О чём молчат рубины

Глава 44. В гостях хорошо, но…

Как прекрасна спина уходящего гостя.

Расул Гамзатов.

Земли, принадлежащие Тевтонскому ордену, Новая Марка, Рёц-Барлинек, 30.09.1410 года.

И вот она опять, Её величество Дорога. Подумать только, всего десятый день пути, а уже мерный стук конских копыт стал настолько привычным, что кажется, он был со мной всегда. И, даже, когда отдыхали в гостях у барона Гельмута, всё время казалось, что чего-то не хватает. Вот чего! Окружающих просторов, чернеющей полоски леса вдалеке, тусклого, осеннего солнца, едва проглядывающего меж хмурых тучек и перестука копыт…

Вчера, во время пира, танцы затянулись далеко за полночь. Хорошо, что никто не додумался привлечь к этим танцам крестоносцев! Все помнили, что это монашеский орден. Какие танцы?! Ну и меня не приглашали. Я тоже, некоторым образом, крестоносец.

А потом, уже привычно, все собрались в комнате брата Марциана. Тот явился весёлый, довольный.

— Ну, что? — улыбнулся он нам, — Не затосковали в гостях? Не переживайте, завтра в путь! Прямо с раннего утра! Барон Гельмут, когда узнал, что мы уезжаем, чуть не запрыгал от радости! Ха-ха! Хорошего страху мы на него нагнали!

— Да, кстати про страх, — небрежно бросил Ульрих, — Мы же давали обет бедности. Вот приз за «турнир», прости Господи, что я это убожество так называю! Возьми, брат Марциан, используй на благо посольства!

И он протянул мешочек с монетами.

— Ну-ка, ну-ка? — заинтересовался Марциан, вытряхивая монеты на ладонь, — Ну… навскидку, около десяти золотых, но серебром. Ха-ха! Это, наверное, чтобы мешочек толще казался! Ну и жучара этот Гельмут, ох и жучара!

— Возьми и мой приз, брат Марциан! — протянул свой мешочек Лудвиг.

— И мой… ага! — несколько невнятно пробормотал Вилфрид.

— И мой тоже — завозился я со шнурком. Никак проклятый узел не развязывался!

— Твой-то мне к чему? — поднял на меня взгляд Марциан.

— К-как?! — растерялся я, — Ну, это… на благо посольства…

— Но ты не крестоносец. Ты не давал обетов. Ты можешь пользоваться призом, как своими деньгами.

— Господи! Да зачем они мне?! Вы же в любом трактире за меня платите!

— Мы за тебя платим потому, что ты в составе посольства. Нам для расходов на тебя выдал деньги брат келарь. Вот я эти деньги и трачу. А остальные крестоносцы попросту не имеют права носить деньги при себе. Во всяком случае, в таком количестве.

— Но мне хотелось бы тоже отдать деньги на общее дело!

— Что вы спорите? — вмешалась Катерина, — Есть простой выход! Тут дело в том, что Гельмут не приготовил запасной мешочек для награды. Он не ждал, что может произойти ещё одна незапланированная схватка. И, когда Андреас пошёл рубиться с этим… как его?..

— Танкред, — любезно подсказал Ульрих. Как он их всех запоминает?!

— Да, Танкред. Ну, вот, когда они пошли рубиться, Гельмут принялся лихорадочно рыться в собственном мешочке с деньгами, наверное, отсчитывая «приз». А потом заметил мой взгляд, и сделал вид, что просто отвязывает мешочек от пояса. Дескать, он вовсе не жмот! И весь кошель, сколько там было, всё отдал Андреасу. Вот я и предлагаю: пусть Андреас отдаст из этого мешочка десять золотых, как все. И это будет считаться доброхотным подаянием в Орден. А остальное пусть останется у него. На личные расходы. Как вам идея?

— Я готов и всё отдать! — горячо заверил я, — Мне не жалко!

— Нет, леди Катерина права! — отмёл моё предложение Марциан, — Достаточно будет малой лепты пожертвования. Не более десяти золотых! Больше не возьму.

Ох уж эта мне щепетильность! Нет, я понимаю, что если я отдам больше, то вроде урон чести остальным рыцарям: как это, простолюдин жертвует больше?! Но вы же помните, что для меня деньги не имеют значения?

— Хорошо, — буркнул я, — Сейчас посмотрим, насколько был щедр ко мне Гельмут!

А вы знаете, оказалось, вполне щедр! Кошель с призом был набит золотыми монетами, серебряных было всего несколько штук! Пожалуй, и миннезингерам я швырнул золото, а не серебро. То-то так радостно шептал на ухо своей подруге юноша с лютней!

Я тщательно отсчитал десять золотых монет в ладонь Марциана. Вопросительно посмотрел ему в глаза. Тот отрицательно покачал головой.

— Всем спать! — приказал он, — Завтра вставать рано! Но всё же… бдительности не терять! Хоть и последняя ночь, а кто его знает?..

— Организуем! — понятливо кивнул Ульрих, — Дам команду оруженосцам!

С тем и разошлись.

Как странно! Вроде вчера все гости были пьяней вина, а сегодня, с первым ударом колокола, все стояли на утренней молитве трезвёшеньки. Что значит здоровый образ жизни!

Ах, как сердечно прощался с нами барон Гельмут! Как братски обнимался с братом Марцианом! Оба расчувствовались и чуть не пустили слезу! Нашу телегу нагрузили свежей провизией, в карету барон Гельмут повелел запрячь второго коня, из своих личных конюшен, и потом долго-долго махал из надвратной башни платочком нам вслед…

— Обрадовался, жучара! — бормотал между тем себе под нос брат Марциан, — До самого конца опасался нас! Ничего-ничего! Мы к тебе ещё на обратной дороге заедем!

И, оглянувшись, приветливо махал платочком в ответ.

— Ну, что, Андреас, готов?! — ловко гарцуя, приблизился ко мне Лудвиг.

— К чему? — не понял я.

— К скачкам, конечно! В прошлый раз у нас не вышло, да и конь был подо мной так себе, А если прямо сказать, то дрянь, а не конь! Но теперь я готов с тобой об заклад побиться!

— Что за заклад?

— А простой заклад! Кто выиграет, тот целую неделю будет леди Катерине рыцарскую галантность и учтивость проявлять, а также куртуазные услуги оказывать. Ну, там, дверь открыть, стул подвинуть, за столом тарелку подать, руку протянуть при выходе из кареты… А другой и близко подходить не должен. Ну?..

— Не хочу! — отвернулся я, — Вот ещё! Ты монах, чего же я буду монаха в искушение вводить?..

— Боишься! — обидно расхохотался Лудвиг, — Струсил!

— Не струсил, а объективно оцениваю наши силы! — возразил я, — Мой Шарик, конечно, сильнее, да я, как всадник, гораздо хуже. Поэтому у меня очень слабенький шанс!

— Твой Шарир сильнее? Ха! Докажи!

— Не буду!

— Тогда признай, что мой Буян сильнее!

— Нет.

— Тогда скачки! И пусть победит сильнейший!

— Не хочу… — буркнул я.

Шарик нервно дёргал ушами, словно понимая, что речь идёт о нём.

— О чём спор? — приблизился к нам Вилфрид.

— Да вот, про балладу разговариваем, — соврал я, — В чём смысл баллады?

— Всё просто! — наставительно поднял палец крестоносец, — Губит людей не пиво! И не вино! Губят людей бабы! Ага!

— Пф-ф! — высказался Лудвиг, когда Вилфрид отъехал подальше, — Смысл баллады в том, что не там рыцарь славу искал! Слава, она не во дворцах! Пусть это даже сам великий Монсальват. Слава в чистом поле, в ратной сече! Когда молодой рыцарь в поле бился, он не знал поражений? Вот то-то! Ну, так что насчёт скачек?

— Нет! — отрезал я.

И прибавил ходу, пока не поравнялся с Марцианом. Тот о чём-то мирно беседовал с братом Ульрихом. Я вежливо дождался, пока они не закончат разговор и подъехал к Ульриху сбоку. Тот высокомерно не отреагировал, словно не заметил. Пришлось окликнуть:

— Брат Ульрих, могу ли я задать вопрос?

— Что за вопрос? — соизволил тот повернуть голову.

— Я пытаюсь понять, в чём смысл баллады? Какое будет ваше мнение?

— А что там понимать? — оттопырил нижнюю губу Ульрих, — Незачем было якшаться со всякими безбожными привидениями! Если обнажаешь меч, то обнажать его следует во славу Божью, а не по прихоти мерзких призраков. Свернул рыцарь с христианского пути — вот и получил по заслугам!

— Спасибо! — я был сама вежливость. А потом повернул коня и уже с другой стороны поравнялся с Марцианом.

— Брат Марциан, в чём смысл баллады?

— Ну-у… — брат Марциан традиционно не торопился с ответом. Хотя я видел, что ответ у него готов. Но он его ещё раз обдумывает, — Ну, я полагаю, что у молодого рыцаря ослабла вера…

— Как?! — опешил я, — Что-то я не разобрал этого в тексте!

— Ну, как же? — поднял брови вверх Марциан, — До событий в замке Монсальват юноша всегда полагался на силу креста и молитвы. А в замке ни разу и лба не перекрестил. Значит, ослабла вера. Оттого и не дал ему Господь владеть Святым Граалем. Не по вере ему такой святыней владеть!

— Как я и думал! — отметил я про себя, — Сколько людей, столько и мнений! Значит, и вправду, хорошая баллада! Интересно, что мне про неё Катерина скажет?..

— А ты и не понял? — удивилась девушка, когда я чуть не на ходу заскочил в карету и задал ей вопрос, — Ты не понял такой простой вещи?

— А что надо было понять?

— Всё просто! Чего рыцарь искал? Славы. Нашёл он славу? Нашёл. Мы же все слышали балладу про него? Значит, прославился! Чем прославился? Тем, что посвятил свою жизнь служению Белой Даме! То есть, баллада про то, что не только рыцарскими подвигами на поле брани можно славу заслужить! Не меньшая слава служить своей прекрасной избраннице! Чего тут не понятного?..

— Ха! — возразил я, — Это вроде того, как этот… Танкред везде прославляет эту… Брунгильду? Тоже мне, слава!

— А хоть бы и так! — вспыхнула Катерина, — Но теперь все вокруг знают, что есть такая девушка, которую прославляет рыцарь! Даже ты знаешь, хотя до этого и не слышал такого имени! Кстати! У меня для тебя невесёлые новости…

— Что такое?!

— Ты заметил, что после турнира я немного задержалась?

— Н-нет, — вынужденно признал я, — Я был с крестоносцами, они поехали и я поехал… Я думал и ты, как всегда, позади нашей группы!

— Почти. Я задержалась совсем ненадолго. Вроде бы утешить бедного Танкреда. А на самом деле, в процессе ободрения и утешения, я задала ему несколько мимолётных вопросов. Видишь ли, мне показалось странным, что он привязался именно к тебе…

— И что?.. — я почувствовал, что начинаю волноваться.

— Плохо, — серьёзно сказала девушка, — По его словам, ему пообещали денег, если он придерётся и вызовет именно тебя. Много денег. Гораздо больше, чем приз барона Гельмута, если это можно назвать «призом»! И даже дали щедрый задаток.

— Кто?! Кто бы мог?! Барон Гельмут утверждал, что чужих в его замке нету!

— Всё верно, — вздохнула девушка, — Чужих и не было. Ни рыцарей, ни простолюдинов. А вот купцы были! Только купцы — разве они «чужие»? Они просто купцы! Они всегда приезжают и уезжают. Кто на них внимание обращает, если только сам купить чего-то не хочешь? Так вот, тот кто подзуживал Танкреда тебя вызвать, он был купцом. Я потом просила, чтобы рыцарь того купца показал, но как Танкред ни высматривал, он его среди других уже не увидел. Я думаю, что это тот самый «шестой», в купца переодетый. И это плохо.

— Почему?

— Потому что это значит, что у него много денег! И товар приобрести, чтобы под видом купца за нами следовать, и рыцаря подкупить… А это значит, что тот, кто нанял самого «шестого», с расходами не считается. Всё плохо, Андреас!

— Да… уж! — вынужден был признать я и глубоко задумался. Этот «шестой», он же просто тень какая-то! В любую личину вырядиться может! Права Катерина, ой как всё плохо-то!

— Между прочим, — помолчав, окликнула меня Катерина, — Имя «Брунгильда» мне кое-что напомнило! Правда, это почти тысячу лет назад было… Рассказать?

— Расскажи! — встрепенулся я, — Хоть от мрачных мыслей отвлекусь!

— А вот этого не обещаю! Ну, ладно, слушай. Само имя «Брунгильда» означает «воительница, закованная в броню». Это была, ни много ни мало, а королева Австразии из рода вестготов! Ладно, не пучь глаза, я всё объясню. М-м-м… Помнишь, я рассказывала, как пала варварская Римская Империя? Вижу, помнишь! А помнишь, кто её победил? Да-да! Древнегерманские варвары! Так вот, эти самые древнегерманские варвары, они устраивали набеги по всей Европе. Ну, и в том числе, в Галлию. Была такая римская провинция. Так вот, германские франки, под командованием франкского короля Хлодвига Первого покорили бóльшую часть Галлии. Вот там и возникло королевство франков. Королевство называлось Австразией и располагалось на реках Рейн и Маас. А рядом было готское королевство, которое уже распалось на вестготов и остготов. Тоже, кстати, германские племена… Вестготы — это там, где Португалия, а остготы — ближе к Испании. Ещё не запутался? Хорошо! У вестготских королей родилась эта самая Брунгильда, которую выдали замуж за франкского короля Сигиберта Первого, короля Австразии. Ну, то есть, она стала королевой Австразии. У короля Сигиберта Первого был брат по имени Хильперик Первый. Король Нейстерии, это севернее Австразии. И он был женат на сестре Брунгильды — Гелесвинте. Ну, то есть, два брата были женаты на двух сёстрах… Понимаешь?.. Впрочем, у Хильперика это был второй брак. Но не в этом дело! Дело в том, что Хильперик был бабник, которого ещё поискать надо! И вот, будучи женат ещё первый раз, на некоей вестготке, королеве Авдовере, завёл он себе любовницу…

Вообще говоря, дело обычное, что с вас, мужиков, взять? Одно слово — кобели! Но вот, любовницу он завёл себе из самого низшего сословия! Не то из служанок, не то, вообще, из сервов, то есть бесправных крестьянок. Проще сказать — тьфу, и растереть! Но не тут-то было! Эта любовница — её звали Фредегонда, — оказалась такой умной и хитрой стервой! Сперва она потихоньку приручила короля к своему жаркому телу. Потом у королевы Авдоверы родилась дочь. При крестинах короля не оказалось и сам процесс крестин пошёл не совсем по обряду. Например, не нашлось крёстной матери. И хитрая Фредегонда подговорила королеву самой держать младенца у купели. То есть, королева стала крёстной матерью своего же ребёнка! А значит, стала кумой своему мужу! Но церковь запрещает брачный союз между кумовьями! И значит… понимаешь?.. значит, король не имеет права быть мужем этой самой Авдовере! В общем, король отправил жену в монастырь!

Нет-нет, не торопись! Не забывай, что Фредегонда была из простонародья. Второй раз Хильперик женился на сестре Брунгильды, Гелесвинте. Жениться то он женился, но к Фредегонде не охладел. Наоборот! Та так распалила его страсть, что Хильперик приказал удавить новую жену! И её удавили, в королевской опочивальне, во время сна… Третий раз Хильперик женился уже на Фредегонде.

А что же Брунгильда? О, она не простила смерти сестры! Она так настроила своего мужа, что тот пошёл на родного брата войной! И началась цепь войн, которые впоследствии так и назвали: войны Фредегонды и Брунгильды. В конце концов, разорительная междоусобица так надоела местной знати, что те призвали третьего брата, короля Бургундии Гунтрамна, в качестве посредника, и устроили общенародное судебное собрание. Ну, типа: «Хватит! Навоевались!..».

Судебное собрание постановило, что да, король Хильперик виновен в смерти Гелесвинты, но кровную месть следует прекратить, а выплатить за убитую пени в пользу её сестры, Брунгильды. Пени определили не маленькую! Целых пять городов должен был отдать Хильперик своему брату: Бордо, Лимож, Каор, Беарн и Бигор. Спорить с судебным собранием Хильперик не посмел. Но… чтобы компенсировать ущерб, решил оттяпать у брата другие города! И захватил Тур и Пуатье! Хотел и ещё чего-то, но брат Сигиберт возмутился подобным произволом и отправил войска. Опять началась резня. И даже, Сигиберт начал побеждать. Но неугомонная Фредегонда не дремала. И подослала к Сигиберту наёмных убийц…

Трудно сказать, чем таким она их прельстила. Золотом ли, титулами для родни, или чем-то другим, но убийцы знали, что сами идут на смерть. И всё же пошли. Они пробрались через весь военный лагерь, под благовидным предлогом добились встречи с Сигибертом и закололи его отравленными кинжалами. И тут же погибли сами от мечей стражи. Так, стараниями Фредегонды, был убит первый муж Брунгильды.

Понятно, что теперь стал побеждать Хильперик. И очень скоро сама Брунгильда попала в руки Хильперика и Фредегонды. Радостная Фредегонда уже потирала руки в предвкушении… но опять вмешался брат Гунтрамн. Пришлось отправить Брунгильду всего лишь в заточение… Пока! Как думала Фредегонда. Но она ошибалась. Стараниями Гунтрамна, Брунгильду освободили и отправили обратно в её королевство.

Тем временем, случилось так, что сын Хильперика от первого брака, от Авдоверы, по имени Меровей, влюбился без памяти в Брунгильду и женился на ней! Ничего себе, поворот сюжета! Казалось бы, пора забыть взаимные распри, и возрождать былую дружбу, благо она опять укреплена родственными связями! Но нет! Разве могла примириться Фредегонда, что власть может уплыть из её рук?! Опять она подговорила мужа… Опять Хильперик отдал страшное приказание. И его собственный сын был убит… Это уже второй муж Брунгильды, погибший по злой воле Фредегонды! Убита оказалась и его мать, бывшая королева Авдовера, всё ещё томившаяся в монастыре. Был отравлен даже епископ Руана Претекстат, который обвенчал Брунгильду с Меровеем!

У Хильперика остался единственный сын от Авдоверы — Хлодвиг. Который, собственно, являлся наследником короля, в случае его смерти. Но тут, один за другим, у Фредегонды умерли двое детей! Бог знает от какой причины, быть может, от эпидемии, но Фредегонда обвинила в этом… правильно! Хлодвига! Вроде того, что у Хлодвига была наложница, у которой мать была колдунья, и Хлодвиг подговорил эту колдунью извести детей Фредегонды… бла-бла-бла… Но тем не менее, женщину сожгли на костре, а принца Хлодвига выслали из страны под надёжной стражей… Но… Увы, да! Вскоре Хлодвиг был найден убитым. Фредегонде не нужны были соперники во власти!

Между прочим, Фредегонда завела себе любовника. Майордома собственного мужа. Ну, наверное, чтобы далеко не ходить. Чтобы всегда был под рукой. Говорят, что он был просто необуздан в любви! И вот, король Хильперик собирается на охоту. И даже выехал из дворца. А потом вспомнил, что забыл попрощаться с женой и вернулся. Фредегонда как раз мыла волосы в тазике с водой. И вот король игриво шлёпнул королеву по мягкому месту…

— Это ты, милый Ландерих? Ох, ты шалунишка! — повернулась к нему королева…

Ну, да. Немая сцена и всё такое… В общем, в немалой досаде уехал король на охоту! А Фредегонда срочно вызвала майордома и объяснила ему, что жизнь его висит на волоске и что теперь всё зависит от того, кто кого скорее убьёт. В общем, когда король вернулся с охоты, его уже поджидали. Едва он сошёл с коня, едва разъехались в разные стороны сопровождающие короля вельможи, как два ножа вонзились королю в сердце. Фредегонда осталась править единолично.

Нет, конечно, не сама по себе! Женщина на престоле? Ой, не смешите! Но она осталась регентом при своём малолетнем сыне Хлотаре. А сыну был всего четыре месяца. Специально приехал в Париж тот самый брат Гунтрамн, который удостоверился, что мальчик рождён в законном браке с королём, во всеуслышание признал его законным наследником Хильперика и своим племянником, и установил над ним свою опеку. Он участвовал в крещении малыша. Но вот Фредегонду Гунтрамн из Парижа удалил! Что очень не понравилось Фредегонде. Но деваться было некуда. Вернулась она в Париж, когда Гунтрамн умер. Это случилось через долгих восемь лет. Но Фредегонда дождалась!

А что же Брунгильда? О, она тоже правила за своего малолетнего сына, Хильдеберта! И она тоже жаждала власти! Власти и мести! Опять разгорелись «войны Фредегонды и Брунгильды». Опять полилась кровь.

Фредегонда лично командовала войсками! А ведь, ей было уже сорок семь лет! Говорят, что воевала дерзко и хитро. Опять пыталась подослать наёмных убийц к королю Хильдеберту, но на этот раз неудачно. Но она не унывала. И однажды пошла на коварную уловку. Глубокой ночью, когда на небе не было Луны, её войска пошли в стан вражеских войск. С факелами! Передние воины держали в руках ветви деревьев, а на шеи коням подвесили колокольчики! И часовые войска Хильдеберта… приняли эту процессию за стадо коров, возвращающихся с поля! Странно — говорили они между собой, — что днём мы не видели в округе деревень? Но, быть может, мы вчера слегка перебрали сладкого вина?..

А войско Фредегонды пробралось во вражеский лагерь и устроило там резню! Опять Фредегонда побеждала!

Но Брунгильда не теряла надежды. Вестготы, вот моя надежда, считала она. И правильно считала. И Брунгильда старалась заручиться поддержкой Вестготского государства, в том числе, путём заключения династических браков. Во всяком случае, она отдала за старшего сына вестготского короля Леовигильда свою дочь Ингриду. Но вот, этот сын восстал против отца, но был разбит в сражении и вскоре умер. Но перед смертью успел отправить жену Ингриду и их маленького сына искать убежища в Византии. Ингрида в пути умерла, но сын благополучно прибыл в Константинополь, где стал почётным заложником. Брунгильда пыталась вернуть внука, но безуспешно. Византия планировала воспользоваться мальчиком для разжигания вражды между франками и вестготами…

Тем временем умер король вестготов Леовигильд и ему наследовал его сын Реккаред. Реккаред отправил Брунгильде посольство с дарами и выкупом за кровь дочери Брунгильды, Ингриды. Десять тысяч золотых солидов привезли послы! Брунгильда приняла подарки и даже начала переговоры о том, чтобы выдать свою вторую дочь, Хлодосвинту, за короля Реккареда. И, казалось, что всё идёт на лад… Но нет! Словно злой рок витал над несчастной Брунгильдой!

Ты же помнишь, что сама Брунгильда была из вестготов? Только вышла замуж за франкского короля? Ну, вот, её мать, королеву Гоисвинту, обвинили в государственной измене. А ведь, Брунгильда уже отослала в вестготское королевство свадебные дары, в виде золотого щита и ценных чаш! Не судьба!.. Реккаред немедленно женился на вестготке Баддо, чтобы и разговоров про возможную свадьбу с Хлодосвинтой не возникало!

Между прочим, и хитрая Фредегонда пыталась породниться с королём Реккаредом! И даже посылала к нему свою дочь Ригунту. Но та тоже не добилась заветной цели и вернулась в Париж.

А Брунгильду продолжают преследовать несчастья. Умирает её сын Хильдеберт. Умирает, когда ему было всего двадцать шесть лет! Поговаривают, что умер не своей смертью, а был отравлен. Хотя, все знали, что от имени вялого короля правит его мать, Брунгильда. Она же стала править и от имени малолетних внуков! Их было два: Теодеберт и Теодорих. Казалось, только недавно, после смерти брата Гунтрамна, удалось объединить королевство франков и Бургундию, и вот, приходится опять делить всё пополам! Потому что, по действовавшим законам, обоим наследникам полагались одинаковые доли наследства! Ну, как же так-то?! И, хотя обоими половинами управляла одна и та же Брунгильда, от имени каждого из своих внуков, но местная знать-то уже считала что королевства разные! И тогда Брунгильда так начала давить на местную знать, что те просто пищали под тяжёлой пятой властной женщины! Пищали-пищали… да и изгнали Брунгильду! Та побежала искать прибежища у своего младшего внука, Теодориха.

А Фредегонда? А Фредегонда мирно скончалась в своей постели, оставив королём своего сына Хлотаря. И похоронили её в парижской церкви Сен-Жермен-де-Пре, рядом с супругом, королём Хильпериком. Прямо идиллия! А сколько бед натворила!

Брунгильда же, в мечтах любым способом объединить королевство франков и Бургундию, подговорила своего внука Теодориха… начать войну со своим братом, Теодебертом! И война началась! И Теодеберт был разбит в одном из сражений и умер, вместе со своим сыном… А Теодорих уже объявил войну Хлотарю, сыну Фредегонды! И — надо же! — вскоре сам скоропостижно скончался. Брунгильда опять осталась регентом при малолетнем наследнике Теодориха. У того остались четверо сыновей…

Но тут местная знать совсем восстала! Эти бесконечные войны, которые длились уже больше полувека, им так осточертели, что они провозгласили Хлотаря королём всего Франкского государства, а семидесятилетнюю Брунгильду схватили, обвинили в убийстве десяти человек королевского дома, привязали к хвосту дикой лошади и та таскала её по полю, пока Брунгильда не скончалась…

Вот так объединилось королевство франков!

— Охре… обомлеть! — выдавил я из себя, — И это всё было в христианском государстве?! И после этого девочек ещё называют именами Фредегонды и Брунгильды?!

— Имя-то здесь при чём? — надулась Катерина, — Не в имени дело, а в человеке… Не знаю, про Фредегонду, а имя Брунгильда вполне популярно! Особенно среди знати. Для простонародья оно слишком вычурно.

— Да… уж! — только и смог сказать я, — А откуда ты так хорошо знаешь эту историю?

— Как, «откуда»? — даже удивилась Катерина, — Я же француженка! Это моя история, моей страны!

— Ну, у твоей страны и истории!

— У любой страны есть что-то похожее! — парировала девушка, — Ещё и похлеще бывает!

— Ну-да, ну-да! Особенно там, где в почёте христианские добродетели! Не убий, не возжелай ближнему того, что не желаешь себе и всё такое прочее! Уф-ф-ф!!! Поеду-ка я лучше прокачусь! Эй, Шарик, ты здесь?

— Здесь он, куда же он денется? — протянула руку с морковкой в заднее окошко Катерина.

— КЛАЦ! — прозвучало из-за окошка.

— Угу! — глубокомысленно прокомментировал я, — Вижу, что Шарик здесь! Обжора!

— Фыр! — послышалось в ответ возмущённо.