ехавший со мной бок о бок, — Дорога идёт вдоль стен, и ты всегда оказываешься правым боком к стене. А щит у тебя слева… Ага!

— Но можно же ехать и напрямую? — возразил я, — Минуя город?

— По буеракам? По корням от кустов? Тем более, это колючий шиповник? Можно, конечно… Но весело тебе не будет, это я обещаю! Ага!

Недалеко от стен тянулся длинный ров, наполненный какой-то зловонной жижей.

— А представь, что тебе туда лезть придётся, если город штурмовать! — небрежно бросил Вилфрид, уловив мой взгляд, — Вроде пустячок, а охоту воевать отшибает напрочь!

— А если зимой? — полюбопытничал я, — Когда вода замёрзнет?

— Да кто же зимой воюет? — выпучил на меня глаза крестоносец, — Где же ты зимой коням фураж достанешь? Если хозяин все окрестности сам пожёг? А без коней, разве ж это война? Стыдобина это, а не война…

Через ров оказался перекинут единственный мост. Крепкий такой, из мощных брёвен, к которым оказались подведены не менее мощные цепи, уходящие в глубину крепостной стены.

— Ишь ты! — прокомментировал Вилфрид, — Не просто канаты! Цепи! Железные! Не бедствует хозяин, не мелочится…

— А зачем эти цепи вообще нужны? — не понял я, — Чтобы мост не украли?

— Ха-ха-ха!!! — грянул дружный хохот вокруг. Все крестоносцы радостно ржали, держась за животы, — Ха-ха-ха! Чтобы… ха-ха-ха! Чтобы мост не украли! Ха-ха-ха!!!

— Ой, насмешил! — вытер слезинку Вилфрид, — Это надо запомнить, чтобы потом в компании посмеяться! Нет, друг мой, цепи нужны, чтобы поднять мост в случае опасности! И вообще, на ночь его обычно поднимают… Так, для профилактики. Обычай такой…

— В каком смысле «поднимают»? — ошалел я, — Он же весит… ну, не знаю… Но такие толстые брёвна… Кто же это поднять сможет?!

— Там в замке система противовесов, — всё ещё похохатывая, объяснил Вилфрид, — Так настроено, что вес моста этими противовесами скрадывается. Ну и лебёдка, чтобы не вручную цепи крутить…

— Типа полиспаста? — догадался я, вспомнив знакомое слово.

— Ну, вроде того… Только проще, иначе мост будет подниматься легко, но слишком медленно. А в случае тревоги, из лебёдки попросту выбивают стопорный механизм, и мост моментально поднимается. Даже, если на нём уже есть враги. Поднимается, и закрывает собой ворота в замок. Вроде как, дополнительная защита. А враги, которые на мосту были, об ворота — шмяк! И уже не враги, а просто трупы…

— Деревянный мост? — скептически заметил я, — Защита воротам? А если его горящей стелой поджечь? Бывает же, что стрелы горящей смолой обмазывают? И мост сгорит, и ворота сгорят! Тоже мне, защита!

— Попробуй! — усмехнулся Вилфрид, — Можешь, прямо сейчас попробовать! Хоть костёр на этом мосту разведи, ничего ему не станется! А потому, что делают мост из морёного дуба, который твёрдый, как железо, и гореть совершенно отказывается. Ага! Нет, это добрая защита воротам!

— Угу… а почему он сейчас опущен и мы проезжаем по нему просто так?

— Во-первых, по плащам видно, что мы крестоносцы. Во-вторых, нас мало и можно не слишком опасаться. В третьих, мост опущен, а ворота-то закрыты! Ага!

Ворота и в самом деле были закрыты. Впрочем, в углу ворот приоткрылась калитка и из неё выглянул невысокий, толстенький и чрезвычайно важный человечек.

— Господа! — напыщенным и хорошо поставленным голосом возгласил он, — Прошу назвать себя и цель своего приезда! Мой господин, благородный барон Гельмут послал меня узнать ваши благородные имена!

— Передай благородному барону Гельмуту, что здесь ожидают смиренные рыцари Ордена Дома Святой Марии Тевтонской брат Марциан из Перуджи, брат Вилфрид из Майнца, брат Ульрих из Люнибурга и брат Лудвиг из Линца, а также их оруженосцы. А куда мы едем и с какой целью, я расскажу, разве что, самому барону Гельмуту.

— А разве… разве вы не на праздник? — удивился низенький.

— Что за праздник?! — вскинул голову Марциан.

— У благородного барона Гельмута завтра день рождения… — растерялся человечек.

— А… ну да! И почтить день рождения благородного барона… тоже была наша цель! — быстро вывернулся Марциан, — Помимо той, о которой я говорил вначале.

— Я понял вас, господа! — важно склонил голову человечек, — Прошу подождать, пока я доложу о вас господину барону!

И человечек исчез в калитке. Крестоносцы остались одни перед воротами. И я почувствовал себя неуютно. Словно кто-то внимательно рассматривает меня поверх стрелы, вложенной в натянутый арбалет…

Однако, длилось это недолго. Не прошло и четверти часа,[1] как за воротами раздался скрип и створки медленно разошлись в разные стороны. Тот же низенький человечек почтительно склонился в поклоне:

— Благородный барон Гельмут простит господ крестоносцев быть его почётными гостями!

Отряд крестоносцев медленно въехал в ворота.

[1] …недолго. Не прошло и четверти часа… Любознательному читателю: авторы просят не забывать, что ритм жизни в Средневековье значительно отличался от нынешнего стремительного века. Подождать всего четверть часа? Да это тьфу и растереть! Иногда приходилось ждать гораздо дольше!